Читать книгу Невеста врага. Я тебя ему не отдам - Группа авторов - Страница 5

– Ну, прости, моя королева. Чуть подзадержался по дороге к тебе. Ничего личного.

Волна ярости захлестнула с головой.

Я закричала на Волкова через кляп, задергала руками, силясь вырваться, чтобы хорошенько врезать ему.

Окинула дом более осознанным взглядом.

Мраморные полы, высокие потолки, украшенные лепниной, дорогая мебель – всё кричало о роскоши и власти. Но несмотря на это, дом казался мертвым, лишенным души.

Через плотные шторы уже пробивался дневной свет, и я пришла в ужас!

Черт! Я не вернулась домой вечером, уже утро, и никто не знает, где я и что со мной!

Снова на него заорала. Чуть не охрипла. Неужели он не понимает, какие последствия могут наступить? Или ему плевать? Эта мысль разозлила меня еще больше.

Волков поднял руки вверх, как бы сдаваясь, и медленно подошел ко мне, словно я, связанная, представляла для него хоть какую-то угрозу.

В его глазах читалось какое-то странное сожаление, но я не верила. Не сожалел он ни о чем, он рад, что так удачно провернул мое похищение.

– Прости, моя королева, – произнес он мягко, – теплого приема я от тебя и не ждал. Так что, это была вынужденная мера.

Какой ему, на хрен, теплый прием?! Да я его разорву на куски!

Я продолжала орать на него через кляп, из горла вырывались лишь нечленораздельные звуки.

Я ждала его каждый день.

Каждое утро, просыпаясь одна, я надеялась, что сегодня всё изменится. Я вглядывалась в каждый похожий силуэт, надеясь увидеть его, услышать его властный голос. Ждала его на пороге каждый раз, когда кто-то звонил в дверь.

Но проходили дни, недели, месяцы, а он все не появлялся.

Я так долго внушала себе, что он найдет меня, что он вернется ко мне, и каждый день ожидания превратился в изощренную пытку.

А потом пришло отчаяние. Я поняла, что жду напрасно.

Пережить этот момент оказалось сложнее, чем можно было себе представить. Разрушились все мои мечты, все мои надежды, все мои иллюзии. В одночасье мир потерял краски, стал серым и безжизненным.

Как тяжело было принять, что я ему не нужна, что я была лишь мимолетным увлечением в его бурной жизни, что он забыл обо мне так же легко, как и завоевал.

Тогда мне было восемнадцать, я была слишком молода и наивна.

И как же невыносимо больно было осознавать, что Катарина, моя сестра, оказалась права.

Она говорила, что этот мужчина лишь использовал меня и в итоге оставил.

Романтика момента, экстремальная ситуация – когда я была заложницей и война двух семей нас связала, – в реальной жизни у нас с ним не было ничего общего.

Мне отчаянно не хотелось в это верить. Чувства, которые я тогда испытала, казались такими сильными и настоящими.

Но чем больше времени проходило без него, тем более убедительными становились слова Катарины.

Я чувствовала себя сломанной, опустошенной, ненужной. И самым страшным было то, что я не знала, как жить дальше.

Как собрать себя по кусочкам, как найти в себе силы, чтобы начать все сначала. Как поверить в то, что когда-нибудь я смогу снова быть счастливой.

Как поверить, что жизнь может быть прекрасной, даже без него.

Я все-таки смогла.

Научилась жить без него.

Это было непросто, адски больно, но я выкарабкалась.

Время, как говорят, лечит. И оно действительно притупило остроту боли, залечило раны.

Я сумела стать счастливой.

Наладила личную жизнь, встретила Майкла. Он был совсем другим – спокойным, надежным, любящим. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, защищенной от бурь и потрясений.

Доучилась, получила диплом и неожиданно для себя открыла в себе талант к организации мероприятий.

Я все детство видела, как это делала моя мама, словно впитывая ее навыки с молоком. У меня это получалось на удивление хорошо, как будто это было моим призванием.

И Майкл меня поддерживал во всем. Он видел, как горят мои глаза, когда я придумываю концепции, составляю списки гостей. Он радовался моим успехам, как своим собственным. Я была счастлива.

И вот, теперь…

Одной ситуацией Волков показал, насколько сильно я ошибалась. Ведь Майкл выбрал не меня. Доверил по сути незнакомому человеку.

Все снова рушится, как карточный домик, рассыпаясь в прах.

И все из-за него. Из-за Волкова!

Зачем? Зачем он снова появился в моей жизни? Перевернул все с ног на голову, разрушил мой хрупкий мир, воскресил призраков прошлого.

Почему он не оставил меня в покое? Зачем напомнил о себе, о своей власти надо мной, о чувствах, которые я так отчаянно пыталась похоронить?

Ненавижу его.

Ненавижу за то, что он украл у меня годы жизни. Ненавижу за боль, которую он причинил.

Ненавижу за то, что он снова ворвался в мою жизнь и разрушил все, над чем я так долго и упорно работала.

Ненавижу за то, что он заставил меня усомниться в себе, в своих чувствах, в своем счастье.

Бессилие и страх сдавливали горло, слезы текли по щекам.

Я снова оказалась у него в заложниках, в его власти, и это невыносимо.

Заплакала, опустив голову, не зная, как долго он собирается держать меня здесь.

Что это за дом? Какая-то старая отреставрированная купеческая усадьба – так в духе Волкова: завладеть чем-то исконно русским, демонстрируя свою силу и влияние, свою привязанность к корням…

Волков подошел ко мне, присел рядом и осторожно поднял мое лицо за подбородок.

Бережно, любя, оглядел мое заплаканное лицо с сожалением, аккуратно вытер слезы и потом начал их сцеловывать.

Я замотала головой. Не хочу чувствовать его губы на своем лице, ничего этого не хочу.

Но он не выпускал меня, погладил по волосам, успокаивая:

– Тише, тише, моя львица… мне невыносимо видеть тебя такой.

Он смотрел на меня с нежностью и теплотой, словно его чувства ко мне не угасли, а стали только сильнее.

– Моя красавица, как же я скучал по тебе… пиздец как скучал! Прости, что мне приходится действовать вот так. Я не мог иначе. Нам нужно поговорить.

Он замолчал на мгновение, словно собираясь с духом. Его взгляд стал серьезным и пронзительным.

– Я вытащу кляп, аккуратно, не спеша. Ты обещаешь не орать? Здесь в округе никого, кроме оленей и белок, нет. Ты не дозовешься на помощь. Так что побереги голосовые связки и горло для более приятных вещей, – с ухмылкой сказал он, как всегда в своем репертуаре.

Я только презрительно фыркнула.

Волков аккуратно вытащил из моего рта кляп из бархатного материала, а я, ощущая сухость во рту, злобно оглядела его, рыкнула, дернулась и начала орать на него матом по-итальянски от всей души.

Прошлась по нему, по его роду до пятого колена, по его внешности, поступкам и вообще всему, что с ним связано и к чему он прикасался.

Это был монолог, крик души, который он спокойно выслушал, а потом придвинул мое лицо к своему и поцеловал в губы, лизнул их и улыбнулся, смотрел на меня с обожанием.

– Отличная речь, моя королева! Согласен с каждым словом.

Я зарычала на него, сорвав голос:

– Ненавижу тебя! Придурок! Я не хочу твоего возвращения! Я тебя презираю! И не смей ко мне прикасаться!

А он как ни в чем ни бывало пожал плечами:

– Проси о чем угодно, моя разъяренная женщина, но только не об этом. Я не могу не прикасаться к своей женщине – это против природы.

– Я не твоя женщина!

Опять куча ругательств и матов посыпалось из меня как из пьяного матроса! Я сама от себя не ожидала такого матерного красноречия.

Волков смотрел на меня с умилением, а когда я охрипла, дал воды из небольшой пластиковой бутылки.

Я набрала полный рот и выплюнула ее всю на него.

Он улыбнулся:

– Как мило и… предсказуемо.

– Я. Не твоя! – повторила я тверже.

А он скептически цокнул:

– Ты сама себе веришь? Тут такое дело… Когда я решил тебя вернуть, я боялся всего лишь одного – что тебе будет все равно. Что ты за эти годы перебесилась и остыла ко мне, что ты уже ничего не чувствуешь и тогда мне было бы сложнее зажечь твое пламя снова…

Он осмотрел меня с головы до ног, и в его взгляде смешались противоречивые чувства. Было видно, что ему больно видеть меня заплаканную и связанную, но в то же время в его глазах вспыхнули дикие огоньки, словно мой вид его одновременно еще и возбуждал.

– Ты жалкий! Раз тебе приходится связывать женщину, чтобы сделать ее своей! – выплюнула я, оглядев его брезгливо. Ну, по крайней мере я на это надеялась.

– А что поделать, если ты у меня пиздец какая строптивая… – хмыкнул он, а потом склонился надо мной, навис, почти касаясь своим носом моего, и с довольной улыбкой сказал: – Давай мы в этот раз перешагнем вот эту всю стадию с “я тебя ненавижу” и прочую хуйню, которую ты тут выкрикиваешь? Меня не наебёшь. То, как ты реагируешь, вся эта твоя ярость и слезы, они… показывают твою боль. Тебе не все равно, моя королева. Ты все еще что-то чувствуешь ко мне… А значит, я ни хрена не сдамся.