Читать книгу Тень прошлой любви - - Страница 2

– Я не совсем уверен, что это мой ребёнок, – Рома швырнул мне тест на беременность.

– Ты что такое говоришь? Это твой ребёнок! – в истерике кричала я.

Он ринулся ко мне, впился пальцами в руку так, что хрустнули кости, и рывком швырнул меня на ноги. Его руки, словно стальные клещи, сдавили мои плечи, и я почувствовала, как по коже поползли багровые синяки. Его дыхание, горячее и злое, обжигало лицо.

– Нет, дорогая. Этого выродка ты мне не навесишь. Да, я согласен, я был у тебя первым, но откуда я могу знать, что кроме меня у тебя никого не было? Мы с тобой предохранялись. А вот где ты таскалась и с кем – это ещё надо проверить. Скажи, так сильно понравилось кувыркаться в постели, что пошла по мужикам?

Я была в ужасе. Вот истинное лицо моего "Ромео". Где были мои глаза раньше? Почему я свято верила в нашу любовь? Вот оно как в жизни бывает. Ладно, где-то мы совершили ошибку, всякое бывает, но выход из этой ситуации мы должны найти вместе, а не я одна.

У Ромы зазвонил телефон.

– Да. Миша, что тебе надо? – кричал в трубку благоверный.

Миша – старый друг Ромы. Работает фармацевтом в аптеке. Это ему он звонил, чтобы приобрести тест на беременность. Скорее всего, у Ромы включилась громкая связь, так как я отчётливо слышала голос собеседника в трубке.

– Ну что, Ромка, подтвердился тест? – со смехом говорил друг.

– Да. Две полоски.

– Слышишь, друг, я же тебя предупреждал, что те презервативы, что мы списывали, они бракованные, не прошли аттестацию. А ты с жадностью их все забрал. Ну вот тебе и результат.

– Да пошёл ты! – дико крикнул Рома, швыряя телефон об стену. Звон стекла разнёсся по тихой кухне.

Воцарилась мёртвая тишина. Тиканье часов на стене звучало как удары молота. Я подняла на него глаза. Он стоял, тяжело дыша, его взгляд метался по комнате, не в силах встретиться с моим. Он был пойман. Он знал.

– Бракованные… – прошептала я, и само это слово показалось мне отвратительным. – Ты… ты знал?

Вместо ответа он с силой ударил кулаком по столу.

– Мало ли что он там болтает! – зарычал он, но в его голосе уже не было прежней уверенности, только злоба и страх. – Это ничего не меняет! Ты поняла? Ни-че-го!

Я сидела на краю дивана в гостиной, сгорбившись, будто стараясь стать меньше, незаметнее. Мама метала молнии глазами, папа смотрел в пол, тяжело вздыхая. Мою новость приняли так, как я и боялась – тихим ужасом и сдержанным взрывом. Это и так понятно. Несовершенная дочь беременна неизвестно от кого. Мама в ярости хотела бежать в полицию и писать заявление, но мудрость моего отца её остановила.

– Не спеши, – говорил он, – давай поговорим с парнем. Зачем губить ему жизнь? Мы же совсем ничего о нём не знаем. Может, это любовь. Надо хоть с ним познакомиться.

– Да какая там любовь, – пречитала мама, – у них разница в десять лет. Разве не понятно, что он просто использовал нашу дочь? Он даже не пришёл к нам домой рассказать о случившемся, а просто отправил Аню одну. И ты мне после этого хочешь сказать, что он её любит?

Тем не менее знакомство с Ромой состоялось. Ну как знакомство, это, наверное, громко сказано. Я привела маму в квартиру, где мы проводили встречи. Она настояла быть одна, так как знала, что мягкий характер отца сейчас не поможет.

– Ну здравствуй, зять, – прозвучал ледяной, отточенный голос мамы, едва Рома приоткрыл дверь. Его лицо сперва выразило привычную наглость, но, увидев её, мгновенно обмякло. Он отступил на шаг, и мама, не дожидаясь приглашения, вошла в квартиру, сняв пальто и с видом хозяйки повесив его на вешалку. Её движения были чёткими и спокойными. Она вела его на кухню, как полицейский ведёт задержанного.

– Я не буду спрашивать глупые вещи о ваших отношениях, – начала беседу мама, – Мы с тобой взрослые люди, знаем, как это происходит. Но ваши встречи принесли за собой последствия. Ну что? Как проблему решать будем?

Рома стоял, не двигаясь.

– Я могу оплатить аборт.

– Нет. У моей дочери это первая беременность, и прерывать её мы не будем, так как это может повлиять на дальнейшую бездетную жизнь дочери.

– И что вы хотите этим сказать?

– Через три месяца Аня заканчивает школу. Вы поженитесь. Ты примешь этого ребёнка и будешь хорошо относиться к своей семье. Или, в противном случае, ближайшие лет пять, а может, даже и больше ты проведёшь за решёткой, так как моя дочь несовершеннолетняя. Ну а там как уже преподнести, обоюдно это было или насилие, а ты сам знаешь, как в тюрьме относятся к насильникам. Так что посмотрим, сможешь ли ты досидеть свой срок до конца.

Рома хотел что-то возразить, но мама подняла руку перед собой, давая понять, чтобы он замолчал.

– Не надо мне рассказывать о том, что это не твой ребёнок. Я уже слышала. Так вот. Хочешь, мы дождёмся, пока Аня родит, сделаем тест ДНК, но тогда мы поступим по первому сценарию. После этого теста ты сядешь в тюрьму. Решай, это твой ребёнок или мы ждём тест ДНК.

Деваться ему было некуда. Через три месяца мы молча, как два врага, заключившие перемирие, расписались в ЗАГСе. Без друзей, без белого платья, без улыбок. Так начался мой брак. Не со слов любви, а с тихого щелчка печати в паспорте. А потом родилась Ксюша – единственный свет в этом царстве отчуждения.Семейная жизнь, конечно, у нас не сложилась. Отец нашего семейства постоянно был чем-то недоволен. То ребёнок достал плакать по ночам, то я приготовила невкусный ужин. Но вот последние упрёки меня совсем выбивают из себя. Видите ли, я перестала его возбуждать как женщина, поэтому наша интимная жизнь перестала существовать. Я знаю, что у Ромы на стороне появилась очередная молоденькая пассия, хоть он, конечно, пытался это скрыть, но у него получалось это очень плохо. Могу сказать, что урок он усвоил с моей истории, теперь у него не школьницы, а студентки, которым исполнилось за восемнадцать.

Я стояла на холодном балконе и докуривала бычок от сигареты. Едкий дым щипал глаза, но это ощущение было хоть каким-то чувством, кроме вечного онемения. "Такой жизни ты для себя хотела, Аня? – стучало в висках. Ублажать себя под покровом ночи, потому что больше некому? В кого ты превратилась?"

Я окинула взглядом себя саму – через запылённое стекло балконной двери увидела свое отражение. Распущенные волосы, давно не видевшие краски и ножниц. Поношенный, растянутый домашний халат. Я и правда стала серой, невзрачной тенью. Тенью той девчонки, которая когда-то верила в любовь.

Только и делаю, что убираю, стираю, глажу, готовлю еду, хожу за продуктами, вожусь с ребёнком. А ведь я… я даже не помню, когда последний раз покупала себе что-то просто потому, что это красивое. Не необходимое, не по акции, а красивое. В парикмахерской последний раз была перед выпускным. Вся моя жизнь уместилась в стенах этой убогой однушки и детской поликлиники.

Я получила свой урок. Жестокий, выжигающий душу. «Учиться на ошибках» – звучало так по-школьному, пока ошибка не стала звать его папой.

Нет. Стоять на этом балконе и медленно тлеть – это не выход. Это смерть при жизни. Ксюша пошла в садик.Значит, у меня есть пять полных дней. Пять дней, чтобы перестать быть жертвой. Пять дней, чтобы самой обеспечить себя и своего ребёнка. Чтобы однажды хлопнуть дверью этой квартиры-тюрьмы и никогда не оглядываться.У нас в России шестьдесят процентов первых браков несчастливы. Значит, я не одна в этой яме. Значит, выбраться можно.Решено. Завтра же начну искать работу. Любую. Лишь бы она стала моим первым шагом из этого ада.

Утром по обычному сценарию я приготовила завтрак. Ещё с ночи вынашивала план, как мне завести разговор о том, что я выхожу на работу. Сердце колотилось – не от страха, а от злости, что мне приходится это обсуждать, как будто я прошу разрешения на свободу.

– Доброе утро, – Рома зашёл на кухню, шумно уселся за стол, даже не глянув в мою сторону.

– Как спалось? – непринуждённо начала я разговор, сжимая в кармане халата кулаки. Буду постепенно переходить к сути.

– Как обычно. Спал без задних ног. Так умаялся на работе, чтобы семью прокормить, – пробурчал он, уткнувшись в телефон.

Вот она, моя ниточка. Лови момент, Аня.

– Конечно, понимаю, как тебе тяжело, – сказала я, ставя перед ним тарелку с яичницей так, что она чуть звякнула о столешницу. – Я тут подумала… Может, мне устроиться на работу?

Рома медленно поднял на меня взгляд, пережёвывая. В его глазах читалось не удивление, а мгновенный расчёт.

– А что тут такого? – я не выдержала и, как вошедшее в привычку, начала оправдываться. – Ксюша пошла в садик. Поэтому у меня появилось свободное время. Устроюсь на работу на пятидневку. Будем говорить честно, денег нам не хватает. Да и вообще, восемьдесят процентов семей в нашей стране работают оба родителя.

Он отложил телефон, тяжело вздохнул, сделав вид, что обдумывает.

– Да я как-то не запрещаю, – развёл он руками, и по его тону было ясно, что он уже всё для себя решил. – Хочешь, иди работай. Чего дома сидеть? И мне легче будет семью тащить.

У меня ёкнуло внутри от облегчения, но оно длилось ровно секунду.

– Давай только договоримся сразу, – его голос стал твёрдым, деловым. – Твоя работа не должна мешать моему привычному графику. Ты работаешь в свободное время. Ребёнок и дом также остаются на тебе. А то я знаю вас, женщин. Пойдёшь на работу – и дом запустишь. Ужин чтоб был вовремя.

От его слов по телу поползла ледяная волна. Не благодарность, не поддержка. Сделка. Ещё и условия ставит, не мешать ему с «привычным графиком». А я-то прекрасно знала этот график: после работы – в бар с мужиками или к очередной студентке, на которую не надо тратиться, а только получать «по полной программе». Мог бы хоть ради приличия сделать вид, что предложение о работе – не лучший вариант, что он мужчина и может прокормить семью сам. Но нет. Не прошло и двух минут, как он с радостью скинул с себя часть финансовой ответственности. Вот она, наша «дикая любовь». Договор аренды с правом эксплуатации.

– Хорошо, – тихо сказала я, разворачиваясь к раковине, чтобы он не увидел дрожь в руках и презрение на лице. – Как скажешь.