Читать книгу Шёпот болот - - Страница 1

– Милая, зачем ты лижешь мне пятки? Щекотно же… и давай ещё посп… – Резкая боль пронзила ногу, и сон слетел мгновенно. Саша вздрогнул, открыл глаза, дернулся вверх, упал, снова рванулся. Огромная собака отпрыгнула в сторону со звериным рыком, расшвыривая слюни, но отступать она не собиралась. Глаза животного заплыли, тело сплошь было покрыто кровавыми язвами, на облезлой морде зияли кости черепа. Не надо быть ветеринаром, чтобы понять – эта псина давно должна быть дохлой.

– Фу! Фу, я сказал! – Он нащупал камень у поясницы, сжал его пальцами и ударил, потом ещё раз и ещё. После третьего удара раздалось влажное чавканье, и собака рухнула на бок, мертвой хваткой вцепившись в его руку. – Чихуахуа недоделанный! – Он уперся ногой в остывающий бок и выдрал дорогую ему конечность из пасти.

– Ну и доброе утро! Максимка, сволочь… Это он меня ночью из палатки выволок, что ли? И где, собственно, палатка? – пробормотал он. Головная боль, конечно же, не главная беда, но и без нее тошно. – Природа, говорит… Воздух, говорит… Да под шашлычок… Вроде, и не пили почти. А голова гудит, как дедушкин трансформатор. – Сквозь туман сознания прорвалось низкое рычание, его-то он и принял за гудение. Саша поднял голову, в двадцати шагах, из чащи вывалилась целая стая. Трое клыкастых бросились прямо на него, и сомневаться в их намерениях не приходилось. Остальные задвигались полукругом, отрезая пути к отступлению. Он попятился и почти сразу ощутил за спиной холод жести. Обшитый сарай, дряхлый, без дверей, без окон, лишь сгнившая лестница валялась у стены. Не целясь, швырнул камень в ближайшую гадину, промахнулся, но выгадал пару секунд. Он взлетел по лестнице, словно святой, но и псина явила библейское чудо, извернувшись в головокружительном прыжке, впилась клыками ему в лодыжку. Боль, о которой он едва забыл, вспыхнула ярче. Другой ногой он начал лупить по окровавленной морде твари, теряя равновесие, и рухнул навзничь на крышу сарая.

Собака с визгом сорвалась вниз, но обрадоваться он не успел, под ним что-то хрустнуло, и кусок крыши обвалился внутрь, увлекая его за собой. Последнее, что запечатлел его взгляд – это алые отблески заходящего солнца на громадном горном хребте. «Горы? В Волгоградской-то степи?» – промелькнуло, и сознание погасло.

Очнулся Саша от пронизывающего холода. Дыра в крыше, что послужила ему входом в сею очаровательную обитель, теперь зияла чернотой звёздного неба. Попытался встать, но правая нога будто онемела и прилипла к полу полужидкой массой из грязи и засохшей крови. Волной нахлынули воспоминания о той короткой, но, действительно, эпичной битве и последующем, не менее эпическом, бегстве. А с памятью пришла и боль. Стиснув зубы, он схватился за ногу, принявшись осматривать повреждения. Крови вытекло много, не мудрено, что во всём теле он чувствовал такую слабость. Но, к счастью, зубы бестии миновали важные артерии, и за те часы, что он провалялся без сознания, кровь успела свернуться и запеклась тёмными корками.

– Ну хоть что-то… – хрипло выдохнул он. – А то мог бы и не проснуться, так и сдохнуть в этом ржавом сарае на краю света, как последний бомж.

Он окинул взглядом мрак в поисках аптечки, но ничего похожего поблизости не маячило. Лишь угадывались зияющий дверной проём, занавешенный лохмотьями какой-то цветастой и давно истлевшей тряпки. Покосившийся небольшой верстак, нагромождение мусора, ржавые обломки инструментов и битое стекло, поблёскивающее в лунном свете. Ковыряясь среди хлама, отыскал обрывок менее грязной ткани, годный хоть как-то перевязать рану. Хорошо ещё, в кармане нашлись влажные салфетки. Никогда ими не пользовался, презирал, а тут случайно в машине прихватил – в поход же, на природу… Вот и пригодились.

– Максим, спасибо хоть за это, – поблагодарил он друга шёпотом, хотя тот, скорее всего, и не подозревал, что его салфетки спасут другу жизнь.

Скрепя сердце, обработал и перевязал раны, как смог, процедура была не из приятных, каждое прикосновение к разодранной плоти отзывалось горячей волной боли. Затем, опираясь на верстак, он с трудом поднялся на одну ногу.

– Ладно, герой, – пробурчал он себе, – пока не умер. Теперь надо понять, где, черт возьми, я. Тут должен быть хоть телефон или люди… Кто-то же построил этот треклятый сарай?

В комнатушке, куда он рухнул, света от лунного диска, уже поднявшегося над рваными краями дыры в крыше, хватало с избытком. Луна висела непривычно огромной, казалось, протяни руку – и коснёшься холодной поверхности. «Лунная иллюзия…» механически отозвалось в памяти. Размер не меняется, просто обман зрения… Но, черт возьми, как завораживает этот светящийся шар в такой… мёртвой тишине.

Огляделся пристальнее. Ничего особо интересного: пара пустых деревянных ящиков, обломок черенка от лопаты и старинный масляный светильник, медный, покрытый патиной и слоем пыли, точь-в-точь, как те, что на картинках про ковбоев или золотоискателей девятнадцатого века. Рука сама потянулась к нему. Несколько лет назад бросил курить, с тех пор ни зажигалки, ни спичек при себе не водилось.

– Эх, – он с сожалением щёлкнул пальцами по холодному металлу, – вот где бы пригодилась зажигалка… Осветить бы эту темноту. Но, что поделать… Жалеть о несбывшемся – пустое. – Саша оставил фонарь на его вековом месте в пыли.

Из комнатушки он вышел в огромное, как ангар, пространство. Во тьме сложно было что-то разобрать, но очертания оборудования напоминали лесопилку. О том же кричали и горы стружки, ковром устилавшие пол. Едкий запах гнили и старого дерева висел в воздухе. Грязные окна и щели в стенах, бессильные рассеять непроницаемый мрак ночи, лили призрачный, маслянистый свет, смазывая очертания верстаков.

Внезапное, скупое движение тени вырвало его из оцепенения, что-то мелькнуло от одного верстака к другому и окаменело. Он был не из пугливых, но после утренних песиков нервы были на взводе. Тень по габаритам подходила идеально. Ноги сами понесли его назад, к черенку от лопаты.

– Ну хоть что-то… – пробормотал он, сжимая потёртую древесину. – Лучше, чем голыми руками.

Металлический звон вспорол тишину совсем рядом. Он ринулся на звук, надеясь спугнуть незваного гостя, но врезался плечом в свисающие с потолка тяжёлые, заржавевшие цепи, которые и издавали тот тревожный лязг. Вдруг леденящие мурашки пробежали от копчика до затылка. Чувство чужого взгляда, пристального и недоброго, обожгло кожу. Сердце ёкнуло, и он судорожно заёрзал глазами по мраку, сжимая черенок до хруста в костяшках. Взгляд скользнул мимо тени, застывшей в паре метров у верстака и проскочил дальше, не зацепившись. Лишь через долю секунды мозг осознал, что отбрасывать тень было просто нечему. И он уставился прямо на неё, на девочку, лет восьми, неподвижно стоящую в темноте. Её личико тонуло, но он ощущал каждым нервом, она следила за ним, за каждым его движением.

– Привет… – голос сорвался на хрип. Он состроил наигранно дружелюбную улыбку. – Меня зовут… Саша. Дядя Саша. Позови, пожалуйста, кого-нибудь из взрослых? – девочка стояла, как изваяние, беззвучная. – Где… где твои мама с папой? Можешь меня к ним провести? – Внутри всё сжалось. – «Говори же, черт возьми!»

Голова девочки медленно, со скрипучей неестественностью, наклонилась набок, словно кукла с разболтанным шарниром. Затем, будто получив незримый сигнал, ребёнок уверенно зашагал за небольшую перегородку, отгораживавшую некогда цех от комнатки мастера или управляющего. Сердце бешено колотилось, он шагнул следом.

Там, в полосе лунного света от разбитого окна, за столом сидел мужчина. То, что от него осталось. Высохшая, словно пергамент, плоть обтягивала кости, глубокие провалы глазниц зловеще зияли чернотой. Одежда истлела и повисла лохмотьями. Запаха тления уже не было, только пыль и мертвая тишина. Человек умер очень давно, настолько, что превратился в мумию.

Саша отшатнулся, но не от мумии. Трупов, даже таких, он видел достаточно, ещё на той войне… Он отшатнулся от девочки. От этого ледяного, неестественного присутствия. Она стояла чуть в стороне от стола, лунный свет цеплялся лишь за истрёпанное платьице ребёнка, а лицо было погружено в глубокую тень. Рассмотреть глаза было невозможно, там зияли лишь абсолютные пропасти чёрной пустоты. Ни один мускул не дрогнул на маленьком лице дочери, застывшей над останками собственного отца. Холодный пот выступил на спине.

– Прости, милая… – голос звучал хрипло, но твёрдо. – Я понял. Ты тут одна, и уже очень давно. – Что бы ни скрывалось за этой тьмой, он решил, что ребёнка не бросит ни при каких обстоятельствах, и так натерпелась малышка. – Давай выбираться отсюда, к людям.

Он подошёл к узкой щели в стене. Луна светила ослепительно, но идти ночью по незнакомой дикой местности – это форменное самоубийство. И не стоило забывать про местные породы собачек. Твари были крупные, размером с дога, но изуродованные до состояния ходячих мертвецов. Как вообще держались на ногах? «Позже, – отмахнулся он. – Сначала найти палку покрепче. И хоть что-нибудь в рот засунуть». Желудок ныл голодной судорогой. Сутки? Или даже больше?

Словно в ответ на его мысли, голова девочки плавно повернулась влево. Там, в углу, стояла металлическая кровать, вся в рыжей ржавчине, которую он раньше не заметил. И на грязном, прорванном матрасе…

Глаза Саши расширились от изумления. В ноздри ударил пьянящий, невероятный коктейль ароматов. Свежий тёплый хлеб, сочное жареное мясо… и что-то родное, из самого далёкого детства. Пирожки с капустой, точь в точь, как у бабушки. Аппетитные, румяные.

Ноги понесли его к кровати самостоятельно. Он схватил первый же пирожок, впился в него зубами.

И тут что то тяжёлое и холодное обрушилось ему на затылок. Яркая вспышка боли. Звон колокола в ушах и черепе. Мир закачался, поплыл, и сознание погрузилось в бездонную, тихую темноту.

* * *

– Проснулся, наш поросёночек? – Гнусавое рычание пробилось сквозь туман в голове. Слова сливались в неразборчивую кашу, но слух цеплял обрывки чего-то знакомого, как на тех проклятых школьных уроках английского. Они были исковерканы до неузнаваемости. Разобрать можно было лишь отдельные слоги.

– Сейчас проверим, – прорычал второй голос, женский, тихий, с хрипотцой, словно сквозь рваное горло. Язык тоже, вроде, английский, но как будто только с корриды приехал, с густым привкусом испанского. Режущая боль в груди заставила Сашу раскрыть глаза и уставиться на огромный тесак в руках особы, которую женщиной назвать, язык сломаешь. Выдавали пол в ней лишь некоторые выдающиеся особенности фигуры, грубо обозначенные под грязной рогожей. Нож в ладони, толщиной с его ногу, казался игрушечным. Левая половина лица, уже не молодой дамы, была изжёвана так, будто тот самый пёсик использовал её вместо косточки в голодный год. На шее зиял огромный кусок отсутствующей плоти, видимо, источник той самой хрипотцы. – Проснулся, сладенький! – воскликнула она с отвратительной нежностью. – Но на всякий случай взбодрим, а? Чтоб не засыпал больше! – И тесак ещё раз глубоко полоснул его грудь, вырывая сдавленный стон.

Перестав шипеть от боли, Саша опустил голову и оценил ущерб. Несколько глубоких порезов лежали наискось от груди к животу. Раны не смертельные, но крови натекло изрядно, даже потертые джинсы успели основательно ею пропитаться.

Спиной он чувствовал шершавое дерево столба. Руки за спиной были стянуты так качественно и умело, что расшатать узлы он не смог бы и за неделю. Человек, который его связал, знал своё дело.

– Какой терпеливый мальчик! – прохрипела дама, подходя ближе. Запах алкоголя, пота и чего-то кислого ударил в нос. – Крепенький… Но мне нужно, чтоб тебя услышали. Почувствовали твой страх. Учуяли кровь… – И нож снова полоснул, на этот раз по плечу, оставляя ещё один жгучий след. Она не отводила от него взгляд, ехидно скаля неровный частокол жёлто-коричневых зубов.

– Я ни хрена не понимаю! – выдохнул Саша, почти не соврав. – Но как только дотянусь, засуну тебе твою железяку… – Договорить он не успел. Тесак мгновенно отыгрался на плече, оставив новую полосу огня.

– О! Запел птенчик! – радостно захрипела женщина. – Ничего не понятно, правда, но мне оно и не нужно. Главное, чтоб пел. – С какой неожиданной, кошачьей грацией, совершенно не вязавшейся с её габаритами, она развернулась и поплыла к затухающему костру. Холодный, расчётливый взгляд выдавал в ней опытного, хладнокровного бойца. – И чтоб оставался в сознании, милашка, – бросила она через плечо. – Очень нужно.

Когда его мучительница, чьи плечи буквально заслоняли весь мир, отошла, Саша, наконец, смог оглядеть лагерь. Новые знакомые разбили стоянку прямо у того сарая, где он скрывался от стаи. Метрах в десяти потрескивал небольшой костерок, возле которого восседала мужская фигура, владелец того самого гнусавого голоса.

– Ну что, Беатрис? Наша приманка готова? До рассвета пара часов. Лучше сдохнуть, чем сидеть на этих проклятых болотах лишнюю минуту, – мужчина повернул голову к подходящей женщине. – Не управимся до рассвета, значит, застрянем ещё на сутки. Да и виски совсем на донышке… – Его рука с ленивой грацией поднесла к губам бутылку из матового зелёного стекла.

Но глоток не состоялся. Беатрис молниеносно вырвала сосуд, опрокинула его в себя за три исполинских глотка и швырнула пустышку куда-то в темноту за спину. Мужчина проводил вожделенную бутыль грустным взглядом в последний полёт и уставился на спутницу.

– Не-а, тут поработать надо, – усмехнулась Беатрис, облизывая губы. – Героический попался. Огрызается, шипит что-то… На меня!

– Ой, зря он это, – мужчина рассмеялся сиплым, нездоровым смехом. – Разве можно грубить такой милой девочке, как ты, Беатрис?

– Эй, Монро! – Продолжая ухмыляться, женщина обернулась. – Притащи-ка мою сумочку! Сейчас птенчик у меня запоёт по-другому.

Чуть позади, на сваленных в кучу рюкзаках и каком-то хламе сидел худосочный мужичок, лет пятидесяти. Он с нездоровым интересом разглядывал что-то, завёрнутое в грязную тряпицу. В свете костра различить предмет было невозможно. Саша сощурился, напрягая зрение… И мир взорвался. Цвета исчезли. Всё вокруг него: костер, люди, развалины, – всё обрело резкие, угловатые очертания, словно набросанные дешёвой тушью на серой бумаге. Лица стали плоскими масками. Звуки, голоса и треск огня не исчезли, но их заглушал нарастающий шум, как помехи в рации. Всё, кроме… предмета в руках у Монро. Он светился изнутри тряпицы пульсирующим багровым светом, яростным и живым, как раскалённый уголь в пепле.

Наваждение отпустило так же внезапно. Цвета хлынули обратно, шум в ушах стих, оставив после себя звенящую тишину и лёгкую тошноту.

Саша снова посмотрел на тряпицу. Ничего, просто грязный узелок. Ни свечения, ни шума. Но Монро замер на миг, его взгляд, острый, пронзительный, впился в Сашу, будто пытаясь прочесть что-то на его лице. Потом так же быстро отвёл глаза на Беатрис, снова став бесстрастным.

– Ну же, мой маленький недалёкий дружок… – Беатрис нежно, почти ласково провела громадной ладонью по затылку Монро. – Где моя сумочка?

На лице Монро расползлась глуповатая, запоздалая улыбка. Не отводя восторженного взгляда от спутницы, он протянул ей один из рюкзаков. Беатрис, порывшись внутри, достала то, что искала, и, не глядя, резким толчком в грудь вернула Монро рюкзак, едва не свалив его с насиженного места.

– А теперь, птенчик… – вернулась она к столбу, играючи вертя в пальцах небольшой предмет. – Смотри, что у меня для тебя припасено! – Она продемонстрировала Саше приспособление, похожее на кухонный нож для чистки моркови, маленький, игрушечный на вид. – Представляешь, однажды я сняла таким с одного упрямца целых три вара шкуры… а он всё ещё дышал! Смог оценить моё искусство почти до конца…

Беатрис выплёвывала слова сквозь сжатые в ухмылке зубы, не моргая, впивалась взглядом в Сашины глаза, как будто выискивала там зерно страха, и, скорее всего, нашла бы. Ему не нужно было понимать язык, чтобы ясно осознавать её намерение. Но, главное, сводило с ума и ставило в тупик – ни одного вопроса. Никто не спрашивал, кто он, откуда, зачем тут шастал, им было плевать. Это был не допрос, а чистое искусство палача, пытка ради самой пытки. «Инквизиция хотя бы протоколы вела…» – промелькнуло язвительно в сознании.

Всё так же улыбаясь, она поднесла инструмент к его плечу, примериваясь. Саша стиснул зубы и закрыл глаза, ожидая вспышки боли… Но боль не пришла. Ни через секунду, ни позже. Вместо неё раздалось влажное, отвратительное чавканье, он открыл глаза.

Беатрис стояла, опустив руки, и тупо смотрела на толстый арбалетный болт, торчащий изсередины её правой груди. Замерла на мгновение, затем взревела раненым вепрем. С нечеловеческой ловкостью развернулась, выхватывая из под рогожи пистолет, которого Саша раньше не замечал.

И какой! Он видел такие только на пожелтевших фотографиях в книгах по истории оружейного дела. Кольт Вокер, громадный капсюльный револьвер армейского образца 1847 года. Оружие американо мексиканской войны. Как он тут оказался? Когда то, в детстве он числился в клубе любителей старинного оружия и даже стрелял из подобных раритетов в тире.

Грохот разорвал ночь, выстрелы один за другим сотрясали воздух. Яркие вспышки освещали лес и развалины. Беатрис успела выпустить четыре пули куда то во тьму за костром, когда возле оперения первого болта вырос наконечник второго с дрожащим оперением. Её тело дёрнулось, как у сломанной марионетки. Она остановилась, качнулась и рухнула, сперва на колени, а затем тяжело повалилась вперёд, лицом в грязь.

Из мрака, совсем не с той стороны, куда стреляла Беатрис, со стороны густого леса, вышел Монро. В его руках был тяжёлый арбалет, и он неспешно направлялся к столбу.

– Такая большая девочка… – пробурчал он себе под нос на чистейшем русском, останавливаясь над телом. – А сердечко с орешек оказалось. – Монро уперся каблуком в бедро Беатрис, крепко ухватился за болт и с глухим чавкающим звуком выдернул его. Повернул массивное тело на спину и вытащил второй болт.

Сашин взгляд механически переместился к костру. Третий спутник всё также сидел, привалившись к дереву. Казалось, он не шелохнулся за всю перестрелку. Только теперь он смог разглядеть, мужчина был пригвождён к стволу огромным охотничьим ножом. Клинок торчал из груди, где то в районе лёгких. Рот был раскрыт в немом крике, а на лице окаменевшая гримаса ужаса и недоумения. Сладковатый запах крови смешивался с дымом костра.

Вдруг давление на руки ослабло, и верёвки шлёпнулись к ногам. Пока Саша разглядывал труп у костра, Монро обошёл его сзади и одним резким движением лезвия перерезал путы. Свобода обожгла онемевшие запястья.

– Здорово, землячок, – раздалось сбоку. Монро стоял, озирая его с безобидной улыбкой доброго старичка. Но в этих глазах, пристально впившихся в него, не было ничего доброго. Отблески костра плясали зловещими тенями на лысом черепе. Морщины, оттопыренные уши, всё это могло бы быть комичным, если бы не жесткий, гипнотический взгляд и два ещё тёплых трупа рядом. Спаситель вызывал ассоциации, скорее, с маньяком.

– Присаживайся, погрейся, – Монро махнул рукой к костру, прямо на бревно, где только что сидел труп. – Чайку горяченького? Как раз подоспел. – Одним плавным, но сильным движением он вырвал нож из груди мертвеца, а другой ладонью бесцеремонно столкнул тело в тень. – Добрый чай, на травах, сам собирал.

Саша медленно подошёл, ощупывая онемевшие руки.

– Спасибо… за помощь. – Фраза прозвучала натянуто, это был пробный шар. Нужно было понять, что теперь? Мужик только что хладнокровно убил двоих. Свидетели – это роскошь для сентиментальных, а Монро таким не казался. – Эти… сумасшедшие… собирались меня прикончить.

По пути к костру взгляд Саши скользнул к кольту Беатрис, лежавшему в пыли. Ещё два выстрела. Достойный аргумент, но руки не слушались, они были ещё, как пудовые гири, он бы не успел… Монро, словно читая мысли, нагнулся, подобрал револьвер и мгновенно упрятал его за пояс под рваной курткой. Улыбка не слетела с его лица.

– Прикончить? – Громовой, неприятный смех Монро разорвал ночную тишь, заглушив треск поленьев. – Нет, землячок. Живым ты им был нужнее. Куда нужнее.

Саша опустился на край бревна, стараясь не смотреть на кровавое пятно рядом.

– Понятно, – его голос был ровным. Решил не ходить вокруг. – А тебе? Живой я нужен? Или?

Монро бросил на него быстрый, оценочный взгляд, острый, как лезвие. Потом вздохнул, достал из углей помятый, копчёный чайничек и налил в металлическую чашку, появившуюся в его руках из неоткуда. Его улыбка стала грустной, почти сочувственной. Он протянул чашку Саше. Пар вился над тёмной жидкостью, пахнущей дымом и чем-то горьким.

– Скажи ка, землячок… – Монро отхлебнул из горлышка чайника. – Как ты думаешь, где ты сейчас находишься? – Вопрос повис в воздухе.

Саша сжал тёплую чашку, пытаясь согреть онемевшие пальцы и потянуть время.

– Где то в Волгоградской области… Район Медведицкой гряды. – Он сделал паузу. – По крайней мере, так было, когда я засыпал… Вчера.

– Волгоград… – Монро растянул название, будто пробуя на вкус давно забытое слово. В его глазах мелькнуло что то далёкое, трепетное. – Приятно слышать. что то родное… из прошлой жизни. – Он отхлебнул снова, и взгляд сразу стал железным, отстранённым. – Никогда там не был. – Фраза прозвучала как то резко и не логично.

Чай, и вправду, оказался крепким и ароматным. Саша с удовольствием сделал глоток. Горячая жидкость приятно разлилась по пустому желудку, от чего последний утробно заурчал, требуя чего-нибудь более существенного.

– Мне ты тоже нужен живым, – продолжил Монро, отхлёбывая из чайника. – Вот эти двое, – он кивнул в сторону трупа у дерева и распластанной Беатрис, – давно засветились. Ходят на болота втроём, возвращаются вдвоём… но всегда с наградой. Смерть охотника – дело обычное. Но чтобы каждый раз охота заканчивалась успехом? Слишком стабильно. Теперь ясно, почему третий всегда был свежей приманкой для зверя. – Он пожал плечами, будто говорил о плохой погоде. – Со мной поступили бы также, кабы не нашёлся ты на лесопилке.

– Это кое-что проясняет, – сказал Саша, стараясь звучать естественно, подталкивая собеседника к продолжению. Конечно, всё это казалось полным бредом с точки зрения его знаний. Но если вспомнить ту железяку для чистки морковки, валявшуюся у столба, и хладнокровных убийц с револьвером XIX века… речи Монро звучали уже не такой паранойей. «Приманка для зверя… Какого ещё зверя?»

– Ни черта тебе это не проясняет! – Монро снова рассмеялся, коротко и жёстко. – Но, ладно, по порядку. С этим добром, – он махнул в сторону рюкзаков и добычи охотников, – одному не справиться, тут ты мне и пригодишься. Дотащим до города, а я в благодарность расскажу, где ты оказался, и даже подкину монет на первое время. Идёт?

Альтернатива: либо новая компания, либо остаться здесь с трупами и местными породами собак. Саша кивнул, протягивая руку.

– Идёт. Александр. Но зови Саша.

– Михаил Олегович Навроцкий. Или просто Монро. – Его рукопожатие было крепким, сухим, без лишней дружелюбности. – Ну и отлично. Пешком с болот – неделя хода, да и то, если знать путь. Но это с утра. А пока… – Он потер живот. – Чай чаем, а жрать охота. Перекусим? – С той же странной, неуместно дружелюбной улыбкой Монро снова полез в ближайший рюкзак, шурша содержимым.

– Стоп! – Внезапное воспоминание ударило, как током. – А где девочка?

Монро замер. Всё его тело мгновенно собралось, как пружина, а добродушие испарилось без следа.

– Какая девочка? – голос стал низким и опасно ровным.

– Когда вы меня… вырубили, она была в комнате! Рядом с трупом отца! – Саша почти не верил, что её могли не заметить. – В метре от меня! Маленькая, лет восьми…

– А про отца, это она тебе сообщила? – Монро уже был слева, его правая рука мертвой хваткой сжимала рукоять Кольта Беатрис. Весёлый и добродушный, он мгновенно превратился в ощетинившегося зверя. Одним резким движением он встал между костром и зданием, спиной к огню, всматриваясь во тьму. – Что ещё она тебе сказала?

– Ничего! Она… сильно напугана, истощена. Не произнесла ни слова! Я пытался говорить с ней… такое бывает при шоке. – Саша встал рядом, инстинктивно ища объяснения этой резкой перемены в настроении. – Но она… как будто хотела помочь! Предложила пирожки с капустой… – Он машинально улыбнулся при воспоминании о том аромате. – Что тебя так взбудоражило? Просто испуганная девчушка! Наверное, забилась в щель, когда услышала вас.

– Маленькая девочка… предлагающая пирожки путнику… стоя над трупом отца… – Монро не отрывал взгляда от тёмного проёма сарая. Голос его звучал, как скрежет металлом по стеклу. – На этих болотах, Саша, люди не живут уже больше семидесяти лет. Тут нет детей, совсем нет.

Саша всмотрелся в темноту, глаза постепенно привыкали. Стволы деревьев, кусты… И вот что-то мелькнуло в чащобе! Тень? Он напряг зрение… И мир снова взорвался.

Цвета погасли. Остались только угрюмые очертания и пульсирующая багровая звёздочка, ярче и злее, чем в руках у Монро чуть ранее. На этот раз она была дальше, за деревьями, и не стояла на месте. Метнулась влево, исчезла, моргнув, и снова вынырнула правее, приблизившись на шаг. Пульсация в глазах учащалась, становилась невыносимой, выжигая сетчатку. Саша зажмурился, отшатнувшись и тряхнув головой.

– Ага… Значит, не показалось… – Монро не поворачивал головы, но голос его стал ещё жёстче. – Я знаю, что с твоими глазами, потом объясню. Сейчас скажи, где оно? Ну же!

– Что… оно? – Саша еле выдавил слова, открывая глаза. Мир снова обрёл краски, голова раскалывалась, а в ушах стоял гул.

– То, что ты видишь! – в голосе Монро прорвалось нетерпение, граничащее с гневом. – Где эта тварь сейчас?

Саша вновь напряг зрение, вглядываясь в чёрный полог леса. Переход случился опять слишком резко, хотя он был и готов к этому. На прежнем месте было пусто. Он начал оглядываться, ища багровую звёзду… и увидел только слабое свечение у кучи рюкзаков.

– Монро, не вижу! Только свет у рюкзаков… – Саша зажмурился, усилием воли выключая этот кошмарный режим зрения. Он раскрыл глаза, всё ещё глядя в ту же сторону… И застыл.

В колеблющемся свете костра, над рюкзаками, стояла девочка, точнее то, что когда то ею было, Саша узнал её лишь по обрывкам платьица. Оно замерло в немыслимой, извращённой позе. На четырёх конечностях, животом вверх, голова низко опущена к земле, словно что то вынюхивая. Одна рука, неестественно вытянутая и увенчанная чёрными когтями, лежала на ближайшем рюкзаке, пронзая ткань. Существо почуяло взгляд. Голова медленно повернулась и раскрыла пасть, утыканную иглами кривых и острых, как бритва, зубов.

Душераздирающий вопль разорвал ночь. Это была жуткая смесь плача младенца, волчьего воя и скрежета металла. Звук нарастал лавиной, за секунды превышая любой человеческий предел. Саша вскрикнул от боли, впившись ладонями в уши. Тёплая струйка крови тут же потекла по шее.

Глухой хлопок раздался слева. Огромный кусок плоти и костей вырвало из бедра чудовища. Монро взвёл курок и выстрелил снова. Пуля вспорола землю там, где только что было существо. Несмотря на страшную рану, оно мгновенно отпрыгнуло назад, растворившись в тени деревьев. Монро швырнул пустой револьвер в сторону и мгновенно вскинул арбалет.

– Куда?! – рявкнул он. Саша не реагировал, загипнотизированный ужасом. Мозг отказывался обрабатывать происходящее, скатываясь в пучину безумия. Рациональность трещала по швам. – Парень! – Монро шагнул ближе. Увесистая пощёчина, неожиданно сильная для худого тела, отрезвила Сашу, вышибая стеклянный туман шока. – Ты мне нужен! Где оно?!

Саша снова впился взглядом в черноту леса, туда, где только что исчезло существо, но его там уже не оказалось. Оглянувшись, он увидел чуть более тусклое пятно в здании лесопилки.

– Оно вернулось в дом! – Саша взмахом руки указал на строение.

– Просочилось в щель, хочет зализать раны. – Монро резко развернулся. – Ты умеешь стрелять? – спросил он, протягивая Саше семизарядный револьвер системы нагана.

Вопрос застал Сашу врасплох. Стрелять он, конечно, умел и как раз обшаривал глазами окрестности в поисках пистолета погибшего напарника Беатрис. На поясе у трупа мужчины была кобура, а значит, и оружие должно было валяться где то рядом. Но он не ожидал, что оружие предложит новый знакомый. Несмотря на дружелюбную улыбку и вкуснейший чай, Саша отчетливо понимал, что доверять этому человеку нельзя. Убить для Монро не сложнее, чем заварить чай. Хотя действия охотника и спасли ему жизнь, истинные мотивы спасителя оставались под вопросом. Столь же неожиданным было и доверие со стороны Монро, ведь тот тоже не знал, чего ждать от случайного путника.

– Да, – ответил Саша. Его рука обхватила шершавую рукоять револьвера. На мгновение Монро задержал оружие, добавив.

– Слабые места у Баньши – голова и суставы. Попадание в голову убьет. Выстрел по ногам ослабит и, главное, замедлит тварь.

– Баньши? – переспросил Саша, ощущая холод стали в ладони. – Но это же призрак, а та девочка была из очень даже плотной плоти.

– Вероятно, название придумали люди из за крика. Баньши им пользуется, чтобы оглушить жертву перед атакой, – пояснил Монро. – Не думаю, что она имеет что то общее с ирландской мифологией.

– А к какой тогда имеет? – не унимался Саша.

– Никто не знает, – пожал плечами Монро. – Святоши бредят, что это особая порода демона. Но, впрочем, а что ещё они могут сказать? Фанатики, и есть фанатики… – Горькая усмешка скривила его губы, словно он вспомнил что то. – Идём! – Он уверенно шагнул в сторону здания.

Они ворвались в цех лесозаготовки. Монро резким движением чиркнул по коробку, зажёг световую шашку и метнул её вглубь здания. Ослепительно яркий, кровавый свет вспыхнул, озарив центральное помещение, но оставил нетронутыми многочисленные глухие углы и закутки. Саша попробовал снова активировать то самое особое зрение, но на этот раз, сколько ни вглядывался он во тьму, ничего не менялось.

– Монро, не выходит… Не могу переключиться, – выдохнул он, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– Потом разберёшься, а сейчас слушай! – прошипел охотник, и Саша замер, напрягая слух. Тишина повисла густой, липкой пеленой. И вдруг где то в глубине, справа, тихо звякнула цепь. Слева, совсем рядом, хрустнуло раздавленное стекло. Саша резко повернул голову на звук, но в черноте ничего не смог разглядеть. Более того, Саша с ужасом осознал, что Монро исчез. Вот он мгновение назад был в шаге и вдруг как сквозь землю провалился. Снова звякнула цепь, теперь громче, увереннее. Саша всмотрелся в темноту и узнал место, именно тут он впервые встретился с этой девочкой. Краем глаза он уловил, как смутная тень мелькнула и юркнула за знакомую ему перегородку.

Внутри комнатки ничего не изменилось. Труп мужчины по прежнему сидел на стуле, уставившись в окно пустыми глазницами. Свет от догоравшей шашки уже тускнел, превращая глубину комнатки в непроглядную черноту. На той самой кровати, на которой Саша так и не успел попробовать пирожков, распластался труп женщины в таком же высушенном, мумифицированном состоянии, как и сидевший за столом мужчина. Осознав значение увиденного, Саша побледнел. На миг ему почудилось, что на иссохшей руке женщины виднеются следы его собственных зубов. В угасающем свете с трудом можно было различить очертания останков, но больное воображение дорисовало остальное. И это вызвало не столько отвращение, сколько вспышку яростной злости. Злости на себя, на абсурдную ситуацию и больше всего на эту тварь, заставившую его коснуться губами человеческой плоти. В верхнем правом углу, у самого потолка, что то шевельнулось. Саша смог заметить это движение лишь потому, что движущийся объект был чуть темнее окружающей тьмы. Он вскинул револьвер, целясь в тень, но в этот миг ещё один оглушительный вой ударил по барабанным перепонкам, заставив Сашу пошатнуться. Ствол дёрнулся, и выстрел ушел в пустоту. Чудовище сорвалось с потолка, приземлилось на кровать и, оттолкнувшись от нее, стремительным прыжком ринулось на Сашу.

Второй выстрел пробил щёку Баньши уже в полёте, сбив её с траектории. И вместо того чтобы вонзить все свои клыки и когти в грудь Александра, существо врезалось в него всей своей костлявой массой, сбив с ног и оставив глубокие, жгучие порезы на обеих руках. Вспышка острой боли пронзила сознание, заставив Сашу со стоном открыть глаза. Тварь уже сидела у него на груди, занеся лапу с бритвенно острыми когтями. Ещё мгновение, и сталь вонзилась бы в горло. Но тугая тетива лязгнула, и тяжёлый арбалетный болт с сокрушительным хрустом пробил глаз чудовища, войдя по самое оперение и пробив затылок насквозь. Инерция удара отшвырнула тварь на несколько метров вглубь комнаты. Через десять секунд второй болт, выпущенный почти в упор, с глухим стуком пригвоздил голову твари к полу.

– Ты как? – Монро резко повернул голову в сторону растянувшегося на земле парня.

– Жить буду, – хрипло прошептал Саша, кривясь от боли. – Но сейчас мне бы пару суток отоспаться… – На губах его дрогнула усталая улыбка.

Монро молча протянул руку и крепко взял его под локоть. Едва Саша встал на ноги, как волна слабости накрыла его с головой. Адреналиновая броня, державшая его на плаву во время схватки, рассосалась, оставив лишь ломоту и ледяную пустоту в жилах.

Монро ловко выдернул из ножен свой охотничий нож. Сталь тускло блеснула в отблесках костра. Два быстрых, точных удара, и длинные, окровавленные когти Баньши отскочили в сторону. Он действовал с пугающим хладнокровием, словно тушку кролика разделывал. Короткое лезвие глубоко вонзилось под грудную кость твари. Рёбра захрустели, словно сухие ветки. Зарывшись рукой по запястье в чёрную плоть, он извлек небольшой камень, нечто среднее между обсидианом и углем.

– Сердце демона, – прошептал Монро, торопливо заворачивая добычу в грязную тряпицу. – Без этого камушка внутри они не более, чем изуродованная мёртвая плоть. Но инквизиция заплатит за него золотом. – Он с удовлетворением погладил свёрток и спрятал его за пазуху.

– Монро, – голос Саши прерывался, – у тебя… случаем… нет аптечки? Сил нет… даже стоять тошнотно… – Ноги подкосились, и он грузно осел обратно на грязный пол. Мысль о том, чтобы просто лечь и отключиться, манила, как морок.

– Есть, – кивнул Монро, уже наклоняясь. – У костра, пошли. – Он подхватил Сашу под мышки, закинул его дрожащую руку себе на загривок и, взвалив на себя половину веса парня, поволок его прочь из зловонного мрака здания.

Над болотом алел рассвет, когда Монро закончил с перевязкой. Он густо замазал раны какой то отвратительно пахнущей мазью, цвета болотной тины, и сунул ему в руку небольшую стеклянную колбочку. Внутри булькала густая, тёмно-синяя жижа, от которой несло тухлыми яйцами и кислым потом.

– Выпей до дна, – приказал охотник. – Местный антибиотик. Не даст гнили сожрать тебя изнутри. На вкус, как коровье дерьмо, но работает.

Саша медленно перевёл взгляд с колбы на Монро. Тот спас его жизнь уже дважды. Если бы он хотел вреда, то давно бы оставил его истекать кровью или добил в здании. Сжимая нос, Саша залпом опрокинул мерзкую жидкость. Горло свело от противного вкуса и запаха. Он отшвырнул пустую колбу, еле удержавшись от рвоты, и тяжело привалился спиной к шершавому стволу ближайшего дерева.

– Монро, – Саша произнёс это совершенно буднично, словно спрашивал о погоде, – объясни мне, чёрт побери, что тут вообще происходит? А то я сейчас окончательно сойду с ума. – Странная отстранённость в собственном голосе заставила его заподозрить наркотический эффект у зелья Монро.

– Ну, тут уж ничего не попишешь, – хрипло усмехнулся Монро, поправляя догорающие поленья. – Мы тут все немного сумасшедшие: и я, и ты, и остальные. Нормальных я здесь за двадцать лет не встречал. – Он налил в видавший виды походный котелок болотной воды и поставил его на угли. – Начну ка я, пожалуй, с самого главного. Ты, дружище, больше не на земле. Кто то считает, что это параллельный мир, другие горлопанят про чистилище, а бредни некоторых я тебе и пересказывать не стану. Верь во что хочешь, дело твоё. Главное, заруби себе на носу, мир этот тебя люто ненавидит. С первого твоего вздоха тут и до последнего.

– Успел почувствовать, – Саша с гримасой потер шею, вспомнив острые клыки «собаки Баскервилей». – Но другой мир… прости, Монро, но на эту сказку я пока не готов купиться.

Фантастику Саша любил искренне. В детстве проглатывал тонны книг, да и сейчас иногда погружался в вымышленные миры. Но мечтать, листая пожелтевшие страницы под теплым одеялом – это одно. А просыпаться в реальности, где тебя жрут демонические твари и воздух пропах смертью и болотом – совсем другое.

– Поверишь, – Монро произнес это с какой то зловещей уверенностью, будто мир вокруг был живым, злобным существом. – Он не оставит тебе шанса не поверить. А пока включи уши на полную и впитывай каждое слово. От этого зависит, увидишь ли ты завтрашний день.

Когда Монро начал говорить размеренно и четко, Саша с удивлением уловил разительную перемену. Суровый охотник, еще вчера напоминавший хладнокровного маньяка, вдруг превратился в школьного учителя. Не то из его собственных смутных воспоминаний, не то из какого то старого доброго фильма. Спокойный взгляд, уверенные интонации, умение держать внимание – всё кричало о профессии, давно похороненной в прошлом.

– Попал я сюда двадцать один год назад, – начал Монро. – Как и ты, вынырнул прямо посреди этих проклятых болот, только гораздо севернее. Брел четыре дня. Четыре дня по этому проклятому богом месту, где каждая тварь с клыками или жалом считает тебя пунктом в обеденном меню. К концу марафона я был, как живой скелет, в коросте засохшей грязи, в лоскутах одежды и истекающий кровью из полудюжины ран. И вот деревня, большая, казалось бы, спасение. Названия уж и не припомню, да оно и не важно. Обрадовался, как дитя, думал, люди помогут, сейчас наемся до отвала, в тепле высплюсь.

Он сделал паузу, глядя сквозь пламя костра куда-то в прошлое.

– Улицы были пусты, будто вымерли. Весь народ, от седых стариков до сопливых детей, столпился на центральной площади. А на временном помосте возвышался человек в ослепительно-белой, как снег, рясе. Лицо аскетичное, а нос… Нос у него был, как клюв стервятника, огромный, крючковатый. Он что то громогласно ораторствовал, размахивая руками. Я слов не понимал, да и не слушал. Мой взор приковал не он, а фон. Фон его пламенной речи. Два пылающих костра. И в них обугленные, скрюченные останки. Не место преступления, Саша, это был спектакль. Судилище, оформленное по всем канонам Святой Инквизиции эпохи Джордано Бруно. И запах… Запах жареного мяса и сожженных волос висел над площадью тяжелым саваном.

– Монро, – осторожно вставил Саша, пытаясь замаскировать нарастающую тревогу шуткой, – ты, конечно, человек бывалый, но, чтобы так детально помнить средневековые обычаи и традиции… Ты уж не очевидцем ли был?

Но шутка получилась смазанной, события ночи, пирожки, девочка, всё это тяжелым камнем лежало в его сознании. Разум отчаянно цеплялся за любую соломинку рациональности. Если Беатрис еще как то укладывалась в ложе извечной человеческой жестокости к себе подобным, то эта тварь… она не лезла ни в какие ворота логики.

– Ещё в той жизни, что до этих болот, – Монро ответил тихо, почти медитативно, но вдруг резко замолчал. Его челюсти сжались так, что желваки вспухли и заходили холодными буграми на скулах. Будто невидимая рука схватила его за горло и вдавила в память что то невыносимо острое. Длилось это лишь секунду. Мгновение, и его лицо снова стало каменной маской, а голос вернул ровную, почти академическую интонацию. – Я окончил педагогический. Был учителем истории в сельской школе. Так что да, друг мой, мне положено, как ты изволил выразиться, помнить Средневековье.

Внезапно воздух наполнился густым, сытным ароматом. Пахло перловой крупой, томленой с кусками вяленого мяса. Не изысканно, но чертовски аппетитно. У Саши предательски заурчало в пустом животе, а рот наполнился слюной. Любимым блюдом это никогда не было, но после такой ночи голод диктовал новые приоритеты. Монро, не прерываясь, помешал содержимое котелка обугленной веткой, и его голос зазвучал на фоне успокаивающего бульканья в котелке.

– Около пятисот лет назад Томас Торквемада появился в этом мире, тебе знакомо это имя? – спросил Монро, отодвигая от жара котелок. Он взглянул на Сашу, горько усмехнулся и махнул рукой. – Ну, конечно же, нет. Кому сейчас эти древние страшилки нужны? Это Великий Инквизитор Испанской ветви Католической церкви пятнадцатого века. Самый рьяный и, наверное, самый кровавый из них. – Монро снова помешал кашу обугленной веткой, и его голос зазвучал сухо, как порох. – При нем костры запылали массово. Он создал целую науку выявления ереси, даже учебник написал для начинающих палачей, «Молот ведьм» называется. Утвердил графики пыток, их продолжительность и интенсивность, ввёл нормативы, так сказать, всё по инструкции, святое же дело! По самым скромным подсчетам, восемь тысяч сожгли заживо. Более двадцати тысяч искалечили на допросах. Торквемада не делал разницы между знатным и простолюдином: прими веру или исчезни в очищающем пламени.

– Крайне неприятный тип. – Саша, с удивлением улавливал глухую, кипящую ненависть в голосе Монро, хотя тот и говорил о событиях пятивековой давности.

– Неудивительно, что за восемь десятков лет своей страшной работы он нажил себе врагов абсолютно везде. Среди знати, среди простолюдинов и, как выяснилось, даже среди сил, куда более мрачных, чем он сам. – Монро плеснул дымящейся каши в деревянную миску и шлепнул ее перед Сашей. – На исходе пятнадцатого века Великий Инквизитор исчез в возрасте семидесяти семи лет. Вероятно, гоняясь за мнимыми колдунами, нарвался на настоящую секту, которая совершила масштабный кровавый ритуал. И вместе со всей своей свитой, двумястами пятьюдесятью телохранителями, сотней инквизиторов и попов, да еще и целым городком в десяти тысяч душ, на который этот ритуал и был обрушен, угодил прямиком сюда. Так его маниакальный страх за собственную шкуру, заставлявший держать армию охранников, помог ему не только выжить здесь, но и отгрызть кусок континента. От гор до океана и до великой пустыни. – Монро язвительно фыркнул:

– Торквемада провозгласил себя наместником Божьим, а этот мир назвал чистилищем для истинно верующих. Мы, дескать, очистили землю от скверны, испепеляя еретиков и демонов во имя Господа! Вот их сказка. Но кто здесь жил до них, чью память и культуру они выжгли огнём и каленым железом? Кое-где встречаются безымянные руины, памятники угасшей цивилизации, но вряд ли их строили демоны.

Саша механически взял ложку, но есть пока не стал. Мысли путались в голове.

– Итак, я попал в филиал средневековой Инквизиции со всеми прелестями того времени. Ладно, принимается, – он кивнул в темноту, туда, где еще недавно лежало тело Беатрис, но теперь уже сгустились тени. – Тогда объясни, откуда у нашей милой дамы Кольт Уокер сорок четвертого калибра? Инквизиторы в свободное от костров время куют револьверы или у них в «Молоте ведьм» есть глава про металлообработку и бездымный порох?

– Значит, в оружии разбираешься? – Монро отложил ложку, его взгляд внезапно стал острым, цепким, как у ястреба. – Не каждый Кольт Уокер с лету опознает.

– Достаточно, чтобы узнать легенду Дикого Запада, – отозвался Саша, машинально проверяя большим пальцем предохранитель на своем Нагане.

– Это неожиданно полезно тут, – после короткой, значимой паузы, Монро продолжил, его голос вновь обрел ровный, повествовательный тон. – А теперь-другая часть истории. Люди сюда попадают. Ты уже в курсе. – Уголок его губ дрогнул в подобии усмешки. – И, думаю, не так уж редко. Но всегда ближе к горам, вот в эти топи. Тянет их всех сюда. А почему, никто не знает. Но за пределами Проклятого Леса и Мертвых Болот никого не вышвыривает. – Он ткнул палкой в тлеющие угли, вспыхнул сноп искр. – Раньше многим удавалось добраться до поселений. Лес еще не был проклят, болота не так смертоносны. Если попавший принимал местный уклад и, главное, веру, то пополнял население страны. Но то были одиночки, потерянные, перепуганные до полусмерти. Таких легко сломать, да и выбор невелик, покорность или костер.

Монро сделал паузу, дав словам немного осесть в сознании собеседника.

– А потом, примерно сто пятьдесят лет назад, целый городок Дикого Запада где то в Луизиане лег спать, а проснулся на самой кромке этих болот. – Он широко развел руками, охватывая мрак вокруг. – Как? Почему? Никто не понял. Ни тогда, ни теперь. Со Святой Инквизицией у них не сложилось сразу. Переселенцы, люди гордые и свободолюбивые, основали свой город на самом севере континента, бесхитростно прозвав его Нью Луизианой. Для Инквизиции он стал олицетворением всего того греха, против которого они боролись: проституция, пьянство, азарт, дуэли. Порок во плоти! Посыпались аресты и казни. Церковники действовали по накатанной, грубо, без оглядки на нравы и шестизарядные кольты за поясами обвиняемых. И жестоко поплатились за свою гордыню. – Голос Монро стал холодным, как сталь. – В первую же ночь горожане вырезали церковный гарнизон под чистую. А инквизиторов посадили на колья, как чучел, рядком вдоль городской стены на потеху воронам и урок всем остальным. Так Нью Луизиана стала Вольным Городом и бросила вызов самому Престолу Торквемады. Эти люди верили в золото, свободу и собственные законы, а не в догматы старого фанатика. Инквизиция ответила молниеносно. За века покоя она не растеряла умения воевать. Собрала огромную, хорошо вооруженную армию. Численный перевес был подавляющим. Победа казалась неизбежной.

Он замолчал, давая Саше представить эту картину: копья, алебарды, латы, рясы поверх доспехов, кресты на знаменах.

– Но огнестрельное оружие в руках суровых, закаленных жизнью людей, предрешило исход. Револьверы, винчестеры, грохот залпов, дымовая завеса, а потом груды мёртвых тел там, где только что была фаланга непобедимых рыцарей. – Монро щелкнул пальцами. – Пыл крестоносцев остыл быстрее, чем догорели зажжённые ими факелы. Число не помогло против свинца и пороха. Торквемаде пришлось пересмотреть тактику и впервые отступить.

– Постой! – Саша резко поднял руку, словно останавливая невидимый поток. – Ты же сам сказал – он попал сюда стариком! Торквемада умер на Земле пять веков назад! Как он мог командовать армией полтора столетия спустя? – В его голосе звучало не только недоверие, но и тревожное предчувствие.

– Жив старый упырь! – Монро произнес это сквозь стиснутые зубы, и в этих трёх словах угадывалась целая бездна ледяной ненависти. – Жив и здравствует, чтоб его черти по утру задрали.

– Но как? – выдохнул Саша, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– В этом мире возможно многое, друг мой. – Монро не отрывал задумчивого взгляда от танцующего пламени. – Он кишит тварями, вроде Баньши, одержимых и прочей экзотикой. Все смертельно опасны, но могут быть и полезны. Умерщвленные, разумеется. – Он многозначительно постучал пальцем по бревну. – Местная алхимия творит чудеса. Сочетание органов демонов, камней души и древних знаний дает эффекты, о которых на Земле и не мечтали. Одни зелья обостряют зрение в полной темнате. Другие делают человека сильным, как бык, и выносливым, как скала. А третьи… третьи дарят годы, десятилетия и даже века. – Он помолчал, давая словам впитаться. – Инквизиция первая поняла ценность этого наследия. Они выкорчевали или подчинили себе всех, кто владел тайнами и знаниями. Стали единственными хранителями знаний. И среди этих тайн – тайна продления жизни. И Торквемада – первый и главный владелец этого проклятого знания.

Саша механически зачерпывал остывающую кашу из котелка, погрузившись с головой в историю Монро.

– Торквемада взял город в железное кольцо осады, и через восемь мучительных месяцев город пал. Кончилось не только продовольствие, иссякло их главное оружие: порох. – Монро язвительно хмыкнул. – Узнай инквизиция об этом чуть раньше, договор был бы написан кровью, а не чернилами. Но как есть, город безоговорочно отошел церкви. Все знания, все технологии производства огнестрела находятся под тотальным контролем Святой Инквизиции. Казнили лишь горячие головы, самых непримиримых. Так закончилась Первая Война. И самым гадким её плодом стало то, что ко всем, кто попадает сюда извне, стали относиться с большим подозрением, граничащим с ненавистью.

– Ты сказал первая… – Саша отложил ложку. – Была и вторая?

– Да. Короткая, локальная, но с катастрофическими последствиями. – Монро отхлебнул чаю, как будто смывая горечь воспоминаний. – 1945-й год. На болота явилась целая дивизия СС «Аненербе». Не просто солдаты, спецы по оккультизму и демонологии. Бежали от советских войск. Под командой бригадефюрера Веллигута провели контролируемый ритуал перехода. Знали они, куда идут, или это случайность, никто не знает. – Он сделал паузу, глядя в пламя. – Нацисты молниеносно захватили ближайший город Сеул. С их шмайссерами, пулеметами и даже парой бронеавтомобилей – это была не битва, а бойня. Осатаневшие от страха инквизиторы просто не успевали реагировать. Сумей нацисты наладить поставку ресурсов, а главное, производство патронов, они бы смели власть Торквемады в прах. Но церковь, наученная горьким опытом, не дала им опомниться. Бросила в бой всё, что имела, не считаясь с потерями. Людская волна в рясах и латах, вооруженная уже и винтовками, и револьверами, захлебнулась кровью, но задавила нацистов числом до того, как те успели закрепиться.

Он замолчал, а в воздухе повисло тяжелое молчание, нарушаемое только треском костра.

– Инквизиторы уже пировали в поверженном Сеуле, когда Веллигут и горстка уцелевших фанатиков совершили последнее чудовищное деяние. Во время кровавого ритуала принесли в жертву тысячи уцелевших жителей города, чтобы открыть врата Ада и впустить сюда его обитателей. – Голос Монро стал хриплым, едва слышным. – Весь регион стал рассадником зла. Земля заболела, воздух отравлен. Часть армии Инквизиции – Бог весть как – сумели прикрыть щитом или каким то заклинанием. Остальные превратились в то, с чем мы сегодня воевали. В одержимых, в Баньши, в других полуразумных тварей и вполне разумных демонов. Немногие вырвались с этих проклятых болот. С тех пор весь край под запретом. А все, кто попадает сюда извне, вне зависимости от того, ребенок ты или старик, объявляются еретиками. Исчадиями ада и наследниками Веллигута. – Монро с ужасающей простотой договорил. – Таких, как мы с тобой, либо убивают на месте, либо везут в застенки Эпископи. Второе страшнее, я не знаю ни одного, кто вернулся оттуда живым.

– Значит, выходит, шанс есть? – Саша вгляделся в потрескавшееся от ветра и возраста лицо Монро. – Ты прожил здесь два десятилетия, значит, и я смогу.

– Выжил, – Монро усмехнулся коротко и беззвучно, будто вспомнив цену этого выживания. – Я осел в деревушке на отшибе. Приют для таких же отбросов, как я, наемников, охотников за демонами и людьми. Церковь не рвется защищать деревни у самой границы тьмы, зато очень любит скупать ингредиенты с трупов тварей и платит звонкой монетой. Вот и выросли у крупных сел, на краю гиблых мест, поселки наемников. Живут тем, что добывают во тьме. Нью Луизиане это тоже на руку, когда твари подползают слишком близко, под рукой всегда есть армия головорезов с винчестерами и револьверами.

– Звучит терпимо, – пробормотал Саша, пытаясь скрыть напряжение. – Затеряюсь среди них.

– Не обольщайся, – Монро резко отрезал. – Затеряться там легко потому, что жизнь дешева, а смерть частый гость. Но я присмотрю за тобой.

– С чего бы? – Саша вскинул взгляд, полный открытого недоверия. – Пойми, ты не похож на доброго самаритянина. Если всё правда, зачем тебе лишний риск? Зачем тащить меня?

– Ха! Да, не похож, – Монро расхохотался невесело, и смех его оборвался так же внезапно, как начался. – Твой дар.

– Дар? – Саша нахмурился.

– Ты чувствуешь их, видишь. Как ту Баньши. Не саму тварь даже, а её сердцевину, камень души в груди. – Монро достал из кармана плоский, гладкий камень, размером с ладошку. С первого взгляда – обычная речная голышка. Но цвет абсолютно бездонно-черный. Настолько густой и ненасытный, что, казалось, он впитывает сам свет костра, падающий на него, оставляя лишь холодную пустоту взамен. Саша непроизвольно дотронулся до него, камень был ледяным.

– У каждой твари он свой, – продолжил Монро, забирая камень обратно. – Чем сильнее демон, тем мощнее камень и дороже. Вот этот потянет на три, может, четыре полновесных солида.

– А это много?

– Не богатство. Хватит на пару месяцев тихой жизни в деревне. Без излишеств, без выпивки, без баб, но сыто.

– Сытым быть уже неплохо, – Саша поставил пустую миску и обхватил ладонями дымящуюся кружку, согревая онемевшие пальцы. – Так что с этим даром? Он редкий?

– Чрезвычайно, может, один на тысячу. – Монро встал, вернул камень в один из рюкзаков. – Но дело не только в редкости. Если Инквизиция узнает о таком даре, то тебя мигом заберут в крепость. Обучать, то есть промоют мозги до чиста и швырнут умирать на южную границу, у Великой Пустыни.

– И что-то подсказывает мне, что в пустыне на юге меня ничего хорошего не ждет.

– Верно, южная граница – цепь крепостей от моря до гор. А из песков лезут демоны. Говорят, похожи на здешних, но кто их знает. Сам не видал.

– Мне и местных пока с лихвой, – Саша усмехнулся одним уголком рта. Нельзя было сказать, что он полностью поверил в сказку о параллельном мире. Но демона… демона он видел своими глазами. Не в книжках, не в кино. Живого, воняющего смертью и болотом. Образ искаженного детского тельца, свитого чьим то больным сознанием в кощунственную пародию на человека, намертво впечатался в память. Он знал – этот кошмар будет возвращаться снова и снова, в темноте, в тишине, во сне.

– Скоро рассвет, – Монро поднялся, арбалет уже висел у него за спиной. – Хватит с тебя уроков истории. Вались спать, бери рюкзак под голову. И ложись к огню. Спальники тех друзей, – он кивнул в сторону трупов, – я бы не советовал. Чесались они уж слишком усердно в дороге.

– Монро.

– А?

– Ты дважды спас мою шкуру сегодня. Спасибо. – В голосе Саши пробивалась искренность, смешанная с усталостью.

– Пожалуйста, – Монро взглянул на него прямо и серьезно. – Придумай себе новое имя. Настоящее слишком бросается в глаза. Что-нибудь обычное.

– Что предлагаешь? – Саша едва улыбнулся. – Я ж не знаток местных имен.

– Касий.

– Почему Касий? – Но Монро уже растворился в предрассветных сумерках, не удостоив вопроса ответом.

Саша лег, подоткнув тяжелый рюкзак под голову. Мысли кипели в голове, демоны, Инквизиция, дар, этот чертов камень… Он хотел обдумать всё, выстроить в голове хотя бы подобие карты этого безумия. Но тело взяло свое. Не прошло и минуты, как сон тяжелой мягкой лапой сразил его наповал, уронив в бездну бессознательного. Перед полным забытием мелькнул лишь один образ: искривленная ухмылка на слишком знакомом детском лице.