Читать книгу Укрощение строптивой в деревне - - Страница 4

Матвей

Просыпаюсь оттого, что рядом кто-то сидит и громко чавкает. И я даже знаю, кто.

– Что ты здесь делаешь? Вали домой, – отворачиваюсь на другой бок и накрываюсь простынкой.

Ночью духота невыносимая, но комары всё равно находят, как просочиться в дом. Поэтому и приходится укрываться.

– И вообще, с каких пор ты просыпаешься в такую рань? – бурчу в подушку, стараясь вернуть последние сладкие моменты сна.

– С тех самых, – и снова хруст. Яблоко, что ли, жрёт? – Когда к нам начали приходить твои девки, и каждый раз доводят маму до слёз, а папку до нервного тика, – по спине прилетает удар, да такой, что кожу припекает. – Просыпайся, Мотька. Сил на тебя уже ни у кого не хватает.

– Вали домой, кому сказал, – рычу, резко дёргаясь в сторону сеструхи, отчего та взвизгивает и перескакивает через спинку кровати. – Ну коза ты, Сонька.

– Дурак, – посмеивается она и бросает в меня огрызком.

Ловлю его и откусываю. От кислоты челюсти сводит.

– Как ты можешь их есть? Они же ещё неспелые? – кривлюсь, но проглатываю.

– Нормально ем, – Сонька вздёргивает свой мелкий нос. – Бабуля говорит, это значит, что мне чего-то не хватает.

– Мозгов? – подначиваю её.

– Разве что тебе, – не остаётся в долгу. – А тебе и правда пора, а то проспишь разнарядку. И если что, меня ты не видел, а то папка сегодня в бешенстве.

– Всё, вали отсюда, – машу на неё рукой.

Получаю в ответ смешную рожицу и язык. Но Сонька выбегает из комнаты, а я, растерев лицо, в одних трусах выпрыгиваю в окно и иду в сад. Нужно освежиться.

Подхожу к бочке с водой и, зачерпнув ковшиком, выливаю первый на голову. От свежей воды по телу пробегает приятная дрожь. А ведь это только июнь.

Опускаюсь над бочкой и начинаю умываться, и сразу в голове начинают складываться в цепочку слова сеструхи.

Значит, опять какая-то барышня пришла к родителям с претензией на мой член. Ну или трон, как кто называет. Сам над собой посмеиваясь, иду в дом.

– Матвеюшка, снова в окно сиганул, – улыбается бабушка, когда я захожу на крыльцо, где она уже ставит банку с молоком, мёд да лепёшки.

Кто бы что ни говорил и как бы ни нахваливал современные фастфуды и всякую нудятину с модными названиями, но лучше бабулиных лепёшек и кружки парного молока нет ничего.

– Ба, а ты думала, я просто так себе комнату переделал? – улыбаюсь ей, целуя в морщинистую щеку.

– Эх, внучек… – бабушка улыбается и кричит в дом: – Соня, давай скорее, а то жара станет, не соберём ягоду.

– Иду.

Сонька, уже переодетая в короткие шорты и верх от купальника, выходит на крыльцо.

– Это что за вид? – хмурюсь, рассматривая её.

– Нормальный вид, – огрызается сеструха.

– Переоделась пошла, быстро, – тыкаю пальцем назад в дом. – Рано тебе в таком виде по огороду шастать.

– Матвей! – Сонька стучит своей ножкой по полу, а я начинаю злиться.

Вот же ж – бабы, они и в деревне бабы.

– София, если ты сейчас же не переоденешься, я сам это сделаю, – ставлю кружку на стол и начинаю подниматься.

– Зануда, – шипит сеструха, но в дом возвращается.

– Матюш, ну чего ты так на Соню? – бабуля садится рядом. – Она же девочка.

– Маленькая ещё, – внутри всё вопит оттого, что, я так понимаю, она уже не просто девочка.

Моя маленькая сестрёнка превращается в девушку. Красивую девушку. А оно мне надо, чтобы всякие козлы да бараны ошивались вокруг неё?

– Так, поди, шестнадцать уже, – бабушка продолжает подливать масла в огонь.

– Ба! – поднимаю на неё взгляд, но быстро осекаюсь. – Прости, – добавляю уже спокойнее. По глазам вижу, что бабуля расстроена.

– Матвеюшка, ты же хороший мальчик у нас, – бабушкин голос всегда успокаивал, и сейчас не исключение. – Ну подумаешь, попалась тебе одна неблагополучная. Нельзя же теперь всех мерить по ней.

– Ба, я не меряю, – хмурюсь. От воспоминаний начинает тянуть под ложечкой.

– Меряешь, – настаивает бабуля. – Прекращай портить девок в деревне. А то, не ровен час, по улицам будут бегать только твои дети.

– Так, я пошёл, Борьку выведу на луг, – быстро отвечаю, поднимаясь с места, а то сейчас снова пойдёт старая песня. – И по поводу порчи: я, бабуль, знаю, как предохраняться. Не маленький. А то, что эти девки сами где-то лазят по лесам да полям, так тут уж не моя вина.

– Матюш, – бабушка начинает хмуриться.

– Убежал, – быстро отвечаю. – А то Борьку сами поведёте на луг.

– Нет уж! – Сонька кричит из окна дома. – Сам веди. Он только тебя слушает, бычок-переросток.

Посмеиваюсь и иду в сарай за своим подопечным. Поглаживаю лощёные бока моего бычка и, накинув ему цепь на шею, веду на луг.

– Ты тут не быкуй, друг, – разговариваю с ним, —а то снова перепугаешь половину села. Будет нам потом.

Борька только головой своей кивает огромной и, довольный, сразу начинает пощипывать молодую травку.

А я быстро возвращаюсь к дому, прыгаю в свою ниву и мчу на работу.

Если Сонька сказала правду, и сегодня к родителям снова приходила очередная “страшно беременная” от меня, то грозит мне мотыжение на дальних полях.

Хреново, когда твой батя агроном. И если этот агроном ещё и злой с самого утра.

Но кто же знал, что меня под вечер будет ждать приятный сюрприз. Хотя тут смотря с какой стороны посмотреть.