Читать книгу От Я до А или коньяк, коты и сигареты - - Страница 1

За окном ещё доносились последние усталые завывания ночной мартовской метели, а со стороны востока сквозь затихающие снежные порывы ветра уже взбиралось на голубеющее кристально чистое небо весеннее солнце, освещая своими робкими, но уже начинающими пригревать лучиками верхушки берёз и обещая сегодня тёплый и ясный денёк. Внутри дома было достаточно тепло, чтобы ходить босыми ногами по деревянному полу, укрытому толстым бежевым ковром с высоким ворсом, однако он сидел в углу гостиной на старом потёртом кожаном диване, поджав под себя ноги и невидящим взором пялился в чёрный экран выключенного телевизора. С поджатыми ногами было уютнее. Шерстяные носки слегка покалывали его щиколотки, но эти покалывания сейчас были приятны. Во-первых, они заставляли его чувствовать, а во-вторых, грели. Его мысли были одновременно везде и нигде. Собрать их во что-то единое у него никак не получалось.

Сквозь заключительные аккорды ветра, завершающего свою бесконечно длинную и заунывную мелодию, до его ушей сверху донесся лёгкий скрип половиц. «Проснулась», – промелькнуло в его голове. Вскоре скрипнула верхняя ступенька старой деревянной лестницы. Она всегда скрипела с самого их первого дня в этом доме. Со временем он к нему привык и даже любил этот скрип и уже не представлял этого дома без этого ежедневно повторяющегося звука. Он был как пожелание доброго дня с утра и доброй ночи вечером. Благодаря этому скрипу внутри ощущалась жизнь дома, а не бездушие бетона. К тому же в этом скрипе была какая-то индивидуальность. А вот ей никогда не удавалось ходить мягко и бесшумно, как это делают кошки. Не потому, что она была полная или крупного телосложения, скорее наоборот: она была хрупкая и миниатюрная. Возможно, всё дело было в самой лестнице, но этого он точно не знал. После скрипа верхней ступеньки, раздались твёрдые и тяжелые шаги и в следующий момент между лестничными пролётами возникла она. Он никогда не мог понять, как внешняя грациозность и лёгкость уживалась с этими тяжёлыми и твёрдыми шагами.

– Ты давно проснулся?

– Доброе утро, – ответил он и слегка улыбнулся. – Час назад где-то.

– И тебе доброе утро, – проговорила она и добавила: – Хотя не уверенна, что лично у тебя оно именно такое.

– Если ты про мой внешний вид, то не начинай.

Она ответила не сразу. На самом деле в его внешнем виде не было абсолютно ничего такого, что могло бы свидетельствовать о не добром расположении: классическая пижама светло-серого цвета в белую тончайшую полоску, состоящая из брюк прямого покроя и такой же рубашки, а на ногах теплые шерстяные носки. Ну разве что не много взъерошенные волосы выдавали то, что он ещё не ходил в душ.

– Я не про вид. У тебя какое-то странное выражение лица. Что-то случилось?

– Нет, всё в порядке, – соврал он, но она ему не поверила. Он это тут же заметил и решил исправиться: – Ладно, ты права. Просто не хотел тебя расстраивать, извини. Не знаю, что со мной. Просто странное состояние. Не понимаю откуда оно. Какое-то предчувствие чего-то не понятного.

– Расслабься, это возраст.

Сейчас она говорила об этом легко и непринуждённо, хотя раньше эта тема была для неё очень болезненной. Этому неосторожному её напоминанию о его годах и возрасте в целом он не придал значения, хотя оно как минимум резануло его слух, и это несмотря на то, что в свои сорок восемь он вовсе не чувствовал себя немощным стариком. Скорее наоборот: он был в отличной физической форме, так как последние два года активных походов в фитнес клуб, сделали его тело подтянутым и даже красивым. Ни одна клеточка его кожи нигде не отвисала, а мышцы так и играли на его теле во время любого движения, за которыми в последнее время она стала следить с еще более нескрываемым удовольствием. Немного подумав, он решил ничего не отвечать на её выпад. Она и раньше над ним подтрунивала относительно возраста, но каждый раз неизменно удивлялась, откуда он всё же черпал силы, чтобы заниматься собой и оттягивать таким образом наступление старости. Ей же, к сожалению, это не удавалось. Она по своей природе была ленива и тяжела на подъём, что касалось заботы о себе и своём здоровье и тут неминуемо уже он начинал ее троллить. Все её начинания с понедельника начать новую жизнь неизменно заканчивались сразу же после слова «Хочу». Едва она произносила какую-нибудь фразу, типа: «С понедельника хочу начать бегать» или «С завтрашнего дня перестаю пить кофе», как он уже знал, что начать бегать ей помешает отсутствие специальной обуви, а завтра она выпьет кофе на две-три чашки больше обычного. Но его это ни в коем случае не раздражало, а даже, скорее, умиляло и давало ему лишний повод над ней шутить. Это делать он очень любил, потому что неизменно после его даже не самой удачной шутки, она заливалась своим громким и переливистым смехом, который буквально ласкал его слух и от которого на сердце становилось тепло и спокойно. Когда же ей приходилось смеяться где-нибудь в людном месте, проходящие мимо прохожие оборачивались и улыбались в ответ, настолько заразительно она это делала.

– Я хочу кофе, – в слух, как будто сама себе сказала она и направилась в кухню.

Любила ли она кофе? Вряд ли. Скорее даже наоборот. Но она любила сам этот утренний ритуал, от которого просто не могла, да и не хотела отказываться. Он же, однажды взявшись за своё здоровье, смог в один момент отказаться и от кофе, и от сахара, и от выпечки, то есть от всего того, что для неё являлось истинным удовольствием. Ему всё давалось легко, а вот ей… От кофе уж она точно отказываться не собиралась, в этом он был уверен. Каким бы вредным или не вкусным он не был. Особенно с молоком. Молоко она добавляла всегда, так как вкус самого кофе был ей неприятен. Об этом она сама говорила ему много раз. А ещё сахар. Две чайных ложечки. Не мёд, а именно сахар. Так вкуснее. И как правило после того, как на столе появлялась кружка с ароматным горячим напитком, она неизменно открывала на своём телефоне сайты о правильной и здоровой пище и погружалось в их изучение. Особое внимание она уделяла именно этим трём продуктам: кофе, сахару и молоку. И каждый раз, как только она находила какую-то важную информацию об их вреде, она начинала зачитывать её в слух, делая особый акцент и паузы на отрицательных свойствах того или иного продукта. Затем, прекратив на мгновение чтение, она делала добрый глоток своего утреннего вкусного, но «очень вредного», как она сама говорила, напитка и, поставив кружку обратно на стол, вновь углублялась в чтение.

Вскоре до его ушей из кухни донёсся звук закипающего чайника. Он посмотрел в окно, за которым уже начинало сиять морозное, зимнее утро. Солнце было хоть ещё и низко, но этого хватало, чтобы весь первый этаж залило уютным и теплым светом. По дому медленно расползался аромат свежезаваренного в кружке кофе. Это была неправильная технология, однако именно так она заваривала себе кофе. А потом кофейная гуща выливалась на землю перед верандой. Его жутко бесила эта её привычка, но бороться было бесполезно. Она не хотела от этого отказываться, а со временем он перестал обращать внимание на эту мелочь.

– Чудесное утро, – проговорил он, обращаясь скорее к самому себе. – Вот только не могу никак понять, откуда опять взялась эта депрессия.

Однако он лукавил, потому как с её приходом ему стало гораздо лучше. Ему всегда становилось лучше, едва она появлялась в его поле зрения или же нарушала его личные границы. И так было всегда. Депрессия или плохое настроение всегда отступали перед ней. Он встал с дивана и направился на кухню. Подойдя к ней сзади, он обнял её двумя руками за талию и прижал к себе.

– Надеюсь тебе уже лучше?

Отложив в сторону телефон, она откинула голову назад, подставляя свою белую шею для его поцелуя. Его губы слегка коснулись её шеи, а рука машинально скользнула под тонкий шёлковый халатик и накрыла её не большую и упругую грудь. От удовольствия она вся сжалась и потянулась. Желая чуть-чуть наказать её за ту власть, которую она над ним имела, он оторвал свои губы от её шеи и выпустил её из своих объятий.

– Ну…, – обиженно, надув губки, произнесла она и поспешила вновь прижаться к нему спиной.

– Пей кофе, – мягко отстранившись, сказал он и потянулся за стаканом. Налив воды из кувшина, он сделал несколько жадных глотков и вылил остатки в раковину.

– Долго вчера сидел? – спросила она, усаживаясь за стол и поджимая под себя ноги.

Он вернулся мыслями во вчерашний вечер. Это было не сложно: всего лишь одна бутылка вина и одна сигаретка. Во сколько он лёг, он не знал лишь по тому, что не смотрел на часы. Ему нравились эти пятничные одинокие вечера. Она давно отказалась от подобных развлечений и предпочитала пораньше лечь спать. Он же оставил их себе в качестве развлечения, которых, по сути, в его жизни было не так уж и много. Он любил эти вечера. Почему-то они ему были нужны. И вовсе не потому, что он любил вино и курить. Скорее наоборот, он не любил ни то, ни другое по отдельности. А вот в совокупности с одиночеством и размышлениями на открытой веранде в ночной тиши просто обожал. Казалось, он никогда не сможет от них отказаться. Но это было заблуждением. Он был уверен, что если захочет, то откажется и от этого, как отказался в своё время от крепкого алкоголя и электронных сигарет. Последнее, кстати, далось ему с огромным трудом. Что они туда добавляют одному богу известно, но он смог. Но это было не как с сигаретами. Отказаться от сигарет он смог за две недели. Всего каких-то две недели нестерпимого желания затянуться, а потом всё. Свобода. На его лице возникла улыбка.

– Ты чего так загадочно улыбаешься?

– Да просто вспомнил, как давно ещё, когда первый раз бросал курить, провоцировал себя алкоголем.

– Зачем?

– Ну не знаю. После алкоголя желание закурить усиливается и таким образом я тренировал силу воли.

– А по-другому нельзя было?

– Я так хотел. Я знал, что если выдержу так, то точно не закурю.

– И?

Она посмотрела на него с добродушной улыбкой.

– Ты же знаешь, что я курю лишь по субботам и только когда выпью.

Это она действительно знала. Это была его маленькая слабость, которую он сам себе позволял. Но она также знала и то, что однажды он и вовсе отказался от сигарет и она тогда искренне завидовала его силе воли.

– А впервые ты сорвался из-за развода? – поинтересовалась она. Он взглянул на неё вопросительно, потому как ему был непонятен её интерес к данной теме. Он продолжал иногда корить себя за ту слабость, которую он всё же иногда себе позволял, но, чтобы она проявляла интерес к его вредным привычкам, он такого припомнить не мог.

– Не уверен, – ответил он и задумался.

Тот вечер, который поставил окончательную точку в отношениях с его первой женой всплыл в его памяти настолько отчётливо, будто всё произошло только вчера. Тогда, как ему казалось, он уже не курил года два, хотя с тех пор времени прошло довольно много и по количеству лет без сигарет он всё же мог ошибаться. Но при этом он не помнил ни одного Нового года, когда бы он не курил. Игры разума очень странная штука и он это знал. Сколько раз разубеждался он в том или ином вопросе, в котором, как ему казалось, он был уверен на все сто.

– Думаю нет, не из-за развода, – продолжил он. – По-видимому уже тогда я знал, что меня ждёт одиночество. А одиночество всегда вкуснее с сигаретой.

– Ты мне никогда не рассказывал, что произошло между вами?

– А чего рассказывать? – спросил он, многозначительно глядя куда-то в сторону. – Мы разошлись.

– Это я знаю. А из-за чего?

Действительно, из-за чего? Её измена? Вряд ли. Измена была в самом конце, а вот разрыв случился задолго до этого. Тогда что? Её что-то толкнуло на этот шаг. Но что? Он? Возможно. Но она и до этого позволяла себе флиртовать с другими мужчинами. Он перестал её хотеть. Но с какого момента? Что с ней было не так?

– Чтобы ответить тебе на вопрос: «Из-за чего», нужно знать наши отношения и меня самого, – угрюмо проговорил он. – А для этого я должен исповедаться перед тобой и рассказать про свои отношения с другими женщинами, чего, как ты сама понимаешь, я делать не хочу. Я не уверен, что ты захочешь слушать историю про мою бывшую, да и к чему всё это? К тому же я убеждён, тебе это будет не приятно.

– Хочу. И более того я хочу послушать не только про твою бывшую жену, но и про других, которые были до меня.

Его брови полезли вверх на лоб, а она тем временем продолжила:

– Я ведь вообще ничего не знаю о той твоей жизни. И кстати…

Она многозначительно посмотрела на него.

– Ты помнишь, какой сегодня день?

Ему оказалось достаточно вспомнить число и месяц, как ответ уже был в его голове.

– Конечно. Именно третьего марта мы с тобой впервые встретились.

– Вот именно, – проговорила она и посмотрела на настенный календарь чтобы убедиться, что она сама не ошиблась, после чего продолжила: – И сегодня ровно двадцать лет, как мы вместе. Поэтому этот день мы будем отмечать так, как хочу я.

Он опять посмотрел на неё вопросительно.

– И как же ты хочешь его отметить? – с наигранным испугом спросил он.

– Ну…, – протянула она задумчиво. – … Сегодня весь день мы будем только вдвоём и будем делать только то, что захотим.

– Это мне нравится, – проговорил он и сделал уже шаг в её сторону, но она жестом руки его остановила.

– Я не закончила. Так вот. Сегодня мы будем пить вино, слушать музыку, есть всякие вкусности и …

Она умышленно не стала заканчивать предложение, позволив его фантазии немного пошалить. На этом месте она в предвкушении закатила глаза и улыбнулась, после чего закончила свою мысль:

– … и мы поиграем с тобой в одну игру.

– В какую, – не переставая удивляться спросил он, хотя ему казалось, что он начал догадываться, о какой игре шла речь. Его воображение уже рисовало в голове откровенные постельные сцены, но он заблуждался.

– Ты мне расскажешь всё, чего я не знаю и при этом не будешь ничего скрывать. Давай устроим день откровений?

Он посмотрел на неё скептически. Не то, что ему было что от неё скрывать, но всё же он начинал чувствовать себя не комфортно. Он очень не любил говорить о своём прошлом и вовсе не потому, что оно было каким-то грязным или преступным. Вовсе нет. Просто он не любил мысленно возвращаться назад и копаться в воспоминаниях. Что было, то было. Но она продолжала настаивать:

– Ну давай. Ты же знаешь, я люблю слушать твои рассказы.

Это было правдой, она всегда любила его слушать, хотя он это делал крайне редко. Всему виной была его скрытость и замкнутость. Когда-то давно он служил в силовых структурах и возможно это и наложило свой след на него, но, если вдруг он начинал что-то рассказывать, он преображался. Его рассказы всегда были захватывающими. Он умел преподносить историю прямо и открыто, не давая своей оценки и никого не осуждая. В такие моменты она всегда отключала свою голову и погружалась целиком в его мир. В эти мгновения он был самим собой и порой его самого весь этот процесс захватывал настолько, что иногда он начинал привирать. Она это подмечала ещё потому, что некоторые свои не многочисленные истории он рассказывал не в первый раз, а она, убеждая его, что слышит это впервые, в глубине души, по-доброму потешалась над ним.

Вообще эта её безумная просьба могла показаться кому угодно глупой и даже опрометчивой, но только не ей. Она прекрасно знала о том, что у него была давняя мечта написать собственную книгу и уже давно он её тайно писал, но она до сих пор была не закончена. А в основу этой книги были положены его жизненные истории. Она даже украдкой иногда почитывала черновики в его кабинете во время уборки, едва обнаружив включенным его ноутбук.

– Ну хорошо, – еще не много подумав, ответил он. – Но только потом не говори, что я не предупреждал. Да, и ещё кое-что нам нужно перед этим обсудить…

Он испытующе посмотрел на неё. Под его пристальным взглядом она несколько напряглась, но уловив его улыбку, расслабилась. Она знала этот его приём: сначала напрячь, а потом всё перевести в шутку. И сейчас это не стало исключением.

– Ты же знаешь, как мне не нравится игра в одни ворота.

Она быстро поняла, что он имеет ввиду.

– Само собой. Это же наш день откровений. И мне тоже есть, что тебе рассказать.