Читать книгу «Оскар» для Мажора - - Страница 4

В субботу вечером я собираюсь в клуб. Для таких вечеринок у меня есть чудное платье, нежно-сиреневое, с глубоким вырезом и пышной юбочкой чуть ниже колен, сзади на поясе красивый бант. Я укладываю себе волосы волнами по плечам, надеваю любимую золотую цепочку с кулоном-сердечком – подарком папы, закалываю волосы парой заколок, чтобы не лезли в глаза. Тут звонят в дверь. Бегу открывать. На пороге Сергей с цветами.

– Привет, Танюша. Это тебе!

– Привет, Сереж. Спасибо. – улыбаюсь я. – Проходи, я уже почти готова.

В коридор выходит мама. Сергей вежливо здоровается с ней, и мама ему улыбается. Серега симпатичный парень – среднего роста для мужчины, темный шатен с карими глазами, правильными чертами лица, тоже накачанный, но до форм Платонова ему далеко. Начал уделять мне внимание в прошлом году, и с и тех пор мы с ним дружим, и хотя я замечаю его мужской интерес ко мне, в ответ не чувствую к нему ничего, кроме дружеского расположения, да и характер у него не очень – ревнивый, скользкий какой-то. Хотя я ему не давала повода думать, что между нами что-то быть может. Все равно ухаживает, и ревнует на пустом месте. Раздражает. Мне до сих пор гораздо больше всех Миша Молчанов нравился, но я уже поняла, что я не в его вкусе и «вылечилась» еще в 9 классе.

Я бегу в свою комнату, сбрызгиваюсь любимыми духами, беру сумочку и выхожу в коридор. Обуваю удобные для танцев туфельки.

– Поехали, Сереж, – говорю ему, и оборачиваюсь к маме: – Мамуль, ты не волнуйся! Я ненадолго.

– Позвони мне, – просит мама.

– Конечно, мамочка.

Сергей тоже уже водит машину, у него Форд Фокус, обычная машина без особых прибамбасов.

Мы приезжаем в клуб, когда там уже вовсю гремит музыка.

Вообще-то, я не любитель современной музыки, и не очень люблю вечеринки в клубах. Хожу туда исключительно, когда меня приглашают друзья, чтобы немного развеяться. Учиться в нашей школе-лицее очень тяжело, задают много, требования повышенные, спрос строгий! Очень много времени уходит на домашние задания и подготовки к факультативам. Зато практически все выпускники нашей школы без проблем поступают в лучшие университеты России, а кое-кто даже за границей учится. Поэтому из-за огромной нагрузки иногда хочется расслабиться и отвлечься под музыку с друзьями.

Наша четверка встречается у танцпола, и мы сразу идем танцевать. Время летит незаметно. У барной стойки полно ребят, потягивающих безалкогольные напитки и коктейли. Поскольку клуб исключительно наш, школьный, то алкоголь здесь не продают! Нам весело, мы танцуем все танцы подряд, к нам в наш маленький кружок добавляются девочки и парни, все танцуют в большом кругу, делают селфи, видео… в общем, как всегда.

Диджей сегодня неплохой, хорошо «заводит» публику. Здешняя «фишка клуба» – музыка из фильма «Dirty Dancing», и сейчас звучит как раз песня «Hungry Eyes», которая мне очень нравится. Мы с Ладой вообще обожаем этот старый фильм и часто его пересматриваем.

Мы все так увлекаемся танцем, что расслабляемся, чувствую, что мое тело сейчас двигается особенно послушно и легко, я люблю танцевать. Я раскрепощаюсь и стараюсь двигаться пластично и красиво. Мы с Ладой становимся друг напротив друга и пытаемся повторить танец Патрика Суэйзи и Дженнифер Грэй из фильма, – помните тот момент, когда они под «Hungry Eyеs» шаги танца разучивают?

Рядом Пашка и Серега отплясывают. И вдруг… взгляд мой случайно падает на барную стойку, и я вижу знакомые прожигающие необычные глаза, которые буквально «поедают» меня с ног до головы…

Платонов! Когда он появился? Я чувствую, как холодею от ужаса! Какими судьбами он тоже здесь? Я так надеялась отвлечься… теперь все летит к черту.

В это время заканчивается песня, мы с Ладой и парнями останавливаемся и разговариваем. Тут начинается медляк «She`s Like the Wind», тоже из фильма «Грязные танцы». Я не успеваю оглянуться, как Платонов хватает меня за запястье и тащит в центр танцпола, обнимает за талию, прижимает к себе.

– Привет, Тань. – говорит спокойно, глядя в глаза. – Потанцуем?

Я пытаюсь не показать свою робость перед ним, смотрю прямо ему в глаза, отвечаю:

– А ты разве оставил мне право выбора?

– НЕТ! – говорит он, поедая меня глазами. – Обними меня!

– Еще чего! – я пытаюсь высвободиться, но он берет мои руки и располагает у себя на широких плечах, а сам обхватывает меня за спину.

Я собираюсь что-то съязвить, но не делаю этого, потому что вдруг вдыхаю его запах, поднимаю на него глаза… и замираю… Он вдруг стал очень серьезен, взгляд сосредоточен на моих глазах и лице, он нежно поддерживает меня под спину, берет мою левую руку и сжимает ее в своей, а другой рукой теснее прижимает меня к себе, и вдруг все вокруг куда-то пропадает – и танцпол, и танцующие люди вокруг, и световая музыка, и мне кажется, что все пространство передо мной занимают большие, красивые глаза, сверкающие протуберанцами. В его глазах плещется что-то абсолютно ему не свойственное… нежность, робость… удивление, что ли… Его рука стискивает мои пальцы, другая рука на талии прижимает крепче…, тела соприкасаются, мне становится жарко и очень хорошо… Я теряю ориентацию в пространстве и времени, его лицо медленно приближается, наше дыхание смешивается – это похоже на гипноз, и сколько продолжается – я сказать не могу, мне кажется – целую вечность… но я вдруг пугаюсь от наступившей тишины и ропота голосов, и вижу, что танец давно закончился, а мы с Алексеем по-прежнему стоим в обнимку и пялимся друг на друга!

Какой УЖАС!!

Оказывается, вокруг нас образовался кружок из наших одноклассников и ребят из старших классов нашей школы, которые вовсю глазеют на нас и изумленно переговариваются, шепчутся, хихикают… Платонов-то – личность известная! Разодетая в пух и прах Софа Одинцова стоит, как статуя, в глазках злость и слезы, она бледна, как призрак, в то время как мои щеки, наоборот, пылают, как костер. Самсонов глумливенько усмехается, а вот Мишка Молчанов залип на мне взглядом, у него даже рот приоткрылся… Платонов так и обнимает меня, ничего не замечает… глазами своими потрясными пожирает.

Я не могу этого выдержать, вырываюсь из объятий Алексея и стремглав бросаюсь прочь, но на пороге останавливаюсь с мыслью: «УХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ! Это значит – признать свое поражение и дать фору Мажору! Не дождется!» Я поворачиваю к барной стойке и заказываю себе безалкогольный коктейль. Ко мне подбегает Лада. Садится рядом. Тоже заказывает коктейль. Молчит! Подходит насупленный Серега. За ним Пашка. Тут диджей объявляет перерыв и становится слышно, о чем мы говорим.

– И что это было сейчас? – нарочито громко спрашивает Сергей, глядя на меня с обидой и злостью. Права на меня заявляет прилюдно!

– А что было? – удивляюсь я, – Платонов пригласил танцевать. Нельзя что ли?

– Я думал, ты – моя девушка, а ты с ним обжимаешься! – еще громче говорит Серега.

Я ухмыляюсь, правда через силу, (ишь, возомнил себе индюк надутый) и так же громко отвечаю ехидно:

– Серьезно, Сереж? Твоя девушка? А почему я об этом не знаю?? Это ты для себя сам так решил? Что-то я не помню, чтобы ты меня спрашивал.

Вокруг одобрительно смеются, хлопают.

Он сглатывает, лицо злым становится, и хватает меня за руку выше локтя, больно, между прочим, я вскрикиваю, а он пытается притянуть меня к себе, но тут кто-то его сильно отталкивает.

– Отвали от нее, Отелло! – гремит Платонов, загораживая меня собой.

Сергей взбешен, и его срывает с катушек. Он размахивается в бешенстве и ударяет Платонова в лицо, но тот со скоростью молнии отклоняется в сторону и нокаутирует Сергея мощным хуком в скулу. Я кричу от ужаса, девчонки визжат, Серега вскакивает. Из носа течет кровь, но он бросается на Платонова опять. Алекс ловит Серегу в полете, как балерину, моментально больно выворачивает ему руку и цедит высокомерно:

– Чтобы я тебя с ней рядом больше не видел! Понял?! Пожалеешь, что на свет родился! О-тел-ло!!! – он выталкивает Сергея подальше в толпу так, что тот снова падает, и оборачивается ко мне, как ни в чем ни бывало, берет за руку по-хозяйски и говорит:

– Пойдем, потанцуем еще, Тань! Было так клево!

– Что ты творишь, Платонов?! – кричу я на него, вырываясь, – Совсем соображалку снесло? Зачем ты его ударил?

– Тань, я вообще-то тебя защищал! Он же больно тебе сделал. – спокойно возражает он, – Если ты заметила – он первый на рожон полез! – пытается он снова завладеть моей рукой, но я вырываюсь и ору на него:

– Слушай Платонов, отвяжись от меня! Достал! – в ярости хватаю свою сумочку и иду к выходу.

Он остается стоять около стойки и смотрит мне вслед, потому что я чувствую ожог на спине от его взгляда и слышу взволнованный гул толпы сзади.

В понедельник я собиралась в школу, как на Голгофу!

Все выходные была взвинчена из-за произошедших событий…

Платонову удалось выбить меня из колеи, и я безумно злилась и на него, и на себя!

Все выходные он мне не писал, зато в классном чате еще вечером в субботу появились наши с ним фотки с вечеринки в клубе, и фотки Софы – изваяния с открытым ртом и слезами в глазах. Под фотками пестрели комменты типа: «Конец школьной королеве!» «У Платонова новая пассия», «Мажорчик вкрашился» «Так влюбляются Мажоры» и тому подобное…

Я смотрела на наши с Платоновым фотки и сердце начинало трепыхаться, как сумасшедшее. Я видела, что мы с ним действительно офигенно смотрелись вместе! Прямо как в любовных сериалах! Платонов – идеальный красавец, смотрел на меня так, что в душе моей все переворачивалось, а в животе порхали бабочки… С удивлением обнаружила, что на фотографиях я была очень даже ничего, хоть и выглядела немного испуганной.

Вообще-то я всегда считала себя серой мышкой, особенно переживала из-за своей внешности, когда пошли юношеские прыщи. Когда они прошли, я все равно сильно парилась из-за того, как я выгляжу. Мне казалось, что у меня то большой нос, то слишком некрасивые губы, то слишком маленькие глаза, то недостаточно тонкая талия, то слишком крупная попа… В общем, моя самооценка оставляла желать лучшего, и я пребывала в уверенности, что выгляжу достаточно заурядно.

Но теперь, взглянув на себя со стороны чужой фотокамеры, поняла наконец, что я таки очень даже красива, и раз сам Платонов обратил на меня внимание, то значит вовсе я не серая мышь. Наш царек замечает исключительно красивых девушек.

Под фотографиями появляются все новые комментарии, и один гласит: «Кольцова для мажора фейсом не вышла. Недотрога и трусиха. Он поиграется и бросит, когда надоест!» – и с изумлением я увидела, что автор коммента – Сергей. Ну и сволочь!

Так, понятно, Серега, кто ты есть на самом деле! – думаю я с презрением и даю себе слово игнорировать бывшего друга на веки вечные. Как же низко! И тут же блокирую Сергея в своих контактах.

Тут мне в личку прилетает сообщение от Софы: «Не смей приближаться к Алексу! Очень пожалеешь, стерва!» и злой смайлик, – ну вот, и «королева» наша активизировалась… Господи, за что мне это все???!

Под Серегиным комментом появилось еще несколько: «Точно, недотрога! Очередная игрушка для нашего Мажора», «Отымеет, как Олеську и Машку, и кинет!» «Да нет! Верняк, Плат на Кольцову реально запал», «как кот на сметану зекал мажорчик», «Мажорчик вкрашился, точняк!»

Олеся и Маша были девчонки, которых наша святая троица действительно «обработала до потери невинности» в прошлом году, и анонимно выложила интимные фотки в классный чат. Девчонки на следующий же день исчезли из школы. Но кто именно их «оприходовал» – так и осталось неизвестно, потому что это мог быть любой, из «золотой троицы». Доказательств не было, поэтому их даже не наказали никак. Но я была, кстати, убеждена, что это НЕ Миша Молчанов! Он на такое явно не способен, несмотря на то, что с двумя отморозками дружит.

Что??? Я – игрушка мажора??! Ну уж нет! Такого удовольствия я им не доставлю!

Я взбесилась! За что мне все это?!

Жила спокойно, никого не трогала, и из-за Циклопа нашего получила вагон проблем!

Я отыгрываюсь на декоративной подушке дивана, швыряю ее один раз, потом другой, третий! Если бы можно было с мажором так разделаться!

И тут появляется еще один коммент от самого Платонова, крупными буквами: «КОНЧАЙТЕ БАЗАР! ОХ… ЛИ??? Все кроме фоток удалили быстро! Кто не удалит- убью!»

Чат мгновенно пустеет, остаются только наши с ним фотографии. Платонов пишет крупными буквами: «МОЛОДЦЫ. ТАК ДЕРЖАТЬ! КОЛЬЦОВУ НЕ ТРОГАТЬ! КТО ПОСМЕЕТ – в БЕТОН ЗАКАТАЮ!»

Он меня защищает… По груди разливается тепло… я закрываю глаза и невольно вспоминаю его нежные прикосновения к спине, к губам…

Но тут в голове всплывает слово «ИГРУШКА». Подскакиваю и нервно хожу по комнате, закусив губы. Как вести себя? Как отбрить его, чтобы отстал?! Зачем мне вообще эти проблемы? Как бы невидимой стать!

Меня «колбасило» до понедельника, и, как сказано выше, я собиралась на уроки, как на Голгофу. В итоге я постаралась «заморозить» себя, как в жидком азоте, и поехала в школу. Мы с Ладой встретились на трамвайной остановке.

– Танюшка, ты как вообще? – спрашивает подруга, заглядывая мне в глаза.

– Лада, все нормально, – говорю я нервно.

– Алекс реально «запал» на тебя! Все это видели! И ты тоже так на него смотрела!

Я сглатываю… принимаю невозмутимый вид и отвечаю:

– Подыграла просто! И глаза у него реально красивые. Было забавно.

– Ох, Танька. Чует мое сердце неприятности. – шепчет Лада.

Мы входим в класс и видим, что за моей партой на месте Лады уже восседает Платонов – шикарный, вальяжный, расслабленный. Белая, сексуально расстёгнутая на груди рубашка с короткими рукавами, и мощно переливающиеся бицепсы, грудь загорелая, накачанная. Мои глаза наткнулись на выпирающий кадык, украшающий крепкую сильную шею, волевой подбородок, красивые, четко очерченные губы, аристократичный нос, на шее золотая цепочка с крестиком. В животе заскребло от волнения и сердце затрепыхалось.

Увидев меня, он улыбается, машет мне рукой и зовет:

– Тань, иди сюда!

Я вспоминаю про установки «замороженности», которые все выходные репетировала дома, делаю лицо кирпичом и прохожу мимо Мажора на свободную парту, зову Ладу сесть рядом. Она приземляется со мной. Тут Софа моментально подскакивает и бежит к Платонову за мою бывшую парту, плюхается рядом с ним, но он, увидев ее, говорит громко и пренебрежительно, на весь класс:

– Слушай, Одинцова, отвянь от меня?! Навсегда! – и идет опять ко мне. Смотрит на Ладу и говорит ей:

– Исчезни, Шацкая! Теперь с ней буду сидеть я! Это понятно? – Лада бессловесно поднимается и уходит на свободное место. Спорить опасно. Не дай бог рассердишь царька!

– Что ты себе позволяешь, Платонов, – прошипела ему я, – какое ты право имеешь обижать моих подруг?! – я поднимаюсь и хочу уйти, но он хватает меня за руку и притягивает снова на стул.

– Останься пожалуйста! – просит он, не глядя на меня и сжимает мне руку сильнее.

Надо же! Он и вежливо разговаривать умеет?!

В это время в класс входит учитель русского языка и литературы – мой любимый учитель и классный руководитель – Олег Павлович. Все встают, а Платонов по-прежнему удерживает меня за руку, между нашими руками пролетает электрический разряд. СНОВА! Да что ж такое, в самом деле!

– Садитесь! – говорит учитель, открывает журнал проверить по списку – все ли присутствуют. – Староста, кто отсутствует?

Наша староста – Лена Веревкина рапортует об отсутствующих.

Платонов тем временем придвигает свой стул немного поближе и говорит мне шепотом:

– Ты не обращай внимания на эти идиотские комменты в чате! Их переклинило на нас с тобой просто… Завидуют!

Я тут же отодвигаю свой стул подальше и говорю:

– Мне фиолетово!

– Мне тоже! – говорит он, – Ты мне нравишься! И мне плевать, что говорят!

Мое сердце начинает трепыхаться, как у подстреленной птицы, я чувствую, что покрываюсь предательским румянцем и наклоняюсь к сумке, чтобы скрыть свою горящую физиономию. Долго копаюсь там, медленно достаю пенал, учебники и тетради, и наконец выпрямляюсь. Но щеки еще горят… Он видит это и улыбается, как довольный кот.

У нашего классного тоже не забалуешь на уроках, поэтому мы с Платоновым концентрируемся и до перемены больше не разговариваем.

После перемены – литература. Тема – роман «Парфюмер» Патрика Зюскинда.