Читать книгу Александр Чернышев - Группа авторов - Страница 2

После трагического пожара в доме князя Шварценберга прошло три дня. В Париже не было человека, который бы не слышал об этом печальном событии, унесшем в своем страшном огне не одну жизнь. Наполеон был поражен случившимся до глубины души. Этот бал, обернувшийся чудовищной катастрофой, казался ему дурным предзнаменованием, он будто ощущал приближение какого-то грозного рока, надвигающегося на него, подобно темным грозовым тучам, застилающим небосвод и готовым разразиться чудовищным ударом над его головой.

Если в самом деле его брак с Марией-Луизой был ошибкой? Что тогда? Более того, даже в пожаре он видел свою вину. Кто знает, сколько таких просчетов он уже совершил и, быть может, еще допустит, и даже сразу не осознает, что оступился. Ошибка ведь может быть как маленькая искра, вроде бы незаметная и незначительная, но готовая в мгновение ока разгореться в крупный пожар и принести погибель

От мрачных мыслей Наполеона отвлек вошедший в комнаты молодой офицер, при виде которого лицо императора будто бы просветлело.

– Ваше Величество желали меня видеть? – Чернышев поклонился и взглянул на императора своими блестящими черными глазами.

– Друг мой… Да, я теперь смело могу вас так называть. Произошедшее на том злосчастном балу, увы, станет грязным пятном на истории всего Парижа, это его трагедия, его позор. Память об этом будет ужасна. Однако пусть это послужит всем нам уроком. Вчера я подписал указ о пожарной безопасности. Будем надеяться, что подобного во Франции больше никогда не случится. Однако я хотел поговорить о вас, Чернышев. Ваше мужество, смелость, отвага, решительность, наверное, всех качеств, проявленных вами в ту ночь, и не перечислить, достойны восхищения.

– Я делал только то, что должен был. Ваша похвала неуместна, Ваше Величество, – скромно заметил Чернышев.

– Ну вот, вы снова спорите со мной, – улыбнулся император, в памяти его возникла картина их первой встречи с Чернышевым. Он продолжил: – Я, наоборот, считаю, что одной похвалы недостаточно. Вы спасли жизнь моей сестре и не только ей. И я благодарю вас не только от лица брата и императора, но и от лица всех мужчин, чьи жены и дочери живы сегодня благодаря вам.

Александр вышел от императора с приятным чувством удовлетворения; такое внимание Наполеона ничуть не смутило молодого офицера. Конечно, нельзя сказать, что мужчина относился к похвале равнодушно, да, он принял ее спокойно, со всем достоинством, и все же слова императора были для него лестны. Когда он почти завершил сверкающую золотыми гардинами галерею, он услышал окликнувший его женский голос и обернулся. Полина стояла перед ним в светлом, тонком и как будто более открытом, чем следовало, платье; на плечах ее была легкая индийская шаль красного цвета, которая замечательно сочеталась с пышной розой в ее руках.

– Господин Чернышев, я ждала вас, – начала молодая женщина, окинув его своим необычайно мягким взглядом сияющих серых глаз.

– Ждали меня? – удивился Александр. – В таком случае я только рад, если чем-то могу служить вам.

– Я хотела отблагодарить вас.

– Уверяю, это лишнее, ваш брат уже сделал это в полной мере. Как вы себя чувствуете? Сияние ваших глаз сегодня дает мне право надеяться, что недавняя катастрофа не принесла вам существенного вреда, – проговорил Чернышев, поцеловав протянутую ему руку. Лицо женщины покрылось едва заметным гордым румянцем.

– Да, это так. Но в том ваша заслуга, господин Чернышев, и вы поступите очень нехорошо, если не позволите мне ничего сделать для вас. Чего вы хотите?

– Вы очень добры, мадам. Но в том, что я сделал, нет ничего необыкновенного, я уже говорил об этом вашему брату.

– И все же, подумайте, граф. Мой брат – император Франции, мне будет позволено многое.

– Ваша улыбка и сияющий взгляд уже вознаградили меня, ваше высочество.

– Значит, вы отказываетесь. И все же я хочу что-нибудь дать вам, – она взглянула на розу в своих руках и, странно улыбнувшись, подала её Чернышеву: – Примите от меня хотя бы такую малость, как этот цветок. Он чудно пахнет. Вы будете вдыхать его аромат и вспоминать обо мне, – сказала Полина и, хитро прищурив серые глаза, сказала Чернышеву, уходя: – Мы с вами еще непременно увидимся, граф.

Покинув Тюильри, Александр внимательно взглянул на подарок Вестфальской принцессы. Между лепестков была спрятана небольшая, совсем крошечная свернутая записка; он заметил ее почти сразу, однако достать её посчитал нужным только выйдя за ограду дворца.

На бумажной полоске была мелким изящным почерком выведена одна-единственная строчка: "В 10 вечера, улица Фобур Сент-Оноре, 37".

Прекрасная Полина только что назначила ему свидание; на губах Чернышева промелькнула довольная улыбка. Сейчас было двенадцать, значит, в его распоряжении оставалось более девяти часов – этого времени Александру было вполне достаточно, чтобы заехать в посольство и навестить князя Куракина, заглянуть на квартиру и кончить некоторые, требующие завершения, дела.

Наняв фиакр на улице Риволи, Чернышев отправился в отель Теллюсон, служивший резиденцией русского посольства с 1807 года. Этот особняк находился в 9-м округе Парижа, на месте пересечения улиц Прованс и Виктуар, недалеко от Английского сада.

Проехав под триумфальной аркой, являвшей собой своеобразную копию арки на Елисейских полях и словно отделявшей особняк от шумных парижских улиц, экипаж остановился. Чернышев оказался перед красивым белым домом, окруженным рядом зеленых каштанов.

В большой, богато обставленной роскошными предметами интерьера в золотисто-красных тонах комнате князь Куракин, окруженный несколькими подушками, полулежал на софе. На бледном, болезненного цвета лице его было запечатлено какое-то усталое, измученное выражение. На лбу будто сосредоточилась какая-то скорбная мысль, губы, старчески сжатые, были несколько искривлены и все также изображали крайнее удручение. Однако, несмотря на все свое болезненное состояние, этот уже старый человек не отступал от своей привычки красиво и дорого одеваться, и потому даже сейчас на нем был его лучший, весь расшитый алмазными и золотыми нитями, халат.

– Как ваше самочувствие, князь? – поднявшись в комнату князя, спросил Чернышев.

При виде Чернышева Куракин чуть приподнялся на подушках, губы его тронула добрая радостная улыбка, а морщинистое лицо разгладилось.

– Вот и вы, Александр Иванович, как я рад вас видеть, – проговорил мужчина с теплотой в голосе и уже хотел было подняться навстречу офицеру, как лицо его снова исказилось от усилившейся в теле боли. – Однако чувствую я себя самым прескверным образом, что уж тут, – он горько усмехнулся, – однако зачем об этом… Лучше расскажите, как прошел прием у Его Величества, вы, верно, теперь новый герой Парижа, не перестаю вспоминать, как вы геройствовали в тот вечер, так красиво, так благородно, пример изящества и ловкости. В вас точно влюбились сразу десяток парижских барышень, – он хотел рассмеяться, но тут его снова захватил кашель, и он чуть слышно застонал.

Чернышев тут же подал Куракину стоящий рядом с кроватью на небольшом круглом столике бокал с водой.

– Ваше здоровье очень беспокоит меня, князь. Вы очень слабы, что говорит доктор? – с участием спросил он у Куракина.

– А что обычно говорят доктора, то и мой говорит: "Отдыхайте, спите, ешьте, принимайте такую-то микстуру, а дальше все в руках Божьих"… Однако знаешь, что меня до сих пор забавляет с того вечера? Когда меня едва живого выволокли на улицу, все пришли в ужас от того, как пострадал мой костюм. "Сколько же он вам стоил? А какая чудная была золотая вышивка, как жаль", – говорили они мне. И никто, представляешь, почти никто не справился в тот момент о моем самочувствии, – он горько улыбнулся и иронично произнес: – Преглупые люди, так послушаешь, и решишь, что сама жизнь человеческая – это что-то ничтожное. В самом деле, какое дело до простого человека, когда речь идет о золотых побрякушках, – вдруг он снова сморщился от боли. – Вот случится, и умру здесь, вдали от родины, не дай Бог, конечно, но кто знает… Однако довольно моих причитаний, они только больше нагоняют тоску. Я все еще жду рассказа о вашем походе к Наполеону, – сказал Куракин и оживленно взглянул на молодого адъютанта, приготовившись слушать так интересовавшую его историю.