Читать книгу Уборка по расписанию. Выживут только соседи - Группа авторов - Страница 2

Утро началось не с кофе. Кофе у меня закончился еще вчера, а идти в магазин, перешагивая через баррикаду у входной двери, мне было лень. Поэтому утро началось с творога.

Солнце лениво пробивалось сквозь жалюзи, рисуя на полу полосатые узоры из света и тени. В квартире пахло сладковатой молочной сывороткой, ванильным сахаром и немного разогретым тефлоном. Этот запах был уютным, домашним, он обещал спокойствие и углеводную кому. Я стоял у плиты в одних трусах и фартуке с надписью «Мастер Гриля» (подарок бывшей, который я так и не выбросил), и медитативно переворачивал сырники.

Они получались идеальными. Золотистая корочка, нежная белая середина. Я уже предвкушал, как положу сверху ложку сметаны, капну немного абрикосового джема… Телефон на подоконнике завибрировал, противно жужжа по пластику. Я скосил глаза. Номер был скрыт.

«Коллекторы», – подумал я. – «Или "Служба безопасности банка", которая хочет спасти мои несуществующие миллионы».

Я перевернул очередной сырник, шипящий в масле, и нажал «Громкая связь» носом, так как руки были в муке.

– Алло? – буркнул я, не отвлекаясь от сковородки.

– Алло-о-о… – раздался вкрадчивый, хрипловатый шепот. Голос явно пропустили через дешевый модулятор, купленный на Алиэкспрессе. – Ты один дома?

Я вздохнул. Масло на сковороде стрельнуло, и крошечная капля обожгла мне предплечье.

– Слушайте, если вы про остекление балконов, то мне не надо. У меня и балкона-то нет, только французское окно, и то – одно название.

– Я не про балконы, – голос стал на октаву ниже, пытаясь нагнать жути. – Я хочу знать… кто находится в квартире.

– Кот Шрёдингера, – ответил я, счищая нагар с лопатки. – Пока я не открыл коробку с переездом, неизвестно, жив он или сдох от скуки. Слушай, мужик, сегодня воскресенье. Восемь утра. Ты либо продавай мне свои фильтры для воды, либо дай поесть.

На том конце провода повисла пауза. Видимо, скрипт разговора дал сбой. Слышалось лишь тяжелое дыхание, шуршание ткани и какой-то странный фоновый шум, похожий на шелест сухих листьев.

– Какой твой любимый ужастик? – наконец выдал он, вернувшись к классике.

Я выключил газ. Сырники были готовы. Теперь главное – не дать им остыть, пока этот идиот тратит мое время.

– Ужастик? – переспросил я, выкладывая завтрак на тарелку. – Ты когда-нибудь видел квитанцию за отопление в январе? Вот где настоящий хоррор, приятель. Там цифры такие, что кровь в жилах стынет. Или вот еще: «Ирония судьбы» по телевизору каждый год. Вот это – психологический триллер про алкоголизм и взлом жилища. А то, о чем ты думаешь – это так, детские сказки.

– Ты не воспринимаешь меня всерьез, – обиделся голос. – А зря. Я вижу тебя.

Я машинально посмотрел в окно. Третий этаж. Напротив – только глухая стена соседнего дома и старый тополь, который давно пора спилить.

– Молодец. А я вижу, что у меня сметана заканчивается. Это трагедия помасштабнее твоих угроз.

– Я иду за тобой, – прорычал голос, и связь оборвалась.

Я пожал плечами. Мало ли сумасшедших в городе. Вчера вот хоккеист заходил, сегодня телефонный хулиган. Может, это какая-то новая акция от управляющей компании? «Выживи неделю – получи скидку на капремонт».

Я взял тарелку и повернулся к столу. И в этот момент стекло в гостиной со звоном разлетелось вдребезги. Осколки брызнули веером, сверкая в утреннем солнце как бриллианты. Вместе с осколками в комнату влетел черный силуэт. Он перекатился через подоконник (кстати, довольно ловко), приземлился на корточки и резко выпрямился, взмахнув полами длинного балахона.

На лице была вытянутая белая маска, застывшая в немом крике. В руке – охотничий нож с зазубринами.

В комнату ворвался поток свежего утреннего воздуха, смешанный с запахом выхлопных газов с проспекта и резким, бьющим в нос ароматом дешевого мужского дезодоранта с нотками «ледяной свежести» и химического мускуса. Этот парень явно вылил на себя полбаллона перед выходом.

– Сюрприз, с-с-сука! – прошипел он.

Я стоял с тарелкой горячих сырников в одной руке и чугунной сковородкой в другой. Мой мозг, вместо того чтобы испугаться, начал калькуляцию убытков.

– Стеклопакет… – прошептал я, глядя на дыру в окне. – Двухкамерный. С энергосберегающим напылением. Ты хоть знаешь, сколько сейчас стоит вызов мастера в выходной день?!

Призрачное Лицо (назовем его так) склонил голову набок. Его черная мантия колыхалась от сквозняка. Ткань выглядела дешевой, сплошная синтетика. От нее, наверное, статического электричества столько, что можно телефон заряжать.

– Ты умрешь, – сообщил он мне, поигрывая ножом. – Медленно и больно. Как в кино.

– Как в кино?! – я почувствовал, как во мне закипает та самая, черная, бытовая ярость. Ярость человека, которого лишили комфорта. – Ты мне сквозняк устроил! У меня ламинат вздуется от влажности!

Он бросился на меня. Движения были быстрыми, дергаными. Он явно рассчитывал на то, что я брошу сырники и побегу в ванную запираться. Но я не мог бросить сырники, ведь готовил их сорок минут.

Когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, я сработал на инстинктах. Левая рука метнулась вперед.

– Ешь! – рявкнул я.

Горячий, пропитанный маслом сырник шлепнулся прямо на белую маску, в район глазницы. Творожная масса, раскаленная до температуры лавы, прилипла к пластику.

Маньяк взвыл, ведь не ожидал гастрономической атаки. Он начал сдирать с лица завтрак, размазывая джем и масло по белой поверхности. Запахло сладкой выпечкой и, кажется, плавящимся пластиком маски.

– Горячо! – заорал он уже своим нормальным голосом, без модулятора. – Ты больной?!

– Я больной?! – я перехватил сковородку поудобнее. Она была тяжелой, чугунной, наследство от бабушки. Настоящий советский чугун, которым можно останавливать танки. – Ты вламываешься в мой дом, бьешь мне окна, портишь аппетит, и я больной?!

Он махнул ножом вслепую. Лезвие чиркнуло по фартуку, разрезав букву «М» в слове «Мастер». Это была ошибка. Я сделал шаг вперед и замахнулся. Движение было отработано годами игры в теннис (на приставке, но принцип тот же).

БДОНЬК! Звук удара чугуна о череп, защищенный пластиковой маской и капюшоном, был глубоким, резонирующим, похожим на удар церковного колокола, возвещающего о конце службы.

Призрачное Лицо замер. Его ноги подогнулись. Он постоял секунду, балансируя, как пьяный матрос на палубе, а затем мешком осел на пол. Нож звякнул, упав рядом.

Я тяжело дышал. Адреналин отступал, уступая место холодному осознанию масштаба уборки. На полу лежал человек в черном, рядом валялся надкусанный (мной) сырник, повсюду были осколки стекла. В комнате становилось холодно. Запах уличной пыли и мокрого асфальта окончательно вытеснил уютный аромат ванили.

– Ну вот, – сказал я трупу (или телу в отключке). – Остыли. И сырники, и ты.

Я подошел к нему и пнул носком тапка. Тело глухо застонало. Живой. К сожалению. Значит, выкидывать в мусорный бак нельзя, придется снова что-то придумывать. Я посмотрел на окно. Дыра зияла, как упрек моей беспечности.

Сначала нужно было обезвредить гостя. В кладовке скотч закончился вчера на Джейсоне, но у меня остались пластиковые стяжки для кабель-менеджмента. Я всегда любил, когда провода аккуратно уложены.

Перевернул маньяка на живот, руки сложил за спину. Вжик. Стяжка затянулась. С ногами то же самое. Вжик. Для надежности соединил руки и ноги еще одной стяжкой, превратив его в подобие черной креветки.

– Полежи тут, подумай о своем поведении, – буркнул я.

Теперь окно. Я нашел кусок плотного картона от коробки из-под телевизора и примотал его к раме малярным скотчем. Стало темнее, но дуть перестало.

Вернувшись к «гостю», я заметил, что он пришел в себя. Маска треснула пополам, и из-под нее на меня смотрел обычный парень лет двадцати пяти, с разбитой губой и испуганными глазами. От него пахло кислым, резким запахом пота и старой кожей от перчаток.

– Ты кто такой вообще? – прошамкал он.

– Я владелец этой жилплощади, – ответил я, поднимая с пола сковородку. – А ты – статья 139 УК РФ. Незаконное проникновение. И 167-я, порча имущества.

– Я Убийца! – возмутился он, пытаясь дернуться, но стяжки держали крепко. – Я должен был выпотрошить тебя, как рыбу! Весь город должен был дрожать!

– Весь город дрожит от цен на гречку, парень. Ты не в тренде.

Я сел на стул напротив него и наконец-то откусил кусок уже холодного сырника. Вкусно, но не то. Корочка размякла.

– Что ты со мной сделаешь? – спросил он, глядя на то, как я жую. В его голосе появились плаксивые нотки. – Убьешь?

– Зачем? – удивился я. – Мне тут трупы не нужны, они пахнут плохо и ауру портят. Нет, ты будешь отрабатывать.

– Что?

– Окно, – я указал вилкой на картонку. – Стеклопакет стоит денег. Монтаж стоит денег. Моральный ущерб за испорченный завтрак – бесценен. У тебя есть навыки? Штукатурить умеешь? Плитку класть?

Он замотал головой.

– Я только убивать умею… и звонить страшным голосом…

– Бесполезное поколение, – вздохнул я. – Ладно, будешь подсобным рабочим. У меня в ванной затирка швов нужна. Работа кропотливая, нудная, как раз для такого маньяка, как ты.

– Я не буду затирать швы! Я – ночной кошмар! Я – смерть с косой!

Я молча взял сковородку и легонько постучал ей по ладони. Звук был глухим и убедительным.

– Ты – подсобник, – мягко поправил я. – И начни с того, что убери стекло. Веник в коридоре, совок там же. Стяжки на руках я разрежу, но если дернешься – у меня есть утюг. И я не боюсь его включить.

Парень сглотнул. Он посмотрел на сковородку, на мое лицо (на котором, видимо, читалась решимость доесть завтрак любой ценой) и кивнул.

– Ладно. Но только не утюг.

Я разрезал стяжки на руках, но не ногах. Он потер запястья, кряхтя встал и поплелся в коридор за веником. Его черный балахон нелепо волочился по полу, собирая пыль.

– И сними ты эту тряпку, – бросил я ему вслед. – В ней жарко, потеешь, воняешь как конь в пальто. Дам тебе старую футболку.

Пока «Убийца» неумело мел пол, звеня осколками, я доел сырники. Настроение медленно улучшалось. Конечно, выходной был безнадежно испорчен, но зато теперь у меня был бесплатный помощник по ремонту. В конце концов, в каждом минусе нужно искать плюсы.

Я посмотрел на часы. Девять утра. Интересно, кто придет к обеду? Надеюсь, кто-то, кто умеет чинить сантехнику. У меня кран на кухне подтекает, а самому лезть лень.

В воздухе все еще витал запах сгоревшего сахара от сырника-снаряда, но сквозь него уже пробивался аромат свежезаваренного кофе, который я все-таки отскреб со дна банки. Жизнь налаживалась.