Читать книгу Следователь Соколов - Группа авторов - Страница 3

Отдел напоминал муравейник из стекла и света, но пах старым линолеумом, дезсредствами и усталостью. Процедура освидетельствования прошла в стерильной комнате при криминалистическом отделе. Женщина в халате собрала с её рук, из-под ногтей, аккуратно сложила халат и ночную рубашку в пакеты. Всё молча, под видеозапись.

Её телефон, ключи и сумку изъяли на входе в СК, выдав бумажную расписку. Лиза осталась с горничной Мариной – та примчалась по первому звонку, бледная, перепуганная, но молча взявшая девочку за руку.

Кабинет следователя Соколова был таким же, как он сам. Чистым, минималистичным и холодным. Ни одной лишней бумаги на столе. Только компьютер, блокнот и дорогая ручка. На стене – часы с бесшумным ходом.

Он указал ей на стул. Жёсткий, пластиковый. Сам сел напротив, откинулся в кресле. Между ними – пустой стол. Психологический приём: нет барьера, ты – на ладони.

«Анна Михайловна Королёва. Вы вызваны для дачи показаний. Вам разъяснены права?»

Она кивнула. Ей зачитали их перед кабинетом.

«Давайте начнём с начала. Вчерашний вечер. Ваш день рождения».

Его голос был тихим. Каждое слово – чёткое, внятное, будто высеченное на камне.

Анна стала рассказывать. Гости, музыка, еда. Она пыталась оживить детали – кто был, что говорили. Соколов не перебивал. Он смотрел. Смотрел ей прямо в глаза, не мигая. Его взгляд был физическим грузом.

«Вы ушли спать в половине второго», – повторил он её же слова, как эхо.

«Да. Я устала».

«Ваш муж остался с гостями. С кем именно?»

«Артём и Игорь. Его партнёр и юрист».

«Они часто оставались наедине? После таких вечеринок?»

«Иногда. Обсуждали бизнес».

Соколов медленно открыл папку на столе. Достал фотографию. Свалки за оградой посёлка. На грязном снегу лежал нож. Тот самый.

«Орудие убийства обнаружено сегодня утром. Предварительный осмотр показал наличие отпечатков пальцев. У вас был доступ к этому ножу вчера вечером?»

Анна почувствовала, как пол уходит из-под ног.

«Я… я готовила салат! Перед вечеринкой! Все видели!»

«Все видели, как вы резали овощи. Никто не видел, куда вы дели нож после окончания готовки. И не видели, выносили ли вы его из дома после полуночи».

Он положил вторую бумагу. Распечатку банковского перевода. С её совместного с Михаилом счёта. За месяц до смерти. На счёт её матери в Твери. Сумма – пятьдесят тысяч долларов.

«Объясните этот перевод».

«Мама болела… Ей нужно было лечение…»

«Зачем скрывать от мужа? У вас были отдельные счета».

«Миша… Он был щедрым, но не любил, когда деньги уходят «на сторону». Особенно родственникам. Я не хотела ссоры».

Соколов ничего не сказал. Просто положил третью бумагу. Страховой полис. Тот самый. Сумма – десять миллионов долларов. Её глаза выхватили дату – шесть месяцев назад. И графу «Причина» – несчастный случай.

«Полгода назад ваш муж попал в аварию на гоночном треке. Через неделю вы оформили полис. Объясните хронологию».

Это уже не было допросом. Это была казнь. Каждый факт – как удар ножом. Только нож был холоднее того, что застрял в Михаиле.

«Я не убивала его, – выдохнула Анна, и голос её сломался. – Я любила его. У нас есть дочь!»

Соколов впервые отвёл взгляд. Посмотрел в окно, где садилось ноябрьское солнце. Потом вернулся к ней.

«Конфликт из-за ребёнка. Месяц назад. Вы хотели отдать Лизу в частный английский детский сад. Муж был против. Считал, что это лишнее. Вы устроили сцену. При свидетелях. Горничная Марина это подтвердила».

Анна замерла. Марина. Их Марина, которая знала все их секреты.

«Она… не так всё поняла…»

«Она поняла, что вы кричали: «Ты губишь будущее собственного ребёнка из-за своей жадности!». Это дословно».

Соколов закрыл папку. Закрыл не потому, что закончил. А потому, что достаточно для первого раза. Петля затягивалась. Мотив (деньги, ребёнок, скрытые переводы), возможность (она была в доме), орудие (её отпечатки).

«На основании собранных данных я выношу постановление о привлечении вас в качестве подозреваемой по статье 105 УК РФ. Сегодня вечером суд рассмотрит ходатайство об избрании меры пресечения – подписка о невыезде. Вам понятно?»

Это была не просьба. Это был приговор к ожиданию.

Анна кивнула, не в силах вымолвить слово.

Он протянул ей бумагу – постановление. Ручку. Она подписала, не глядя. Буквы поплыли перед глазами.

«Личные вещи, не относящиеся к делу, вам вернут. Телефон останется на экспертизе. Вы можете идти. Но, Анна Михайловна…» – он сделал паузу, и в его голосе впервые прозвучало что-то, кроме льда. Не жалость. Предостережение. – «…не делайте глупостей. Не пытайтесь влиять на свидетелей. Не врите. В вашей ситуации каждая ложь – это кирпич в стене обвинения».

Её вывели из кабинета. Вернули ключи и пустую сумку. От телефона осталась только SIM-карта в конверте.

На улице уже темнело. Морозный воздух обжёг лёгкие. Она стояла на ступеньках здания СК, маленькая, в лёгком пальто, и не знала, куда идти. Дом опечатан. К Марине с Лизой?

Она сунула руку в карман пальто, нащупывая пачку сигарет – бросила год назад, но сейчас тело требовало яда. Пальцы наткнулись на холодный пластик. Запасной телефон. Старый «рабочий» айфон, который она носила с собой на случай, если сядет основной. Он был выключен.

Сердце ёкнуло. Она его включила.

Экран ожил, и через минуту пришло уведомление о пропущенном вызове и новом сообщении в мессенджере. От неизвестного номера.

Она открыла.

Там не было текста. Только одна картинка.

Фотография. Сделана явно скрытой камерой. Её спальня. Сегодняшнее утро. Она стоит в халате в дверях кабинета, спина напряжена, одна рука тянется ко рту. А на заднем плане, в глубине комната, видно кресло и силуэт в нём.

Подпись: «Плохое начало дня, Анна. Но может стать ещё хуже. Жди звонка.»

Анна выронила телефон. Он с глухим стуком упал на асфальт. Она обхватила себя руками, пытаясь сдержать дикую дрожь.

Это была не полиция. Не Соколов.

Кто-то другой следил за ней. Кто-то, кто был в её доме. Или имел доступ к её жизни. Кто-то, кто убил Михаила.

И этот кто-то… теперь играл с ней.