Читать книгу Эссенция жизни. Становление - Группа авторов - Страница 4

Анна заворожённо слушала мой рассказ. Многие вещи в области Эссенции ей были не очень понятны. Однако произошедшее отозвалось в ней.

– Трагичная история, но почему я должна тебе верить? Не пойми меня неправильно… Если это правда, то ты многое пережил и я сочувствую твоей потере.

– Мне нет смысла тебе врать. Предположим, что это неправда. Но зачем мне тебе лгать? Мне от тебя ничего не нужно.

– Насчёт последней фразы я не уверена, но соглашусь, что твоя история больше похожа на правду. Мне непонятно многое, что связано с Эссенцией, но всё, что касается человеческих отношений, я понимаю прекрасно.

– Почему ты не уверена, что мне от тебя ничего не нужно? – с искренним и даже детским интересом спросил я.

– Если бы я тебе была не нужна, ты бы не вмешивался в мой конфликт с грабителем. И мне кажется, что ты там оказался неслучайно.

– Ты удивительно проницательная девушка, – с трепетом и восхищением подметил я. – Действительно, я оказался там неслучайно. Ты стала первым существом, которое без какой-либо цели или выгоды решило мне помочь. Ты меня даже не знала, чтобы переживать за меня, сочувствовать мне. Это во мне откликнулось. Я захотел узнать тебя получше и, возможно, продолжить общение. Если, конечно, ты не против. Я устал быть в одиночестве, находясь в чужом обществе, а тебе я мог бы довериться.

– Не думаю, что я ожидала услышать именно это. Но после этих слов я попробую тебе поверить, – с некоторым облегчением ответила Анна. Но что если я не хочу с тобой общаться? Что ты сделаешь?

– Я расстроюсь, но принуждать тебя ни к чему не буду. Как я уже говорил, ты можешь уйти отсюда в любой момент. Если пожелаешь, ты меня больше никогда не увидишь.

– Ты интересный, Данте. Вряд ли у меня когда-нибудь ещё появится возможность пообщаться с пришельцем. Я думаю, мы можем продолжить общение, но при одном условии…

– Я слушаю, – с радостью и облегчением ответил я, не дав договорить Анне.

– Ты должен пообещать, что не будешь никого убивать. Не знаю, как у вас, но у большей части человечества убийство – это табу.

– Я бы мог спокойно с тобой согласиться, но я не хочу тебе врать. Не могу обещать, что убийств не будет.

– А я не могу согласиться общаться с убийцей. Вдруг ты свихнёшься и убьёшь меня. Если у тебя нет границ, ты опасен для окружающих.

– Тот грабитель разве не был опасным? По-моему, я оказал услугу этому миру, убрав такую грязь. Если тебе будет от этого легче, я сделал это на эмоциях, а не хладнокровно. У меня нет и не будет желания убивать всех подряд.

– Это был человек. Да, он был нехорошим, но у него, возможно, была семья, которая по нему теперь скорбит. Вдруг он был отцом, и его сын теперь так же страдает от потери, как ты горюешь по своему другу.

– Признаюсь честно, я так глубоко не копал. Но он же действительно был плохим человеком и, скорее всего, сделал бы ещё немало зла. Разве я не должен был его остановить?

– У меня нет однозначного ответа. Не дать злу распространяться – это хороший поступок, но убивать направо и налево – явно плохой. На Земле есть законы, полиция и судебная система, которая и занимается преступлениями и наказаниями.

– Ваша система неидеальна. Преступник может выйти на свободу и продолжить творить беспредел. Ты же сказала, что не давать злу процветать – это хороший поступок. Наказание соразмерно преступлению, и я решил его наказать.

– Вот именно. С чего ты взял, что имеешь право решать, кому жить, а кому умереть. Да, система неидеальна, и цель закона – уравнять всех. Закон несправедлив, но он равен для всех. А справедливость у каждого своя.

– Но это же бред! Люди неравны друг другу. Даже взять вашу пресловутую демократию. Власть большинства… Но большинство всегда тупее, слабее, ленивее. Почему голос образованного гражданина должен быть равен голосу какого-нибудь безработного наркомана?

– Дело в том, что никто не должен возвышаться над остальными и выдавать свою точку зрения и свою справедливость за истину. Поэтому и цель закона уравнивать, а не быть справедливым. Взять тот же пример с преступником. Убийцу посадят в тюрьму. Возможно, он исправится, а может и нет. Но он проживёт долгие годы в заточении. В свою очередь, близкие скорбят по убитому, но довольствуются хоть какой-то карой преступника. Все чем-то недовольны. Кажется, это и называется компромиссом, а компромисс – это суть демократии, на мой взгляд. Не власть большинства.

– Ты удивительно мудра для своего возраста. Хорошо, предлагаю компромисс. Я обещаю, что буду стараться не допускать убийств, но, если выйдет так, что у меня не будет другого выбора, я это сделаю.

– Ловко ты выкрутился, – с ухмылкой сообщила Анна. Мне не до конца нравится твой концепт личного кодекса, но соглашусь, что это компромисс. Тогда договорились. И ещё… Что значит для «моего возраста»? Откуда ты знаешь, сколько мне лет?

– Договорились. Вообще я не знаю, сколько тебе лет. Но ты точно намного моложе меня, – с ехидной улыбкой я ответил Анне.

– Подожди, давай-ка колись, сколько тебе лет? – Анна явно расслабилась и стала разговаривать заигрывающим тоном.

– Ну… Если переводить на ваше время, то мне около восьмидесяти шести земных лет. Теперь твоя очередь.

– Сколько-сколько? Подожди, ты же вообще должен быть стариком. Ты скрываешь свой внешний вид?

– Нет, с чего ты взяла?

– Так, подожди. А сколько вы живёте в среднем, по земным меркам?

– Не уверен, что можно брать какую-то усреднённую статистику. Воины погибают раньше, Мудрецы живут сильно дольше, но и познания в Эссенции у них куда выше. Возможно, они искусственно продлевают себе жизнь. Воины в среднем живут несколько сотен лет и погибают в боях, когда ослабевают. Самому старому Мудрецу было около тысячи земных лет.

– Поразительно! Как же долго вы живёте… Сколько всего можно успеть сделать за это время…

– Зато в вашей недолгой жизни есть свой шарм. Вы более решительны, время для вас скоротечно.