Читать книгу Похищенная Невеста Короля - - Страница 4

Время здесь текло иначе. Неумолимо и вязко, как смола на морозе. Дни не отличались от ночей – лишь сменой караула за дверью да оттенком серого неба за окном. Элиза поняла: ее комната – не просто покои, а самая надежная темница. Но бездействие убивало ее вернее холода. Она заставляла себя есть безвкусную, но сытную северную пищу, которую приносила молчаливая Хельга. Она задавала вопросы, но служанка отвечала уклончиво, ее глаза то и дело испуганно стреляли в сторону двери. Лишь однажды, когда Элиза спросила о проклятии, Хельга прошептала, почти не разжимая губ: «Зима пришла в души, принцесса, не только на землю».

На третий или четвертый день – кто считал эти серые клоны друг друга? – ее вновь потребовал к себе Король. Ледяная рука страха сжала сердце, но Элиза вдохнула стылый воздух и расправила плечи. Она облачилась в предложенное Хельгой платье – тяжелый бархат цвета запекшейся крови, с высоким воротом, скрывавшим уязвимую шею. Оно грело тело, но сковывало душу, напоминая о ее положении.

Путь к тронному залу был пыткой. Бесконечные коридоры, где эхо шагов тонуло в ледяной тишине. Стены, увешанные потемневшими от времени гобеленами, на которых застыли сцены древней жестокости: воины в рогатых шлемах, сражающиеся с многоглазыми тварями из снега; женщины, бросающие младенцев в пасть ледяного дракона; король с лицом Ивара, пронзающий мечом солнце. Воздух был неподвижен, пах вековой пылью, холодом и едва уловимым металлическим привкусом магии. Стражники в волчьих шкурах поверх стальных кирас стояли неподвижно, как изваяния, их глаза под сталью шлемов были пусты и слепы. Элиза пыталась запомнить путь, но ледяной лабиринт, казалось, менял очертания за ее спиной.

Тронный зал. Он был огромен, как нутро замерзшего гиганта. Высокие стрельчатые окна, забранные пластинами цветного льда – синего, фиолетового, зеленоватого – пропускали скудный свет, который разбивался о полированный черный пол мириадами холодных бликов. Тишина здесь была абсолютной, давящей. И в дальнем конце, на базальтовом возвышении, стоял трон. Не из льда – из черного, как сама пустота, обсидиана, испещренного прожилками застывшего серебра. Он поглощал свет, казался не символом власти, а зияющей раной в сердце этого мира.

Ивар сидел на нем. Прямой, неподвижный, часть этого ледяного великолепия и ужаса. Сегодня на нем был камзол цвета грозового неба, серебряные застежки ловили тусклый свет. Белый плащ ниспадал с плеч, создавая иллюзию крыльев спящего хищника. Он не повернул головы, когда она вошла, лишь глаза – два осколка полярной ночи – впились в нее, отслеживая каждый шаг.

Она остановилась, чувствуя себя песчинкой перед вечностью. Легкий реверанс – дань не ему, но своему воспитанию. «Ваше Величество? Вы желали меня видеть?» Голос прозвучал глухо в мертвой тишине, но не дрогнул.

«Да, принцесса», – его голос, казалось, шел не из горла, а из самых недр этого ледяного дворца. Он поднялся, и его фигура мгновенно заполнила собой пространство, подавляя. «Время пришло для ответов. Тех, что я сочту нужным дать».

«Меня интересует лишь один ответ», – дерзость родилась из отчаяния. «Когда вы вернете меня домой?»

Что-то мелькнуло в глубине его глаз – тень усмешки, замерзшей на губах прежде, чем родиться. «Никогда. Если только зима не отступит из моего сердца. И из моего мира». Он медленно сошел с помоста, звук его шагов поглощался камнем. Он остановился слишком близко, нарушая невидимую границу ее пространства. От него пахло морозом и… одиночеством. Таким древним, таким всеобъемлющим, что у Элизы перехватило дыхание. «Мой народ умирает, принцесса Элиза. Проклятие – древнее, как эти горы – пьет тепло из нашей земли, из наших душ. Каждый год зима длится дольше. Каждый год ледник подползает ближе к последним теплым очагам. Скоро останется лишь лед и тишина». Его голос был ровным, лишенным эмоций, и от этого звучал еще страшнее. «Наши предки искали спасения. И нашли… пророчество. Единственную строку в манускрипте, пережившем огонь и время. ‘Свет Юга придет с девой королевской крови, и чистота ее сердца растопит лед, сковавший душу Севера’». Он обвел рукой зал. «Вы – этот свет, принцесса. Вы – наша последняя, отчаянная надежда».