Читать книгу Созвездие рязанских маршалов - Группа авторов - Страница 9

«По окончании школы, в 1926 году я был направлен на должность командира взвода полковой школы 65-го стрелкового полка 22-й Краснодарской дивизии. Полк дислоцировался в городе Новороссийске.

Это были первые в моей жизни командирские шаги. Дружный полковой коллектив помог мне их сделать широко и уверенно. Коммунисты полковой школы оказали мне высокую честь – избрали секретарём партийной ячейки. Мне приходилось часто выступать с докладами и беседами перед рабочими знаменитых Новороссийских цементных заводов. Без отрыва от службы я окончил вечерний общественно-экономический факультет рабочего университета».[13]

Остановимся, прежде всего, на анализе обстановки в стране и в армии в середине 20-х годов. Как хорошо известно, это время было очень сложным для молодой страны Советов. Это не могло не сказаться на состоянии дел в Красной Армии. Бытовая неустроенность, отсутствие элементарной учебной базы и низкая воинская дисциплина личного состава сводили на нет любые попытки организовать нормальный учебный процесс в воинских частях. В войсках процветало дезертирство, достигая порой около 10 % от списочного состава.

Говоря об общем состоянии Красной Армии в тот период, нельзя не сказать и об унизительно низком жалованье красноармейца, которое равнялось 35 копейкам в месяц. Сейчас даже сложно себе представить, как командирам и политработникам удавалось удержать ситуацию под контролем и спасти армию от полного разложения.

Пятый выпуск военной школы им. ВЦИК.

Первый ряд (крайний справа) – С.С. Бирюзов. Апрель, 1926 г.

Наглядная картина того сложнейшего положения, которое сложилось в частях и соединениях Красной Армии к концу 1923-го – началу 1924 годов, представлена в докладной записке начальника мобилизационного отдела Штаба РККА Н.Л. Шпектрова, направленной им И.С. Гусеву, который по поручению ЦК РКП(б) возглавлял комиссию по обследованию состояния Красной Армии. В то же время не может не броситься в глаза некое противопоставление красных командиров старым военным специалистам, а точнее сказать, бывшим офицерам царской армии. Докладная записка предлагается вашему вниманию в некотором сокращении.

1[14]

Если оценить состояния дел в 22-й стрелковой дивизии, то в ней, вне всякого сомнения, как в капле воды отразились отмеченные недостатки в приведённой выше докладной. 22-я стрелковая дивизия сформирована 22.09.1918 г. под наименованием 2-й Николаевской пехотной дивизии из полков, созданных на основе партизанских отрядов Новоузенского, Николаевского и Малоузенского уездов Самарской губернии и двух добровольческих отрядов пензенских и балашовских рабочих; со 2 октября 1918 г. – Николаевская пехотная дивизия, с 24.11.1918 г. -30-я Николаевская советская пехотная дивизия, с 13.01.1919 г. – Николаевская стрелковая дивизия, с 25.03.1919 г. – 22-я стрелковая дивизия.

Дивизия вела бои с уральскими белоказаками в Новоузенском и Николаевском уездах в сентябре – ноябре 1918 г., за освобождение Уральска и Лбищенска в январе 1919-го. В апреле 1919 г. части 22-й дивизии были окружены белоказаками в Уральске и несколько месяцев, полностью отрезанные от главных сил Южной группы войск Восточного фронта, героически обороняли город. Это её бойцам, политработникам и командирам предназначалась известная телеграмма Владимира Ильича Ленина.

Он направил её командующему Южной группой М.В. Фрунзе и просил передать «горячий привет героям пятидесятидневной обороны осаждённого Уральска, просьбу не падать духом, продержаться ещё немного недель. Геройское дело защиты Уральска увенчается успехом». Дивизия выполнила наказ вождя и стойко обороняла город до 11 июля, когда к Уральску прорвалась 25-я Чапаевская дивизия и отбросила белоказаков. Принимала участие в овладении станцией Шипово и Деркул.

Затем дивизия была переброшена на Южный фронт, сражалась в Донской области, участвовала в Доно-Манычской и Тихорецкой операциях, освобождала Екатеринодар в марте 1920 г., вела бои в районе станиц Азовская, Ильинская и под Новороссийском; охраняла побережье Чёрного и Азовского морей; участвовала в ликвидации бандитизма в августе – сентябре 1920 г., в разгроме Улагаевского десанта в районе станиц Тимашевская, Анненская, города Темрюк.

В историю дивизии вошли имена В.И. Чапаева, И.П. Уборевича и даже В.И. Ленина, который был зачислен в красноармейцы 195-го стрелкового полка Краснодарской дивизии 22.04.1922 г. Название Краснодарская дивизия получила после событий 1920 года на Кубани, когда Врангель пытался захватить эту область. В конце августа 1920 г. в районе станицы Таманской произошло сражение бригад и полков 22-й дивизии с белогвардейцами. Внезапными ударами красные разгромили своего противника, и за эту битву 25.12.1921 г. дивизии было присвоено почётное наименование Краснодарской.

После Гражданской войны дивизия дислоцировалась в Краснодаре, некоторое время в Новороссийске. Как раз в Новороссийск прибыл на службу после окончания военной школы в Москве С.С. Бирюзов и сразу окунулся в очень непростую обстановку.

Руководство Вооружённых Сил, пытаясь улучшить подготовку армии, издало приказ № 234 РВС СССР от 02.03.1925 г. «О введении единоначалия». Было признано «необходимым сосредоточить полностью в руках командира и начальника строевые и административно-хозяйственные функции, начав проведение этой меры в первую очередь в РККА». Именно с этим приказом связано начало постепенного и последовательного расширения должностных прав и обязанностей командира-единоначальника и соответствующего их уменьшения у военных комиссаров.

Как же проходила в этих условиях служба молодого командира С. Бирюзова? Можно с уверенностью утверждать, что вполне успешно. Это подтверждается его служебным ростом в этом соединении. Начав службу в должности командира взвода 65-го стрелкового полка дивизии, через два года он был назначен командиром полковой школы.

Как уже было сказано, С. Бирюзов постоянно стремился к знаниям. И в этот довольно непростой период армейской службы он нашёл время для учёбы на вечернем общественно-экономическом факультете рабочего университета.

Надо отметить, что рабфаки были уникальным советским изобретением, которое могло появиться только в молодой пролетарской республике. Спорить о том, насколько оно оказалось полезным или вредным, можно до бесконечности. Но в первые годы своего существования советская республика остро нуждалась в специалистах самого разного профиля – и в решении этой проблемы рабфаки, безусловно, очень помогли. Ускоренными темпами они выпускали «конвейерным способом» абитуриентов, готовых получать профессиональное образование в вузах, нередко без всякого предварительного отбора и экзаменов.

Первоочередной задачей народного образования большевики с самых первых лет революции считали обязательную пролетаризацию студенческих масс. Уже в августе 1918 г. В.И. Ленин подписал декрет «О правилах приёма в высшие учебные заведения», который привёл в полное недоумение университетскую общественность. Приведём выдержки из этого документа:

«Каждое лицо, независимо от гражданства и пола, достигшее 16-ти лет, может вступить в число слушателей любого высшего учебного заведения без представления диплома, аттестата или свидетельства об окончании средней или какой-либо школы. Воспрещается требовать от поступающих какие бы то ни было удостоверения, кроме удостоверения об их личности и возрасте. Все высшие учебные заведения Республики открыты для всех, без различия пола. За нарушение указанного Постановления все ответственные лица подлежат суду Революционного Трибунала. Произведённый на основании аттестатов или конкурсных экзаменов приём в число студентов первого курса на предстоящий 1918/19 гг. объявляется недействительным».

Другими словами, преподавателей обязали принимать в вузы рабочую и сельскую молодёжь, закрывая глаза на отсутствие у неё способностей к наукам, низкий уровень подготовки или даже полное её отсутствие. Под лозунгом «завоевания высшей школы» началось массовое зачисление в институты «рабочих от станка». Надо сказать, что рабоче-крестьянская молодёжь стремилась к знаниям, в получении которых царским режимом ей было отказано в силу социального происхождения. Далеко не всем парням и девушкам довелось окончить даже начальную школу, не говоря уже о средней. И вот с таким скудным багажом знаний молодёжь из всех уголков страны устремилась в большие города за высшим образованием.

«Среди нас были люди самой различной степени подготовленности, различного возраста, различного жизненного опыта. Очень немногие имели за плечами семилетку, большинство закончило только сельскую школу или школу фабзавуча, а иные всего лишь ликбез».

Нельзя не вспомнить ещё об одном жизненно важном эпизоде биографии С. Бирюзова, в котором в очередной раз проявила себя его решительная, смелая натура. В 1927 году, будучи командиром взвода в 22-й Краснодарской стрелковой дивизии, Бирюзов провёл часть очередного отпуска в Скопине, а потом поехал в гости к сестре Екатерине в Рязань. Здесь он и познакомился с Юлией Ивановной Холоповой, которая стала его женой.[15]

Командир роты С.С. Бирюзов с женой Юлией Ивановной, 1930 г.

Как вспоминала Юлия Ивановна, предложение стать его женой Сергей сделал ей через несколько часов после их знакомства. Вечером они тайком уехали из Рязани, оказалось, что навсегда. Как раз в это время в Рязани жил и двенадцатилетний Кирилл Симонов со своей матерью и отчимом – офицером Красной Армии. Много лет спустя Константин Михайлович Симонов (новое имя он взял себе в качестве литературного псевдонима) вспоминал о детских годах в Рязани:

«Дисциплина в семье была строгая, чисто военная, существовал строгий распорядок дня, всё делалось по часам, в ноль-ноль. Опаздывать было нельзя, возражать не полагалось, данное кому-либо слово требовалось держать, всякая, даже маленькая ложь презиралась».

Как это похоже на строгий быт и жизненные принципы молодого красного командира Сергея Бирюзова. Ведь так жила тогда вся молодая советская страна, вся её Красная Армия.