Читать книгу Вторая жизнь Нолика - - Страница 3

Лёва ввёл меня в оцепенение, сразу же, как только я отдал ему извлекатель. Мы ехали с ним часов шесть, и я сидел всё это время, как истукан. Я всё воспринимал, слышал, видел, но на этом все мои работающие функции заканчивались. Сначала мы из Малышево выехали на трассу и по ней часа три, или около того, ехали. Потом он съехал на щебеночную дорогу, мы проехали мимо временного городка возле небольшой железнодорожной станции, потом свернули на грунтовую дорогу. По ней мы ехали долго, наверное, часа два. Мы подъехали к высокому забору из профлиста, откатились ворота, и мы заехали в небольшой посёлок. Совсем небольшой, там всего четыре дома. От ворот домов не видно, они все среди деревьев стоят, далеко друг от друга. Три дома деревянные, один кирпичный. Там ещё посреди посёлка колодец огромный, каменный, шестиугольный, высотой с метр, такое впечатление, что ему не меньше ста лет. Его я уже после увидел, когда мне разрешили по посёлку гулять. Я ещё тогда удивился, чего он прокопченный весь. Лёва оставил машину прямо у ворот, так как дорог там нет, одни тропы, и вышел, захватив с собой этот злосчастный прибор, а я остался в машине. Его долго не было.

Потом чувствую, как отпустило меня, я пошевелиться смог. Вылез из машины, всё затекло, боль дикая в суставах, будто кто меня ломал. Лёва вернулся к машине с высокой женщиной, лет пятидесяти, как мне тогда показалось, седая вся, в чёрном балахоне. Взглянула на меня, и по мне пробежала дрожь, как от холода. Женщина меня спрашивает:

– Ты какие таблетки недавно принимал?

– А Вы кто, врач? – спросил я и тут же оказался прижатым к земле.

Никто ко мне не притрагивался, не приближался, а я лежу так, словно меня камнем придавили. Лёва сказал:

– Ответь, и впредь сразу отвечай, чтобы без таких вот эксцессов.

– От аллергии, не помню название, – ответил я.

– Отведи его к Трезору, пусть смотрит за ним! – женщина повернулась и ушла.

Лёва помог мне подняться и торопливо сказал:

– Это Сивила, тебе её лучше слушаться. Её все слушаются. Она у нас главная. Днём. – Он усмехнулся и добавил: – А кто тут ночью командует, тебе лучше не знать.

Мы с ним пошли по тропе вслед за Сивилой. Она зашла в дом, а мы его обошли, и он подвёл меня к лесенке, ведущей вниз, где была дверь в подвал. Там жил Трезор, и Лёва меня ему сдал. Лёву я видел после этого только пару раз, он привозил в посёлок мешки с продуктами, и каждый раз ко мне подходил, разговаривал, вроде как-то даже мне показалось, что он вину свою передо мной чувствует, что привёз меня туда. Не знаю кто такой Трезор, но на человека мало похож, здоровый такой, ручищи, как у медведя, голова какая-то квадратная. Говорит невнятно, я его про себя прозвал Му-Му. Он показал мне на угол, где из досок было сколочено что-то наподобие узких нар и тряпка на них брошена. Воняло там, как в псарне. Я сел в угол этих нар, а Трезор в своём углу начал строгать что-то ножом по дереву.       Целую неделю меня из этого подвала не выпускали, только Трезора я и видел. Он мне приносил два раза в день горячую еду. Пил я простую воду, её тоже Трезор приносил. Он днём обычно спал, просыпаясь только, когда требовалось ему что-то сделать. Зато иногда на всю ночь куда-то уходил. Я думал, что с ума сойду. Сто раз проклял тот день, когда решил продать этот прибор. Ведь чувствовал, что до добра не доведёт, так нет же, денег захотел!

Через неделю Трезор мне мычит, что, мол, иди к Сивиле. Я обошёл дом, поднялся по крыльцу к дверям, только хотел за ручку взяться, как двери сами распахнулись. У меня мурашки по коже побежали, я опять страх почувствовал, как и тогда рядом с Сивилой.

– Сюда иди, чего там мнёшься! – услышал я её властный голос.

Я прошёл через небольшой тамбур и очутился в огромной тёмной комнате, посреди которой стоял длинный деревянный стол, а в противоположной от входа стене ярко пылал камин, каменный, по верхнему пояску высечены какие-то знаки, некоторые закрашенные чёрной краской. Потолок мне тоже показался чёрным, на стенах полки кругом, там книги, банки. Посреди пола чёрный круг со стрелами нарисован. Гнездо ведьминское, иначе не скажешь. Сивила сидела за столом перед раскрытой книгой, а вокруг неё стояли корзины с травами, шнурки всякие вокруг них. На столе горели несколько свечей. Я обратил внимание на её пальцы – тонкие, скрюченные, но все в кольцах, видимо из простого железа, чёрные, а на указательном пальце кольцо со здоровенным жёлтым камнем. Она меня именно этим пальцем и подманила к себе. Я встал напротив неё, а она начала меня разглядывать, словно я вещь какая, и она собралась меня покупать. Я тоже её разглядел, подумал, что ей далеко не пятьдесят лет. Она вздохнула и говорит:

– Что дохлый такой? Пил, наверное, да курил? Или ещё каким порокам предавался?

– Не пил, и никогда не курил, – ответил я, – это я у вас тут отощал, света белого не видел, зачем вы привезли меня сюда? Что вам надо?

– Ты нас позвал, мы по твоему зову пришли, – она хищно улыбнулась своими тонкими губами.

– Вы хотели купить инструмент, вот я вам и позвонил, я не собирался к вам сюда ехать.

– У нас тут свои законы, – оборвала она меня, – если ты нас позвал, значит, мы пришли к тебе. Всё, хватит об этом. Потом спасибо скажешь, что мы тебя выбрали. Сегодня ночью ты у нас главный гость, ты приглашен на почетное место в первом ряду! – она захохотала, и погладила книгу перед собой.

– Меня будут искать, – сказал я ей. – Машину вашу по камерам вычислят.

– Никто тебя не будет искать, не придумывай. Будешь хорошим мальчиком, домой вернёшься, если захочешь.

– А если не буду?

Она так взглянула на меня, что у меня внутри опять всё похолодело, ну и взгляд у неё! И у меня так забилось сердце, что я схватился за него, а она мне говорит:

– Можешь погулять, воздухом подышать, обедать иди к Агате, она в соседнем доме. Если попросит тебя что по хозяйству помочь, не отказывай. Понял?

Я кивнул и вышел из дома. Перво-наперво я прошёлся по посёлку. Домов мало, а территория большая. Я вдоль забора по всему периметру прошёл, так больше километра каждая его сторона. Кругом лес глухой, тайга, что в посёлке, что за забором. Дорожек нет, пробирался сквозь дебри. Забор там высокий, но при желании я смог бы через него перелезть, только знал, что не получится. У меня внутри прямо красными буквами это горело, как приказ. Наверное, Сивила мне его навязала. Я ведь сразу понял, что ведьма она. Только не она там самая главная, правду Лёва сказал, это она только за порядком смотреть поставлена. А она такая же бесправная, как и все в посёлке. Только хорохорится, что будто делает, что хочет. Но о чём бы я ни думал, я снова и снова вспоминал слова Сивилы о том, что сегодня ночью что-то произойдёт, и не мог унять в себе дурные предчувствия. Я сел на землю и привалился к дереву. Вспомнил родителей. Наверное, думают, что у меня полно работы, и некогда даже заглянуть к ним или позвонить. Когда они поймут, что меня нигде нет? В лучшем случае через пару месяцев, так как я и раньше на два-три месяца, бывало, пропадал. Бабушке тоже редко звонил, значит, и она сразу не спохватится. Когда меня отсюда отпустят? И отпустят ли вообще? Силой мне отсюда не выбраться, даже нечего об этом мечтать. Только хитростью. Сделать вид, что мне здесь понравилось, помогать им буду, не задавать лишних вопросов, может и получится притупить их бдительность. Только когда я смогу притупить их бдительность? Через три месяца можно будет уже поставить крест на побеге – будет холодно и, даже если получится сбежать, недолго продержусь при минусовой температуре в футболке и летних кроссовках. И снова невесёлая мысль пришла мне в голову – а с чего я решил, что у меня будут эти месяцы? Неизвестно ещё, как я переживу эту ближайшую ночь, что они со мной собрались делать?

После того, как я до самого вечера по лесу ползал, я пошёл в соседний дом, к Агате. Агате примерно лет тридцать, полненькая такая, мне улыбнулась, только в глазах тоска, видать, тоже там не по собственному желанию живёт. Она не похожа на ведьму, но один раз я видел, как она на дрова в печке рукой махнула – и они зажглись. Она меня накормила. Попросила меня отнести мешок с какими-то тряпками в соседний дом, в котором я ещё не был. Я донёс мешок до того дома, там тоже все окна зашторены, как и в других домах, ко мне никто не вышел, поэтому я поставил его к самым дверям. Только я повернулся, чтобы уйти, как дверь открылась, и из дома выскочил мужик, тоже в возрасте такой, в таком же балахоне, как и Сивила, только лицо такое красное, рыхлое, будто его осы накусали, и как рявкнет на меня:

– Ты что, не видел, что я тебе из окна махнул, чтобы ты на крыльцо не заходил?

Он меня столкнул с крыльца, в это время у него в доме кто-то завыл, да жутко так, и он вместе с мешком быстро заскочил обратно в дом и двери за собой захлопнул. В это же время из продуха под домом кошка выскочила, и шмыгнула за угол. Я вздрогнул, когда увидел на её морде кровь. Чёртово место. Чёртовы обитатели.

Я был прав, назвав это место чёртовым. Просто в точку попал. Когда стемнело, я вернулся в подвал к Трезору. На удивление, он не мучил свою деревянную поделку, а сосредоточенно резал шкуру на тонкие ремни. Шкура была свежая, похоже, недавно с кого-то её содрал, вроде как с косули. После того, как я целый день дышал свежим воздухом, меня чуть не вытошнило, когда я спустился в подвал. Я опять сел в свой угол и стал ждать, когда меня позовут. Я к тому времени уже смирился, принял грядущие события, так как ничем не мог на них повлиять.

Незаметно для себя я даже задремал, и очнулся от окрика Трезора, он опять произнёс имя Сивилы и кивнул мне на дверь. Я попил водички и пошёл навстречу своей судьбе. В посёлке была полная темнота – не было света в окнах, и луны нигде не было, и ни одной звёздочки на небе. Только зловещие силуэты огромных деревьев на фоне жуткой мрачной темноты неба.

Когда я зашёл в дом, кроме Сивилы там было ещё двое – бешеный хозяин третьего дома, покусанный осами, и сухой сгорбленный старик с крючковатым носом в костюме, мрачный, кожа вся в пятнах. Старик сидел за столом, а Сивила с бешеным стояли возле камина. И ещё на столе я увидел тот прибор, из-за которого я и очутился здесь. Вот тогда-то у меня в груди по-настоящему ёкнуло сердце. Я понял, что то, что произойдёт дальше, разделит мою жизнь на две половины – до этой ночи и после. Я ещё не знал, как это будет. Но это будет очень плохо, безумно плохо, бесконечно плохо для меня. Но винить некого, я сам своими ножками сел в ту машину.

– Всё, Гибидий, сказала тебе, что это сделаешь ты, значит, это сделаешь ты! – прикрикнула Сивила на бешеного, и он втянул голову в плечи.

– Это для нас меньший риск, – тихо прошамкал старик – ты же понимаешь, что пользы от тебя никакой нет, вот и докажи, что не зря мы тут тебя держим.

– Если всё обойдётся, и ты сохранишь себя, следующий раз я сама буду это проводить. – Сивила отошла от него к столу и добавила: – Начинай. И без фокусов.

– Как прикажешь, Сивила, – Гибидий повернулся ко мне и критически посмотрел на меня. – Если будет у него следующий раз.

– Ничего, он крепкий, да и особого здоровья для этого не требуется, – успокоила его Сивила и взяла со стола прибор. – Только смотри, у извлекателя нет обратного хода, здесь отсутствует нижнее второе кольцо. На его действие это не влияет, просто тебе надо будет, как только почувствуешь, как начнёт через трубку выходить воздух, сразу же вручную прижать пружину и достать его.

Она показала Гибидию как надо пользоваться прибором и приказала мне подойти к Гибидию. На негнущихся ногах я подошёл к нему, и в тот же миг почувствовал резкую боль где-то в районе сердца, и всё поплыло вокруг меня, постепенно погружая в темноту и мокрый холод. Прямо передо мной замерцало размытое пятно, превратившееся в выплывающую маску, которая висела среди темноты, как луна на небе. Потом она стала чётче, и я увидел абсолютно круглую голову непонятно какого существа, похожую на тусклую луну. Вид её был странен, носа нет, вместо рта полоска, и только глаза, треугольные, с яркими жёлтыми зрачками внутри, с интересом, не мигая, смотрели на меня. Это от неё шёл холод, но я просто констатировал этот факт, потому что это меня совершенно не трогало и не пугало, я не чувствовал больше боли в сердце, не чувствовал обиды за то, что был похищен, только полнейшее равнодушие и отстранённость. Я был вне времени и вне человечества, став сторонним наблюдателем и действующим лицом одновременно. А ещё я понял, что тот, кто сейчас на меня смотрит, сделает меня сильнее, и это позволит мне вырваться из плена. Неожиданно раздался голос Луноликого, это я так про себя назвал висевшее передо мной существо, прервавший мои размышления:

– Приветствую тебя! Как я долго ждал этого!

– Кто ты? – вырвалось у меня.

– Я – это твоё отражение в этом мире.

– В каком мире?

– Ты всё поймёшь в своё время, не торопись. Я – это ты, а ты – это я. Ты – не первый, кто заглянул сюда, но ты первый, кто вызвал меня к себе.

Я спросил его:

– Что они со мной сделали?

– А разве они тебе не сказали?

– Нет, они решили провести надо мной какой-то эксперимент. Это сделал Гибидий, так как он самый тупой среди них, и Сивила сказала, что в следующий раз, если с ним ничего не произойдёт неожиданного, это сделает она.

– Ха, забавно. Значит, они и сами не поняли, куда тебя выпустили!

– Выпустили?

– Не бойся ничего, ты изменишься, только не показывай им свои новые возможности. Через некоторое время они захотят повторить это, не сопротивляйся, ты снова окажешься здесь, а когда вернёшься в свой мир, ты будешь ещё сильнее. Ничего не бойся, теперь я рядом. Возвращайся.

Я открыл глаза. Я лежал на полу возле камина, а за столом сидели Сивила, Гибидий и Раж и смотрели на меня.

– Живой? – Сивила привстала и нагнулась ко мне.

– Живой, – ответил я ей. – А вы ждали, что я умру?

– Что ты чувствуешь? – спросила она.

– Ничего, – ответил я.

– Не получилось? – обеспокоенно спросил Гибидий.

– Рано, – подал голос Раж, – пусть придёт в себя.

– А что должно произойти? – спросил я.

– Это ты нам скажешь, – ответила Сивила.

И я вдруг услышал, как она подумала: «Долго был там, долго. Надо будет наложить заклятие правды, чтобы ничего не утаил». Я опустил глаза, так как боялся, что она поймёт, что я слышу её мысли. Но она не поняла, так как следом подумала: « И на Гибидия тоже, эта сволочь постоянно что-то пытается скрыть». Я обрадовался, что среди моих новых товарищей нет крепкой дружбы. А ещё я услышал, как за домом сидит кошка Гибидия и прислушивается к разговорам в доме. Она ненавидела Сивилу и Ража, и презирала своего хозяина, но была привязана к нему страшной клятвой. Кошка поняла, что Сивила хочет наложить заклятие правды на Гибидия, и уже плела заговор, чтобы не допустить этого. «Всё интереснее и интереснее!» – подумалось мне.

– Иди, отдыхай! – сказала мне Сивила. – Завтра придёшь ко мне. Сможешь встать-то?

Я встал и пошёл к дверям. Сивила окрикнула меня:

– Что ты видел?

Я отрицательно покачал головой, и тут же почувствовал волну неверия, которая шла от Ража. Я постарался не показать, что почувствовал это и вышел из дома. Была какая-то усталость во всем теле, но не такая, как после работы, а совсем другая, непонятная, от которой просто хотелось сесть и закрыть глаза, не думая вообще ни о чём. На улице было всё серо, неподвижно, словно я очутился в рисунке, выполненном простым карандашом.

В подвале я не учуял никаких отвратительных запахов, и это меня уже не удивило. Трезор сидел на своём месте и продолжал резать шкуры на ремни. На меня он даже не посмотрел. Я попытался проникнуть в его голову, чтобы прочитать его мысли. Но там был полнейший вакуум. Ни одной мысли.

Я свалился на свою постель, и тут же забылся глубоким сном, совершенно без сновидений. То, что подо мной были твёрдые доски, меня больше не беспокоило. Последней моей мыслью было, чтобы быстрее мне поставили ещё один укол, и я уйду отсюда. Домой! Я хочу домой!

Я понял, что не дышу, только утром, когда умывался. Это был настоящий шок. Пытался начать дышать, но оказывается, то, что человек совершенно бессознательно делает со своего рождения, не поддаётся повторному запуску, как бы ты ни старался. Я пробежал по лесу, думая, что при нагрузке мой организм сам захочет глотнуть свежего воздуха. Нет, дыхания не появилось. Я понял одно – почему-то я продолжаю жить, даже лишившись основной своей функции. Сердце моё иногда стучало, я его слышал, а иногда молчало, и это тоже не поддавалось никакому объяснению. Вспомнил Луноликого, что он сказал, что теперь я где-то там, в другом мире. Это неприятное открытие. И ещё, мне не нравился Луноликий, даже если это часть меня. И он мне сказал, чтобы я не боялся следующих уколов Сивилы, они меня сделают ещё сильнее. За счет чего? Где я черпаю силы и откуда у меня способность читать мысли? Ничего просто так не даётся человеку. Нет у меня таких заслуг, чтобы меня наградили, поставив выше других людей. Вывод я сделал один – что бы со мной ни произошло, это пришло от силы, которая ненавидит людей, и я даже про себя побоялся назвать это имя.

Я снова сел под деревом, чтобы понять, как мне не оказаться со всеми своими потрохами в его лапах. Первый шаг я уже сделал, но осознание того, что я не хочу идти дальше по этому пути, позволяло надеяться, что я пока не стал его слугой. Я вспомнил, как Сивила говорила Гибидию, что прибор этот сломан, что какое-то кольцо там отсутствует, и что надо вручную что-то подкручивать. Прекрасно, значит прибор, теоретически, дал сбой при выполнении операции по моей трансформации. По крайней мере, я искренне хотел этого. А откуда я вызвал Луноликого? Где он был до этого? А что, если Луноликий тоже приобрёл не все свои таланты, не обрёл полной силы? Поэтому и осторожничает, втирается в доверие. Острая мысль вспышкой пронеслась в моей голове – он должен был подчинить меня, поработить, да только с первого раза у него не получилось.

Я не был голоден, и сначала подумал, что теперь, кроме отсутствия дыхания, у меня ещё и отпадёт надобность в пище, но решил, что всё равно пойду к Агате, поем. Агата усадила меня за стол, смотрела настороженно, из чего я сделал вывод, что её предупредили насчет меня. Пока я механически жевал кашу, которую она поставила передо мной, я настроился прочитать её мысли, но кроме каких-то вздохов внутри, я ничего не услышал, ну и ещё пара фраз типа: «какой худой», « бедненький». После завтрака мы с ней спустились в подвал, и я перетащил наверх мешок с мукой. Кстати, я сам удивился, как я легко его подхватил и донёс. Про себя отметил, что силы у меня есть, и даже гораздо больше, чем раньше.

Я пошёл к Сивиле и, поднявшись на крыльцо, сразу же настроился на неё и услышал её голос, она говорила Ражу: « Смотри внимательно, сработает ли заклинание». А Раж ей ответил: «За собой смотри! Сама говоришь, тянет тебя к извлекателю, говорю тебе, давай его подальше в лесу держать, чего боишься-то?» Она ему отвечает: «Того и боюсь, что вас с Гибидием подомнет он, сами не заметите, как начнёте колоть себя. А у меня защита крепка, не сомневайся. Сейчас этого спытаю». Я не знал, что мне нужно сделать, чтобы устоять перед её колдовством, но внутренне весь сгруппировался, мысленно представив, как я отгораживаюсь от неё образом Луноликого. Откуда я это взял, не знаю. Само пришло, хоть я и понимал, что довериться ему было актом полнейшего отчаяния.

Сивила с Ражом сидели за столом, на котором в беспорядке были свалены разные книги, некоторые были открыты, на некоторых клочками весела паутина, как в каком-то ужастике. Она кивнула мне и я сел напротив неё.

– Ты уже понял, что ты изменился? – спросила она меня.

– Я перестал дышать, – ответил я.

– И всё? – она буквально буравила меня взглядом, и я почувствовал поток энергии, идущий от неё.

– А что ещё должно быть? – я прямо смотрел на неё, чувствуя, как чёрная энергия, словно морские волны, разбивается о защиту Луноликого.

– Не дерзи! – зло сказала она. – Ты что себе возомнил? Думаешь, бессмертным стал? Так я тебя быстро в этом разубежу.

– Наверное, должно пройти время, чтобы это осознать, – раздался голос Ража. – Подождём. Да не пыли ты так! Дай ему прийти в себя.

– Хорошо, – Сивила отвернулась от меня и сказала Ражу: – Ничего не почувствовала, – потом снова посмотрела на меня и сказала: – Иди. Вечером снова придёшь.

– Не будем торопиться с выводами, ты прав, пусть пройдёт время, – услышал я её голос, закрывая за собой дверь.

Выйдя из дома, я опять заметил кошку Гибидия. Она настороженно смотрела на меня, готовая сорваться прочь при малейшей опасности, и я почувствовал в ней страх. Страх передо мной. И это страх полз к Гибидию. Я медленно пошёл в лес мимо дома Гибидия, настраиваясь на него. Встав за его домом, я почувствовал боль колдуна, и понял, что для него не прошла бесследно работа с прибором. Он лежал весь мокрый, обессиленный, и пытался читать какой-то заговор, но мысли постоянно ускользали от него, и он снова и снова начинал читать снова, заикаясь, но дальше первых слов дело не шло. Получалось одно из двух: или в приборе, действительно, сбились настройки, или так и задумывалось изначально, просто Сивила не всё знает об его устройстве.

Следующие две недели я каждый вечер приходил в Сивиле, и оставался у неё почти до самой ночи. Она занималась своими делами, а я просто сидел, глядя в пол. Она несколько раз пыталась ввести меня в транс, и я подыгрывал ей. После чего она долго смотрела мне в глаза, подбираясь к моим мыслям. Но я уже научился делать себя совершенно пустым. Иногда с нею был Раж, и он тоже ходил вокруг меня, пытаясь произвести какие-то манипуляции. Они пришли к выводу, что кроме отсутствия дыхания, во мне больше не произошло никаких изменений. Хотя один раз Раж произнёс фразу, от которой я напрягся. Он сказал Сивиле:

– Одно из двух – или всё идёт по нашему плану, как мы и предполагали, или мы сами копаем себе могилу, и нам лучше сейчас остановить его, пока не поздно.

Сивила зацыкала на него, приведя свой контраргумент, что она уже меня просветила насквозь, и ничего угрожающего в моём поведении и в моей голове не нашла. Я тоже за это время наблюдал за нею и понял, каких усилий ей стоит не поддаться соблазну и не поставить себе такой же укол. Она этот прибор убрала под двойную защиту – сама наложила на него знак, и Ража заставила, но очень мучается из-за этого.

Всё это время я размышлял только об одном – допустить ли второй укол. Я ведь не знал даже, что за прибор попал в руки Сивилы благодаря мне, не знал, для чего он предназначен. Если после первого его воздействия я так кардинально поменялся, что же ждет меня после следующего укола? Все эти ответы я мог получить только у Луноликого. Но если я попаду к нему второй раз, вместе с ответами я получу ещё порцию изменений в себе, а это меня настораживало. И самое страшное – Луноликий станет тоже сильнее, и, наверняка, захочет попробовать управлять мною. Луноликий – не Сивила, и мне его не обмануть, и защиту от него не поставить. Я прекрасно осознавал, что теперь я смогу уйти из логова Сивилы, и они не смогут меня остановить. Но я не хотел уходить без прибора, а его у Сивилы мне не удастся отнять, открытого противостояния с двумя колдунами мне не выдержать.       И я решил остаться. Я получу ответы, и я буду сопротивляться Луноликому. Как это будет, я не представлял пока, но то, что я никогда не буду служить злу, в этом я был уверен.

Но тут произошло ещё кое-что. Однажды ночью я проснулся от неясного беспокойства, что-то ворвалось в наш мир, совершенно чуждое и враждебное. И тут у меня открылась ещё одна способность. Я, неожиданно для себя, воспарил над своим телом, вылетел из подвала, пролетел над домом Сивилы, потом над домами Агаты и Гибидия, и полетел дальше к источнику возмущения эфира. Ощущение полёта были великолепно, полная свобода и лёгкость во всём, даже несмотря на присутствие такого сильного раздражителя, каким являлся невидимый гость.

Я увидел огонь, вырывающийся из чёрного колодца. Огонь был беспощадный и неукротимый, и казалось, что если тот, кто держит этот неистовый огонь на своём поводке, вдруг отпустит его, то огонь моментально уничтожит всё живое. В то же время свет от огня был до странности привлекательным, и меня потянуло к нему. Я стал изо всех сил сопротивляться этому зову, и у меня это получилось, я остановился, не долетая до него. Над огнём висела чёрная ладонь, сотканная из дыма, которая хищно шевелила огромными пальцами, будто перебирая что-то в них. Я разглядел тёмные фигуры, которые стояли вокруг колодца. Вокруг них змейками закручивалась пыль. Одна из фигур, что-то монотонно бубнила, и я понял, что это Раж, который держал в руках длинный свиток и зачитывал слова из него. Напротив него, лицом ко мне, стояла Сивила, и лицо её, освещенное хищным пламенем, походило на морду крысы с оскаленными клыками. Она держала свою руку в самом центре огня, и синие огни прыгали у неё под ладонью. Потом я заметил почти неуловимые серые потоки, которые истекали от чёрных пальцев на руку Сивилы, а от её руки ползли в грудь стоящих перед ней колдунов. Значит, вот ваш хозяин, сам пришёл, собственной персоной. Как только я подумал это, ладонь застыла, и я понял, что хозяин обнаружил моё присутствие. Моментально весь огонь сконцентрировался в моём направлении, будто сильный ветер повернул его ко мне. В груди у меня зажгло, словно туда вылили расплавленный металл. Я попытался отлететь, но невидимые огненные путы начали сжиматься вокруг меня, выжигая в моём сознании любые попытки сделать самостоятельные движения. Из последних сил я представил Луноликого, поставив его перед собой как щит, и увидел, как затрещали и обуглились края его круглой головы. Но и огонь ослабил свою хватку и начал чернеть, выпуская во все стороны клубы ядовитого чёрного дыма. Фигуры вокруг колодца начали корчиться, задыхаясь в дыму, они распластались у колодца, как черви, придавленные сапогом.

Я очнулся у себя в подвале. Да, этот огонь мне не по зубам. Но ничего, я ведь не знаю, на что ещё теперь способен. Этот колодец надо засыпать, и помочь в этом мне сможет только Луноликий. У меня перед глазами стоял дьявольский огонь, и я так и не смог уснуть до утра. Неужели дьявол на самом деле существует? И что теперь предпримут его верные слуги, после ночного катаклизма? Поняли ли они, кто явился причиной их скомканного ритуала? Мой инстинкт выживание кричал мне, что если Сивила со своей компанией догадались, значит, мне придётся бежать отсюда, так и не получив ответы на свои вопросы.

Утром я не пошёл к Агате, а сразу пошёл к Сивиле. Но двери мне никто не открыл. Я настроился на Сивилу, но наткнулся на какое-то подозрительное безмолвие. Тогда я пошёл к дому Агаты, и там тоже самое, полная тишина. К колодцу идти я не рискнул. Я повернул по знакомой уже тропе в лес, дошёл до любимого моего места, и просидел там до вечера. Сначала я думал, что Сивила со своей бандой погибли в дыму, что огонь разозлился на них, и, не сумев дотянуться до меня, расправился со своими слугами. Но потом я отмел это, нет, скорее всего, Сивила поставила какую-то дополнительную защиту от меня, чтобы я не мог заглядывать в её мысли. Это плохо. Но с другой стороны, они могли со мной расправиться ещё ночью, не дожидаясь утра. А раз этого не произошло, я решил, что буду дальше вести себя, как ни в чём не бывало. Так себе план, больше похожий на защиту страуса, засунувшего голову в песок.

Как стемнело, я снова пошёл к Сивиле. Дверь была открыта. Сивила сидела в кресле возле самого камина и даже не повернула в мою сторону голову, когда я зашёл. Я прошёл к камину и стал рядом с ней. Взглянув на её лицо, я вздрогнул. Оно всё было испещрено красными шрамами. На голове её был накинут чёрный платок, на коленях лежала открытая книга. Она не отрывала взгляда от горящего камина.

– Неудачный день? – спросил я.

Горло моё сдавила невидимая рука и повалила на пол. Я уже распрощался с жизнью, когда та же рука поставила меня обратно на ноги. Я закашлялся, и опёрся на камин. Сивила так и не повернула ко мне головы. Хлопнула входная дверь и по комнате прошёл ветер, заплясали язычки пламени на свечах, листы в книге Сивилы поднялись и плавно опустились обратно. Не поверите, но я слышал, как ветер что-то прошелестел ей! Камин вспыхнул ярче, осветив лицо Сивилы, и я увидел, как с него исчезают следы ожогов.

– Есть что рассказать? – глухо спросила она.

– Нет, – коротко ответил я.

– Боишься?

– Чего?

– Какой отчаянный! Готовься, – зловеще проговорила она. – Скоро мы сделаем тебе второй укол. Всё, иди.

– Как готовиться? – не смог удержаться я от сарказма.

Она подняла на меня глаза и долго внимательно смотрела на меня, потом махнула мне рукой, показывая на дверь. Я вышел из дома и остановился. Так, значит, хозяин жестоко наказал своих вассалов. Неужели он на самом деле подумал, что это они нарушили ритуал? Или это ловушка? Скорее всего, второе. И ещё, зачем она меня предупредила о втором уколе? Просто потому, чтобы я мучился и боялся?

Я не пошёл в подвал, а прошёл вокруг домов остальных колдунов. Гибидий жив, он говорил с кошкой, жалуясь ей на слабость и на несправедливость жизни. К кирпичному дому я ни разу ещё не подходил, пока жил в поселении. Наверное, это дом Ража. Раж мне кажется самым хитрым из них. Стоит ли мне рисковать, стараясь подслушать его мысли? Поколебавшись, я всё-таки пошёл к его дому. Раж сидел на крыльце, и сразу меня заметил. Я моментально поставил перед собой Луноликого, когда Раж окликнул меня. Лицо его тоже было со следами ожогов, но намного меньше, чем у Сивилы.

– Не спится? – спросил он меня вполне дружелюбным тоном.

– Зачем вы это делаете со мной?

– Ты должен нас благодарить, что мы выбрали именно тебя. Ты станешь не таким, как эти слабые людишки. Ты сможешь управлять ими.

– А вам это зачем?

– Ты теперь с нами, ты – часть нас. Ты станешь сильнее, и мы станем сильнее. Разве не о силе и могуществе мечтает каждый из вас?

– Я об этом не мечтал.

– Мечтал, мечтал! – Раж засмеялся. – Ты что думаешь, мы бы сами не могли взять извлекатель из твоего ящика с инструментами? Это была проверка. Ты её прошёл. Поэтому ты сейчас здесь.

– Так вы это специально подстроили? – я был поражён.

– Ну, как специально! Ты увидел извлекатель, после этого и мы его увидели.

– Почему он называется извлекатель?

– Знаешь, история извлекателя достаточно туманна, не всё сходится в разных источниках, не всё мы знаем о нём. Изначально он был совершенно другой конструкции, и назывался «Славное возвращение на поле боя», и он возвращал к жизни воинов, заколотых саблями, затягивая их раны и делая в дальнейшем невосприимчивыми их к любому оружию. Это «Славное возвращение» было подарено одному восточному шаху, но даритель неизвестен. Шах, благодаря такому подарку, получил неуязвимых преданных воинов, и с такой непобедимой армией значительно расширил свои владения. Но потом «Славное возвращение» пропало. С новыми изобретениями человечества в части убивать друг друга, с появлением огнестрельного оружия, опять всплыл новый чудесный инструмент для воскрешения бойцов, и он стал называться « Извлекатель пуль, дающий ещё девять жизней».

– Во мне не было пуль, и я не умирал, – напомнил я ему.

– Видишь ли, получивший ещё одну жизнь, становился более сильным и удачливым в бою, пули его словно облетали. Разве ты не хочешь быть таким удачливым и сильным?

– Этот вопрос должен был быть задан до того, как вы всадили мне трубку в сердце.

– О, нет! – воскликнул Раж. – Не в сердце! Хотя извлекатель может достать пулю из сердца, это правда, но после этого не надо снова запускать сердце, то, что поддерживает жизнь воскрешенного, не нуждается в сокращениях его. Но есть некоторые тонкости использования извлекателя. Понимаешь, никто и никогда не получал все девять жизней. И причина банальна. Извлекатель один. Всего один. Кто бы его ни дал людям, он сделал это в единственном числе. И инструкцию этот даритель дал к нему устную. И дал он её единственному человеку, первому, у кого в руках оказался этот прибор. А за долгие века людская фантазия исказила истинный смысл и настоящие возможности извлекателя. А последние двести лет связь между держателями извлекателя нарушилась, так как тот, кто держал извлекатель двести лет тому назад, просто спрятал его, не передав своему преемнику. Остались кое-какие обрывки описания, что и кто делал, и они достаточно противоречивые.

– Ну и пусть бы он дальше валялся у меня в ящике, зачем он вам понадобился? – удивился я.

– Не всё так просто, – Раж вздохнул. – Кому-то он понадобился. Вернее понадобился тот, кто принёс извлекатель на землю. И к нему можно выйти только через извлекатель.

– Зачем вы мне собрались делать второй укол? Я не буду вам служить, я не один из вас, и никогда им не буду.

Раж отвернулся от меня, и просидел какое-то время молча. Я решил, что он не собирается больше со мной говорить, повернулся и только собрался уйти, как Раж тихо заговорил:

– Я видел одно письмо, которое написал человек, который трижды испытал на себе действие извлекателя. Он стал одним из них.

– Из каких из них? – не понял я.

Раж смотрел на меня. В его глазах я прочитал ответ, который мне совсем не понравился.

– Из них, – повторил он. – Никому из смертных нет туда дороги, а он мог находиться и там и здесь.

– Но я не хочу быть одним из них! – вскричал я. – Испытывайте сами на себе этот чёртов извлекатель! Гибидий уже мечется от того, что с ним сделал извлекатель, он его изменил, и неизвестно, не тронется ли он своим рассудком навечно. Извлекатель не игрушка, и Сивила тоже понимает это!

– Так значит, ты изменился? – Раж встал и грозно шагнул ко мне. – Я так и знал! Ну что ж, придётся тебе потерпеть некоторые неудобства, – он крикнул в темноту: – Сивила! Неси имату!

Я попытался скрыться в лесу, но толстая верёвка опутала мне шею, и голову мою покрыл чёрный мешок, облепив плотно глаза и нос, на руках я почувствовал деревянные колодки, а потом меня потащили и бросили в колодец. Я не мог представить Луноликого, чёрный мешок на голове совершенно парализовал меня, а скинуть его я не мог.

У меня были переломаны кости, но я был жив. Через некоторое время я успокоился и начал ждать. Они всё равно поднимут меня, снимут этот чёртов мешок, вот тогда я и убегу от них. Я не буду ждать второго укола.

Я пролежал в колодце полтора года. Несколько раз я чувствовал сильный жар от огня, полыхающего надо мной. Но ни одного звука я не слышал. Как я за это время не сошёл с ума, для меня до сих пор это осталось загадкой.

Но вот, наконец, я почувствовал, как меня поднимают. Меня поставили на землю, но мешок не сняли. Я простоял так долго, и держали меня совсем не путы, держали меня слова, и были они крепче железа. Несколько раз я пытался представить Луноликого, но опять ничего не получилось. Потом меня кто-то закинул себе на плечо, я подозреваю, что это был Трезор, и понёс. Я понял, что меня несут в дом Сивилы, чтобы поставить второй укол.

Потом Трезор меня поставил на ноги, не снимая мешок с головы. Я снова так долго простоял. И, наконец, мешок с моей головы сорвали. Я вначале ослеп от света свечей, которые меня окружали, и ничего не видел, только тёмные и светлые пятна плыли перед глазами. Зрение потихоньку вернулось ко мне, и я увидел Сивилу, Ража и Агату. Гибидия не было. Я стоял в круге, граница которого была выложена чёрными камнями с нарисованными на них знаками, и посыпана каким-то сухим мхом, и даже один брошенный мною взгляд на этот круг заставил меня задрожать, так сильно было колдовство, пропитавшее его. Они очень постарались, чтобы обезопасить себя от меня.

– Теперь ты не будешь создавать нам затруднений, – прошипела Сивила.

Она читала по книге, держа перед собой руку, повернутую ладонью ко мне. Я снова попытался вспомнить Луноликого, но опять безрезультатно. И в это же время чувствовал, как от слов Сивилы, внутри меня завязывается какой-то узел, и от него поднимается волна страха, перемешанная с яростью. Она пытается сделать из меня своего покорного раба, понял я. Представив вокруг себя стену из светлого воздуха, я тут же сосредоточился на этом узле, и начал его понемногу вытягивать из себя. Сивила не заметила этого, Раж тоже. А Агата вообще мало чего знает, я даже не принимал её в расчёт. Узел мне казался клубком скользких змей, которые при любом моём действии снова пытались сцепиться между собой. Но я не отступал, и узел обмяк. Я не спешил выкинуть его из себя, чтобы не насторожить Сивилу. А ещё у меня в голове промелькнул образ Луноликого, из чего я сделал вывод, что опять могу призывать его. Но я не стал этого делать. У меня было долгих полтора года, чтобы подумать об этом. И я уже не хотел больше встречаться с ним, если только в случае крайней необходимости, если не будет другого выхода. Свои ответы я получу, только не от него. А пока я и сам смогу справиться.

Сивила закрыла книгу и торжествующе посмотрела на меня. Раж её поторопил:

– Начинай. Пока он не совсем восстановился.

Она направила руку на камни, и мох на них вспыхнул, оставив небольшой проход в круг, потом взяла со стола извлекатель, и шагнула ко мне. Раж поднял вверх руки и закрыл глаза, начал что-то бормотать себе под нос. Ну что ж, пора.

Я следил за Сивилой взглядом, и, как только она направила на меня извлекатель, схватил рукой трубку и рывком затянул её к себе. Она моментально зажгла в другой руке пылающий шар, и он припечатался к моей руке, держащей извлекатель. Она, наверное, забыла, что теперь я стал невосприимчивым к боли, но сразу же об этом вспомнила, когда я другой рукой схватил огненный шар и прижал его к извлекателю. Она отдёрнула руку с извлекателем от меня, завизжав от ярости, и попыталась запустить свои когти мне в глаза, но я оттолкнул её со всей силой, и она повалилась на камни. Меня вдруг согнуло пополам, и я увидел верёвки, закручивающиеся у меня перед глазами. Это очнулся Раж. Пришлось вспомнить Луноликого. Это сработало. Раж сразу полетел к окну, сшибая на своём пути горящие свечи. Я не стал искушать судьбу и рванул к дверям. В голове раздался голос Луноликого: « Извлекатель! Возьми его!» Я обернулся, но увидел, как Сивила собрала в своей руке зловещие извивающиеся нити, и понял, что теперь мне и Луноликий не поможет. В два прыжка я перелетел через ступеньки крыльца, помчался в лес, и, не сбавляя скорости, перемахнул через забор. Но даже вырвавшись от них, я бежал и бежал, не чувствуя усталости, подальше от этого проклятого места. Под утро я очутился у трассы, увидел машины и понял, что я свободен.