Читать книгу Вершители легенд - - Страница 2

…Королевский замок был взят яростным приступом…

Геза сидела на троне с обнажённым мечом в руке, латы её были забрызганы кровью, на голове сверкала алмазная, снятая с мёртвой головы Карна, корона, а на плечах сияла безупречной белизной парадная горностаевая мантия, извлечённая из сокровищницы бывшего короля. Оруженосцы по очереди подводили к ней пленников и заставляли, встав на колени, говорить свой титул и имя.

– Ты умрёшь на рассвете, – величавым и заученно равнодушным тоном говорила Геза каждому и так же спрашивала: – Какую смерть предпочтёшь ты, о благородный муж? – Неизменно получая ожидаемый ответ: «Смерть в бою, о королева-победительница!»

– Дарую!

Она величественно взмахивала рукой в железной перчатке и пленника уводили, а у её ног оставался очередной меч в драгоценных ножнах.

Наконец, когда скорбная вереница иссякла, и Геза уже собиралась спуститься с трона, в залу вошли четверо солдат, а между ними человек в светлых одеждах. Солдаты грубо толкнули его прямо к трону, но он устоял на ногах. Ослепительной белизны с изнанки длинный плащ всколыхнулся, узкие ладони молитвенно сложились, волны чистых волос заблестели в предзакатном луче нежным золотом.

– Это что же, женщина? – удивилась Геза. – Зачем тогда?

– Принц Алек, посланник звёздных богов, – представился пленник, опуская голову в плавном легком полупоклоне.

Лицо его было действительно прекрасным почти-что по-девичьи: гладкая чистая кожа, огромные, сияющие как небо в погожий весенний день, глаза, обрамлённые густыми длинными ресницами. К тому же никаких признаков щетины бороды или усов и ясная улыбка на ярких губах. Тело, однако, было по настоящему мужским: он был достаточно высок, и хотя почти по-юношески гибок, но плечист, статен и явно крепок.

Геза на мгновение остолбенела: он был так необычен среди всей этой крови, грязи и всё ещё валявшихся по углам изрубленных трупов, как бриллиант на куче навоза.

Солдаты схватили пленного за предплечья и заставили встать на колени.

– Посланник звёздных богов? – переспросила Геза, и уже обращаясь к конвою, добавила: – Где вы его взяли?

– В Северной башне, госпожа. Чтобы войти туда, нам пришлось изрубить на куски с десяток королевских телохранителей в золоченых доспехах. Дрались как черти, не один не сдался! Двери были заперты снаружи, а в верхних господских покоях был только он один. Оружия при нём тоже не было. Ничего: ни меча, ни даже кинжала. Только вот это.

Латник с поклоном протянул небольшую книгу в золочёной коже.

Геза взяла книгу, взглянула на заглавие, потом полистала страницы и бросила её на кучу мечей.

– Я то думала, это священный молитвенник или, по крайней мере, что-нибудь магическое, а это всего лишь глупая «Повесть о Зарне и Гите»! – протянула она.

– Напрасно вы так нелестно отзываетесь о величайшем поэтическом достижении вашего народа. – Пленный, воспользовавшись тем, что солдаты его выпустили, встал на ноги и выпрямился. – Лично мне так очень даже понравилась эта повесть. Жаль¸ не дочитал…

– Узник? – Геза удивлённо воззрилась на него, отмечая про себя не без странного сладкого чувства, что ей приятно смотреть в его лицо и слушать мягкий звучный голос. – Карн удерживал тебя силой?

– Нет, госпожа. Я находился здесь совершенно добровольно. Можете не сомневаться. – Пленник улыбнулся Гезе, зубы у него были белые и ровные. – Король Карн никогда бы не осмелился меня удерживать. Однако, вижу, король Карн ушёл туда, откуда нет возврата. Теперь в замке Арбус новая королева-повелительница. Предначертанное судьбой свершилось!

– Где же тогда твое оружие, принц Алек? – спросила королева. – И почему ты был заперт в башне?

– Вот оно что! Вас удивляет, что я не отмахивался от этих назойливых… – Он искоса глянул на конвоиров, очень грозно уставившихся на него. – От этих смелых воителей длинной острой железкой, подобной этому хламу? – Он небрежно пнул чей то меч в украшенных золотыми бляхами ножнах, лежащий немного поодаль от остальных трофеев. – Да будет известно мудрой властительнице, что людям, подобным мне, не пристало иметь при себе данное безобразие, а тем более обнажать и размахивать им, рискуя задеть лезвием кого-нибудь из этих несведущих несчастных. Посланцу звёзд, находящемуся в родстве и дружбе с небом и потому без помех читающему веления судьбы, и пришедшему с мирными намерениями в этот грешный край, не к лицу бесцельно калечить и убивать даже никчёмных идиотов. Что же касается короля Карна, так я его предупреждал, что замок будет взят сегодня приступом, и что это неизбежно, как восход солнца поутру. Но он не пожелал прислушаться к моим словам, хотя логичные действия, основанные на этом знании могли бы спасти ему жизнь: достаточно было просто сдаться по первому требованию или тайно бежать…

Сильно уязвлённые речами о «несчастных и никчёмных» дерзкого звёздного горе-посланца, солдаты опять схватили его и дёрнули вниз, поставив на колени.

– Значит ты всё-таки тоже преданный приспешник Карна? – разочаровано и с какой-то затаённой жалостью молвила Геза. – В таком случае, ты тоже умрёшь на рассвете. Какую смерть ты предпочтёшь?

– Я вообще-то плохо разбираюсь в подобных тонкостях, – опять улыбнулся пленник. – С моей стороны было бы глупостью пытаться самостоятельно выбирать из незнаемого. Вы, мудрая госпожа, наверняка гораздо лучше меня в этом понимаете, так что я целиком полагаюсь на ваш высочайший выбор.

– И у тебя даже не будет последнего желания?

Геза взглянула на него уже как на сумасшедшего, вдруг начав сомневаться, сознает ли он вообще, о чем идет речь.

– Если госпожа будет так добра, что прикажет вернуть мне книгу, она доставит мне большое удовольствие. Хотелось бы дочитать её этой ночью.

Пленник опять хотел подняться с колен, но латники удержали его за плечи, а один из них от избытка «праведного» негодования «одарил» чувствительным подзатыльником.

– Нельзя ли полегче, любезный? Такая неоправданная грубость начинает раздражать. – Губы принца обиженно «надулись».

– Верните ему книгу! – Геза невольно улыбнулась под маской. – И вообще, больше не дёргайте и отойдите от него. Разве вы не видите, он же явно блаженный!

Солдаты нехотя оставили пленного и отступили к двери. Книга тоже была немедленно извлечена из кучи оружия и передана владельцу.

Посланник звёздных богов быстро встал и уже сам, без малейшего принуждения, низко поклонился:

– Я знал, что вы, госпожа всевластнейшая королева, добры и милосердны. А эти качества – залог долгого счастливого правления. Что ж, я не ошибся…

– Не ошибся в чём?

– В расчётах вашей линии судьбы.

– Так ты знаешь мою судьбу? Может быть поведаешь её мне?

– Подобные знания могут сильно повредить и направить на ложный путь. – Пленный посмотрел в глаза Гезы, и ей показалось, что он заглянул прямо в её сердце, которое вдруг сладко сжалось от неведомого доселе чувства. – Однако могу сказать точно: ваша линия жизни длинна как полноводная река Ти, петляющая по равнине Траа, и у неё, как и у реки, есть тихие заводи счастья, перекаты сомнений, мели утрат. Вам всегда будут сопутствовать слава, почёт и уважение, и они будут в высшей степени заслуженными… А сейчас я вижу, что вы уже очень утомлены, благословенная властительница, и вам стоит отдохнуть.

Он замолк и потупил взор, прижав книгу к груди.

– Но я ещё не решила, какой смерти тебя предать! – вдруг спохватилась Геза. – Что ж, дарую тебе право умереть в бою, как подобает благородному человеку. Сегодня многие обладатели высоких титулов и золочёных доспехов выпрашивали на коленях эту милость. Утром они будут драться друг с другом по очереди, чтобы пасть, покрыв себя славой воителей. Ты же будешь участвовать в этом последним. Таким образом, ты будешь видеть этот мир ещё несколько драгоценных часов, сможешь наслаждаться зрелищем смертельного боя, и может быть… – Тут Геза невольно понизила голос до шёпота. – Может быть, всё-таки расскажешь мне поподробнее о предначертанном мне.

Она перевела взгляд на телохранителей и уже громко приказала:

– Увести обратно в Северную башню и стеречь! И обращайтесь с ним уважительно, всё-таки он – посланник богов.

Принц Алек ещё раз поклонился ей и, не дожидаясь «приглашения» конвоиров, вышел из зала в сопровождении всё тех же четырех латников.

– Ах, Петра, – со вздохом проговорила Геза, позволяя своей доверенной камеристке, «сестрёнке», как она её приватно называла, расстёгивать ремни на доспехах. – Сегодня я видела такого необычного мужчину, который тебе и во сне не приснится!

– Неужто госпоже наконец-таки кто-то приглянулся? – с сомнением в голосе проговорила «сестрёнка». – Небось кто-нибудь из свиты бывшего короля? Я угадала?

– Угадала, – Геза поудобнее повернулась и подняла руки. – Представь себе, его имя – принц Алек, и он называет себя посланником звёздных богов. Такого прелестного ангела я никогда ещё не видела ни во сне, ни наяву, а его голос ласкает слух так, что хочется слушать и слушать…

– О, госпожа, смотрю – это серьезно! – игриво воскликнула служанка.

– Ах, милая, я приговорила его к смерти! Он оказался верным соратником короля Карна. И потом, он не при каких обстоятельствах, никогда, не полюбил бы меня. Ведь он так прекрасен, а я… – Геза, наконец освобождённая от «корсета» панциря, стянула перчатки и ждала, когда Петра развяжет ленту маски. – Вряд ли я могу понравиться хоть кому-то как женщина… Принеси зеркало.

Служанка подала маленькое зеркальце в серебряной рамке и опять принялась за «разоблачение» королевы от доспехов, теперь уже развязывая щитки на ногах. Геза же тем временем рассматривала своё рябое воспалённое лицо и морщилась.

– Это просто ужасно! – наконец молвила она с тоской. – Ещё хуже, чем раньше, и руки сильно чешутся. Это просто невыносимо!

Она села на постель и стала яростно тереть запястья прямо через нательную рубашку, а потом вдруг упала лицом в подушку и зарыдала. Служанка присела рядом, гладя её по волосам.

– За что мне это наказание! За какие грехи! – бормотала Геза, безуспешно пытаясь успокоиться и взять себя в руки. – За что, о боги, вы послали ко мне этого человека? Моя душа была так спокойна, что парила в недосягаемой для грешных желаний выси, разум жаждал только славы и возвышения страны, но никак не удовлетворения низменной личной прихоти, а сердце в груди билось ровно и размеренно… Но вдруг от одного взгляда, от звука его голоса всё переменилось во мне… Я не могу изгнать его образ из своих мыслей ни на минуту, а его дерзкая речь звучит в ушах неодолимым зовом… О, если бы ты только знала, какие незнакомые доселе и невыносимые внутренние муки я сейчас испытываю! Я не могу понять, что со мной твориться. Так бы и побежала к нему сейчас!

– Неужто, госпожа, ваше внезапное чувство симпатии к этому мужчине так сильно?

– Оно просто сводит меня с ума. Боюсь, что если я не взгляну на него сегодня ещё разок, хотя бы мимолетно, только издали, то рехнусь и не доживу до утра…

– Так что же может помешать вам насладиться его обществом? – вдруг спросила Петра. – Сейчас уже вечер. Впереди целая ночь. Посетите его тайно, под чужим именем. Мой отец, земля ему пухом, всегда говаривал так: «Чтобы избавиться от мук голода – надо всего лишь хорошенько поесть. Глядишь, и уже так сыт, что кусок больше в горло не лезет.»

– А ведь верно! – Геза перестала плакать и улыбнулась, поднимая голову. – Я притворюсь служанкой, и отнесу ему ужин… В башне сумрак, совсем скоро стемнеет так, что и кончиков пальцев не будет видно, не то что лица. А при слабом огне светильника даже краснолицая прачка становиться таинственно хороша как фея. Пойди, прикажи приготовить хороший ужин и налей лучшего вина в кувшин. И отдай мне свою накидку…

Геза в платье и накидке «сестрёнки» вошла в башню, неся перед собой поднос, покрытый тканью. Латник с факелом впустил её и закрыл за ней дверь.

Пленник не спал. Он сидел на ложе, застеленном его же белым плащом, сплетя ноги по-походному. Перед собой он держал раскрытую книгу, которая светилась совершенно магическим образом. Геза присмотрелась: нежное волшебное сияние, оказывается, исходило не от книги, а от кольца не пальце мужчины. Геза стояла, поражённая, потом всё же «очнулась» и, сделав к нему несколько шагов, сказала:

– Принц Алек! Госпожа моя, великодушнейшая даже к врагам королева Геза Золотая Маска, посылает тебе ужин и свою верную служанку Петру на случай, если ты захочешь последний раз развлечься с женщиной.

Пленник поднял голову и посмотрел на неё: жемчужинка в кольце как по команде вспыхнула сильнее, и Геза увидела, что он улыбается:

– Госпожа очень добра ко мне, – молвил он, и Геза вновь почувствовала, что сердце сладко сжимается в доселе неведомом страстном вожделении. – И великая Королева настолько проницательна, что читает мои сокровенные желания, как я эту книгу… Садись же рядом со мной, Петра.

Геза села на плащ, поставив поднос с едой на рядом стоящий столик:

– Я налью вам вина, господин, – сказала она, берясь за ручку кувшина, и её рука, обычно такая сильная и точная, привычная крепко сжимать тяжелый клинок, вдруг предательски дрогнула, и сосуд глухо звякнул, задевая носиком о кубок. – Я должна этой ночью во всём вам покоряться…

– Позволь, лучше я за тобой поухаживаю, – вдруг предложил принц, и его мягкая изящная ладонь отстранила её руку. – Значит, твоя госпожа обязала тебя ублажить меня в последний раз, зная, что завтра мне уготовлена смерть?

– Да, господин, – Геза потупила взор. – Это моя обязанность.

– Ты не должна делать того, что тебе не нравится. Если тебе по какой-то причине неприятно общение со мной, то скажи, не стесняйся. Насилие никогда меня не прельщало, принуждение не доставляло удовольствия. – Принц продолжал приветливо улыбаться и выглядел просто волшебным эльфом в неярком голубоватом мерцании кольца. – Мы просто поужинаем вместе, потом я уступлю тебе свою постель, а сам переночую хотя бы на полу… В общем-то, мне совершенно всё равно где сидеть, я и ложиться-то не собирался. Утром ты уйдёшь и с чистой совестью скажешь госпоже, что всё, что от тебя требовалось, ты сделала, и это будет правдой.

Он сам налил вина в оба бокала и подал один ей, а другой взял себе.

Геза приняла кубок из его рук и, пригубив напиток, взглянула на пленника. Тот пить не торопился, а только макнул в вино указательный палец и, лизнув казавшуюся чёрной каплю с него, слегка поморщился.

– Боишься, что отравлено? – Геза отпила ещё пару глотков. – Но зачем тебя травить? Ведь завтра… – Она осеклась. – Простите, господин, я очень сожалею, что напомнила…

– Не извиняйся. Ты можешь говорить со мной, о чём пожелаешь. Мне даже будет очень интересно отвечать на твои вопросы… – В руке принца «волшебным» образом появилась крохотная горошинка, которую он тут же бросил в свой кубок, отчего вино слегка вспенилось. – Понимаешь, я до полного отвращения не люблю вкус крепкого вина. Просто не хочу себя заставлять его пить, да ещё делать вид, что это мне нравиться… Поэтому, пусть это будет просто виноградный сок.

И он отпил несколько глотков.

– Это магия? Ты колдун?

– Это совсем простенькое и безобидное волшебство. Если хочешь, можешь сама убедиться. – Принц протянул ей свой кубок. – Я уже попробовал. Пить можно.

Геза взяла кубок из его рук и, отхлебнув совсем немножко, вернула ему обратно:

– Действительно, теперь это уже не вино…

Они принялись за еду. Азартно разломили жареную курицу, заедая её печёными яблоками и свежим хлебом, а в заключение полакомились медовой коврижкой, кусая её по очереди с таким расчётом, чтобы преждевременно не вытек мёд. Всё это они делали молча и только искоса поглядывали друг на друга.

– Спасибо за приятное общество. Ужин был очень вкусный, – тихо молвил принц, когда трапеза была окончена, и очень нежно взяв Гезу за руки, аккуратно и невесомо вытер её ладони той самой тканью, которой прежде был накрыт поднос. – Ну а теперь спокойной ночи, Петра.

Он встал и шагнул прочь, к дальнему углу башни, намереваясь расположиться там.

– Но, господин! – воскликнула Геза в смущении, граничащем с робкой досадой. – Разве вы не желаете, чтобы я…

– Только если ты сама этого хочешь. Я же чувствую – ты боишься меня. Твои пальцы слегка дрожали, когда я касался твоей руки. Не бойся. Моё обещание в силе.

Он развернулся к ней, поднеся руку с сияющим кольцом к лицу.

– Хочу признаться тебе… – Геза глянула на него умоляюще. – Я… Я сама упросила королеву, чтобы… Я видела тебя, господин, украдкой, тогда… – Она слегка замялась, на ходу придумывая правдоподобную историю. – Я подглядывала и подслушивала в тронном зале, когда тебя привели к королеве. Конечно же, ты не мог заметить меня тогда, я ведь пряталась за занавесью балдахина и смотрела на тебя в дырочку… Ты показался мне таким странным, и говорил с госпожой так дерзко и одновременно учтиво, что это тронуло меня до глубины сердца… По-моему, ты понравился Великой Королеве… Ты очень красив, благородный принц Алек… Жаль, что ты не догадался солгать, что был пленником короля Карна. Ведь этой ложью ты бы спас себя.

– Ложь унижает. Мне бы не хотелось унижать своё достоинство перед Великой Завоевательницей.

Принц опять подсел к ней. С его губ не сходила легкая и просто чарующая Гезу улыбка, а в глазах такими загадочно-манящими огоньками мерцало отражение светящейся жемчужинки, что королева не выдержала и порывисто обняла его, прижимаясь трепещущим телом.

– Ты всё-таки действительно колдун… – прошептала она. – Неужто ты ни капельки не боишься смерти?

– У меня нет причин её бояться, ведь это всего лишь логическое завершение жизни. Рано или поздно она происходит со всяким живущим. – Он тоже нежно обнял её. – К тому же, для того, кто знает судьбы людские, в том числе и свою, всё это даже скучно… И потом – завтра это завтра, сейчас – это сейчас.

Он хотел поднять руку с кольцом к её лицу, чтобы посильнее осветить, но она удержала его и закрылась, отстраняясь:

– Нет. Убери свет. Я… Я стесняюсь. А что, если я покажусь тебе недостаточно привлекательной?

Кольцо вдруг погасло, и наступила сначала полнейшая тьма, а потом глаза привыкли и стали различать очертания окружающих предметов в слабом свете луны, заглядывающей через узкое оконце.

– Так – хорошо?

Геза почувствовала, как его чуткие пальцы касаются её плеча.

– Ты прекрасна… Я не на секунду не усомнился в этом с первого мига нашей встречи. К тому же ты ещё никогда не общалась с мужчиной так близко, как сейчас со мной. Такой подарок!

– Откуда ты знаешь это?

– Догадался. Ты просто очень робка, вот я и понял, что ты – чиста и невинна. О такой деве мужчина может только грезить, а мне повезло наяву…

И он поцеловал её в губы так нежно и сладко, что все остатки её сомнений и страхов разом исчезли.

Они опять обнялись и стали жарко целоваться. Накидка и платье мешали, Геза сбросила плат, резко рванула лиф, стесняющий вздымающуюся от непознанного доселе острого страстного чувства грудь.

– Давай, я сниму с тебя одежды и разденусь сам, – предложил он мягко.

Его руки проворно нащупали завязки, а потом заскользили по её бокам, стягивая ткань. Геза невольно расслабилась, так это было приятно и волнительно. Он целовал и ласкал её, опускаясь всё ниже и ниже… Она чувствовала, как волна теплого блаженства растекается по всему телу, достигая самых потайных уголков души. Голова сладко кружилась, по спине пробегали мурашки приступов неземного удовольствия… Одежда упала на пол.

Он уложил её на постель, и она ощутила горячую страсть его сильного упругого тела… Это было настоящее волшебство, это было лучше, чем самый сладкий утренний сон…

…Она очнулась на заре от настойчивого подергивания за руку. Слабый свет раннего утра уже пробивался в комнату. Верная «сестрёнка» стояла над ней, держа в руках платье. Геза медленно поднялась с ложа, стараясь не потревожить спящего мужчину, и накинула на себя одежду…

– Вы плачете, госпожа? – «Сестрёнка» перестала её причесывать и присела перед ней на корточки.

– Принц Алек… Он… – Геза закрыла лицо руками и зарыдала.

– Он вас обидел? Он был грубым, делал вам больно? Ах, почему все мужчины одинаковые? Все без исключения! Просто бесчувственные эгоистичные свиньи – и пьяный конюх и благородный принц! Они кажутся достойными любви только пока держишь их на почтительном расстоянии и не позволяешь вольностей… Зато вы, госпожа, теперь и бровью не поведете, когда башка этого смазливого мерзавца покинет привычное место на плечах и покатится по арене…

– Нет, нет… – Геза всхлипнула. – Я ранее и не подозревала, что мужчина может доставлять женщине такое блаженство. Что делать, Петра? Моя душа рвется к нему. Я настолько влюблена, что отдала бы всё, лишь бы быть с ним рядом всегда… Если он умрёт, мое сердце разорвётся в то же мгновение… Подскажи мне, милая, предлог для его помилования!

В эту минуту в дверь настойчиво постучали, и служанка бросилась к двери, а Геза торопливо запахнула мантию.

Вошёл принц Дорб:

– Ваше Величество, всё готово для начала поединков между пленниками. Люди ждут… Арена огорожена, ложи приготовлены. Прикажете вывести пленных и кинуть меж ними жребий?

– Да. Иди. Я скоро буду. – Сказала Геза уже повелительно, пряча слёзы. – И того, помнишь, принца, назвавшегося посланником звёзд… Пусть его препроводят в мою ложу. Он будет сражаться последним. Это моя милость ему за то, что он не осмелился взяться за оружие против нас. Похоже, что он действительно кое-что смыслит в предсказаниях, и я желаю поговорить с ним ещё раз напоследок.

– Мне донесли, что принц Алек – колдун и соблазнитель женских сердец. Берегитесь, госпожа! Как бы он не наслал на вас порчу. Таких людей надо бы не облагодетельствовать, а отправлять на костёр, да поскорее… Я как верный вассал Вашего Величества советовал бы держаться от него подальше и поменьше слушать гадания этого ведьмака! – Строго поведал принц Дорб, слегка поклонился и вышел, недовольно хлопнув дверью.

Принц Алек восседал на скамье рядом с ещё пустующим троном с такой царственной непринужденностью и как ни в чём не бывало читал свою книжку, что подобное равнодушие к своему незавидному положению и предстоящему совсем близкому концу своего бытия у этого утонченного и изящно-чувственного совершенно по невоенному человека можно было объяснить только полным непониманием происходящего, и, следовательно, невменяемостью и тихим помешательством. За его спиной высились два латника в кольчугах и при оружии, правда, в довольно расслабленных позах. Они, не стесняясь, громко беседовали между собой. Вероятно, конвоиры не считали своего подопечного хоть сколько-нибудь опасным: ведь «блаженный», как выразилась вчера королева, не блистал какими-то особыми физическими данными, к тому же был совсем безоружен и даже не имел на себе каких бы то ни было защитных доспехов.

– …Зарежут первым же ударом, как поросёнка на кухне, – донесся до Гезы отрывок фразы, произнесённой одним из латников с явной насмешкой. – Интересно, кровь у него с божественным голубым оттенком или всё-таки обычная?

Конвоир замолчал, видя входящую в ложу королеву. Принц Алек тоже оторвался от чтения, встал и поклонился. Его лицо было ясным как безоблачное тёплое утро и открыто и приветливо улыбалось: ни страха, ни заискивания, ни мольбы.

Сердце Гезы учащенно забилось. Она церемонно протянула ему руку для приветствия, и пленник опять склонился, целуя её перчатку.

– Приветствую всех моих верных соратников, вассалов и подданных, а также тех плененных недругов, которые по воле судьбы и моей королевской милости будут искать благородной смерти в бою на этой арене, – молвила она громогласно и устроилась на троне под аккомпанемент поднявшейся в толпе бури хвалебных криков и рукоплесканий.

Телохранители уже расположились за спиной, а у ног присела, поправлявшая мантию «сестрёнка».

Наконец, все приближенные вельможи тоже сели на места. Наступило короткое затишье, потом пропели трубы, и на круглую арену вышел нарядный герольд и объявил:

– Беспристрастный жребий определил, что чреду поединков начнут граф Кравир и рыцарь Леви, по прозвищу Железная рука.

…Закованные в золочёные панцири поединщики сошлись, размахивая возвращёнными ради такого дела мечами, и начали яростно рубиться. Временами даже искры летели. Толпа одобрительно гудела, подбадривая гладиаторов.

Бой закончился отсечением головы славного графа Кравира, «правой руки» усопшего короля Карна и его племянника, одним из стремительных ударов рыцаря Леви. Первая кровь залила арену, труп утащили с глаз долой…

Благородный рыцарь Железная рука, уже изрядно уставший после первого боя, пал только в третьем поединке. Резня продолжилась.

Принц Алек взирал на действо на арене с сожалительно-понимающим видом, иногда даже вздыхая. Гезу же происходящее на арене интересовало мало, она то искоса поглядывала на пленника, мучительно раздумывая, как спасти своего неожиданного возлюбленного от неумолимо приближающейся смерти, то смотрела на острый профиль принца Дорба, увлечённо следящего за ходом боёв.

«Нет, если я просто скажу, что собираюсь пощадить пленного советника бывшего короля, принц Дорб тут же взбунтуется, выразив своё неудовольствие открыто. Он так недовольно посмотрел на меня, когда я сказала, что принц Алек будет принимать участие в смертельном бое последним. А ведь его клика так сильна, не дай Бог его разозлить! Он и сейчас, вон, сидит как настоящий король, только и ждет удобного случая, чтобы… – думала она, и её сердце сжималось от тоски. – Нет, я не могу освободить приговорённого от поединка без внятных и убедительных объяснений. Великая королева-завоевательница не может перечёркивать свои же приговоры, иначе она станет не королевой, а просто вздорной девчонкой…»

– Что ты думаешь об этом зрелище? – спросила она, дотронувшись до плеча принца Алека, чтобы хоть как-то успокоиться.

Пленник пристально посмотрел на неё, его лазурные глаза были как будто слегка увлажнены:

– Вас действительно интересует мое мнение или вы, милосерднейшая госпожа, ждёте просто комплимента?

– Конечно же, твое мнение.

Она была не в силах оторвать взгляда от его зрачков, рука невольно потянулась к его руке. Он это заметил и «сгладил» этот откровенный жест благосклонности почтительным поцелуем кончиков её пальцев.

– Да простит меня Великая Королева заранее за дерзкие слова, – сказал он, – но мне всё это кажется просто бесцельной и омерзительно безобразной бойней. И мне откровенно жаль этих людей: невежественно жили, глупо умирают.

– А что ты думаешь о том, что и тебе придется в конце концов тоже выйти на эту арену и пролить кровь под улюлюканье толпы?

– Ответ на этот вопрос я не могу произнести в полный голос, – молвил принц. – Потому что предначертанное нельзя слышать случайным людям. Но если вы соблаговолите дозволить мне шепнуть его на ухо, то…

– Соблаговоляю и дозволяю.

Геза наклонилась к нему и прикрыла глаза от невольной истомы, когда его губы слегка и как бы случайно коснулись её уха.

– Да узнает моя таинственная ночная гостья, назвавшаяся служанкой Петрой, – шепнул он ей, и рука его украдкой нашла и нежно сжала её ладонь. – Что мне вообще не суждена смерть в бою. И особенно сегодня… Вы можете за это совершенно не переживать. Я ведь чувствую, что вы мучительно размышляете, как бы отменить или хотя бы отсрочить мой поединок. Вам кажется, что я не смогу достойно противостоять вооруженному противнику, но это не так. Я конечно безоружен и незащищён в вашем понимании, но отнюдь не беззащитен. Среди всех рыцарей, здесь присутствующих, для меня нет достойного соперника даже если в моих руках не будет меча. Так что, милосердная госпожа, вам ещё придётся выбирать мне противников из своих приближённых. Когда до этого дойдет, советую назначить кого-нибудь из тех, кого вы считаете своими скрытыми недругами. Хотя бы вон того…

Тут принц Алек слегка отстранился и указующе глянул в сторону принца Дорба.

– Но он непревзойденный боец, ему не было равных на турнирах! На состязании в честь праздника Длинного дня, он зарубил насмерть четверых, ещё стольких же покалечил и получил из моих рук золотой венок победителя… – прошептала Геза.

В её голове вертелась и обжигала смущением мысль: «Он меня узнал, несомненно сразу же узнал ещё тогда, в башне, но не подавал виду и подыгрывал мне, не желая унижать мое королевское достоинство. Ах, мой милый, желанный посланец богов!»

…Огромный детина в чёрном панцире и сверкающем шлеме с красным «хохолком» наступил одной ногой на поверженного противника, хрипящего и истекающего кровью, и театрально раскланялся. Толпа рукоплескала…

– Ты – достойнейший воин, Редли! – крикнул принц Дорб. – Ты победил уже пять раз! Добей же соперника, сверши приговор нашей Королевы!

Тяжёлый двуручный меч опустился и поднялся, прокалывая кольчугу и грудь. Толпа опять взревела и затихла.

– Последняя пара приговорённых к благородной смерти в бою: рыцарь Редли Красный и принц Алек, посланник звёздных богов! – торжественно объявил герольд. – Победившему в этом поединке будет оказана честь сразиться насмерть с тремя рыцарями-вассалами Великой Королевы-завоевательницы по Её Высочайшему выбору!

– Вперёд, Редли! Тебе осталось убить этого жалкого ведьмака! Сделай это побыстрее! Я поспорил на триста золотых, что тебе потребуется не более трёх взмахов меча. Если же ты поразишь лжегадателя первым же ударом, я испрошу для тебя у Королевы помилования и приму в свою свиту! – сказал Дорб громко и засмеялся.

Тем временем принц Алек встал, сбросив плащ на лавку и положив сверху книгу, учтиво поклонился Гезе и, легко перемахнув через бортик ложи, прошёл на центр арены, где его дожидался противник, старательно переступая кровавые лужи с явным нежеланием замарать светлые сапоги. Он был в лёгкой кожаной одежде, расшитой серебряными нитями, подобающей скорее для прогулки с дамой по саду, нежели для подобных драматических событий. Ворот куртки был зашнурован довольно свободно и казал тонкую белоснежную нательную рубашку.

– Он безоружен! Он без доспехов! – взревела возмущённая толпа. – Это не честно! Не благородно! Не достойно! Королева! Справедливости!

Геза подняла руку, требуя тишины и внимания, и торжественно сказала:

– Принц Алек не имеет при себе оружия по собственным соображениям мистического характера. Мне же он поведал только то, что для посланника звёздных богов держать в руках обнажённый меч – поступок недостойный и даже, по его разумению, преступный. Однако, уступая справедливому требованию моих подданных, я всё-таки дарую этому безрассудному человеку оружие для поединка. Это меч бывшего короля Карна!

Паж вынес меч в ножнах, украшенных рубинами и золотой вязью.

Принц Алек с поклоном принял его, хотя на лучезарное лицо его набежала заметная тень брезгливости.

– Великая Королева так щедра и великодушна, что я не смею отказаться от её подарка. Позволит ли она не вынимать из ножен острую сталь, потому что это противоречит моему долгу посланника звёзд? – спросил он.

– Как знаешь, – молвила Геза. – Меч теперь принадлежит тебе.

– Тогда окажите последнюю милость, великодушная госпожа.

– Говори.

– Этот червяк опять напрашивается на милость! – зло пророкотал принц Дорб. – Великая Королева итак выказала тебе слишком много внимания!

– Эта милость не совсем мне, – невозмутимо продолжал принц Алек, «взвешивая» подаренное оружие и берясь левой рукой за рукоять, а правой придерживая ножны. – Пусть Великая Королева дозволит мне не добивать поверженного. Вот и вся моя просьба.

Народ всколыхнулся, кто-то истерично захохотал, кто-то шумно вздохнул и сказал: «несчастный сумасшедший».

– Дозволяю, – сказала Геза упавшим голосом.

Вдруг ей тоже со всей отчётливостью пришло на ум, что этот такой потрясающие нежный и обходительный с ней ночью, и спокойный и бесстрашный до полного безрассудства сейчас, вскруживший ей голову красивый мужчина, в действительности является всего лишь сумасшедшим, возомнившим себя посланцем богов и потому действительно верящим в свою мнимую неуязвимость и счастливую судьбу. Она сделала знак рукой, (мол, начинайте) и опустила взор. Тут ей под руку попалась его книга, и она крепко-крепко прижала её к груди и замерла, не поднимая глаз на вдруг ставшее ей ненавистным зрелище.

…Сэр Редли взмахнул мечом в смертельном выпаде, намереваясь первым же ударом снести голову принцу Алеку, который замер практически навытяжку. Но тяжёлое оружие со свистом рассекло лишь пустоту, не встретив ожидаемого препятствия, и рыцаря сильно «повело» в сторону. Нереально стремительно и ловко уклонившийся от вражеского клинка, принц Алек сразу же воспользовался этим и без замаха молниеносно нанёс три колющих удара в корпус мечом прямо в ножнах (при этом у сэра Редли слетел шлем, лопнула пластина панциря на груди, и выскочил из рук клинок), и уже «неспешно» размахнувшись, точно примериваясь в игре в крокет, треснул противника плашмя прямо по рыжей мясистой физиономии, лишив его сознания и оставив «на память» отпечатки рубинов на щеке.

Поверженный Редли грохнулся на спину, раскинув руки, и более не шевелился. Толпа взревела: «Браво!» и зааплодировала.

Посланник звёздных богов скромно, но с достоинством поклонился, глядя на замершую с книгой Гезу, и молвил:

– О, милосерднейшая властительница, этот поединок окончен моей победой. Рыцарь, сразившийся со мной, придёт в себя очень нескоро. А когда это наконец случиться, ещё долго не сможет удерживать в руках даже ложку, а не то что боевое оружие. Тем не менее, он жив, и потому я хотел бы просить помилования для него, так как он теперь совершенно не представляет собой ни малейшей угрозы как недруг вашей державы, а в будущем, наверняка, по достоинству оценив ваше к нему исключительнейшее великодушие, охотно присягнёт в верности и станет преданным вассалом Вашего Величества.

– Да будет так!

Геза сказала это таким «тёплым» тоном, благосклонно кивнув головой, что и без того сидящий как на иголках принц Дорб зло прошипел:

– Недостойная колдовская тварь! Ты взял верх чарами! К тому же Редли уже был сильно утомлён…

– Все видели, что я победил честно, ни прибегая ни к обману, ни к колдовству. И потом, для меня это ещё не последняя схватка, – невозмутимо парировал принц Алек. – Ведь Великая Королева сейчас выберет троих достаточно благородных и искусных в бою рыцарей, чтобы завершить дело. Хотелось бы, конечно, сразиться с человеком таких же высоких принадлежностей и звания, как и мои. Да где же здесь взять такого храбреца?

И он усмехнулся так снисходительно и скрыто задевающее-высокомерно, что принц Дорб прямо подскочил как ужаленный со своего места и воскликнул:

– Никто никогда не смел говорить при мне такие дерзости безнаказанно! – И уже обращаясь к Гезе, молвил: – Великая Королева, назначь меня и моих вассалов Раусов, для этого боя! Этот выскочка сейчас оскорбил мою честь и должен поплатиться за это, ни будь я обладателем золотого венка!

Геза посмотрела на принца Алека. Тот спокойно стоял в центре арены лицом к королевской ложе, разглядывая ножны подаренного меча, и улыбался, как показалось Гезе, с некоторым лукавством, чуть кивая головой в такт гневным словам Дорба.

– Я удовлетворяю твою просьбу, мой преданный соратник, – чуть помедлив, громко и с расстановкой сказала она. – И искренне надеюсь, что ты и твои вассалы с честью исполните мой приговор. Герольд!

– Принцу Алеку, посланнику звёздных богов, оказана честь сойтись в смертельном бою с принцем Дорбом, властителем Зара и Маринги, верным вассалом Великой Королевы Победительницы, а также с его вассалами рыцарями Раусами! – торжественно объявил герольд.

…Бой был таким же коротким, как и в первый раз. Принц Алек, так и не обнажив меча, «уложил» всех троих несколькими стремительными движениями, однако никого не убив до смерти. При этом принцу Дорбу досталось больше всех: посланец богов, играючи и как будто наказывая за высокомерие, сломал умелым ударом ножен лезвие его прославленного «кладенца» с золотой насечкой, а потом дал такого откровенного и виртуозного пинка, что тот сам заехал себе рукоятью своего же клинка в аккурат промеж глаз, да так, что всем зрителям показалось, что у него сейчас «зенки лопнут». После вышеперечисленных манипуляций принц Дорб грохнулся со всего маху оземь и впал в такое глубокое обморочное состояние, что его так «замертво» и унесли с арены.

Когда таким образом дело было закончено, принц Алек встал на одно колено, держа так ни разу и не обнажённое оружие в вытянутых руках, и молвил, переждав волну восторженных криков толпы:

– Милостивая Королева, назначенные вами рыцари повержены мною. Иногда так тяжело найти благородную смерть в бою, что не стоит и искать… Угодно ли вам назначить других вассалов для исполнения вынесенного приговора, или, может быть, вы измените свое решение и пожелаете лишить меня жизни как-нибудь по-другому и этим остановите заведомо предрешённое позорное выведение из строя ваших лучших витязей? Я же со своей стороны готов смиренно принять любую другую смерть по воле Вашего Величества без малейшего сопротивления, ибо склонен безропотно повиноваться слову самой мудрой, дальновидной и великодушной властительницы из всех сильных мира сего, которых я только видел и знал.

– Да, я изменю свое решение! – Геза по-прежнему прижимала его книгу к груди. – Понаблюдав за вашим поведением, я считаю, что щадящая корректность в сегодняшних боях и беспримерная воинская искусность, не применённая вчера против моих вассалов, а также смирение и покорность моей воле, на самом деле является неоспоримым доказательством вашей лояльности ко мне как к законной королеве и бесспорной властительнице замка Арбус и всех прилегающих к нему земель и владений. Потому вот вам мое высочайшее слово: благородный принц Алек, посланник звёздных богов, я милую вас и возвращаю вам свободу! К тому же я хотела бы видеть вас в своей постоянной свите. Если вы принимаете моё предложение, то присягните мне в верности прямо здесь и сейчас.

– О да, величайшая из Королев на свете! Это предел моих желаний и большая честь для меня. Клянусь отныне быть верным и всецело преданным подданным Вашего Величества!

Тут принц Алек подошёл к королевской ложе и низко поклонился Гезе.

Толпа возликовала, скандируя:

– Да здравствует мудрая и справедливая Королева Золотая Маска! Слава принцу Алеку!

Застолье ещё бушевало вовсю, когда королева покинула трон и ушла в свои покои. Немного погодя оставил своё место за пиршественным столом и принц Алек, явно скучавший меж уже сильно опьяневшими вельможами и абсолютно трезвый, несмотря на изрядное количество выпитого во время заздравных тостов вина.

В тёмном переходе ему в ноги кинулся человек в одеянии латника. Принц даже невольно отпрянул в сторону.

– Благородный господин! Молю о милости! – завопил дюжий парень, молитвенно складывая ладони, и принц Алек узнал своего утреннего конвоира, «интересующегося» цветом его крови. – На коленях прошу простить меня за невежество и грубость, а также за оскорбительные слова… Готов принять любое наказание из ваших рук… Убейте недостойного! – Он дёрнул ворот, оголяя шею. – Или выслушайте снизойдя!

– Встань и не ори так. Совсем оглушил! – Принц усмехнулся, но совершенно беззлобно, по-доброму. – Я уже давно забыл об этом. Ты прощён… Чего тебе ещё надо?

– Возьмите меня в свои оруженосцы или хотя бы просто в услужение! – Парень и не собирался вставать, а наоборот склонился чуть ли не до пола, норовя поцеловать сапог. – Любые поручения, любые прихоти! Я буду вам служить верой и правдой, днем и ночью…

– Вот уж ночью как раз не нужно! – Принц Алек сдержанно засмеялся. – Ну, раз ты так этого хочешь, хорошо. Верный человек мне очень даже пригодится. Но с чего это вдруг такое преклонение?

– Я и помыслить не мог до сегодняшнего турнира, что вы – великий и непревзойденный витязь! Вам нет равных … Вы стоите целого отряда, да что отряда, целой армии! По-моему, вы способны косить врагов как жнец спелую пшеницу… Я никогда не видел ни одного воина, владеющего ратным искусством хотя бы вполовину вашего! Вот бы и мне научиться хоть крохам того, что вы показали сегодня на арене.

– Значит представление понравилось? – Принц кивнул понимающе. – Конечно, грубую силу везде по необходимости уважают, а здесь особенно. Встань, хватит в ногах валяться, я этого очень не люблю.

Детина тут же вскочил как на пружинах.

– Возьми железку. – Принц Алек бросил ему меч Карна. – Ты принят в оруженосцы. Отнеси. Надеюсь, дорогу в Северную башню помнишь? И свободен. Я там буду только завтра. И завтракать тоже буду в другом месте.

– Но, господин! – «Новоиспеченный» оруженосец, видимо, сразу решил ограждать своего легкомысленного патрона от всех «подводных» опасностей, таящихся в темных коридорах замка. – Возьмите хоть мой кинжал. Здесь так много приверженцев поверженного вами сегодня принца Дорба, и они так пьяны, что могут подкараулить вас где-нибудь и ударить в спину…

– Неужели ты до сих пор так и не понял, что мне оружие вообще ни к чему? – Улыбнулся принц Алек. – В случае чего я и пальцем могу любые доспехи проколоть. Может показать?

И он приставил указательный палец к облачённой в кольчугу груди оруженосца. Палец был тонкий и холёный, с чистым (похоже, что даже наманикюренным) ногтем, да и вообще вся ладонь была чересчур изящной, до истинно рыцарской «тяжкой длани» сильно не дотягивала, и потому казались по-женски слабой. Тем не менее, неумолимая уверенность принца пугала.

– Не надо, – прошептал парень. – Я вам верю, господин.

– То-то. А сейчас не задерживая меня. Я тороплюсь.

– И, конечно же, к даме сердца! – выдохнул оруженосец. – Держу пари, она уже ждёт вас на кружевных простынках. И, конечно же, это одна из самых знатных и недоступных простому смертному дам.

– Ты угадал. Я думаю, что конечно же ждёт. – Принц мечтательно улыбнулся. – Вот что, раз ты такой умный, проводи меня и расскажи по дороге, какие сплетни про меня бродят по дворцу. – Он положил руку на плечо оруженосца совсем по-дружески. – Да, и хоть представься наконец! Я даже не знаю, как тебя зовут.

– Салеван. Салеван младший, сын рыцаря Салевана, господина Марана.

– Ну, давай, Салеван, поведай мне кухонные разговоры.

Они зашагали бок о бок.

– Про вас говорят, что вы – колдун, умеете вызывать духов, превращать свинец в золото, что усопший король Карн очень уважал вас, а, может быть, даже боялся, и что перед штурмом вы во всеуслышание категорически отказались участвовать в обороне замка. Конечно, будь на вашем месте кто-нибудь другой, разгневанный король, отличающийся по слухам весьма крутым нравом, и скорый на суд и расправу не только по отношению к слугам и простолюдинам, но и к «проштрафившимся» высокородным подданным, наверняка бы тут же расправился с «потерявшим его милость», однако он не только не попытался сделать этого, но и отрядил для защиты ваших покоев своих лучших телохранителей, приказав им биться до последнего. Ещё говорят, что вы появились ниоткуда, а точнее вышли из большого мутного зеркала смерти, что по преданию лежит на дне озера Белрод, и при желании можете уйти в него обратно; другие считают, что вы прилетели на тёмном драконе в ночь звездопада, и что тварь, принёсшая вас на своей спине, ожидает, как верный конь своего седока в недоступной чаще леса, и может явиться по вашему зову в любой момент. Ещё поговаривают, что вам доступен язык домашних и диких животных, что вы знаетесь с лесной и водяной нечистью, и даже иногда посещаете в полнолуние таинственные гульбища на колдовском холме, на которых в своё удовольствие пляшете с феями и эльфами, а потом пируете с гномами в их подземных чертогах…

– Всё это я уже слыхал. Там ещё про то, что я умею становиться невидимым, что у меня глаза светятся во тьме как две свечки, и что кровь моя на самом деле имеет голубой цвет. Полнейший невежественный трёп, ты не находишь? – Принц Алек явно был в хорошем расположении духа.

– А ещё говорят, что вы знаете секрет абсолютного приворотного зелья, и что именно поэтому кажетесь всем женщинам таким желанным. Вот бы и мне узнать этот секрет. А, господин? Мне нравится одна девушка, но она от меня нос воротит…

– Что ж, расскажу вкратце. – Принц глянул на него искоса, сделав серьёзное лицо, но губы всё равно расплывались в улыбке. – Просто мойся почаще, и одежду сдавать в стирку не забывай. Патлы подстриги и причеши. Да! И просуши сапоги и не стесняйся иногда их чистить и проветривать… Уверен, твоя девушка тогда будет от тебя без ума. Женщины очень уважают чистоту, и им с тобой просто трудно общаться, не зажимая нос против ветра…

– А ещё говорят, что вы приходите к приглянувшейся девушке во сне в облике белой птицы, сулите несчастной райское блаженство и обещаете вечную любовь, заставляя явиться к вам в спальню, а на самом деле лишаете чести, забираете у обреченной душу, отравляя иссушающей неизлечимой страстью, и так повторяется каждую ночь с новой жертвой. Я ведь знаю, девушка посетила вас даже тогда, когда вы были под стражей, и осталась до утра. То была доверенная служанка самой королевы! – продолжал Салеван, несколько уязвленный «комплиментом».

– Вот это уже интересно. И что же?

– Также говорят, что наша королева якобы тоже околдована вашими чарами и не равнодушна к вам, судя по тому, как она благосклонно шепталась с вами во время турнира и как прижимала к сердцу вашу книгу, когда вы дрались…

– Да уж. Ничего не скроешь. Всё как на ладони… Однако же, мы на месте, – сказал принц тихо, когда они оказались у входа в королевские комнаты. – А теперь ты должен уйти.

– О, Боже мой! Неужели ваша дама сердца на сегодняшнюю ночь и есть Великая Королева? – удивленно и тревожно зашептал оруженосец. – Да ведь она безобразна, потому и носит золотую маску! Лицо её рябое и красное как у птичницы, а руки грубы от постоянных упражнений с оружием. У неё худой зад и перси с лесной орех, а ещё – силища, как у мужика… Говорят, что она больна какой-то болезнью, от которой зудит и чешется кожа… Не губите себя! Не равен час она вцепиться в вас как пиявка! Ведь королеву будет не так-то просто отослать, как другую надоевшую девчонку…

– Ты всё-таки дурак, хоть и показался мне поначалу умным. – Лицо принца посуровело, брови нахмурились. – И если я услышу от тебя ещё хоть одно нелестное словечко про мою возлюбленную, равную которой в добродетели и мудрости вряд ли сыщешь на этой грешной земле, то в гневе замкну тебе уста, и ты вообще не сможешь говорить! Из тьмы людей, жаждущих власти и возвышения, из сотни потомственных королей и королев только она способна направить вашу историю на путь, ведущий к миру и процветанию, дающий шанс на светлое безоблачное будущее и взлёт здешнего человечества до богов… Только она!

Он резко развернулся к двери и скрылся в проёме.

Салеван ещё немного постоял, вертя в руках меч Карна, и отправился прочь…

Герцог Дорб Старший, повелитель Армалака, посмотрел в потайные отверстия – «глаза» в гобелене и нахмурился. Пред ним предстала странная пара: представительного вида витязь в новых золочёных доспехах, блестящей кольчуге и алом плаще с белой звездой (у него было два меча, причем один – явно не простой, в драгоценных, блистающих рубинами ножнах), и благородно-утонченный молодой мужчина, почти юноша, редкостной «лучезарной» привлекательности, с васильковыми очами и аккуратной прической золотистых, чуть вьющихся волос, одетый в скромную, но очень ладно сидящую «дорожную» одежду и длинный плащ с капюшоном – с изнанки белоснежный, как лебединый пух, а снаружи неопределённо-серый с белёсыми разводами, как будто сотканный из болотного тумана (этот вообще не имел при себе какого-либо оружия).

– Колдун собственной персоной. Покорно просит принять, – шепнул приближенный и склонился.

– Вижу при нём королевский меч, опрометчиво дарованный королевой, – сказал герцог так тихо, чтобы услышал только доверенный человек. – Что ж, взять их прямо здесь! С ведьмаком не церемоньтесь: или сразу убейте при малейшем сопротивлении, или, если вздумает сдаться, в кандалы и в яму – видеть не хочу… А его спутника пощадите – жаль мальчишку, наверное, ученик… Безоружный. Просто заприте пока где-нибудь, потом разберусь.

…Из боковых дверей с четырёх сторон хлынули латники с обнажёнными мечами.

– Измена! – крикнул Салеван, понимая, что они оказались в плотном, ощетинившемся сталью кольце, и выхватил оружие, лихорадочно озираясь в поисках «слабинки», но мельком взглянув на принца, по-прежнему неподвижно стоящего на том же месте, слегка успокоился.

Тот был внешне совершенно невозмутим, только сложил руки перед грудью «лодочкой», как бы молясь, а лицо его приняло сосредоточенное «потустороннее» выражение, видимо не предвещающее врагам ничего хорошего.

– Эй, парень! Какому божеству взываешь? – командир латников явно обращался к принцу. – Иди-ка сюда, а то не ровен час зарежем за компанию, да поживее. И не бойся, тебя приказано не убивать. Нам нужен только принц Алек.

– Я и есть принц Алек. – «Парень» обвел взглядом латников, тон его был спокойным и даже извиняющим. – Вы спутали меня с моим оруженосцем. Я пришёл поговорить с герцогом Дорбом Старшим мирно и по-хорошему. Просто отведите меня к нему… И уберите от нас эти железки, не дай Бог порежетесь! – И уже обращаясь к Салевану, тихо добавил: – Любые слова сейчас напрасны, атаки всё равно не избежать. У них однозначный приказ. Постарайся поменьше размахивать мечом, я бы не хотел чьей-то случайной смерти.

Латники на несколько секунд замерли в «дезориентированной» нерешительности, а потом бросились в атаку. Салеван видел только, как неистово, подобно снежному вихрю, закружилась ткань плаща его господина. На миг всё смешалось в едином круговороте, потом зазвенела роняемая сталь, лязг доспехов, топот и вопли разом утихли, и наступила гробовая тишина.

Принц по-прежнему неподвижно стоял в позе «молящегося», и только плащ ещё слегка колыхался на нём, как трепещут крылья птицы после полёта, а все до единого латники лежали вповалку, как стадо спящих свиней.

– Дай-ка сюда железку, – молвил принц Алек спокойным как ни в чём не бывало голосом, и очередной раз пораженный до глубины души Салеван протянул ему меч.

– Добьёте? – только и спросил он.

– Не в коем случае! – Принц обнажил оружие и одним молниеносным движением, но очень аккуратно разрезал кончиком клинка кожаные завязки, стягивающие защитный стальной воротник на доспехах ближайшего поверженного солдата. – Наоборот, облегчу дыхание этим несчастным, а то «закупоренные» могут без сознания задохнуться.

Он слегка склонился над другим латником и сделал то же самое, потом над третьим и так далее. Когда «процедура» была закончена, принц неподдельно облегчённо вздохнул:

– Благодарю звёзды, все живы-здоровы. Какое счастье, что среди них не оказалось ни одного со слабым сердцем! – и уже громко и повелительно, так что Салеван даже внутренне невольно содрогнулся, и в то же время с явно просительной интонацией сказал, глядя на гобелен на передней стене залы: – Господин герцог, соблаговолите удостоить меня разговора. Клянусь, я не сделаю ни вам, ни вашим людям ничего дурного. Я пришёл поговорить с вашей милостью об очень важных для нас обоих вещах. Знаю, вы сейчас слышите и видите меня. Молю вас, окажите мне честь!

Принц поклонился невидимому собеседнику и ожидающе замер.

Ткань гобелена заколыхалась, потом отодвинулась в сторону, послышался сдавленный сухой кашель, и в проеме показался бледнолицый сгорбленный мужчина, ещё не старик, но и уже далеко не молодец, к тому же явно хорошенько потрепанный долгой болезнью.

Принц Алек отдал меч Салевану, и, сделав шаг навстречу хозяину замка, учтиво кивнул, прижимая левую ладонь к груди, и вежливо представился:

– Принц Алек, посланник звёздных богов, желает здравия и благополучия хозяину этого благословенного дома.

– И тебе того же, коли не лжёшь, – глухо откликнулся герцог и добавил: – Ожидал увидеть что угодно, но не ожидал, что ты такой…

– Я знаю, что королева Геза уже две недели гостит у вас. Гостит – очень мягко сказано. На самом деле вы удерживаете её практически насильно, и причина – я.

Принц Алек сидел в кресле напротив герцога Дорба Старшего в непринужденной, но красивой (как на показ) «отдыхающей» позе. Тонкие кисти рук возлежали на подлокотниках, на безымянном пальце тускло поблёскивала жемчужинка единственного простенького перстенька.

– Да! Причина – именно ваша светлость. – Герцог гневно сверкнул глазами. – Я, как крёстный отец и человек, долгие годы бывший её воспитателем и опекуном, не могу допустить, чтобы Великая Королева отдала свою корону колдуну… Я думал, что смогу образумить её, отговорить от брака с тобой. Надеялся, что чары падут, стоит только вырвать её из твоих лап и удержать от каждодневного близкого общения хотя бы некоторое время… Теперь вижу – мои попытки тщетны. – Он закашлялся, закрывая рот ладонью. – Геза упорствует в своём безумии, смеясь над моими предупреждениями. Ты для неё – свет в окошке! Ты тоже наверняка не желаешь отказываться от задуманного. Теперь ещё выясняется, что мои воины не в состоянии тебя одолеть даже всем скопом… Однако, зря ты не поубивал стражу сразу, тем только прибавил себе хлопот. Ведь тебе не добиться желаемого прежде, чем уничтожишь меня и моих вассалов всех до единого. Королева не пойдет с тобой под венец, даже если для предотвращения этой свадьбы мне придется объявить о её помешательстве. Знай, пока я и мои люди живы, этот брак не будет заключён! Я не могу допустить, чтобы колдун, явившийся из зеркала смерти, стал законным королём нашего края… Ты же не человек… – Тут видно герцогу стало совсем худо, так мучила его болезнь, что он схватился за грудь. – Ликуй, безжалостный соблазнитель наивных девичьих сердец! Мне уже осталось не долго… Чувствую, как жизнь уходит из меня… Скоро некому будет защищать мою девочку. Впрочем, ты уже и так успел обесчестить её, и тем похитить её добродетель и покой… Ну зачем она тебе? Глядя на тебя, я понимаю, что такому существу совершенно не обязательно использовать приворотное зелье, чтобы любая самая неприступная и гордая красавица утратила благоразумие и упала перед тобой на колени, умоляя о любовной встрече, и тебе просто остаётся выбирать из девушек тех, кто тебе наиболее приглянулся. Но королева далеко не красавица! Геза нужна тебе для другого… Получив корону через супружество, ты наверняка тут же изведёшь её, как извёл моего сына…

– Значит, по-вашему, я – злой колдун и к тому же не человек. Королеву я околдовал, и собираюсь, официально женившись на ней, стать королём, а потом разделаться с ней как с ненужной более по-своему, по-чародейски, и продолжать далее сбор урожая женских сердец, а заодно и глупеньких душ их обладательниц? И во всё это вы серьезно верите, хотя эти выводы были сделаны с чужих умозаключений, а точнее с трусливых россказней и нелепых домыслов, основанных на невежественных кухонных сплетнях. Кстати, вы обмолвились, что я извёл вашего сына. Но ведь я совершенно сознательно пощадил его жизнь, а также жизнь его вассалов в смертельном бою, в то время как он со смехом и издевательским пари предполагал, сколько ударов понадобиться, чтобы меня убить, а потом сам вызвался со мной сразиться, и наверняка без содрогания отсёк бы мне голову, и в его глазах не промелькнуло бы и тени сожаления об отнятой напрасно жизни, будь я слабее него. Это он наговорил вам про меня небылиц, мучаясь ложным пораженческим стыдом и обидой на меня за то, что я оказался сильнее в открытом бою.

– Я подозреваю, что мой сын был очень самоуверен. Ему вскружила голову слава абсолютного победителя турниров. Он действительно бывает не сдержан на язык, заносчив и чрезмерно кичлив… – Герцог опустил голову. – Я был таким же в его годы. И в том, что ты победил его, я как раз тебя не обвиняю… У тебя было полное право убить его, и, честно говоря, я бы на твоём месте так и сделал… И в глазах моих не промелькнуло бы и тени сожаления об отнятой напрасно жизни… – Он совсем сник, повторяя эти почти стихотворные слова. – Ты лишил зрения моего единственного сына… Он теперь слеп как крот… Он в таком отчаянии, что не желает больше жить… Мой сын – калека!

Глаза герцога вдруг обильно увлажнились, рука схватилась за кинжал. Он вскочил из кресла, замахнувшись, и вдруг замер.

– Чуть выше и левее. Сердце здесь, в груди под курткой. И если это действие доставит вам хоть какое-то облегчение…

Принц Алек даже не шелохнулся и ни на волос не изменил положения рук и тела, чтобы хоть как-то избежать удара или обороняться. Он только посмотрел в глаза герцога открыто и спокойно, и рука, занёсшая над ним оружие, задрожала и медленно разжалась. Клинок выскользнул из ладони герцога и упал на ковёр. Герцог же кашлянул и опять опустился в кресло:

– Нет! – прошептал он. – Так нельзя…

– Видят звёздные боги: я не хотел, чтобы он ослеп, – задумчиво продолжал принц, как будто уже забыв об «убийственных» манипуляциях. – Немного не рассчитал удар. Ваш сын так меня разозлил своим легкомысленным поведением и особенно незаслуженными прилюдными оскорблениями в мой адрес, что я, признаться, вышел из себя… Непростительная оплошность, каюсь… Но может быть ещё можно всё исправить? Я попробую вернуть ему то, что так неразумно отнял. Он здесь, рядом? Отведите меня к нему.

Он стремительно встал и повернулся к двери.

Герцог тоже встал из хозяйского кресла и нечаянно поддел ногой злополучный кинжал…

Дорб Младший понуро сидел у окна на широкой скамейке, обняв обеими руками огромную лохматую псину, видимо свою любимицу. Он был в одной длинной рубашке и с повязкой на глазах, и выглядел уже совсем не такой неприступной «крепостью», как на турнире. Спесь и высокомерная надменность покинули его вместе с зеркально сияющими на солнце доспехами, крылатым шлемом и лазоревым плащом, скромно висевшим теперь в дальнем углу. На данный момент принц Дорб представлял собой обыкновеннейшего молодого человека, босоногого, встрепанного и не бритого уже по крайней мере дня четыре.

Герцог и принц Алек вошли в комнату и приблизились к нему.

– Это ты, отец? – спросил несчастный и протянул руку.

Собака глухо заворчала и, соскочив с лавки, устремила морду к принцу Алеку, имея первоначальное желание облаять чужака, но вдруг под его взором передумала, тихо заскулила, лизнула ему руку и прижалась к его ногам, заискивающе вертя обрубком хвоста. Принц Алек наклонился, погладив её по кудлатой голове, с его губ слетел еле слышный звук, напоминающий далекий громовой раскат. Собака, коротко рыкнув как будто в ответ, отбежала к скамье и замерла рядом с Дорбом Младшим в позе подчинения.

– Отец, ты не один? – Дорб схватил подошедшего герцога за руку, прислушиваясь и «озираясь» слепым лицом. – Кто с тобой? Шарка даже не гавкнула, только сбегала поздороваться…

– Привет тебе, славный принц Дорб, властитель Зара и Маринги, от того, кого ты опрометчиво назвал во всеуслышание колдовской тварью, выскочкой и прочая. Вот зашёл проведать великого витязя.

Голос принца Алека был тихим и даже ласковым, но произвёл на беднягу примерно такое же впечатление, как гром среди ясного неба на пугливого ребёнка. Принц Дорб сжался, закрывшись руками, его лицо мгновенно побледнело от почти животного ужаса:

– Боже милосердный! Отец! Зачем ты привёл его ко мне? Ведь это мой самый страшный враг, а я теперь беспомощен как младенец…

– Можешь не опасаться. Я пришёл сюда без злого умысла. Я просто хочу излечить тебя от слепоты, которой неумышленно одарил в поединке.

– И что же ты потребовал у моего отца за это? – Дорб Младший всё ещё заслонялся руками, которые начали заметно дрожать. – Конечно же ты хочешь забрать мою душу?

– У твоего отца я пока ещё не требовал ничего. – Принц Алек понимающе снисходительно улыбнулся. – С тебя же я хочу взять клятву более не рассказывать про меня небылицы и вообще быть воздержаннее на язык. А насчет души… Так знай, при жизни душа неотделима от человека, так что щадя жизнь – оставляешь её хозяину и душу, убивая – изгоняешь её навсегда, лишая привычного пристанища на грешной земле. Усвоив эту немудрёную истину, ты не будешь лишний раз хвататься за оружие по пустякам и особенно ради надуманного тщеславия, и бой ради боя утратит для тебя желанность, приобретя зловещий смысл никчемной душеотнимающей бойни. Надеюсь, ты уловил смысл моих слов, хотя бы в той мере, чтобы понять, что я вам не враг. Твой отец настолько мудр, что понял это очень быстро, не смотря на то, что ты успел заранее окружить мой образ жутким ореолом россказней про всяческие злые чары. Клянись, что более не будешь говорить дурного про людей ни вслух, ни шепотом, если нет достаточных доказательств этому!

– Клянусь.

Дорб Младший наконец убрал руки от лица и выпрямился, всё так же сидя на лавке.

– А теперь сними повязку. Посмотрим, что там с твоими очами. – Принц Алек успокоительно кивнул стоящему рядом герцогу и поднял обе руки к голове Дорба Младшего. – Я так и думал: глаза целы, да я их и не мог повредить. Наверное, ущемление нерва… – Принц коснулся головы больного обеими руками, но только самыми кончиками пальцев. – Не пугайся. Будет немножко щекотно… А потом увидишь свет.

Он приблизил лицо к лицу слепого, его кисти слегка напряглись, перебирая тонкими пальцами в волосах висков. Это длилось около минуты. Потом принц Алек убрал руки, выпрямился и сделал шаг назад.

– Ну? Что-нибудь различаешь?

– Я вижу… – прошептал Дорб. – Это чудо! Это колдовство! Ты – великий колдун!

– Опять двадцать пять! – Принц Алек возмущенно вздохнул (явно притворно) и весело улыбнулся. – Ты же обещал! Хотя теперь у тебя конечно есть кое-какие основания… Кстати, первое время ты будешь видеть немного смутно, глаза будут быстро уставать, образы слегка расплываться. Это ничего, просто ты отвык смотреть, дело в тренировке. Сильно пока зрение не перенапрягай. И советую не сидеть всё время в помещении, а погулять по свежему воздуху. Дня через два ты будешь видеть также хорошо, как и до злополучной драки.

Старый герцог обнял сына, потом низко поклонился принцу Алеку и опять закашлялся, хватаясь за грудь:

– Видят Боги, я благодарен за то, что сейчас сделал, пусть даже это не объяснить ничем, кроме колдовства. Теперь мне не страшно умереть.

– Вам об этом и думать-то ещё преждевременно, поверьте, уважаемый герцог. – Принц Алек взял его за руку, щупая пульс и очень внимательно глянул в глаза. – Ваш недуг конечно посложнее, чем слепота этого молодца, но и он вполне поддается излечению. И если вы не против, я мог бы помочь. Раз уж начал…

– Если только вы не потребуете от меня присягнуть дьяволу или утратить честь… – Герцог посмотрел на принца Алека с надеждой. – Но все лекари отказались от меня как от безнадёжно больного. Они хором заявили, что болезненный огонь в моей груди невозможно погасить никаким известным человеку способом, и что он неумолим и скоро доберётся до моего сердца. И тогда – смерть…

– Когда вы впервые почувствовали этот огонь?

– Ещё прошлой зимой.

– При каких обстоятельствах вы заболели?

– Я уже не помню точно. По-моему, это произошло после большой охоты по первому снегу… Потом я долго лежал в беспамятстве, только изредка приходил в себя. Почти до самой весны я почти не вставал с постели. Моя жена самоотверженно ухаживала за мной, приглашала лекарей.

– Понятно. Воспаление легких. Вы очень сильный, просто железный человек. Должен вам сказать: будь вы самую малость слабее, вас бы уже с почестями закопали… Прикажите позвать моего оруженосца, здесь без зелья не обойтись.

Тут принц Алек посмотрел на Дорба Младшего:

– Вы с Салеваном сейчас сходите за стену замка ко рву. Там, прямо за мостом, есть чудесная полянка. Наберите по букету полевых цветов с неё. Да не ленитесь. Там есть такие маленькие, жёлтенькие, у самой земли. Вот их – побольше. И оденься… Негоже без штанов по улице гулять. Здоровье нужно беречь смолоду.

Дорб Младший и Салеван ушли, а принц Алек и старый герцог остались в комнате.

– Снимите куртку, рубашку, и ложитесь на лавку на живот, – сказал принц, слегка разминая пальцы, и уловив смущенный взгляд герцога, успокоительно и весело добавил: – Не стесняйтесь, господин, обесчещивать я обожаю только молоденьких девственниц, да и то с их искреннего согласия. Вы мне не по вкусу, да и не по зубам.

Герцог разделся и лег. Принц сел рядом на край скамьи.

– Будет очень тепло, даже немножко горячо, – предупредил он, положив ему на спину руки ладонями вниз. – Не сопротивляйтесь ощущению расслабленности, не боритесь с желанием заснуть… Постарайтесь думать о чём-нибудь приятном и светлом. Так я быстрее и с меньшими затратами своих колдовских сил смогу победить болезнь. А потом я разбужу вас. Согласны?

– Да. Хорошо.

Герцог поудобнее устроился на ложе.

– Тогда начнем. Должен же я помочь отцу своей невесты и мудрому деду-наставнику своего ещё не рождённого сына.

Принц слегка нажал на спину герцога кончиками пальцев, и напряжённые мышцы мужчины расслабились.

–– Что? Но откуда?

Герцог вывернул шею так, что смог посмотреть через плечо на принца.

– Не надо быть колдуном, чтобы заметить родовое сходство. Но Великая Королева похожа на вас не только внешне, но и многими душевными чертами. От вас обоих исходит родственная светлая сила, и я это чувствую… – Пальцы принца проворно забегали по спине герцога, оставляя чуть красноватые следы на коже. – К тому же, не будь она вашей дочерью, вы бы давно женили на ней своего сына, а так они брат и сестра по отцу. Грехи молодости: прекрасная королева Арманда, мать Гезы, была вашей тайной возлюбленной, а король Кристиан был слишком стар, и к тому же, подозреваю, бесплоден. Ведь до Арманды он сочетался браком четырежды, и не от одной жены не имел детей. Король умер до рождения Гезы, королева, толком не успев вскормить ребёнка, тоже… Вы забрали грудную девочку, взрастили и воспитали её на правах опекуна и близкого родственника умершего короля.

– То, что она – моя дочь, великая тайна, в которую не посвящена ни единая ныне живущая душа, – прошептал герцог. – Ведь если это откроется, то она может потерять корону. Сама Геза тоже не знает…

– Тайна будет сохранена до поры… – Принц Алек продолжал «работать» пальцами. – Геза – достойнейшая королева, и талант государственного деятеля у неё настолько велик, что чья кровь течет в ней, уже не имеет значения. Она расширит свои владения ненасильственным путём, подчинит и сплотит племена, живущие на много дней пути от Арбуса. Её держава будет процветать, люди станут стекаться к королевскому замку и образуют город, который станет идеалом мира, просвещения и медицины, и легенде о котором суждено пережить многие века и эпохи. Великая королева Золотая Маска тоже станет легендарной, как его основательница и властительница. Я же, недостойная колдовская тварь, как выразился ваш сын, не посмею переложить все эти лавры, а главное, этот гигантский труд, выпавший на её долю, на свою голову в виде королевской короны. Женившись на ней, я останусь всего лишь принцем-консортом. Моей коронации не будет, но зато наследник, которого она родит через восемь с небольшим лун, будет законнорожденным.

– Горячо, – сказал Дорб Старший и закрыл глаза. – Но дышать стало легче.

– Теперь засните…

Голос принца Алека сделался сладким и вкрадчивым, и из памяти герцога вдруг выплыл образ Арманды в венке из белых цветов. Вот он подъезжает к ней на разгорячённом неосёдланном коне, спрыгивает с его спины, и они бегут в лес, взявшись за руки. И поцелуи жарки в тени дубравы, а вода в ручье холодна…

– Проснитесь, господин! – Лицо Арманды затмилось и превратилось в лик принца Алека. – Вставайте и одевайтесь. Ваш сын и мой оруженосец уже входят в замок.

Герцог вскочил с лавки так резко и пружинисто, что сам поначалу испугался, а потом неподдельно удивился, почувствовав уже забытую силу и бодрость во всем теле. Принц Алек подал ему рубашку и куртку, и он облачился в них, расправляя ещё недавно стеснённую грызущим недугом грудь и глубоко, и осторожно вдыхая и выдыхая: боли и жжения больше не было, скребущее мучительное желание кашлянуть тоже пропало.

В этот момент вошли Дорб Младший и Салеван. В руках у каждого было по большому разнотравно-пёстрому букету.

Принц Алек оживился и, приказав подвинуть стол поближе к окну и свету, начал быстро-быстро перебирать травы, раскладывая их на кучки по только ему ведомому принципу. Некоторые из них он пробовал на вкус, и светлое лицо его при этом улыбалось. Наконец он закончил и, смахнув лишнее «сено» со стола, обратился к герцогу:

– Вот то, что необходимо чтобы закрепить эффект выздоровления, который вы, благородный господин герцог, наверняка почувствовали. – Он указал на крайнюю кучку трав и цветов. – Это нужно положить в любую небольшую пищевую посудину, залить кипящей водой и настаивать под крышкой, пока остынет. Потом пить после завтрака, обеда и ужина по небольшому бокалу. Каждый день заваривать новую порцию и не пропускать ни дня. Тут хватит лекарства на двенадцать дней… Пусть лежит так, только с солнца нужно убрать. Трава подсохнет, но это практически не имеет значения. Кто будет заваривать? Кухарка?

– Нет. Моя жена. – Герцог смущенно улыбнулся. – Лучше доверить это ей.

– Тогда позовите её. Я объясню ей в тонкостях, как всё это делать. Назову травы. И в первый раз приготовлю зелье вместе с ней… – Он глянул на Дорба Младшего со слегка поддевающей ухмылкой. – И попробую его сам. А то вдруг отрава?

Миледи Оскания оказалась очень милой женщиной, ещё не утратившей красоту и свежесть. Она, смиренно потупив взор, внимательно слушала мягкую речь колдуна, объяснявшего ей со всей обстоятельностью порядок и смысл действий. Дорб Младший и Салеван были опять отправлены «погулять», герцог же присутствовал и наблюдал за тем, как вершилось чародейство.

Наконец, напиток был готов. Принц Алек сам налил его в кубок и выпил мелкими глотками до дна, потом налил ещё настоя и подал герцогу.

– Да, получилось то, что нужно, – констатировал он. – Вы должны повторять эту церемонию каждое утро и следить, чтобы ваш муж обязательно принимал это лекарство три раза в день, пока трава не закончится. Это всё, госпожа. Позвольте поцеловать ваши умелые руки.

– О, нет! Я не подам вам руки… Ведь про вас говорят, что таким образом вы прочно околдовываете женщин страстью одним лишь прикосновением. А я не хочу быть околдованной, ведь я люблю своего мужа и поклялась быть верной ему даже в мыслях до гроба!

Это были первые слова, сказанные герцогиней помимо официального приветствия. Она вдруг зарделась как маков цвет и отпрянула от принца поближе к мужу.

– Не сомневаюсь в ваших намерениях, и даже восхищаюсь ими. Прошу прощенья, госпожа, я более не буду обращаться к вам с подобными оскорбительными просьбами.

И принц Алек поклонился ей и демонстративно убрал руки за спину.

– Осмелюсь пригласить вас к обеду, – сказала герцогиня уже спокойнее.

– Да, да! – спохватился Дорб Старший. – Настоятельно прошу отобедать с нами.

– Спасибо за гостеприимство. – Глаза принца вдруг хитро прищурились. – И я очень надеюсь, что Великая Королева тоже почтит эту совместную трапезу своим присутствием.

– Обычно она обедает у себя. – Миледи Оскания снова опустила глаза. – Но когда она узнает, что у нас за гость, то я уверена, она обязательно осчастливит нас своим присутствием при нашей скромной трапезе. Пойду распоряжусь, чтобы поторапливались…

И миледи удалилась, смущенно чему-то улыбаясь, а Дорб Старший добродушно молвил:

– А ты ведь её всё-таки околдовал! Давненько я не видел, чтобы она краснела и шарахалась. Неужто, ты настолько неотвратимо действуешь на любую женщину?

– Сегодня ночью, вы, ваша светлость, подействуете на свою супругу так, что мой образ начисто выветрится из области её желаний, – улыбаясь, сказал принц Алек. – Мне же сейчас хочется только одного: увидеть мою возлюбленную Гезу, говорить с ней, касаться её рук… Вы ведь знаете, что я пришёл именно за этим. Сами познав взаимную любовь и нежность, вы конечно же можете допустить такую казалось бы абсурдную, но тем не менее естественную ситуацию: колдун тоже способен просто любить…

Обычно сумрачная из-за довольно небольшого количества окон трапезная зала была хорошо освещена множеством восковых свечей. Королева вошла в сопровождении верной служанки, нёсшей за ней длинный шлейф мантии. Присутствующие низко поклонились.

Геза была без маски, лицо чисто и гладко, ухоженные волосы распущенны по плечам. Голову же венчала корона Карна и искусный венок из садовых цветов. Пышное платье светлого оттенка очень выигрышно смотрелось на её стройном подтянутом стане. Да, она безусловно не была первой красавицей королевства, но сейчас никто бы не осмелился сказать, что она дурнушка.

Королева медленно подошла к принцу Алеку, который замер в почтительном поклоне, и протянула руку с еле заметно дрожащими пальцами. Принц распрямился, нежно взял её ладонь и опять склонился, целуя, а потом церемонно повёл к возвышенной части стола с королевским золочёным креслом.

Вся церемония протекала в полной тишине, слышно было только шуршание материи и потрескивание свечей в массивных подсвечниках. Никто не осмеливался и вздохнуть.

«Невероятная, но, как ни странно, гармоничная пара», – подумал про себя герцог Дорб, глядя на очень корректные и сдержанные «отношения» королевы и принца Алека за столом.

Нет, они не позволили себе прилюдно ни одного слова или жеста, выдающего их склонность друг к другу, но так страстно и зовущее блестели глаза королевы даже несмотря на искусно разыгранное на лице «неприступное» официальное величие, и так нежно и успокоительно-обещающе улыбался ей принц Алек, что Дорбу стало ясно: они ждут только подходящего момента, чтобы выпустить спрятанные в глубине сердец чувства.

…Прозвучали приличествующие окончанию трапезы слова, была подана вода для ополаскивания рук. Королева сделала еле заметный жест своей служанке, чтобы та «позаботилась» о шлейфе, и молвила:

– А теперь пусть наш гость, благородный принц Алек, окажет своей королеве- повелительнице услугу и проводит до покоев. Конечно же, если мой крёстный отец и хозяин этого замка не возражает.

Последняя фраза была сказана таким решительным тоном, что герцог вряд ли возразил бы, даже если бы хотел.

Принц Алек почтительно взял Её Величество за руку, и они вышли в сопровождении Петры и Салевана.

Служанка и оруженосец остались за дверью королевских покоев, а королева и чародей церемонно вошли.

– Интересно, что они там будут сейчас делать? – прошептал Салеван. – А королева-то оказывается вовсе не такое уж страшилище, как про неё сказывали… Не иначе как мой господин над ней сильно постарался, исцелив от дурноты…

– Злыдень и дурак! – Петра толкнула его в бок. – Насколько твой добрый господин скромен и мудр, настолько ты – болтливый дурак!

– Сама ты дура! – обиделся оруженосец. – Хоть и красивая! К тому же ты – распутница. Вот думаешь, что я не знаю, кто носил ужин моему господину в первую ночь после взятия замка Арбус? Наверное, он тебя тогда так хорошенько приласкал, что ты до сих пор облизываешься как кошка, нажравшаяся в погребе хозяйской сметаны.

– Я не ходила к нему. То была не я.

Петра смутилась.

– Твое покрывало ни с чьим не спутаешь! – Салеван дёрнул её за кончик плата. – Может быть я и дурак, но не слепой.

– То была не я, и это сущая правда. – Петра почему-то зарделась и уже совсем тихо произнесла: – Это была сама королева…

Их взгляды встретились, а руки слегка соприкоснулись и тут же были отдёрнуты.

…За дверью послышался весёлый смех, что-то зазвенело, и Салеван в любопытстве прильнул к замочной скважине.

– Что там? Дай взглянуть! – прошептала служанка, стараясь потеснить оруженосца, и сама заглянуть внутрь.

– Э, нет!

Салеван «настаивал» на своём, и они толкались ещё несколько минут, борясь за «точку наблюдения», и были так поглощены этим увлекательным занятием, что не сразу смогли остановиться даже тогда, когда дверь распахнулась и в ней показался принц Алек. Всегда аккуратная прическа его была слегка растрепана, он был без куртки, пояса и сапог, а ворот нательной рубашки развязан и распахнут. Салеван мельком успел взглянуть и в комнату: Великая Королева сидела на кровати, поджав ноги под подол, и держала в каждой руке по серебряному кубку. Венок, украшавший её голову во время трапезы, лежал рядом на подушке, а корона, та вообще валялась на полу рядом с туфлями.

– Значит так, друзья мои, – сказал принц тихо и без каких-либо признаков раздражения или гнева. – Идите-ка прочь от двери. Разве в этом доме мало комнат? Кстати, Салеван, не та ли это девушка, про которую ты мне все уши прожужжал? Тогда зачем ты теряешь драгоценное время? Скажи ей то, чему я тебя учил. А теперь марш отсюда!

И он закрыл дверь, удалившись обратно в спальню.

Оруженосец и служанка послушно ушли в другое помещение и сели там на лавку у окна.

– И чему же твой господин тебя научил? – поинтересовалась Петра после некоторой паузы. – Неужто благороднейший посланник богов снизошёл до тебя как до ученика? Он открыл тебе какие-нибудь свои тайные заклинания?

– По-моему, он вообще не пользуется заклинаниями. – Салеван придвинулся к Петре ближе. – Он просто сказал, что если одному человеку нравится другой человек, то глупо делать вид, что ничего не случилось и мучиться от робости. Нужно просто собраться с духом и признаться в этом тому, кто тебе нравиться. Он также поведал мне, что люди в любви подобны богам, в них проявляются таланты чародеев: они читают мысли друг друга, способны предвидеть общее будущее, излечивать друг друга от недугов и даже спасать от смерти… А ещё он сказал, что женщины в полноте чувств, доброте и милосердии часто бывают более совершенны, чем мужчины, и потому женское сердце быстрее откликается на любовь, чем мужское… «Смотри ей в глаза, – сказал он, – и ты по их выражению поймешь, избрала ли она тебя или отвергла… И если ты будешь искренне видеть во всем её существе самое желанное и прекрасное, что есть в этом подлунном мире, то никогда не будешь отвергнут» – Салеван придвинулся к Петре ещё ближе. – Вот и я говорю тебе, что ты мне очень нравишься. Ты самая прекрасная и желанная…

Их руки сплелись, а губы соприкоснулись. Они смотрели друг другу в глаза и чувствовали тепло, любовь и нежность.

…Принц Алек лежал на большом столе, окружённый двумя десятками сальных свечей, озаряющих его красноватым колеблющимся светом. Первая ведьма подошла к нему, расшнуровала куртку и, закатав рубашку, обнажила грудь бесчувственного мужчины и приникла к ней ухом. Вторая внимательно осмотрела и даже ощупала верёвки, которыми тот был привязан.

– Он скоро очнётся, – сказала первая ведьма, аккуратно приподнимая веко мужчины. – Сестра, неси зелье, этого никак нельзя допустить! Боюсь, что, придя в себя, он тут же заколдует нас. Тогда никакие путы ни помогут, и наше дело пропадёт!

Третья ведьма, самая молоденькая, бросилась из комнаты прочь и вернулась, неся флакон и полотенце.

– Ах, он такой бледный! – Она потрогала мужчину за руку. – Пальцы совсем холодные и ногти слегка посинели… По-моему, мы перестарались, затянув верёвки…

– Ничего, скоро мы развяжем его. – Первая ведьма взяла нож и потрогала лезвие, проверяя остроту. – Мы ведь делаем это на благо людей. В жилах посланца богов течет кровь богов, а кровь богов – это абсолютный эликсир молодости и здоровья. Мы получим панацею от всех недугов… Посмотрите же, сестры.

Она аккуратно провела лезвием по обнаженной груди лежащего, образовался неглубокий порез.

– А теперь вы увидите чудо! – Она чуть помедлила и провела рукавом, стирая выступившую кровь. – Приглядитесь! Не осталось даже следа. Всё уже зажило: нет ни шрама, ни даже полоски. Он наверняка владеет секретом бессмертия и практически неуязвим для хворей и ран.

– И прекрасен, – прошептала третья ведьма. – Мы ведь не будем забирать у него всю кровь?

– Я даже не знаю, как поступить… Вряд ли нам представиться когда-нибудь ещё такой исключительный случай. Наберем вон те фляжки. – Покачала головой первая ведьма. – Но в любом случае было бы большой неблагодарностью обескровить его совсем. Он ведь вылечил нашу Альбочку. Утром мы доставим его на оживлённую дорогу и проследим, чтобы его подобрали. Потом побыстрее уйдем из этих мест, а то как бы гнев Великой Королевы не настиг нас и не пал на наши грешные головы.

– Говорят, он некоронованный, но законный супруг королевы Арбуса, и горячо любим ею. А ещё говорят, что город строиться по его подсказке, по его же слову приглашаются ко двору Великой Королевы и на жительство в город мудрецы и книжники…

Вторая ведьма прислушалась.

– Такого мужчину я бы тоже горячо любила! – прошептала третья ведьма, глядя в лицо принца с нескрываемой жалостью. – Простит ли он наше вероломство? Я бы не простила.

– Великий чародей, лекарь и благородный вельможа, и при этом легкомысленный и доверчивый безоружный мальчишка. Ездит один, без охраны и сопровождения, ночует где придётся, ест и пьет что придётся… – проворчала первая ведьма. – Ну не чудак ли? Ведь на его имущество могут позариться случайные разбойники: и им ничего не стоит ограбить и убить его. Правда, монет при нём всего небольшой кошель, а седельные сумы полны только сухими травами, да какими-то настойками во флягах. Одёжа и конская сбруя тоже небогатые – не украшений, ни амулетов, ни золота с серебром. Колечко, вот, только одно, да и то невзрачное, по-моему, даже не драгоценного металла, только камушек в нём интересный, хоть и не блестит. Наверное, чародейский талисман… Конь, правда, хороший – подкованный, резвый и горячий, на таком можно, пожалуй, от любой погони уйти… Только почему-то без узды. Как вообще он им управляет? Непонятно!

– Подозрительный шум во дворе. Как будто собака заскулила. – Вторая ведьма, видимо обладающая самым острым слухом, опять насторожилась. – Пойду, посмотрю…

– Не ходи. Тебя могут сгоряча убить в темноте.

Мужчина открыл глаза. Его голос, слегка хриплый и слабый после беспамятства, тем не менее ласкал слух, заставляя прислушаться:

– Это слуги Великой Королевы. Они искали меня и, похоже, нашли. Я ведь обещал моей милой Гезе быть дома ещё до заката, а сейчас, как я уже понял, ночь. Умная Шарка привела людей… Мы легко уладим это дело… Я не сержусь на вас, не бойтесь… Вы ведь думаете, что моя кровь – живительный эликсир. Но мне придётся вас разочаровать: это не совсем так. Во всяком случае, она точно не подействует так, как вы ожидаете, сколько её ни пей или ни натирайся. Хотя ход ваших мыслей не лишён логики…

Раздался шум в сенях, потом дверь резко распахнулась под сокрушительным ударом. Огонь сильно заколебался, некоторые свечи даже потухли от резкого сквозняка.

– Ах вы, низкие твари! Что вы сделали с моим господином? Да я вас собственноручно на костре зажарю!

В дверях стоял Салеван с обнажённым мечом. За ним толпились латники. Протиснувшись меж их ног, в комнату вбежала крупная кудлатая собака и грозно зарычала, скалясь и наступая на сестёр-ведьм.

– Да со мной, собственно, всё в порядке. Шарка, фу! – Принц повернул голову и посмотрел на оруженосца, виновато улыбаясь. – Вот, зашёл больную девочку полечить и немножко задержался. Очень гостеприимные оказались хозяйки, не решились отпускать на ночь глядя, оставили переночевать… Вишь, как позаботились, крепко накрепко примотали, рукой не пошевелишь.

И он засмеялся очень весело и совершенно беззлобно.

Оруженосец грозно глядя на сбившихся вместе сестёр, осторожно разрезал кончиком меча верёвки на принце, и тот слез со стола, зашнуровывая куртку ещё не очень послушными пальцами.

– Вот что, – сказал, наконец, он, тряхнув головой, и растрёпанные было кудри послушно улеглись в аккуратную прическу. – Этих женщин не оскорблять и не обижать. Они ведь не хотели зла…

– Все в округе уже знают, что вы, господин, добры и мягкосердечны, – молвил Салеван. – Но не кажется ли вам, что прощать такое просто неразумно? Ведь, по-моему, так они хотели зарезать вас. Это ведь настоящие ведьмы. Люди их ненавидят и сторонятся не зря! Они сглаживают детей, морят скот, насылают град и саранчу…

– Люди просто очень неграмотны и суеверны. Они склонны огульно сваливать вину за свои несчастья на чужую голову, совершенно не догадываясь об их истинной причине. А между тем, я ничуть не жалею, что попал в их руки… Таких людей я и ищу. Ты ведь знаешь, что тёмные намерения я чувствую заранее и на расстоянии, и именно поэтому мне не страшны внезапные нападения злоумышленников: они просто не могут быть для меня неожиданностью. Но сегодняшний случай особый. Я не смог защитить себя и попал к ним в ловушку не потому, что они были сильнее или умнее меня, и не потому, что моя беспечность и жажда помогать незнакомым людям заставили меня полностью забыть об благоразумии и осторожности. Просто я не почувствовал от этих женщин ни малейшей угрозы или корыстного мотива, а наоборот, ощутил от них свет доброты и любви к людям, сострадание и стремление помогать нуждающимся в помощи. И доверился им…

– А они вдруг вознамерились вас зарезать. Так, ради сострадания к самим себе или может быть ради любви к людям, ну, как к своей пище, – не унимался Салеван. – Вон, у той в руках до сих пор нож… Если бы мы не подоспели вовремя, они бы отравили вас своим дьявольским зельем и приготовили бы из вас шикарный ведьмин ужин, а может быть заодно и завтрак!

– Не говори чепухи, – принц слегка нахмурился. – Эти, как ты их назвал, настоящие ведьмы, мне – просто родные сестрёнки, не по крови, так по духу. А их «дьявольское зелье» – это величайший прорыв в медицине, а именно в хирургии. Ведь они изобрели практически безопасный общий наркоз. Просто пока оценить по достоинству это открытие способен только я… Так что, тех, кто осмелится их обидеть, накажу, не пожалею! – Эти слова были явно обращены к латникам. – Утром пусть эти милые леди собираются и переезжают в город. Салеван, проследи, чтобы была хорошая повозка. И прямёхонько ко мне на двор. Я возьму их в ученицы.

Они вышли на свежий воздух. Была звёздная ночь, на траву упала роса.

Принц по-особому свистнул, и Ветер, услышав своего хозяина, коротко заржал и, открыв ударом копыта калитку, покинул сарай и подбежал к хозяину. Чародей погладил коня, что-то шепнул ему в навострённые уши и легко вскочил в седло.

– Спасибо тебе, верный друг, – тихо произнес он, глядя на стоящего на крыльце Салевана. – Не обижайся на меня. Прости, что заставил переживать за мою безопасность. Поверь, твоё участие мне не безразлично. Я очень ценю его, хотя и считаю, что ты волнуешься за меня совершенно напрасно. Моя судьба предопределена. Свой срок я знаю до дня и часа, а до этого времени со мной не может случиться ничего плохого… Поеду, успокою бедную мою Гезу. Она, наверное, тоже жутко переволновалась.

Принц сложил руки на груди и сжал коленями бока коня. Ветер рванул с места гладкой стремительной рысью, красиво изогнув шею со свободной от узды головой.

…Эта девушка была самым прелестнейшим существом на свете. Такая красота и во сне не привидится! Она стояла в прозрачном сиянии полнолуния, стройная и неподвижная, окружённая мерцающим божественным ореолом, затмевающим даже яркий чародейский костёр. Алмазный венец переливчато горел на её челе, а струящиеся по плечам тёмные волосы ещё сильнее подчёркивали белизну тела, обёрнутого в развивающиеся на ветерке полупрозрачные одежды. Принц Алек стоял перед ней, и они о чём-то беседовали на наречии, сначала показавшемся Дорбу Младшему просто каким-то мелодичным напевом, и делали это с таким видом, как будто были давно и очень хорошо знакомы. Незаметно околдованный звуками непонятного, но ласкающего слух своей гармоничностью, разговора, Дорб присел, а потом и прилёг на траву в своем укрытии. Сознание его как будто слегка помутилось, он не отрывал очарованного взгляда от прелестной «потусторонней» незнакомки и стоящего к нему спиной чародея…

Очнулся он от невесомого прикосновения к щеке и невольно ахнул. Над ним склонилась та самая неземная девушка и улыбалась ему призывно и обещающе.

– Мой герой проснулся! – Голос её был слаще и пьянее самого лучшего вина. – Вставай же, рыцарь, твое время настало!

Принц Дорб встал перед ней на колени и протянул к ней руки, как во сне. Девушка тут же вложила в них свои ладони. Тогда он мельком огляделся: принца Алека поблизости не было, огонь уже не горел, и даже угли как будто давно остыли. Может статься, и яркого костра, и его друга-чародея, за которым он отправился в эту ночь тайком на колдовской холм, тут вообще никогда не было, а этот разговор-песня ему просто приснился? Но ведь девушка-то была! Она стояла рядом с ним, реальная и прекрасная, её пальцы были тёплыми и нежными, одежды блестели драгоценной вышивкой, и от них исходил изысканный аромат пленяющих разум благовоний.

– Кто ты? – прошептал поражённый в самое сердце Дорб. – Сон ли ты? Или явь?

– Я явь, и я пришла к тебе, мой будущий король этого края! – Девушка потянула Дорба за руки, и тот встал, оказавшись с ней лицом к лицу, и её дыхание показалось ему эликсиром неодолимого страстного желания. – Будь моим господином и владыкой, я уже полюбила тебя всей душой! Но прежде ты должен развеять по ветру пепел Арбуса и изгнать проклятого городского колдуна, именующего себя посланником звёздных богов, из этих мест!

– Но он друг мне, – пролепетал Дорб. – Да и не сравниться мне с чародеем!

– Ещё как сравнишься, мой скромный господин! – Глаза девушки вспыхнули пламенем, от которого Дорбу стало жутко и сладостно одновременно. – Думаю я, что нашла достойнейшего. Так не разочаруй же меня! Знаю, арбусский колдун вернул тебе зрение, которое сам же перед этим хитроумно отнял. Он кажется всем очень милым и добрым, однако привечает чёрных ведьм и всяких безродных проходимцев… А главное, кто теперь вспомнит о благородных рыцарских традициях войны и истинном смертельном поединке? Свежая кровь на клинках теперь не в чести! Великая Королева давно уже не водит войско своих вассалов в завоевательные походы, предпочитая силе меча изворотливость языка. И это опять же он, ваш городской любимчик-чародей постарался: популярно объяснил ей в алькове между делом, что властительница должна по его «божественным» понятиям в первую очередь заниматься переговорами о налаживании мирной жизни с соседями и их вовлечением во взаимовыгодные союзы, а не стяжанием добычи и бранной славы в военных походах. По его же наущению при дворе отменены поединки боевым оружием и оставлены только показушно-развлекательные турниры по жёстким правилам и с использованием затупленных клинков. Теперь никакой крови и никакой доблести и риска! А ещё этот ведьмак внушает людям, что все без исключения – ровня друг другу, невзирая на титулы, родство и регалии. Но разве это так? Неужели ты считаешь себя равным грязным крестьянам и рыночным оборванцам? Вспомни, ты ведь когда-то был непобедим и увенчан славой! А как тебя все боялись и уважали! Ведь ты был почти королем, пока не вмешался этот злополучный звёздный посланник… Тут она засмеялась, и в хрустальном звуке этого смеха слышалось высокомерие и скрытая, но такая возбуждающая лесть, что в памяти принца Дорба вдруг костром вспыхнули обидные воспоминания.

– Как же он вас всех околдовал и приручил! Тебя и твоего отца погладил целящей рукой и одновременно лишил гордости и силы. Где твои вассалы, где твои данники, великий потомок королей-завоевателей? Неужто ты смирился с незавидной ролью изгоя? А между тем, твоя кровь гораздо благороднее, чем кровь твоей сестрицы Гезы. Поражён? Не удивляйся! Великая Королева Золотая Маска на самом деле приходится тебе родной сестрой по отцу: она – есть плод греховной страсти твоего честнейшего родителя и развратной королевы Арманды, урождённой девицы Бриггитс, отец которой был простым латником на службе у короля. Арбусский колдун, которого ты называешь своим другом, прекрасно знал это с самого начала, но ему, святому провидцу, поборнику нравственности и честности, было просто невыгодно открывать правду, и он не чинясь вступил в тайный сговор молчания с твоим отцом… А твой папаша? Он всегда любил Гезу больше чем тебя, в чьих жилах течет законная высокородная кровь без всякой примеси и изъяна прелюбодеяния. Он фактически возвёл свою незаконнорождённую дочь на трон, скрыв от всех, а главное, от тебя, её позорную тайну! А тебя… На тебя же герцог Дорб давно махнул рукой как на неудачника, не оправдавшего его надежд. Он даже перебрался из родного гнезда в город почти со всей своей свитой, желая быть поближе к тем, кто ему милее всего: вишь ли, внучата у него там, детки его возлюбленной Гезы и посланника богов. Кровинушка родная, чародейская! А в это время ты неприкаянно таскался по приграничным весям, умиротворяя дикие племена по приказу Королевы. Где благодарность? А? На самом деле возложение на тебя подобных обязанностей можно с полным правом считать ссылкой куда подальше…

– Но откуда ты всё это знаешь?

Принц Дорб внутренне весь напрягся, сердце его больно и сладостно сжималось от страсти и невесть откуда взявшейся обиды, мучающей и горячащей воображение.

– Арбусский чародей не единственный посланник богов! – Девушка смотрела в глаза Дорба не отрываясь. – Во мне тоже течёт бессмертная кровь… Я пришла, как и он, с небес, но не собираюсь годами заниматься всей этой глупой «созидательной» вознёй, как этот слюнтяй, и расточать свои силы зря! Да будет тебе известно, боги всегда посылают двоих. Принц Алек даже не пожелал стать полноправным королём, хотя силы покорять и способности безраздельно властвовать миром людей ему были дарованы изначально! Ну что же, пришло время нам с тобой всё исправить и повернуть на круги своя: ты станешь новым королём-завоевателем, а я – твоей королевой! – Её губы коснулись его рта. – Ты согласен, мой повелитель?

– Да… – прошептал принц Дорб, страстно отвечая ей на поцелуй. – Ты уже королева моего сердца! Ради тебя я готов на всё…

– Не сейчас! – Девушка вдруг резко отстранилась, и между ней и мужчиной как будто возникла непреодолимая преграда. – Пока город стоит, и колдун ему покровительствует, я не могу быть твоей! Собирай войско, скликай вассалов и товарищей по оружию! Разграбьте и сожгите Арбус, прогоните чародея и его приспешников из страны! И не бойся его чар, благороднейший из смертных, я буду отныне оберегать твоё сердце и разум от внушаемой моим непримиримым соперником душещипательной чуши, которая называется милосердием и состраданием к ближнему. Ты займешь трон по высшему закону силы, которой арбусскому колдуну нечего противопоставить! И я сама приму участие в решающей битве, обернувшись грозным чудовищем для устрашения защитников города. Перевес будет на нашей стороне, обещаю! Ведь я не слабее арбусского святоши, смущающего разум людей сладкими речами о братстве, любви и равенстве. Мой клинок такой же быстрый и непобедимый, как и его дарёный меч, только в отличие от этого мягкосердечного дурака, я никогда не стеснялась его обнажать, и сделаю это на стене крепости с превеликим упоением! А когда трусливый колдун склонит голову перед нашей неумолимой силой и бежит из руин города под крылышко своих небесных покровителей, мы сольёмся в страсти, пылу которой позавидуют не только смертные, но и сами боги!

Она легко коснулась обеими руками груди принца Дорба, и у того перехватило дыхание, а сердце кольнуло так, что он невольно ахнул, ощущая, как все желания и сама душа его устремляются к ней в неукротимом порыве.

– Прощай и до свидания, мой повелитель! – прошептала девушка. – Я буду теперь являться к тебе в каждом сне и ласкать так нежно, как не умеет ни одна смертная женщина. Знай, что меня зовут леди Владислава, посланница звёздных богов, вершительница приговоров судьбы, исполнительница высших предначертаний, несущая муки непокорным, остужающая ненавистью души и сжигающая страстью и злобой слабые сердца… Мы встретимся на этом же месте в следующую полную луну, и за твоими плечами должно стоять воинство, готовое по первому приказу сравнять город с землёй!

…Принц Дорб очнулся скачущим на своём жеребце во весь опор. Правая рука до боли в пальцах сжимала рукоять меча, а левая правила конем, роняющим кровавую пену с удил. Колдовской холм был далеко позади, Арбус тоже, а впереди уже маячили башни Армалака, родового замка Дорбов…

…И тогда чародей раскинул руки и крикнул дивным серебряным голосом лишь одно слово: «Стойте!»

Люди, обнажившие оружие и уже готовые вступить в смертельную схватку, замерли, устремив на него взоры.

– Что же вы медлите, жалкие людишки? – взревело чудовище, в гневе хлопая перепончатыми крыльями и обдавая принца огненным дыханием. – Деритесь же! Убивайте друг друга! Крушите всё на своем пути! Пусть Город погибнет в огне дьявольского пожара, а с ним сначала вся страна, а потом и весь мир попадет под мою темную власть! Я хочу немедленно насладиться льющейся кровью и утерянными в драке жизнями! Зачем, о неразумный чародей, ты останавливаешь это великое сражение? Почему бы тебе просто не покинуть это место и не убраться к звёздным богам? Ты ведь с ними одной крови, ты один из них! Какое тебе дело до этих червей, копошащихся внизу? Что связывает тебя с несовершенным грязным миром этих смертных? Уйди! Покинь Арбус сейчас же! Ибо ещё до заката он превратится в пепелище!

– Я не покину тех, кого люблю! – молвил принц громко.

– Тогда обнажи свой меч, и сразимся! – В лапах чудовища прямо ниоткуда возникло сверкающее красными языками пламени лезвие. – И посмотрим, кто кого!

– Это всего лишь уловка! – Принц презрительно засмеялся. – Наша сила и неуязвимость – залог того, что этот бой будет очень долгим, почти вечным. И ни тебе, ни мне не дано победить в этом поединке. Такова непреложная воля богов. Ты прекрасно это знаешь! А несчастные смертные, последовав нашему дурному примеру, тоже начнут сражение и перебьют друг друга ранее, чем мы устанем.

– Тогда ты заранее проиграл! – оскалилось чудовище, и сияющий меч пропал из его лап. – Убирайся и забудь про них! Твои бредни о любви в ближнему, мирном сосуществовании, милосердии и покровительстве слабым не доступны, да и не нужны смертным, они – высочайший удел только божественных существ! Так что, души и тела этих людей уже принадлежат мне, а город обречен!

– Этот город, а с ним и весь этот мир устоят! – сказал принц Алек, и его слова прозвучали в наступившей тишине отчетливо и звонко и вошли в сердце каждого присутствующего человека благостной музыкой, гасящей огонь озлобления и ненависти. – Я позабочусь о том, чтобы ты, дьявол, более не имел открытого доступа в дела этого мира и более не тщился надеждой его покорения.

– Неужели ты готов пожертвовать своей бессмертной жизнью и испытать страшные мучения ради этого сброда, жаждущего крови друг друга, насилия и поживы? – Чудовище даже сложило крылья, и его когти заскрежетали по камням зубцов башни, а огненная пасть распахнулась так широко, как ворота. – Не кажется ли тебе, что это чрезмерная жертва за никчёмных людишек, способных только жрать, спать да драться между собой? Понимаешь ли ты, глупый, что вряд ли твоя жертва ради них будет хоть когда-нибудь оценена по достоинству? Не возьму в толк, на какую благодарность ты надеешься?

– Город и мир устоят, – повторил принц, – и этого мне вполне достаточно. Ты знаешь высшее предначертание: если найдётся человек, ни разу не обнаживший клинка для убийства, сын небес, в жилах которого течёт бессмертная кровь, возлюбивший смертный человеческий род настолько, что будет добровольно готов принять мученическую кончину в твоих когтях, то после того, как ты напьёшься его тёплой крови и пожрёшь его ещё трепещущее тело, наступит твоё пресыщение, и ты уйдешь отсюда навсегда изгнанное повелением богов, более не смущая души людские.

– Смотри, не пожалей! Ты ещё просто не понимаешь, на что согласился.

Чудовище взмахнуло крыльями и сделало таинственный и зловещий знак передними лапами. И тут же руки и ноги принца тесными оковами обвили светящиеся огненные змеи. Они впились в его тело, терзая безжалостными жадными пастями, и кровь замарала светлые одежды, но чародей даже не шелохнулся.

– Ещё не поздно одуматься! – шипело чудовище, подбирая дрожащим липким языком алые капли с камней. – Разве этот город стоит таких страданий? Ну же, скажи, что передумал, и я пощажу и отпущу тебя. Только одно словечко или жест!

Змеи стиснули тело несчастного так, что затрещали ломаемые кости.

– Нет. Я не передумаю…– прошептал тот из последних сил, но этот почти стон тем не менее был звучен и услышан всеми. – Пусть лучше живёт город! Я верю в этих людей! После того, как ты престанешь морочить их, они сами примут правильное решение, и когда-нибудь их потомки сравнятся с богами…

Голова его поникла…

Чудовище взревело страшно и обречённо, и медленно, как бы нехотя, поглотило тело чародея. Лик принца Алека в ореоле золотистых кудрей с широко открытыми глазами и застывшими в величественной улыбке побелевшими губами на миг мелькнул в костре пасти монстра и пропал, только левая рука свисала меж клыков, и на окровавленном безымянном пальце мерцало кольцо…

Отяжелевший дьявол расправил крылья и взвился под облака.

Неподвижно наблюдавшие за действом люди очнулись от оцепенения, но штурмовать город раздумали. Кто со страхом, кто с благоговением, взирали они на удаляющегося монстра, пока тот совсем не исчез в выси. Потом они тихо разошлись, оставив свои кровожадные намерения, и Город был спасён от разрушения и разграбления.

Салеван отложил перо и ещё раз перечитал последние строки на тонком пергаменте. Потом бережно закрыл обложку летописи, встал из-за стола и… остолбенел. Прямо в проёме окна на подоконнике сидел принц Алек, покачивая ногой в безупречно белом сапоге, улыбался и глядел прямо на него.

– Добрый вечер, друг, – сказал он своим обычным мягким голосом, потом слез с подоконника и приблизился к оруженосцу. – Знаю, нервишки у тебя крепкие, проверенные, потому и пришёл именно к тебе. Хочу лично попрощаться с тем, кто был мне верным другом в этом мире. Ведь мы более никогда не увидимся.

– Господин! Так вы живы?

Салеван протянул руку, чтобы убедиться в реальности «воскресшего», но ничего материального не нащупал. Принц был бесплотен, как туман над рекой. Салеван отдернул руку в благоговейном ужасе.

– Как ты уже понял, я теперь жив для вас довольно условно. – «Привидение» по-прежнему улыбалось. – Ты сейчас видишь голограмму… Трехмерную проекцию… Нет, ты так не поймешь… Вот так будет понятно: ты сейчас видишь мою душу.

– А что стало с дьяволом? Вдруг он вернётся опять?

– Не вернётся. Не опасайся. Мне ли ни знать этого наверняка? Я когда-нибудь обманывал тебя или предрекал что-нибудь неверно? – Принц вдруг заметно опечалился и даже вздохнул. – Одиноко мне без вас. Очень привык я к вашему миру за эти годы… Особенно скучаю я по моей возлюбленной жене… Как там она? Наверное, очень жалела обо мне и плакала.

– Великая Королева Геза от тоски слегла, не пьёт и не ест… – Салеван сглотнул. – Наверное, скоро ваши души встретятся на небесах, ибо она хочет поскорее умереть…

– О, звёздные боги! – воскликнул принц. – Только не это! И я даже не могу прийти к ней, опасаясь, что после этого визита она повредиться в рассудке и утратит рациональность мышления: она ведь так тонка и чувствительна, и в то же время такая материалистка! Но я не хочу, чтобы она умирала! – Тут он посмотрел на своё «призрачное» кольцо на «призрачном» пальце и уже спокойно сказал: – Вот что, Салеван, придётся организовать ещё одно, последнее чудо. Сейчас ты пойдешь к королеве и расскажешь ей о том, что я к тебе приходил. Опиши всё покрасочнее (ты это умеешь), и скажи, что я всем сердцем не желаю её преждевременной кончины, что ей отмеряно ещё много лет видеть восходы и закаты, что она должна воспитать наших детей, взрастить внуков и узреть правнуков, и что если она хочет, чтобы моя душа не страдала и не мучилась раскаянием в содеянном, то пусть соберётся с силами и далее милостиво властвует в Городе, который был спасен ценою моей жизни. Она конечно же не поверит тебе без доказательств, подумает, что ты её просто так хитроумно стараешься утешить. Но доказательство будет: ищите под холмом за городом, там, где лесной источник. Геза знает, мы с ней там часто бывали… Прощай, Салеван, идёт Петра, не хочу её пугать…

Принц махнул рукой и «растворился» в воздухе. Сделал он это очень вовремя, потому что дверь отворилась, и в комнату действительно вошла жена оруженосца.

– Что с тобой? – спросила она прямо с порога. – На тебе просто лица нет!

– Знаешь, что? Ведь я только что виделся и разговаривал с нашим господином, принцем Алеком. Точнее, с его душой…

Закат ещё не потух окончательно, когда лошади остановились на поляне, на которой под сенью величественных дубов журчал маленький ручеёк. Начало его было здесь же, под грудой камней у пологого склона: родник был прозрачен как слеза, на дне его «танцевал» белый песок, а рядом на кусте висела берестяная кружка, та, которая в народе прозывается черпалкой. Королева, поддерживаемая Салеваном с одной стороны и старшим сыном с другой, слезла с коня и в изнеможении села на землю. Слуги разбрелись под деревьями, получив приказ искать «незнамо что».

Салеван снял кружку и, набрав в неё воды, подал чуть живой от тоски и волнения Гезе. Она начала пить и вдруг ахнула: на дне черпалки звёздочкой загорелся огонёк. Это было кольцо с волшебной жемчужинкой, то самое, которое принц Алек всегда носил на безымянном пальце левой руки. Королева вынула его из кружки и надела.

«Чтобы оно светилось, нужно просто мысленно пожелать этого, – вспомнила Геза слова своего возлюбленного мужа-чародея. – Эта вещица была дарована мне братьями-богами, пославшими меня на вашу благословенную землю. Она символизирует свет любви и надежды. А он никогда не угасает совсем и, стоит только хорошенько этого захотеть, вспыхивает с новой силой».

…Мужчина с гордым, явно благородным профилем, ловкими движениями и сильными руками умелого воина, но босой и одетый в самую простую рогожную одежду, забросил верёвку на толстый сук дерева и сладил петлю. Потом встал на пень, надел удавку на шею, намереваясь затянуть её поплотнее.

– И что же это ты удумал, друг мой? Неужто благородный принц добровольно избрал для себя такой позорный конец? Фу, какая мерзость! И тебе не стыдно? -Убиенный арбусский чародей возник из ниоткуда, стоя прямо в воздухе. На нём были безупречно белые облегающие одежды несдешнего покроя, которые к тому же слегка светились. – А ну-ка, убери веревку с шеи и спускайся, поговорить надо!

Дорб выпучил глаза от крайнего изумления и, попятившись, упал с пенька, правда успев скинуть петлю. Потом, немного полежав среди кустиков черники, встал на колени, молитвенно сложив руки и не смея поднять глаз. По его бледному, перепачканному лицу струились обильные слезы, а зубы выбивали мелкую дробь.

– Ах, Мэнди, Мэнди! Порывистая, страстная натура! – Чародей плавно спустился, коснулся ногами земли и, уверенно шагнув к Дорбу, наклонился и тронул его за плечо. – С какой убедительностью ты собирал войска против моего города, и как мучает тебя теперь искреннее раскаяние! Пусть же душа твоя успокоится, ты давно прощён, и твоя судьба не безразлична ни мне, ни богам. Встань же, возродись для новой жизни! Тебе ещё предстоит сделать гораздо больше хорошего, чем ты успел натворить плохого. Ну же! Ты же сильный!

Дорб медленно поднялся, утирая слезы. Губы его всё ещё дрожали. Чародей заключил его в дружеские объятия, похлопывая по спине, потом отстранился и, глядя в его глаза, молвил:

– Не удивляйся, Мэнди, ты не сошёл с ума и не спишь. Просто я воскрес по высшему соизволению, и опять в числе живых. Правда, теперь я должен незамедлительно вернуться к звёздным богам на небо, потому что моя миссия в вашем мире завершена. Так что меня отзывают для других дел, и Владиславу тоже…

– Владислава… Королева моя… Только о ней я и могу видеть сны…– Дорб тяжело вздохнул. – Её видения совсем измучили меня, страсть выжгла все внутренности болезненной жаждой встречи, смертной тоской и ничем неутолимой печалью… Я не достоин твоего прощения, не достоин жизни, не достоин даже легкой быстрой смерти… Я предал нашу дружбу, я предал отца, сестру, город и родную страну! Я собирался с оголтелой ордой бездельников, окрылённых щедрыми посулами и жаждой легкой поживы, стереть Арбус с лица земли! Я совершенно серьезно возжелал стать королём на крови и пепелище, лишь бы леди Владислава была моей королевой! Всё это было как во сне… И проснулся я только услышав твои предсмертные слова и узрев твою кровь и мученья… С того момента не было мне не минуты покоя, но всегда к раскаянию примешивалась греховная страсть, разрывающая мою душу на куски… Временами мне кажется, что будь у меня повторная возможность, я бы всё равно поступил бы не лучше.

– Однако ж, хорошенько она тебя приложила… – Чародей слегка нахмурился и негромко позвал, повернув голову в сторону чащи: – Владислава, повелительница низменных страстей, порабощающих и очерняющих души, явись на минутку, нужна для разговора.

Воздух задрожал и заискрился, и рядом с ним переливчатым цветком «раскрылась» та самая прелестнейшая девушка с «колдовского» холма, только теперь волосы её были собраны в высокую причёску и слегка завиты на концах, а чёрные как сам мрак одежды такого же странного вида, как и у «воскресшего» чародея, наглухо закрывали прелести, обычно так заманчиво демонстрируемые несчастному Дорбу в грёзах.

– Зачем звал? – И увидев перед собой принца Дорба, расхохоталась звонко и заливисто, даже слегка запрокидывая голову: – Ах, вот оно что! Это мой возлюбленный повелитель развалин Арбуса! – Тут она зевнула, презрительно фыркнув. – А что же в рубище и такой чумазый? Ненавижу грязных и сопливых самцов человеческих! И зачем это ты помешал ему повеситься? Предателю – собачья смерть! А дважды предателю… Ну, надо-же! Убежать из-под стен города, лишившегося своего главного защитника-покровителя! Да стоило ему сразу после твоей кончины выступить ещё разок с зажигательной речью, как он неоднократно делал это, когда собирал войско, и Арбуса бы уже не существовало! И что бы тогда стоила твоя святая и нелепая жертвенность?

– Осознание вины и искреннее раскаяние ты считаешь повторным предательством? Ну-ну! – Чародей нахмурился сильнее, лицо его стало совсем строгим и осветилось неземным величием, а взгляд загорелся звёздным светом. – И вообще, его предательство – это почти целиком твоя вина! Не попав под твои чары, он бы никогда и не подумал идти на Арбус войной, а наоборот, был бы его наипервейшим защитником. Это ты вложила в его сердце эту испепеляющую страстную зависимость от твоей персоны, а ведь это не совсем дозволенный метод, если не сказать жёще! Ведь ты применила настоящее насилие над его личностью. Думаю, звёздным богам это совсем не понравится.

– Знаешь, что? Не стыди! Всё равно не стыдно! – Девушка-демон высокомерно вздёрнула нос. – Это ты у нас – ангел созидающей и исцеляющей любви. Вот и созидай и исцеляй, если не надоело и есть на то терпение! А мне, мой сладенький, такая хлопотливая возня просто отвратительна. На то я и вселенская злодейка, чтобы мучить этих смертных червяков и манипулировать ими, как мне вздумается. Так что, пусть теперь удавиться от тоски, а я с удовольствием посмотрю, как он задергается в петле, превращаясь в кусок парного мяса!

Она облизнула свои сочные алые губки с таким неподдельно плотоядным видом, что Дорба, итак пребывающего в пограничном между обмороком и помешательством состоянии, заметно затрясло, и он начал медленно оседать.

– Сейчас же освободи моего друга от своих чар! – воскликнул Чародей, хватая неудавшегося самоубийцу за руки и удерживая его от падения. – Я требую!

– Рассердился! Рассердился! – игривым тоном почти пропела девушка. – Уж и подразнить нельзя? А что ты мне дашь за то, что я выну из его сердца эту иссушающую болезненную страсть? Ведь демоны ничего не делают задаром, не то что ты, мой бескорыстный миротворец!

– А что бы ты хотела получить? – Лицо Чародея прояснилось, глаза слегка прищурились, а губы улыбнулись с еле заметной хитринкой. – Я ведь люблю делать подарки. Только чувствую, что ты хочешь того, о чем не подобает слышать посторонним. Шепни же мне на ухо свое желание, и я обязательно расплачусь с тобой. Но прежде забери обратно свой губительный дар у этого несчастного смертного.

Он отпустил руки Дорба, и дьяволица, приблизившись к «смертному» вплотную, резко толкнула его в грудь обеими ладошками, от чего тот сел на пенёк под петлей и закашлялся. Потом провела пальцами по его и своему лицу.

– Ну вот, – молвила она. – Смертный свободен от моего колдовства! Теперь займёмся тобой.

Она заключила чародея в объятия, нежно обвивая руками его шею, и тот спокойно и даже с какой-то подозрительной готовностью склонил голову, чтобы ей было удобно шептать ему на ухо.

И от объятий этих несомненных антиподов веяло чем-то до того неуловимо таинственным, что Дорб вскочил с пенька и невольно попятился от одиозной парочки, однако глядя на них во все глаза.

– И только то? Скромница ты моя! Ну, а теперь иди, скройся и жди. Совсем скоро я приду, и ты получишь обещанное.

Владислава послушно «растаяла», а чародей, немного подождав, пока Дорб придёт в себя, жестом поманил его за собой, и они пошли по тропинке…

Солнце уже клонилось к закату, когда они выбрались из леса и дошли до развилки трех хорошо утоптанных дорог.

– Здесь и расстанемся, – сказал чародей. – Выбрать свой путь ты должен сам. Сядь на придорожный камень и хорошенько подумай, куда ты хочешь пойти: в Арбус, в родной замок или, может быть, вообще прочь из страны.

– Я всю дорогу хотел спросить у тебя… – вдруг вымолвил до этого упорно молчавший принц Дорб. – Что заставляет тебя, воплощение добра и чистоты, яшкаться со злобным и хитрым исчадием скверны? Она ведь открыто потешается над тобой, играючи добиваясь от тебя исполнения каких-то неведомых мне прихотей. Что ты пообещал ей за мое освобождение? И стоит ли это моей грешной никчемной жизни?

– Ничего особенного, не беспокойся, я уверен, что не переплатил. – Чародей смотрел на него, ободряюще улыбаясь. В его глазах Дорбу виделась небесная бесконечность, а кудри развивались на ветру солнечным ореолом. – Яшкаться, говоришь? А знаешь ли, ведь я и Владислава как посланники звёздных богов немыслимы друг без друга. Представлял бы ты, что такое свет, если бы никогда не видел тьмы? Выделял бы день, если бы не было ночи? Радовался бы теплой весне и цветущему лету, не познав осеннего ненастья и зимней стужи? Разве ты мог бы отличить добро от зла, если бы никогда не испытал зла, и наоборот? Ведь я и она – две половинки бытия, противоположные и гармоничные, и так будет всегда, покуда солнце сменяет луну… А теперь о твоей жизни: она вовсе не такая уж никчёмная, хотя конечно и грешная. Жду от тебя большой пользы всему этому миру, потому что ты теперь знаешь сокровенное… То, что ты привнесёшь в свой мир после странствий и долгих раздумий и осмысления событий, участником которых ты являлся, впоследствии станет основой мировоззрения человечества. Когда-нибудь это назовут философией… Прощай.