Читать книгу Милашка для психа - Группа авторов - Страница 2

– Девчонки, признавайтесь, у каждой же есть бывший – скорострел? Ну вот этот, который кончил, пока ты к нему навстречу от метро шла. У всех же был? – по залу разносится дружный женский смех и аплодисменты. – Ага, я так и думала. И мужики щас такие: «Это не про меня, это про Валерку, я не скорострел, я просто на работе устаю».

Таня смеется тоже.

У нее в руке бокал пива, а во второй – телефон Полинки, на который она снимает для нее выступление. Если что-то упустит, подруга с нее потом три шкуры сдерет. Или напишет свежий материал. Трудно быть лучшим другом стендаперши.

Когда ее блок заканчивается, народ уже изрядно выпил, развеселился, и с удовольствием принимает следующих выступающих.

Они устраиваются за столиком в уголке, Полинка просматривает записанное Таней видео, критически оценивая свой голос, стойку, одежду, а Таня в красках рассказывает ей ту фигню, что произошла с ней вчера вечером.

И Полли в таком восторге, что даже телефон откладывает.

– Вот это круть! – она выпучивает на нее свои и без того громадные глаза. – Везет же тебе, а! Не жизнь, а вечный материал. Не то что я. От этих жопно-сортирных шуток уже блевать тянет. Но что поделать, спрос рождает предложения.

Полинка отхлебывает из ее бокала и разочарованно вздыхает.

Таня смотрит на нее, как будто она только что с Луны свалилась.

– Ты что – обкурилась? Какое тут веселье? Я чуть в штаны не наложила.

– А какой он был – тот мужик? – спрашивает она, игнорируя Танины слова полностью. – Красавчик?

– Да, если считать красавчиком Чикатило.

Полинка морщится.

– Не верю. Явно хорош собой.

Таня вспоминает грубый, как будто вырубленный топором профиль психа, жесткую щетину и плечи такие широкие, что если Таня встанет позади, то просто исчезнет с лица Земли.

Но в целом.

В целом.

Хм.

– Ну… Возможно, в какой-то степени…

– Каааайф! – Полинка ерзает на стуле.

Таня таращится на нее.

– У тебя слюни по столу потекли, – говорит она.

– Это от зависти! Расскажи еще.

– Нечего рассказывать. У меня еще вода на пельмени не закипела, когда он свалил. А я заперлась на все засовы и на всякий случай стояла у окна со сковородой еще полчаса.

Полинка закатывает глаза.

– Какая ты скучная, Мальцева. К тебе в дом впервые в жизни по собственной воле, без всяких этих техник флирта, пришел офигенный мужик, а ты!

– Во-первых, хватит напоминать мне про техники флирта! Я проходила тот курс сто лет назад, да и то – от отчаяния! А во-вторых, мне что, нужно было этого психа к батарее пристегивать?

– Ну, у тебя же есть наручники, правда?

Таня смотрит на нее и не понимает, почему они вообще дружат.

Вот идиотка.

Она возвращается домой около одиннадцати. Немного пьяная, немного злая, потому что Полинка заставила ее снова ехать на такси и переживать тот стресс по второму кругу. Всю дорогу она сжимала ключи в руках до хруста, готовясь тюкнуть ими нападающего по голове, если вдруг что. Кажется, таксист принял ее за шизофреничку и на всякий случай даже сделал скидку в десять рублей.

Таня снимает верхнюю одежду в прихожей и вдруг спотыкается обо что-то.

Первая мысль – заорать в темноту, потому что у нее всегда все лежит на своих местах, а здесь какой-то непорядок.

Вторая (вполне логичная) мысль – включить свет.

Под ногами оказываются ботинки.

Чужие ботинки, не Танины. В один такой ботинок поместятся две Танины ноги, а возможно, если очень постараться, и вся Таня целиком. Она застывает на месте, тыкая в эти ботинки так, словно они могут с ней заговорить.

– Какого. Черта.

Со стороны кухни доносится грохот, потом мат.

Таня косится на входную дверь и думает – а ну ее к черту, эту квартиру, подумаешь, бабушкина, светлая ее праху память. Пора делать ноги.

Но она не успевает и шага сделать, как в проходе появляется огромная фигура, закрывающая собой свет. И все хорошее, что было в Таниной жизни.

– Как ты, черт возьми, сюда попал? – спрашивает Таня вполне спокойно, потому что абсолютно уверена, что у нее галлюцинации, а орать на глюка – это даже для нее как-то слишком.

Псих, стоящий перед ней в одних шортах, облизывает ложку.

– У меня есть ключи.

– Откуда?!

– Взял на тумбочке, – он смотрит с таким видом, словно Таня задает какие-то тупые вопросы.

И потом уходит обратно на кухню.

Таня ищет на тумбочке свои запасные ключи, которые лежали там с того дня, как она сюда переехала, и ни разу не сдвинулись с места.

Их нет.

А псих есть.

В ее квартире, в одних шортах.

Она набирает воздуха в грудь, чтобы заорать как следует, потому что, кажется, она в каком-то гребаном аду. Но на кухне что-то с грохотом падает, и Таня бежит туда, уверенная, что если психа там не прибило упавшим шкафчиком, то она прибьет его сама. И да, она в курсе, что это достаточно амбициозно, учитывая разницу их габаритов, но помечтать-то можно?

* * *

Когда Таня влетает на кухню, псих стоит у рухнувшего шафчика и смотрит на него осуждающе. Дескать, приличные шкафчики так себя не ведут.

Таня, как рыба, открывает и закрывает рот. Ей кажется, у нее сейчас лопнут глаза от напряжения. А еще она как будто сейчас взлетит на воздух – так сильно она разъярена.

– Ты что, нормально шкафы не могла повесить? – спрашивает этот придурок, поднимая отлетевшую дверцу. Хорошо, что внутри кроме старых бабушкиных коробок ничего не было.

Таня упирается кулаками в бока.

– Во-первых, я их не вешала, они здесь уже триста лет, они были здесь еще до того, как моя бабка лишилась девственности. А во-вторых, – она хватает психа за локоть и тянет к входной двери, старательно игнорируя факт того, что кожа у него, как кипяток. – Вали-ка ты отсюда.

– Нет смысла меня выгонять, пока у меня твои запасные ключи, ты же понимаешь?

Псих останавливается в пороге, и все.

Танины полномочия все.

Сдвинуть его, когда он сам не передвигает ногами – задачка со звездочкой, а у Тани по математике всегда была твердая тройка с минусом.

Что бы сказала Полинка в такой ситуации? Мда, Полли – плохой советчик, окажись псих перед ней, и она бы уже стояла с рукой в штанах. В его штанах. И рассказывала бы ему свои монологи, надеясь отвлечь.

– Точно, – кивает Таня. – Верни ключи.

Псих вскидывает брови, как бы намекая, что без боя их не отдаст. Таня хочет убивать. Она дико задолбалась, ей нужно поспать, а еще у нее аллергия на наглых придурков, вламывающихся в чужие дома.

И, ко всему прочему, вишенкой на торте, она вдруг замечает в прихожей сумку с вещами, большой рюкзак и парочку пакетов.

– Ты что… Перетащил сюда все свои вещи?

Псих закатывает глаза.

Почему он, блин, всегда выглядит так, как будто Таня ему должна?

– Я вообще-то пришел вернуть твой телефон.

– Круто, спасибо. А что с вещами?

– Ах, это… У меня тачка сломалась, пришлось на пару недель загнать в мастерскую.

Он скрещивает руки на груди.

Таня не уверена, что ей уютно, когда это большое тело стоит перед ней почти полностью голое. А еще она теряет терпение.

– Какая связь между тачкой и твоими вещами, которыми завалена вся моя прихожая?

– А куда еще мне их деть? Могу в спальню утащить.

Эм.

Таня все еще отказывается понимать.

Отказывается понимать, почему вселенная так издевается над ней. В прошлом году у нее был бурный трехдневный роман с парнем, который засунул себе в задницу ручку от сковороды, пока Таня была на работе. Сковороду пришлось выбросить вместе с ручкой.

А потом Таня чуть не влюбилась в чувака с Тиндера, пока не поняла, что у него на плече крупными буквами набиты строчки из песни Моргенштерна.

И вот теперь этот. Который, походу, живет в машине.

Это ведь не ее проблемы, так? У этого психа должны быть какие-то родственники? Друзья? Кто-то, кто может его выносить в здравом уме? Потому что Таня, очевидно, не может.

– Послушай, – она пытается вести цивилизованный диалог. – Уверена, что твоя машина тире жилплощадь будет готова раньше, чем ты думаешь, и те двое друзей, которые гнались за нами вчера, будут рады тебя приютить на время. А что я? Я – посторонний тебе человек. Условий никаких, мебель вся старая, на кухне еще и шкаф отвалился. Право слово, даже неловко.

Псих отталкивает Таню в сторону, идет в гостиную и плюхается на диван, закидывая ногу на журнальный столик. Выглядит он при этом так, как будто был рожден на этом диване.

– Все нормально, не парься, я неприхотливый.

И это… Черт, он серьезно?

Таня чувствует, как в груди у нее что-то разбухает от возмущения. Какой-то монстр сейчас выберется наружу. Было бы хорошо. Потому что пытаться выгнать из своего дома парня, который в семь раз здоровее тебя – задачка не из простых. А Таня смелостью никогда не отличалась.

– Ты что – не понял меня?! – срывается она. – Уходи из моего дома!

Псих включает телевизор и притягивает к себе пачку с чипсами, которая валялась все это время рядом с ним. Запихивает горсть к себе в рот, смачно жует.

Таня подходит и стоит над ним, пыхтя, как паровоз.

Очевидно, психу не слишком комфортно, когда у него над душой стоят, поэтому он поворачивается и оглядывает Таню с головы до ног. Прежде он так на нее не смотрел. Оценивающе, с интересом. Тане почему-то вдруг хочется одернуть рубашку и проверить, достаточно ли аккуратно волосы на голове лежат…

Но она тут же выбрасывает эти мысли из головы – еще чего не хватало.

Псих как будто бы остается доволен увиденным. Он улыбается уголком губ, его большие глаза сверкают.

– Ладно, лови мое эксклюзивное предложение, – говорит он. – Я плачу тебе за комнату. А еще помогаю тебе справиться с одной очевидной проблемой.

Таня поднимает брови.

– Проблемой? Единственная моя проблема сейчас – это ты на моем диване.

Псих снова лыбится, на этот раз слишком широко, как будто собирается совершить убийство первой степени.

Он откидывает в сторону подушку, вынимает что-то из-под нее. Таня, краснея от ужаса, узнает в этом большую анальную пробку. Вот блядство. Ей пора бы уже признать, что распихивать свою коллекцию игрушек по всем углам квартиры – не самое лучшее решение.

– Тебя никто не трахает, – резюмирует псих. – А мне негде жить. Как насчет небольшой помощи друг другу?

Таня уверена, что сейчас вцепится ему в лицо.