Читать книгу Рассказы - Группа авторов - Страница 2

Галя на «отлично» сдала первую в своей жизни сессию и теперь счастливая ехала домой на новогодние каникулы. Сегодня, тринадцатого января, она сдала последний экзамен, и даже успела на последнюю электричку. Теперь Старый Новый год она будет отмечать дома, вместе с бабушкой Настей, братом и родителями. Это для них сюрприз будет. Сегодня дома ее никто не ждет. Галя смотрела в окно электрички и улыбалась. За окном мелькали знакомые места. Галя часто ездила на выходные домой, и эти места стали для нее вполне узнаваемыми. В этом году она закончила восемь классов и поступила в медицинское училище, теперь учится на медсестру. Она хочет быть врачом, как ее родственница, Роза Аркадьевна, которую в селе очень уважают. Конечно, можно было закончить десять классов, и потом сразу поступать учиться на врача, но она решила не терять зря времени, а сразу начать изучать медицину, навыки медсестры не помешают. Да и легче потом будет поступить в институт, если у нее уже будет опыт работы медсестрой.

Вот уже проехали Змиев, еще несколько остановок, и она практически будет дома. От станции «Спортивная», на которой ей выходить, до ее села, по прямой всего семь километров, по дороге правда все десять будут, главное, чтобы к электричке пришли автобусы. Автобусы на этом маршруте ходили не по расписанию, а приходили на станцию под конкретные электрички. Но бывали случаи, что под какую-то электричку, на которой ездило мало пассажиров, автобусы и не приходили, тогда пассажирам приходилось ждать, когда они приедут под следующую электричку. Местные жители в шутку называли эту станцию «Спортивной», так как на этой станции, все пассажиры пулей выскакивали из вагонов, прыгали с высокой платформы, и, во весь дух, как на стометровке, бежали к автобусам. Здесь бегали даже старушки в весьма преклонном возрасте. А куда им было деваться? Если не успеешь сесть в автобус, то будешь стоять на автобусной остановке часа два, пока автобусы не приедут под следующую электричку. И ждать эти автобусы придется именно стоя, так как присесть здесь абсолютно негде. Можно конечно скоротать это время сидя в зале ожидания железнодорожной станции, но она находится по другую сторону железнодорожных путей, а рисковать никто не хочет, так как движение поездов бывает очень интенсивным, и в нужный момент они просто не смогут вовремя перейти обратно к автобусам, и автобусы опять уйдут без них, тогда время ожидания продлится еще на пару часов.

А за окном электрички начал падать тихий снежок. Глядя на него, Галя залюбовалась, какая прекрасная новогодняя погода. Такая погода на новогодние каникулы в Харькове редко бывает. Но в этом году зима началась рано, уже везде лежит довольно глубокий снег. А снег все усиливался, и ветер поднялся. Но Галю это не пугало, скоро она будет дома.

На своей станции она вышла из электрички и огляделась. Кроме нее, из электрички больше никто на вышел. На платформе не было ни одного человека. Автобусов на стоянке тоже не было. Следовательно, до утра их больше не будет. И что теперь ей делать? Ночью идти пешком домой десять километров? Малоприятная перспектива! Слева от платформы чернело высокое здание элеватора, возле него, на одиноком столбе, возле которого обычно останавливались автобусы, горела такая же одинокая электрическая лампочка, а вокруг – сплошная темнота. Туда даже идти было страшно. А еще и этот пронизывающий насквозь ветер со снегом. В зале ожидания станции тоже никого не было, и оставаться здесь одной на ночь Гале тоже было страшно. Даже билетная касса ночью не работала. Она была одна на этой абсолютно пустой станции. Наверно зря она поехала домой последней электричкой, теперь она это отчетливо понимала, но было уже поздно. Как теперь из этой ситуации выкручиваться? На элеваторе скорее всего есть какой-то сторож, но там такие громадные ворота, что она до него вряд ли достучится. Что делать? Она уже конечно взрослая девушка, ей пятнадцать лет, но ей было очень страшно.

В это время к платформе подошел какой-то поезд. Это был очень маленький поезд, состоящий всего из трех вагонов, которые тащил маневровый тепловозик. Галя решила посмотреть, может из этого поезда кто вышел. Но платформа по-прежнему была пустой. На всякий случай, Галя поинтересовалась у машиниста, куда идет поезд. Оказалось, что этот поезд идет в сторону Чугуева. То есть, он шел не по той ветке, по которой ходили электрички, а сразу за станцией сворачивал влево, на боковую ветку, которая проходила по полю, недалеко от ее села. Галя поинтересовалась, останавливается ли он на платформе Скрипали, находящейся в пяти километрах от ее села. Машинист подтвердил, что останавливается. И Галя приняла решение ехать на этом поезде. В любом случае, идти пешком пять километров, это лучше, чем десять. Она слышала про этот поезд от отца, но никогда на нем не ездила. А вот ее отец, раньше часто ездил. В то время автобусы на станцию не ходили, а ему нужно было раз в три дня ездить в Харьков на работу. Выбор был небольшой: или идти пешком десять километров по дороге до станции, или пять километров через колхозные коровники и поле до платформы Скрипалей, а оттуда, на этом поезде, до Харькова. Этот поезд рано утром шел в сторону Харькова, а поздно вечером, возвращался обратно. Вот на этот поезд и попала Галя. Надеялась, конечно, что на этой платформе, вместе с ней еще кто-то выйдет. Но ей опять не повезло, на платформе вышла она одна. Она опять была одна одинешенька, но на этот раз не на станции, а среди поля. На платформе горело несколько фонарей, но даже будки для продажи билетов не было. Вокруг несколько деревьев, а дальше – чистое поле, глазу не за что зацепиться, сплошная белая пелена. Но дело было не в поле, это пурга так разыгралась, что через ее снежную пелену ничего не было видно. Стоя на высокой платформе, Галя попыталась сориентироваться, в какую сторону ей идти. На ферме, к которой она собиралась выйти, должны были гореть фонари, но никаких фонарей она не видела. Было только понятно, что платформа находится в поле, где-то между ее селом и Скрипалями, ближе к Скрипалям, и идти ей нужно влево. В любом случае, рано или поздно, она выйдет или к своему селу, или на дорогу между селами. Спустилась с платформы, и пошла влево, примерно под углом сорок пять градусов к железной дороге. Сначала ей немножко повезло, и она шла по стерне, где снега было не очень много, поэтому идти было сравнительно легко. Вот только снег и ветер доставали. Ветер дул спереди справа, и задувал снег за маленький воротник ее легкого пальтишка. Чтобы как-то от него спрятаться, проходилось отворачивать голову влево, так меньше снега прилетало к горлу. Через некоторое время Галя остановилась и оглянулась назад, чтобы посмотреть, как далеко она уже отошла от платформы. Фонарей платформы уже не было видно, и сориентироваться она не смогла. Развернулась обратно и потерялась, она не могла теперь понять, в какую сторону ей нужно идти. Везде белая пелена и ничего не видно. Галю охватила паника, ей было очень страшно. Ведь так она может кружить по этому полю пока не замерзнет, и найдут ее тело только весной, когда начнутся полевые работы. Никому и в голову не придет искать ее здесь, на этом, богом и людьми забытом поле, ведь на эту платформу люди уже давным-давно не ходят, это только она, сдуру, сюда поперлась. Ей стало очень жаль себя, и слезы потекли из ее глаз. Ей было не столько жаль, что она здесь замерзнет, а то, что ее тело до весны не найдут, и оно так и будет все это время лежать на этом поле. Это страшило ее больше всего. Потом она немного успокоилась, вытерла слезы и еще раз огляделась. Ее следы пурга уже почти замела, но они еще были видны. И Галя нашла очень простое решение: дальше двигаться нужно так, чтобы с прежними ее следами образовывалась прямая линия. Так она дальше и пошла. Теперь она уже была уверена, что не заблудится, и петлять по полю не будет. Она периодически оглядывалась назад, чтобы убедиться, что идет по прямой линии.

Но вскоре хороший участок поля закончился, дальше пошло бывшее кукурузное поле. Здесь комбайн срезал стебли кукурузы довольно высоко, возможно специально, чтобы улучшить снегозадержание, снега здесь было по колено, и идти стало очень тяжело. Очень быстро Галя устала так, что никуда идти ей уже совсем не хотелось, да и сил больше не было. Галя села на пустую сумку, которую везла с собой, чтобы набрать в нее из дому продуктов, и опять горько заплакала. Ну зачем она поехала домой этой последней электричкой? Лучше бы она на нее опоздала. Переночевала бы эту ночь вместе с подругами на квартире у Степановны, где она снимала койку, все же лучше бы было, чем теперь торчать теперь здесь одной и в чистом поле. Зря она не послушалась подруг, которые отговаривали ее от этой поездки. Поехала бы спокойно завтра, спокойно села бы на автобус, и, без проблем, доехала бы до села. Пока она так сидела и думала, усталость немного прошла, и она смогла идти дальше. В молодом теле силы восстановились быстро. Теперь она уже шла не торопясь, экономя силы. Пару раз еще садилась отдыхать, но уже без слез и страха. Набиралась сил, и шла дальше. Часов у нее не было, и сколько времени уже была в пути, она не знала. Когда она в очередной раз хотела сесть отдохнуть, ей показалось, что впереди что-то темнеет. Она прошла еще немного, и увидела, что это чей-то сарай, стоящий на краю села, который уже наполовину был заметен снегом. Ура! Она дошла! Такой радости как сейчас, она еще никогда в жизни не испытывала. Откуда и силы взялись, пошла дальше, и вышла на улицу. Она узнала эту улицу. Оказывается, она вышла к селу немного левее колхозной фермы. Правее, буквально на соседней улице, живет ее бабушка Харитина, мать ее мамы. Когда-то, у этой ее бабушки было одиннадцать детей, и ее мать была самой младшей среди них. Сейчас в живых осталось только пятеро, три сына и две дочери, всех остальных, в том числе и мужа, забрала война. Все оставшиеся в живых дети живут отдельно, у них свои семьи, а бабушка живет одна, в той самой маленькой халупке на краю села, в которую ее переселили вместе со всеми детьми после раскулачивания. А раскулачили их потому, что у них в хозяйстве были две коровы и две лошади, не посмотрели, что эти коровы и лошади тринадцать человек кормят.

Сил у Гали прибавилось, и, несмотря на то, что на улице снега было по пояс, гораздо больше чем в поле, она сравнительно быстро добралась до хатки бабушки. Света в окнах не было, бабушка уже спала. Галя постучала в окошко, и бабушка открыла дверь, даже не спрашивая, кто пришел.

– А Вы почему не спрашиваете, кто пришел? – удивилась Галя.

– А зачем спрашивать? – успокоила ее бабушка, – брать у меня нечего, так что, чужой не придет. Ты то откуда так поздно?

– Я с Чугуевского поезда, – сообщила Галя.

– Через поле пешком шла? – удивилась бабушка. – Туда уже лет десять никто не ходит, чего тебя туда занесло? А если бы заблудилась? Замерзла небось? Вон какая метель на улице.

– Да, – призналась Галя, – замерзла.

– Залезай на печку, и грейся, – сказала бабушка, – а я тебе сейчас чая с малиной настрою, чтобы не простудилась. Родители небось волнуются, что ты не приехала?

– Нет, не волнуются. Они не знают, что я приеду.

– Это, наверно, даже хорошо. Тогда оставайся ночевать у меня.

Сидя на печке, Галя быстро согрелась, а после выпитого чая ей стало совсем хорошо. И ночное путешествие в пургу через поле, где она чуть не погибла, ей уже не казалось таким страшным, как тогда, когда она там находилась.

– Может ты что-то покушать хочешь? – спросила бабушка.

Но Галя не ответила, она уже спала на печке мертвым сном, теперь ее и из пушек нельзя было разбудить.

Курортный роман

Женщины бывают умными, бывают – не очень, а иногда встречаются и откровенные дурочки, которые смотрят на тебя невинными глазами и верят каждому твоему слову. Именно с такой и хотел познакомиться Николай, когда ехал отдыхать в санаторий. У него была путевка во Фрунзенское, где он отдыхал уже не один раз, но на этот раз ему удалось вырваться сюда без жены, у которой приболела мать и ей пришлось остаться в Москве. Путевка была на двоих, поэтому Николай рассчитывал сохранить за собой весь двуместный номер, заплатив и за вторую койку. Дороговато конечно будет, но тогда он ни от кого не будет зависеть, и сможет приводить сюда женщин, когда ему вздумается, никого не нужно будет упрашивать пару часов где-нибудь погулять, пока у него будут гости.

Николаю тридцать шесть лет, он красивый, в самом расцвете сил. Уже майор, заместитель командира батальона связи авиационного полка. Есть перспективы и командиром батальона стать. Жена у него москвичка, и два прекрасных сына растут. Теща, правда, считает, что женился он на её Томе из-за московской прописки, и относится к нему соответственно, но Тома так не считает, и они абсолютно счастливы. Вот уже пятый год он служит в Германии, где они всей семьей и живут. Жить подальше от тещи как-то легче. Теперь у него отпуск. Заехали на пару дней к теще, чтобы оставить у нее пацанов, и дальше уже вдвоем ехать в санаторий. Но оказалось, что теща болеет, и жене, вместе с пацанами, пришлось остаться у нее. Короче говоря, Николаю несказанно повезло, и теперь он едет на курорт один. О таком счастье он даже не мечтал. Теперь он своего не упустит.

Однако, в санатории его ждало небольшое разочарование: поселиться в номере одному ему не удалось. Июль, разгар сезона, свободных мест не было, и к нему подселили старого, абсолютно лысого полковника, бывшего командира полка, воевавшего в Афганистане и получившего там тяжелое ранение. Теперь полковник, которого звали Петром Михайловичем, находился здесь на реабилитации. Николаю ничего не оставалось, как смириться с подселением соседа. Но нет худа без добра – зато солидную сумму денег сэкономил. Петр Михайлович оказался вполне сносным мужиком, который не прочь был и выпить с соседом, и на женщин еще заглядывался. С собой он привез огромный чемодан с одеждой и обувью. Когда он все выгрузил из чемодана, Николай насчитал семь пар обуви.

– Женщины по столько не берут, – подумал Николай.

Но Петр Михайлович был не такой уж и старый, как казалось Николаю. Ему было всего лишь сорок семь лет, и старым он себя совсем не считал. Вот только со здоровьем были проблемы. При первом же знакомстве он предупредил Николая, что у него удалена поджелудочная железа, поэтому питаться он должен строго по часам, и один из приемов пищи приходится на четыре часа утра. Он конечно постарается не шуметь, но заранее просит его извинить за возможные неудобства. Николай ничего страшного в этом не видел, и сказал, что он спит крепко, и это ему не помешает. В обед пошли в столовую. Николая посадили за столик, за которым уже сидели две женщины и мужчина. Одной из женщин было явно под шестьдесят, и она Николая совсем не интересовала, хотя маленькая стройная фигурка у нее еще сохранилась в довольно привлекательном виде, и по лицу было видно, что когда-то она была очень красивой. А вот второй женщине на вид было лет двадцать пять – тридцать. Она была небольшого роста, полненькой, но довольно привлекательной. Мужчина был весь седой, в возрасте явно за шестьдесят, с большой лысиной на голове, что, отнюдь, не добавляло ему привлекательности. Николай сел за столик и представился всем сразу: «Николай, летчик».

– Иван Федорович, – представился и мужчина, – подполковник в отставке.

– Я Лида, – сказала пожилая женщина. – Я из Академгородка Новосибирска.

– А я Настя, – представилась молодая женщина. – Я из Перми, работаю медсестрой в госпитале.

– А Вы небось ученая? – поинтересовался Николай у Лиды.

– Нет, – ответила Лида, – я мужняя жена. Это муж у меня ученый. Полковник, – добавила она.

– Вы давно отдыхаете? – опять поинтересовался Николай.

– Мы с Настей вчера утром приехали и живем в одном номере, а Иван Федорович – только сегодня утром, – за всех ответила Лида.

После обеда Николай предложил Насте прогуляться по набережной. Море было спокойное, и на пляже было полно загорающих. Там яблоку негде было упасть, все было заставлено лежаками. Некоторые из отдыхающих расположились в тени под тентами, здесь было попрохладней, и многие из них читали книги или разгадывали кроссворды, не забывая периодически сходить искупаться в море. Мужчины также периодически ходили в начало или в конец пляжа, где стояли две бочки с вином. В одном месте продавалось белое вино, а в другом – красное.

– А давай искупаемся, – предложил Николай. Ему не терпелось поглядеть на Настину фигуру без платья.

– Нет, я без купальника, – возразила Настя. – Давай завтра, после завтрака, или после обеда. Я сразу купальник надену.

– Ладно, давай завтра, – согласился Николай. – Тогда может вина выпьем? Ты какое предпочитаешь, красное или белое?

– Вина можно, – согласилась Настя.

– А какое? – переспросил Николай.

– Я не знаю, – неуверенно ответила Настя. – Главное, чтобы не очень кислое, кислое я не люблю. Давай на твой вкус.

Николай и сам не знал, какое из них не кислое. Насколько он помнил, светлое точно кислое, поэтому повел Настю к бочке с красным вином. По дороге решил выяснить её семейное положение. Это для него было очень важно, не хотелось нарваться на холостячку, от которой потом не отвяжешься.

– Муж, дети есть? – напрямую поинтересовался он.

– Есть и муж, и дети, – ответила Настя. – Их у меня двое, мальчик и девочка, уже в школу ходят.

– И муж отпускает тебя одну в санаторий? – спросил Николай. – Не боится, что уведут? А почему вместе с мужем не приехали?

– Кто как работает, тот так и отдыхает, – ответила Настя. – Муж на путевку еще не заработал. Я, как служащая Советской армии, плачу за путевку тридцать процентов от стоимости, а за его путевку нужно платить сто процентов. Пусть дома отдыхает.

– А кто у нас муж?

– Тракторист.

– А где он в Перми трактористом работает? – не понял Николай. – Асфальт пашет?

– Он не пашет, – пояснила Настя, – он тротуары трактором убирает, там, где уборочная машина не может проехать.

Николай остался доволен. Это именно то, что ему нужно: симпатичная, замужем, двое детей. В общем, вполне безопасная.

– А ты женат? – вывела его из раздумий Настя.

– Нет, не женат, – соврал Николай. – Живу с мамой в Москве.

– А почему до сих пор не женат? – поинтересовалась Настя.

– Мама не разрешает, – ответил Николай. – Шучу, – тут же признался он. – Просто до сих пор не встретил такую как ты. Если бы встретил, то давно бы уже женился. В тебя невозможно не влюбиться. Жаль, что ты уже замужем. Ну хоть эти три недели на тебя полюбуюсь. Таких как ты я еще не встречал, и, наверно, больше не встречу. И имя у тебя прекрасное. Ты не поверишь, но мою мать тоже Настей зовут.

От этих слов у Насти даже слезы на глаза навернулись. Таких слов от своего мужа она никогда не слышала.

После прогулки Николай вернулся в номер. Там, лежа на кровати, отдыхал его сосед.

– Ну как первое впечатление от санатория? – спросил он Николая.

– У меня не первое, – возразил Николай, – я сода уже в третий раз приехал. Наши летчики здесь постоянно отдыхают. Нам здесь нравится.

– Надо же, – удивился сосед, – а я вообще первый раз в санатории, и то, только из-за ранения, хотя уже до полковника дослужился.

– А что за ранение? – спросил Николай.

– В Афгане. Я там полком командовал, – неохотно ответил полковник.

– И как Вас ранило? – не отставал Николай, которому было интересно узнать о войне в Афганистане из уст очевидца, а не из газет.

– Отправил я разведку на двух БТРах, а они попали в засаду, – начал свой рассказ полковник. – Один БТР сразу подбили. Мои ребята перебрались во второй БТР и попытались уйти, но был подбит и второй БТР. Половина ребят погибли, а остальные заняли круговую оборону и попросили помощи. Чтобы спасти ребят, все нужно было делать очень быстро. Поэтому, я взял, находящиеся возле меня, четыре БТРа и поехал их выручать. Подоспели вовремя, ребят спасли, душманов ликвидировали. Погибших и раненых погрузили в БТРы, а всем остальным пришлось расположиться на броне, внутри места не было. А на обратном пути мой БТР подорвался на мине. Взрывом меня выбросило в кювет. В госпитале из меня извлекли три осколка, один из них и повредил поджелудочную железу. В общем, обычная для Афгана история, – закончил свой рассказ полковник.

– А авиацию почему не вызвали? – с видом знатока спросил Николай.

– Да чем бы она помогла, твоя авиация? Духов ликвидировать? А мне нужно было моих ребят спасти.

И оба надолго замолчали. Полковник в мыслях вернулся в те события годичной давности, а Николай думал о том, что ни черта он не соображает ни в действиях пехоты во время боя, ни в действиях авиации.

Ночью Николая разбудил будильник. Ничего не понимая он посмотрел на часы, было четыре часа ночи. Вспомнил про предупреждение полковника, что в четыре часа тому нужно принимать пищу. Он конечно на это согласился, но он ведь не думал, что в это время еще и будильник будет звенеть. Он рассчитывал, что полковник тихонько встанет, возьмет что-нибудь из холодильника и тихонько покушает. Между тем, полковник действительно что-то достал из холодильника и стал громко жевать. И это «что-то» громко хрустело.

– Морковка, – догадался Николай, – он кушает сырую морковку.

Такого он совсем не ожидал. Это же ужас, ведь эту музыку ему придется слушать каждую ночь. Через полчаса хруст прекратился, полковник лег, и тут же захрапел. А Николай ворочался с одного бока на другой, но так и не смог уснуть. В шесть часов опять прозвенел будильник. Полковник встал, умылся, надел спортивную форму и вышел из номера. Николай слышал, как он ругается с дежурной по корпусу, которая еще спала, и которую он разбудил, чтобы выйти из корпуса, так как входная дверь была еще закрыта. После этого Николай, наконец-то, уснул, и проснулся только тогда, когда полковник вернулся с пробежки. Было уже восемь часов утра.