Читать книгу Песня любви - Группа авторов - Страница 4

Я провёл два дня в скуке и безделии. Открывающаяся панель была многофункциональной, и я мог получать еду, просматривать фильмы, концерты и шоу – как земные, так и прочие из вида гуманоидов, – но они были десятилетней давности. Я, конечно, с удовольствием освежил в памяти приключения Незнайки в чёрной дыре и шоу весёлых Пятачков на марсианской кухне, но всё же было скучновато. А главное – за всё это время мне на глаза так и не попался ни один из хортов, и я не знал, куда лечу, зачем, и вообще – почему я? О прибытии на планету меня известил осторожный стук в дверь. От неожиданности я даже вздрогнул, и только после третьего стука сказал:

– Входите, открыто.

Дверь осторожно открыли, и в неё заглянул кузнечик, вернее, представитель планеты Аниворех созвездия Плеяд. Внешне они полностью походили на наших кузнечиков, эволюция планеты распорядилась по-своему, и разум здесь достался насекомым. Тут были разумные бабочки, колонии муравьев, пчёл и ос; развились они не только умственно, но и физически, поэтому кузнечик был ростом под два метра, и это когда он складывал свои ноги, а в прыжке – добрых четыре. Речевой аппарат, к сожалению, не был приспособлен к человекоподобной речи, поэтому кузнечик протянул мне наушники для переговоров, и я услышал в них хрипловатый баритон:

– Приветствую вас на нашей планете. Я – Делик, ваш сопровождающий, идёмте.

Кузнечик, не переступая порог, стал махать лапкой, приглашая на выход. Я запахнул халат и последовал за ним. Вышли мы сразу в джунгли. Чисто по-человечески у меня всегда были свои предрассудки, но как путешественник по космосу я понимал, что они ложны. Ожидаешь, например, большой космопорт с огромными кораблями, или здания сложной конструкции, которые бы показывали, насколько сложна и продвинута данная цивилизация, а прилетаешь – джунгли: высокие деревья, опутанные лианами, кусты и трава, запах подгнивших листьев, тяжёлый воздух, насыщенный влагой.

Я тут же вспотел, и лёгкий халат немедленно прилип ко всему телу. Мой сопровождающий легонько подтолкнул меня в спину, и я сошёл со ступенек корабля прямо в грязь, я пошевелил пальцами ног в черной воде проступившей от тяжести моего тела, гравитация здесь была немного больше земной. Чувствуя, что Делик меня продолжает подталкивать я сделал несколько шагов от корабля и, оглянувшись, увидел, как трап втянулся, и корабль хортов бесшумно взмыл, оставив меня один на один с кузнечиком.

– Мы должны переместиться в город, если не возражаете.

Я кивнул, и Делик подхватил меня под мышки, резко оттолкнувшись взмыл метров на пять, раскрыл сложенные под хитиновой оболочкой крылья, и мы полетели, правда, недалеко: пролетев метров десять, мой сопровождающий приземлился, видимо, на заранее намеченное дерево, опять взмыл и полетел. Мой желудок был категорически против такого перемещения, я схватился руками за рот, пытаясь предотвратить извержение пищи, но очередной взлёт и падение были выше моих усилий, и меня стошнило; часть улетела, часть попала на моего проводника. Я не знал, как насекомые выражают эмоции, но глаза кузнечика расширились и он меня уронил. Летел я метров пять, но приземление в жижу было не катастрофическим: сначала с пружинило дерево, затем лианы затормозили моё падение. В грязи я барахтался недолго, Делик вытащил меня, и стал вытирать своими лапками, покрытыми жёсткой щетиной. Казалось, будто с меня сдирают кожу щёткой, я закричал, и это остановило процедуру очищения.

– Что с вами случилось? Из вас полилась субстанция, нормально ли это для вашего вида? Не ядовита ли она? Часть её попал на меня… – в голосе кузнечика звучало явное беспокойство.

– Нет, это не причинит вам вреда, но мой пищевод не выдерживает такого перемещения. Можно как-то иначе попасть в город?

– Но мы почти пришли, – и кузнечик Делик показал мне на окружающий нас лес.

Сначала я не понял разницы, для меня всё было теми же джунглями с лианами, и даже грязь с травой казались совершенно такими же, как и раньше, но присмотревшись я заметил, что между деревьями есть просветы, по ним движутся насекомые, взлетают бабочки, летят пчёлы и много других представителей мира насекомых – прыгающих, ползущих, летающих. Движения их были явно упорядочены, и весь лес вдруг предстал огромным мегаполисом, мега-насекомополисом. Обитатели светились, жужжали, а Делик опять подхватил меня, и в три прыжка доставил к огромному дереву, оплетённому лианами, легонько втолкнув в широкое дупло.

Полумрак внутри освещали фонари зеленого цвета, за стойкой бара управлялась божья коровка, а у стойки на высоком стуле сидел Кеша, как прежде худой и жилистый, с копной рыжих волос. Его кожа в темноте светилась и переливалась сине-зелёным, он взглянул на меня, затрепетал длинными ресницами и бросился обниматься. Пару минут я его похлопывал по спине, пытаясь оторвать от плеча, а он то ли смеялся, то ли всхлипывал. Наконец Кеша решил, что уже проявил достаточно нежности, взобрался обратно на стул, и я присел рядом. Божья коровка налила нам что-то розовое в длинные бокалы и я, отпив немного, спросил:

– Кеша, что случилось?

– Сергей, я влюбился… – Кеша снова затрепетал ресницами.

– Но это же здорово! – опять хлопнул я его по плечу, и после паузы добавил: – А я зачем здесь?

– Это так тяжело объяснить… – смущённо отвернулся Кеша.

– А ты попробуй. Как видишь, меня подняли ночью, я даже штаны не успел надеть, летел к тебе три дня, облевал кузнечика, меня уронили в грязь… – постепенно закипал я.

– Я знал, Сергей, что ты настоящий друг, – опять полез обниматься Кеша. Я его отодвинул и строго посмотрел в глаза:

– Давай, рассказывай, – и сделал ещё глоток из стакана.

– Понимаешь, я влюбился, Сергей. Я не знал, что это будет так волшебно и прекрасно. Когда это чувство вспыхнуло во мне, я спел песню любви.

– Это всё здорово, Кеша, но что это значит?

И Кеша рассказал. Он жил обыкновенной жизнью, как ему казалось – скучной и обыденной. Закончил местный университет, получил диплом историка-археолога, поскольку путешествие на Землю сподвигло его заинтересоваться историей земной колонии на их планете. Он занимался раскопками, писал научные труды, собрал небольшой музей из черепков, пластиковых бутылок, и даже нашёл старое устройство для просмотра видеоигр. Но когда отрывался от археологии и науки, смотрел в небо, и смутная тоска порождала трепет в его груди. Это романтическое отступление совершенно необходимо для понимания всей глубины Кешиной трагедии.

И вот, его приглашают на другую планету Плеяд, где тоже обосновалась колония людей, правда, не такая древняя, но тоже подвергшаяся генной мутации. Люди там мало отличались от землян, но они научились общаться телепатически и утратили свою речь. По прибытии на планету Кешу поразила необыкновенная тишина: не было никаких механических звуков, только природные – щебетание птиц, шум деревьев, редкое жужжание насекомых, а все люди только смотрели и улыбались. Кеша был поражён, он решил нарушить эту тишину, и стал шуметь. Как олень в период гона он, конечно, не трубил, но периодически подпукивал ртом, куковал, стучал крышками или палками о что придётся. Местные жители были очень вежливы и старались не обращать на него внимания, предполагая, что это обычаи Кешиной планеты, пока к нему на одном из заседаний не подошла великолепная и обворожительная, как её называл Кеша, Фолиора. Он уже полчаса как квакал, и местная жительница отвесила ему увесистую оплеуху возмущенно прокомментировав:

– Профессор! – а Кеша уже стал профессором. – Мы пытаемся прослушать доклад нашего коллеги, и хоть и не общаемся вслух, но мы не глухие, и отлично слышим все ваши звуки. Пожалуйста, не делайте так больше. Извините.

И тут Кеша понял, что влюбился. Фолиора тоже была историком, но она так же любила путешествовать, и побывала в своё время на Земле. Ему казалось, а может просто хотелось, чтобы это означало какую-то связь между ними. Фолиору тут же арестовали и увели в тюрьму за нанесение телесных повреждений инопланетному гостю. Кеша бежал и громко кричал, что он ни в чем её не обвиняет, что он сам заслужил эту пощечину. Но, наверное, его никто не слушал, кроме Фолиоры. Местные жители могли закрывать своё сознание как от проникновения чужих мыслей, так и от передачи своих. Только Фолиора почему-то слушала Кешу, и ей были небезразличны те звуки, которые он издавал. Это очень сильно тронуло Кешу – между ними есть связь!

Суд состоялся в тот же день. Фолиору приговорили к сопровождению Кешы до конца конференции и помощи ему в общении. Наверное, это было жестокое наказание для неё, но Кеша был просто счастлив. Так они провели вместе оставшиеся три дня конференции. Фолиора транслировала Кеше прямо в мозг все свои эмоции, и Кеша был рад, потому что сначала она на него злилась, не скрывая этого, зато он перестал шуметь и внимал её мыслям, а она, разглядев его, с удивлением обнаружила, что Кеша влюблён.

Всё-таки он полюбил её не за внешность, пусть и гуманоидную, но всё же разную. Фолиора была невысокого роста, полноватой, с утиной походкой, резкими движениями, она занималась метанием гирь, и археология была для неё скорее копанием в фолиантах и древних архивированных файлах, хотя в этой области она достигла больших результатов, и многие обращались к ней для расшифровки архивов. Не сразу, но Кеша покорил сердце Фолиоры. Уже через три дня они молча сидели на скамейке в парке, держась за руки, смотря на закат, а в их головах проходил нежный, полный любви диалог.

Для Кеши вечер прощания со своей любимой наступил внезапно. Он пришёл в гостиничный номер, лёг в кровать и уснул. С этого момента любовь перешла в трагедию, и страдания от этой бури эмоций вдохнули в Кешу силы поэта: он сочинил песню, настолько прекрасную и мощную, что она передалась напрямую в мозг всем жителям планеты. В этот момент и случился коллапс в их сознании, что-то такое, чего и сам Кеша не знал. Немедля прилетели хорты, выхватили его, и притащили сюда, на планету насекомых. Почему не домой? Этого он тоже не знал, как и не понимал, как ему опять увидеть Фолиору, и что вообще делать. Кеша рыдал навзрыд у меня на груди, я его похлопал по спине и кивнул божьей коровке, чтоб налила ещё.

– Сергей! Ты должен мне помочь. Я сразу подумал про тебя, ты единственный друг, я так и заявил хортам, что только ты можешь разрешить эту ситуацию, – хорошенько высморкавшись, заключил Кеша.

– Спасибо, Кеша, что ты обо мне вспомнил, но я ума не приложу, чем тебе помочь, – я хотел было развести руками, но полы халата стали раздвигаться, оголяя мои чресла, и я опять запахнулся, сочувственно уставившись на Кешу.

– Ты должен полететь к ней, всё объяснить и выяснить, что же случилось.

Я отодвинулся и насупился.

– А эта твоя песня любви, это чисто твой феномен, или вашему подвиду свойственно что-то этакое?

– Этакое у нас случается, но крайне редко, много чего должно совпасть. Я и сам не ожидал, в нашей истории было всего несколько подобных случаев. Впервые эффект был зарегистрирован, когда наши жители заболели неизвестной болезнью, и одна из матерей так переживала за своего больного ребенка, что её песнь любви услышали все; вскоре больные выздоровели и больше не заражались этой болезнью, будто выработался иммунитет. Второй раз – когда наша колония была на грани вымирания, мы боролись за жизненное пространство с выползающими из воды для размножения актиниями. Каждый год они поглощали весь наш урожай, и тогда один из воинов, который годами с ними боролся, на грани гибели, в порыве отчаяния спел эту песню, и актинии, хотя и выходили размножаться, но наши посевы уже не трогали: они стали для них ядовиты. И теперь вот я… Не знаю, почему я спел эту песню на другой планете, для других жителей. Сергей, как друг ты должен мне помочь, а как представитель Земли, нашей прародительницы, должен выяснить что там произошло… И почему мы на планете насекомых.

Я снова призадумался.

– Ну, я думаю, что хорты привезли тебя сюда чтобы по крайней мере спрятать: сограждане твоей любимой знают, откуда ты, наверняка они и полетели тебя искать, а так как тебя там нет – может и конфликт уляжется, это же их миссия – предотвращать конфликты. А какой эффект произвела твоя песнь любви на жителей планеты, ты знаешь?

– Даже не представляю.

– Если от ваших песен происходят генетические мутации, а по-видимому, так оно и есть, ты изменил что-то в организме обитателей, осталось только выяснить что, и к чему это изменение может привести, или уже привело.

– Только ты можешь мне помочь! – опять захлопал ресницами Кеша.

Я решительно отодвинул от себя стакан и сказал:

– Мне нужны штаны.