Читать книгу Нищий - - Страница 4

К середине октября листьев на деревьях практически не осталось. Все чаще можно было услышать скрежет граблей по промерзшей земле, подбивающих огненные кучи. Аромат приближающейся зимы ощущался все яснее.

С меняющейся красотой природы менялся и Виктор. Когда-то затхлый унынием кабинет превратился в пример эталонной чистоты. Шкаф с книгами больше не прятался за пыльной вуалью, одежда потеряла морщинистый вид. Когда-то коматозное состояние души Пера прошло. Теперь в нем зажегся фитилек надежды.

«Сегодня я обязательно заговорю» – думал Виктор каждое утро после подъема. Со временем мысль укоренилась в его голове. Повседневные дни приобрели новый смысл. Пер старался всеми силами приблизить момент встречи с бродягой.

В конце рабочей недели, уже привычно для себя, Виктор шел в сторону храма, где его ждал нищий.

– Здравствуйте, уважаемый! – встретил просящий Виктора.

Из глубокого кармана шерстяного пальто Пер достал горсть мелочи, которой хватало на булку хлеба и коробку молока. В противном случае, этого хватало на граненный стакан водки. Предплечье Виктора выпрямилось в сторону коробочки с деньгами, но сжатый кулак, намеревавшийся раскрыться, остановила мозолистая ладонь.

– Не стоит… вы достаточно мне помогли! Поговорите лучше со мной, хотя бы чуть-чуть… – тихим голосом проговорил нищий, убирая руку.

Кулак с монетами разжался.

– Как вас зовут? – с неуверенностью в голосе спросил Пер.

Услышав в ответ низкий голос, бродяга у храма изменился во внешности. В обросшей сединой бороде виднелась улыбка, обнажившая естественно желтоватые зубы. Глаза удивлено раскрылись, полностью уводя брови под шапку.

– Федор… Федор Герасимович! – волнительно протянул бродяга.

– Будем знакомы, – ответил Виктор.

Дальнейшего диалога не последовало. Пер направился в сторону аллеи. В пятницу он любил ненадолго задержаться на улице. Замедлив шаг, Виктор шел по измельченному гравию, скрежет которого мешался с треском ломающихся веток под ногой. Он был доволен собой, отдаленно гуляла гордость за первые шаги на встречу неизведанному. Пер не мог знать, к чему приведет его путь. Жизнь не подвластна человеку, однако все, что он мог сделать – это идти дальше, как лошадь, тянущая плуг.

Будучи дома, Виктор нарезал на ужин кусок буженины, купленной в мясном отделе местного магазина, на толстые слайсы и уложил их на куски черного хлеба, смазанные тонким слоем зернистой горчицы. В качестве напитка он навел крепко выдержанный ромашковый чай с ложкой сахара. После приема пищи следовал сон.

Выходные Пер не любил. Вариантов одинокого времяпрепровождения было немного. Все сводилось к ленивому лежанию на диване или к выходу на работу. В этот раз Виктор решил выбрать первое, но уже к полудню ему наскучило валяться. Появилось чувство тревоги, сдавливающее легкие, усидеть на месте не получалось. Брызги холодной воды в лицо, чтение книг и прочие способы занять себя не помогали. Усталость от безделья в компании с одиночеством извили Пера. Время подходило к обеду.

– Хватит! Сколько можно это терпеть? Можно ли вообще вынести такого жалкого человека, как ты? – со злостью вскрикнул Виктор, обращаясь к самому себе.

По пустующей квартире пробежало эхо, пробудившее Пера. Тогда он надел штаны, укутал себя в свитер с горловиной и поверх накинул ветровку. После чего побежал на улицу, где гулял такой же одинокий дворник, подметающий улицы. Виктор побежал на вымощенную площадь, хорошо помня о Федоре. Однако его ждало разочарование. На месте знакомого бродяги стоял уже другой. Пер старался разглядеть Федора, но все было тщетно. Не собираясь сдаваться, он пошел в сторону белокаменного храма.

Оказавшись на дворе святой обители, Виктор заметил небольшой скверик. От портала он был утоплен вдаль, чуть левее, и имел ромбовидную форму, повторяющую линию забора. В летнюю пору его украшали клумбы с ярко пахнущими цветами, сейчас же остался только покосившийся фонарный столб, урна, деревянная лавка, на которой в октябрьский день сидел Федор. Пер, с детской радостью – с самой чистой и невинной радостью – подошел к нищему.

– Здравствуйте, Федор, – протягивая рукопожатие, сдержанно произнес Виктор.

Бездомный вновь показал улыбку, но остался скромен на слова. В ответ он пожал руку Пера, от чего последний почувствовал шероховатость с передающимся теплом.

– Не хотите ли сегодня со мной поговорить?

– Почему бы и нет… я присяду, если вы не против.

Виктор сел рядом, параллельно Федору. Они не переглядывались, головы гуляли из стороны в сторону, изредка запрокидываясь к небу.

– Мое имя вы знаете, я вашего нет, уважаемый, – вновь заговорил нищий.

– Меня Виктор зовут. Виктор Пер…

– Пер… интересная фамилия. Что-то на латыни?

– Может быть. Ее происхождение меня не особо интересовало. Знаю только то, что моя мать носила эту фамилию, до нее бабушка, ей перешло от прабабушки, – без интереса в голосе проговорил Виктор.

– Уважаемый…

– Почему вы так обращаетесь? – перебил Пер, чей голос все так же сохранял безэмоциональность. – Мы не знакомы. Может я плохой человек, почему же тогда должен в ответ получать уважение?

– Виктор, вредная привычка перебивать у вас, действительно, имеется, – ухмыляясь, подметил Федор, – но это лишь бурное подводное течение в море вашей добродетели.

– Как это понимать? – спросил Виктор.

– Нет плохих людей. Есть заблудившееся. Нет черного и белого. Есть серое. Все живое и неживое имеет свой источник света – веру; свой рефлекc, разделяющий свет, – духовный покой; и тень – искушение. За подвластность искушениям все живое и неживое расплачивается отбрасываемой тенью – грехами; а искупляется бликом – надеждой.

Виктор сидел молча, внимательно слушая нищего, чей внешний вид оказался обманчивым. Мысли Федора были ясны, как их выражение.

– К этому я добавляю принцип «относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе», – продолжил бездомный. – Хотя с прожитыми годами и в своем нынешнем положении золотое правило Канта иногда вызывает у меня сомнения… но без них никуда…

– Для просящего милостыню, вы чересчур начитаны, – подметил Пер.

Нищий тихонько посмеялся в ответ.

– А вы привыкли судить людей по обложке?

– Не хотелось бы вас обижать, но, по-моему, наше внешнее – это отражение нашего внутреннего, – уверенно проговорил Виктор.

– Представьте овцу, над которой поработал стригаль. Разве, потеряв шесть, она перестала щипать траву? Подпрыгивать в моменты радости и блеять от страха?

– Думаю, что нет.

– Не страшно потерять внешний вид, наоборот, страшно в погоне за красотой потерять природу человека, – продолжил Федор. – Однако, и вы по-своему правы! Но будем честны: стал бы хорошо одетый мужчина общаться с бедняком в обносках, если бы не его внутренний конфликт? Скорее всего, ваше суждение сводится к частному случаю.

Федор, почувствовав, как его наведавшийся гость растерялся, решил спасти его от неясности.

– Вот смотрите… Позволите ли перейти на «ты»? – резко оборвав себя, спросил Федор.

– Конечно, только я постесняюсь обращаться к вам на «ты».

– Не думаю, что разница в возрасте помешает нам. Сколько тебе?

– Тридцать пять в декабре будет, – ответил Виктор.

– Мне седьмой десяток пошел.

– Что вы! У нас разница почти в половину, – удивлено произнес Пер.

– И что с того? Старики – все равно что дети, только мудрее: боятся, хандрят, требуют внимания и заботы! – сквозь смешок сказал нищий. – Приветствую уважение к старшим, но не стесняйся меня.

– Постараюсь! – встречно рассмеялся Пер, проявляя первые эмоции.

– На чем я остановился… – задумался Федор, – точно! Вот смотри… видел просящего у ворот? Стоит сейчас на моем месте.

– Видел, – кротко ответил Виктор.

– Это Михаил, мы его Солдатом зовем. Детство провел в детдоме, позже вырос, поступил на маляра. Еще не успел жизнью нормальной пожить, как решил добровольцем пойти на фронт. Очередные бои развязались на западных границах.