Читать книгу В сибирском поезде. Сборник рассказов и эссе - - Страница 3

В Чанчунь я прибыла ночью двенадцатого ноября. Дыхание уже превращалось в белый пар, но снег ещё не шёл. В отличие от прошлого года, когда я приехала с пустыми руками, теперь у меня было четыре чемодана, а вокзал кишел солдатами – не до носильщиков. Пробравшись сквозь ряды японских военных с блестящими штыками, я наконец оказалась в полутемном зале ожидания. Тут были киоски, обменник и чайная. Потягивая пятисентовый лимонный чай, я размышляла о предстоящем долгом и неясном пути.

«Недавно одного сотрудника ЮМЖД между Харбином и Чанчунем вытащили из поезда – до сих пор не нашли», «Говорят, консула в Цицикаре зверски убили» – такие разговоры я слышала в поезде по пути из Шэньяна. Везде только и разговоров, что о войне, но меня это как-то не задевало. В конце концов, умереть можно где угодно – с этой странной решимостью я несколько раз выходила на перрон, перетаскивала чемоданы в зал и рассеянно разглядывала витрины. В прошлом году здесь продавали потрёпанные открытки с актрисами Курисимой Сумико и Такао Мицуко, но теперь их не было – лишь острое чувство одиночества в чужом краю.

Здесь мне очень помог сотрудник «Джапан Турист» – китаец, и от этого было как-то неловко. Я наивно поверила его словам «хотя бы на этом участке стоит ехать вторым классом» и поменяла билет на спальное место второго класса между Чанчунем и Харбином. Было тревожно, но я почему-то восхищалась: «Деньги всё-таки дают свои преимущества».

«Если запереть изнутри вот так, всё будет в порядке», – молодой китаец-клерк несколько раз показал, как работает замок. Отсюда обслуживают русские проводники, которые рады чаевым в японской твердой валюте. Заперев дверь со словами «ну вот и хорошо», я переоделась в пижаму, и вдруг почувствовала звон в ушах, будто оказалась в горах. Наверное, от непривычной тишины. От поезда до перрона было довольно далеко. Когда состав тронулся, китаец-проводник пришёл заправлять постель. Он сходил на следующей станции, поэтому, когда он застилал постель, я положила ему на поднос от чашки мелкую монетку. Мне говорили, что можно и не давать, но он был так учтив, что не дать было невозможно.

В четырёхместном купе я оказалась одна. Стало немного жутко, но я решила просто запереться и лечь спать. Подняв глаза, я увидела, что мой номер – тринадцатый. Да и в Харбин мы должны были прибыть тринадцатого. Мне стало не по себе, и я принялась жевать освящённый рис, который дала мне мать. Смешно называть меня суеверной, но я до сих пор с нежностью вспоминаю эти детские чувства…

Утром тринадцатого, около восьми, мы без происшествий прибыли в Харбин. Мой поезд почему-то застрял между товарными составами, и портье из «Североманьчжурской гостиницы» меня не встретил. Пришлось нанять русского носильщика, чтобы тот отнёс четыре чемодана хотя бы к выходу со станции.

Зимний Харбин мне нравится больше, чем летний. Пейзажи холодных стран хороши именно в холоде. Воздух был хрустальным, и это приятно щекотало нервы.

«Японская гостиница. Хокман» – этих слов оказалось достаточно, чтобы русский извозчик меня понял. Автомобиль мчался по старой булыжной мостовой, и я съёживалась от страха, когда мы прорезали ряды марширующих китайских солдат.

Итак, первое испытание позади, но впереди – главное сражение, которое предстоит выдержать сегодня вечером.