Читать книгу Ключ к справедливости - Группа авторов - Страница 2

Через полчаса после ухода Боба, незадолго до одиннадцати, собираться уходить стала и Мишель. Надевая пальто, она услышала вопрос Эллисон:

– Уже?

– Ага, – ответила Мишель. – Завтра ранняя пара, да и устала что-то.

– Надо бы проводить ее, – сказала Эллисон Шарине.

– Забейте, – отмахнулась Мишель. – Я уже взрослая девочка. Со мной все будет в порядке.

– Ты уверена? – спросила Шарина.

– Всего пару кварталов. Ерунда, – ответила подруге Мишель.

– Мы не против, – настаивала Эллисон.

– Нет, – сказала Мишель тоном, не допускающим возражений, и с легким раздражением. – Увидимся завтра, ладно? Пока, девчонки.

Она перекинула ремень сумки через плечо и направилась к выходу.

Пока Мишель Дальстром собиралась покинуть «Чарли», самый разыскиваемый человек в Миннесоте сидел за рулем своей машины, двигаясь на восток по Саммит-авеню. В тот момент, когда она шла к выходу из бара, он проезжал как раз мимо временного дома ее отца – губернаторской резиденции на Саммит, к востоку от Лексингтона. Его руки, с белыми от напряжения костяшками, впились в руль, запястья были напряжены до предела. Дыхание участилось, стало коротким и прерывистым, почти как при гипервентиляции. Его глаза, почти не моргая, были устремлены прямо вперед, сосредоточены только на дороге перед машиной, почти в трансе. Он уже начинал чувствовать знакомую легкость в голове и легкое давление в груди и в паху, когда светофор на перекрестке с Викторией для движения на восток переключился с зеленого на желтый, и его правая нога рефлекторно ударила по тормозу, вернув его в реальность.

Примерно с девяти вечера он колесил по городу, в основном по Миннеаполису, позволяя предвкушению вечера нарастать. За последние месяцы он хорошо изучил это ощущение: волнение, давление и – да, он признавался себе в этом – то сексуальное напряжение, которого он стал жаждать почти как опиума наркоман. Может, в этом и дело, подумал он. Может, он просто подсел на это, каким бы больным себя ни осознавал. Порой он убеждал себя, что не больше контролирует свои позывы, чем человек, влюбляющийся с первого взгляда. Он усмехнулся этой мысли, замедляясь на красный свет.

– Чушь собачья, – громко рассмеялся он сам себе. – Ты просто конченый ублюдок… Эй! Гранд-авеню, там полно. К чему тебе даунтаун? Сворачивай на Гранд.

Он щелкнул правым поворотником и проехал на красный свет, совершая поворот. Он начал с Миннеаполиса, своей обычной охотничьей территории, но теперь решил попытать счастья в Сент-Поле. Он рассудил, что в Миннеаполисе люди будут слишком насторожены, слишком пугливы и бдительны. В Сент-Поле, скорее всего, все будут более расслаблены. Все самое дерьмо, думал он, происходит в Миннеаполисе. К тому же, возможно, это сбросит копов со следа. Даст им о чем поволноваться. О чем еще подумать.

Теперь, когда он успокоился, дыхание вернулось в норму, и он лишь одной левой рукой слегка придерживал руль, он проехал на юг один квартал до Гранд-авеню. Светофор на перекрестке загорелся красным, когда он был примерно на середине пути, и тут он увидел ее. Она шла на зеленый свет, пересекая Викторию. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть ее лицо, но света с угла и его фар было достаточно. На расстоянии она казалась довольно высокой и стройной, с короткими темно-каштановыми волосами. Остальное он позволил домыслить своему воображению, и оно нарисовало ее очень миловидной. Возможно, даже эффектной, подумал он, не вполне понимая, что это значит. Даже не видя ее лица, его воображение в таких ситуациях никогда его не подводило, даже если было не право. Она окажется именно такой, какой он ее уже представил.

Он сидел в машине на красном свету и смотрел на спину ее бежевого замшевого пальто, пока она ждала на углу справа от него, чтобы перейти Гранд. Сам не заметив того, он снова впился обеими руками в руль, так что костяшки побелели. Дыхание снова стало коротким и прерывистым, а давление – сладостное предвкушение – вернулось в живот. Его взгляд был прикован к ней, пока она ждала смены сигнала. По Гранд-авеню двигалось достаточно машин, чтобы заставить ее дождаться зеленого человечка, дав ему возможность смотреть. Он продолжал наблюдать, как она сошла с бордюра, чтобы пересечь Гранд. Она была уже почти на середине, прежде чем он очнулся настолько, чтобы понять, что у него загорелся зеленый. Быстро взглянув в зеркало, он, к своему облегчению, не увидел фар сзади. Плавно отпуская тормоз, он выкатился на перекресток. Спокойно, сказал он себе сейчас. Анонимность. Ничего, что может привлечь ее внимание или чье-либо еще.

Он проехал мимо нее, прежде чем она достигла противоположного тротуара, и тут впервые заметил парковку на юго-западном углу справа. Он слегка нажал на газ, проехал мимо нее, не поворачивая головы, преодолел около пятнадцати метров до въезда на парковку и круто повернул направо на территорию. Других машин, въезжающих одновременно, не было, так что он подкатил прямо к автомату с билетами. Нажав кнопку, он вытащил билет и мельком взглянул направо, снова обнаружив девушку. Он въехал на парковку мимо поднятого автоматического шлагбаума, точно зная, где она теперь: на Виктории, двигаясь на юг. Она шла прямо, перейдя улицу, в сторону слабо освещенного жилого района к югу от Гранд.

Он загнал машину в темную дальнюю часть парковки и нашел свободное место, отделявшее парковку от переулка и задних дворов домов позади нее. Припарковавшись между фургоном и другой машиной, он сам себе удивился, насколько спокоен и как ясно мыслит. По пути по парковке он проехал мимо двух смеющихся пар, держащихся за руки, и выждал несколько секунд, чтобы убедиться, что они его не видят, прежде чем выйти из машины. Пока он ждал, когда парочки пройдут, он тихонько усмехнулся, думая о том, как забавна бывает судьба. Если бы не эта остановка на светофоре на Гранд и Виктории, если бы он нажал на газ, а не на тормоз, эта девчонка благополучно добралась бы домой и никогда не узнала бы, как ей повезло. Вместо этого ее удаче сейчас пришел конец.

Он потянулся на пассажирское сиденье, чтобы собрать свое охотничье снаряжение. Он натянул на каждую руку латексную хирургическую перчатку, сунул тонкую хлопковую лыжную маску в карман черной нейлоновой ветровки и взял нож с пластиковой ручкой и семидюймовым (около 18 см) зазубренным лезвием. Ветровка давала мало тепла для такой прохладной ночи. Легкий хлопковый свитер под ней вместе с бешено колотящимся сердцем должны были компенсировать холод. Главные достоинства ветровки заключались в том, что ее можно было легко выбросить, и за нее было трудно уцепиться в борьбе. Погоня и борьба, улыбнулся он про себя, вот в чем была забава. Суть игры.