Читать книгу Однажды в сказках - Группа авторов - Страница 2

Тэхён у них, конечно, внезапный по самое не могу. Джин тоже иногда бывает внезапным, и у Юнги есть теория, что магические способности на планете вот так вот и распределяются, достаются тем, кто немножко (а иногда и множко) с придурью. Но вообще их ведьмы (Юнги терпеть не может приставку недо-, хотя она вполне официальная и исчезает только после выпускного) ещё вполне себе приличные. Что творят маги-мемберы в других группах, лучше даже не знать, а косяки Тэхёна с Джином дальше стен родного общежития почти никогда не выходят. Но глаз с них Юнги на всякий случай не спускает.

Сейчас Тэхён, соскользнув с дерева, внезапно ломится куда-то в глубину леса, будто что-то там углядел. На вопль Юнги вслед:

– Не ходи никуда!! – успевает только проорать в полуобороте загадочное:

– Там избушка!!

Пятеро из них застывают в недоумении, потому что «там» на корейском они ещё поняли, а вот «избушка» неизвестно на каком – нет. Зато шестой ака Джин с мгновенным промельком надежды подхватывается за Тэхёном с криком «Ура!!»

– Что, шщщибаль, за из-буш-ка? – орёт им вслед Юнги, растерянно оглядываясь. Его, как всегда, по умолчанию оставили за старшего. Хотя ему вообще-то не впервой, учитывая шебутной характер их реального старшего. Что делать конкретно в эту минуту, рэпер не знает: то ли ломиться вслед за недоведьмами, то ли остаться тут и опекать тыкву, лошадь и двух не то чтобы принцесс.

– Это вроде… это вроде… – трёт лоб Чонгук, что-то вспоминая, и взмахивает в радостном порыве волшебной палочкой. – Вспомнил! Избушка – это тот домик передвижной, где учительница из Магической Школы Джин-хёна живёт, ну, с которой у него шуры-муры! – довольно кричит макнэ. С волшебной палочки сыплются искорки, оседая на снег. Ленты на шапочке-конусе развеваются будто бы сами по себе.

– Кэмпер , что ли? – уточняет Намджун, кутаясь в юбки.

– Шуры-муры? – офигевает Юнги.

– Ну как будто да, только у неё вместо колёс куриные ноги, – объясняет Чонгук Намджуну и игнорируя Юнги. Вообще-то, инфа про шуры-муры конфиденциальная. Он, как самый пронырливый, её случайно подслушал, потому что старший из вредности о своих отношениях с одним из самых крутых архимагов планеты обычно никому ни гугу. Но у них тут аврал, так что макнэ решает, что можно, и при этом любимого хёна старается всё ж таки не выдать.

– Ладно, тогда ходи, – ошеломлённо разрешает Юнги Тэхёну с Джином, в полном ауте от полученной информации, и даже не задумываясь о том, что недоведьмы его не слышат. У него в голове картинка, где у домика-микроавтобуса вместо колёс сотни мелких куриных лапок под днищем шустрят по глубокому снегу, как крабы по песку, когда тащили Чёрную Жемчужину в Пиратах Карибского моря, и Джин на крыше обнимается с кем-то точь-в-точь как в Титанике. Зрелище вообще-то даже пугающее.

Джин с Тэхёном его не слышат точно. Они упорно стремятся к просвету между деревьями, откуда на них действительно одним окном и краем двери смотрит маленький деревянный домик, вроде как пугливо высовываясь из-за стволов. Кажется, бегущие к нему люди его совсем не радуют.

Домик – светлый, бревенчатый, очень необычный в этом зелёно-серо-белом пейзаже. На соломенной крыше торчит труба, из которой вьётся прозрачный дым, вкусно пахнущий почему-то варёной картошкой. У домика янтарные потёки смолы на стенах, а одно окошко рядом с дверью приветливо светится жёлтым. Вот только дверь над землёй очень высоко: из-за кедра кокетливо выглядывает одна куриная нога, на которую домик опирается дном. Вторую из-за раскидистых веток не видно.

Тэхён упорно стремится к домику, проваливаясь по колено в снег. Джин пыхтит сзади, отстав на несколько метров – альпачий костюм с огромными лапами-сапогами, обутыми прямо на концертные ботинки, сильно мешает. Он пушистый, и в нём, конечно, тепло, но сейчас снег липнет на эту пушистость, сильно тормозя Джина, а ещё теперь в нём жарко невмоготу.

Избушка начинает натурально пятится. Тэхён, заметив сие нехитрое действо, орёт и ускоряется, не понимая, почему хозяйка, которая его точно знает, не выходит к ним навстречу. Джин начинает орать и размахивать руками из солидарности с Тэхёном. Из окна избушки на них круглыми большими глазами янтарно светит здоровенный кот и Джин орёт уже адресно, а не просто так:

– Уася, хозяйка где?!

Кот чуточку наклоняет голову набок, с любопытством наблюдая за ковыляющими по сугробам людьми.

Избушка отползает назад ещё чуть-чуть. Потом ещё чуть-чуть. Потом упирается в дерево ровно тогда, когда перед ней застывают две недоведьмы. Те синхронно произносят, задыхаясь от бега и немножечко сгорая со стыда, потому что у хозяйки дурацкое чувство юмора, и голосовой доступ она вполне могла бы обеспечить другими словами. Ну или просто звонок на дверях сделать, ага.

– Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!

Избушка не реагирует никак. Кот так и светит в окне жёлтыми глазами, а избушка даже не скрипит, будто бы затаившись.

– Может, она зависла? – шёпотом спрашивает Тэхён.

– В смысле?

– Ну тут же лес кругом, фиг определишь, чем к нему поворачиваться?

– Пофик, должна просто двери открыть на ключевые слова. А у Василисы там сигналка, она должна выйти! – отмахивается Джин и повторяет в надежде, что хозяйка избушки просто спит: как-никак, ночь на дворе, даже если и новогодняя. – Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!

Кот оглядывается куда-то вглубь строения, в окне вроде бы мелькают ещё чьи-то глаза, но Джин уверен, что это избушкиного домового, а никак не хозяйки. Мало того, он начинает подозревать, что хозяйки вообще там нет, и это начинает чуточку его раздражать. Потому что куда она уже попёрлась, да ещё в новогоднюю ночь? Без него отмечает, что ли? Нет, они, конечно, ни о чём не договаривались, у него там в Корее сплошные эвенты, но всё равно как-то обидно.

– «Архимаг 3-ей ступени. Баба-яга», – шёпотом читает Тэхён табличку рядом с дубовой дверью. – Василиса-сонбэнним, нам помощь нужна, мы тут потерялись немножко и мёрзнем! – решает нарушить он привычный ритуал по выманиванию бабы-яги из логова.

– Поймаю – влеплю ей по первое число! – угрожающе, но тихо фырчит под нос Джин. Не дай бог, ещё всё-таки услышит, архимаг как-никак, и одна из сильнейших ведьм планеты. И не посмотрит, что он, технически, её парень, сама влепит так, что мало не покажется. Он подпрыгивает, стараясь добраться до окон, но даже в прыжке едва достаёт до дна избушки. Перед ним недвижимо застыли здоровенные куриные ноги и обратная сторона тёмного бревенчатого пола.

Тэхён тем временем оглядывается.

Самоходная избушка, вообще-то, одна никогда не путешествует. К ней прилагается самопрыгающая ограда (вообще-то это просто палки со светящими глазницами черепами, которые те ещё затейники и часто любят прикидываться дешёвыми пластмассками с Алиэкспресса). Ещё есть самошастающий колодец, который живенько шустрит на паучьих лапках, сам закапывается в землю как можно ближе к природным водяным скважинам и обеспечивает архимага чистой водой. И разумеется, самоползающая лестница, вроде бы маленькая, но для приглашённых бабой-ягой гостей она раскладывается почти в самолётный скрипучий трап. Лестница самая ленивая, и еле-еле ползёт за остальными на манер червяка, очень сильно отставая и надеясь, что архимаг её попросту отлевитирует в случае спешки.

Так вот сейчас Тэхён не видит вокруг ни колодца, ни ограды, ни лестницы. Он даже ковыряет снег в надежде: а вдруг последнюю просто присыпало? Но её нет в поле зрения, и парень сникает и спрашивает.

– Джин-хён, а если Василисы-сонбэнним нет? Ждать будем?

– Избушка, щщибаль, избушка! – немного истерично третий раз взывает Джин.

И вот с «щщибаль» он поторопился.

Избушка словно сигнал какой получает. Куриные ноги, раз в пятьсот превышающие нормальные, начинают топтаться на месте, и обе недоведьмы поспешно отскакивают назад с невиданной прытью. Быть затоптанными эдакими монстрами никому не хочется.

А избушка, вопреки всем истеричным выкрикам Джина, поворачивает к ним боком и начинает трусить потихоньку вглубь леса.

– Хён? – нервно спрашивает Тэхён.

– За ней! – коротко командует Джин. Он упорно двигается вслед за избушкой, но по сугробам да в альпачьем костюме это тяжело просто адски. – Рано или поздно или Василиса выйдет, или эта дубина стоеросовая нас к ней приведёт. И согреемся заодно.

Но они нефигово отстают, и Тэхён кидается обратно к мемберам, прежде зачем-то сунув в руки Джина хлыст.

– Чимин-а, ты сможешь. Давай, – терпеливо говорит тем временем Юнги. – Я понимаю, что у нас сейчас коммуникация очень однобокая, но раз уж ты Джин-хёна башкой в сугроб макнул, то и с нами можешь пообщаться. Давай, помаши мне листиком.

Тыква Чимин недвижим, и рэпер уверен, что он там сейчас внутри очень переживает: и за то, что так со старшим поступил, и вообще, из-за общей напряжённой обстановки. Ну и из-за того ещё, что он, вообще-то, тыква-карета.

– Чимин-а, понимаю, что тебе сейчас не просто плохо, а просто в край. Но ты тоже пойми – я-то в этой капусте ещё холод переживу, а эти две принцессы – нет, – Юнги оглядывается на мёрзнущих Чонгука с Намджуном. Рэперу, считай, с концертной ролью повезло: на нём сейчас и ливрея, и жилет, и рубашка, и даже короткий плащ позади уютно греет спину, и штаны вроде тёплые, хоть он и называет весь это наряд пренебрежительно «капустой». А вот макнэ с лидером сто слоёв прозрачной ткани от мороза как-то не спасают. Намджун дурацкие хрустальные кроссовки рассматривает ещё с непередаваемым отвращением: они здорово оттягивают шею, и от них холодно, но выкинуть эдакую редкость подальше в ельник лидер всё же не решается. Так что у Юнги сейчас задача – упихать этих двоих в единственное доступное закрытое помещение, потому что либо личное пространство Чимина, либо голосовые связки их лидера и макнэ.

Вороной Хосок согласно ржёт рядом и изо всех сил размахивает хвостом. Он притирается к оранжевому боку кареты, а потом вот вообще внезапно берёт и по-собачьи его лижет.

Тыква Чимин от эдакой внезапности теряет всю свою неподвижность, подпрыгивая аж на метр вверх и в сторону. Мемберы среагировать успевают и тоже отпрыгивают, только назад – никому не хочется быть придавленным каретой размером с минивэн.

– Чимин! – строго окликает его Юнги, едва справившись с испугом и изо всех сил стараясь его не показывать. – Зато посмотри, какой ты у нас теперь большой, – тут же льстиво добавляет он. Пришедшая в голову неожиданно мысль, что их бэби-мочи хоть на комплимент купится, оказывается удачной. Тыква Чимин ещё минуточку думает, а потом распахивает дверцу.

Внутри Тыквы Чимина тепло и уютно. Стенки, сиденья, пол, потолок – всё оббито бархатом цвета красного апельсина и украшено красивой серебряной вышивкой. И ещё удобные изогнутые ручки, за которые можно держаться. Внутри Чимин такой же ласковый и обнимательный, как и снаружи, когда он Чимин, а не овощ тире средство передвижения.

Тэхён, стараясь бежать (неудачно вообще-то, по сугробам-то) видит, как Чимин разминает колёса. Он по очереди приподнимает их по одному, и смотрится это дико, неестественно, и очень мультяшно, как в том диснеевском мультике про тачки. Хосок, которого с горем пополам отвязали от Тыквы-кареты-Чимина, стоит поодаль и наблюдает, помахивая хвостом. С ним уже переобнимались все, но внутрь Тыквы Чимина почему-то не пустили, хотя места там вроде бы хватало. Но он не обижается: во-первых, не в его характере, во-вторых, ему, в отличие от остальных, тепло и он где-то в глубине души даже немножко рад, что он конь, а не тыква и не принцесса.

Тыквенные усы, листик и шапочка на маковке кареты на все вопли Тэхёна загадочно шевелятся.

– Чимин-а!!! – орёт Тэхён. Тыква Чимин опускает все четыре колеса на снег и вроде как слегка разворачивается в сторону ровесника.

– Нам надо избушку догнать срочно!

Один усик из-под шапочки изгибается, приставляет кончик чуть выше окошка и отчётливо его проворачивает. Тэхён с безмолвным определением «Ты дурак вообще?» не согласен в корне, и подбираясь ближе, продолжает орать басом:

– Это нашего преподавателя, она архимаг, если не догоним – нас никто не спасёт!

Тыква Чимин проникается, но ещё не совсем. Изнутри глухо слышится уговаривающий голос Юнги и подбадривания Чонгука с Намджуном: «давай, Чимин, ты сможешь!» Тэхён думает, что мемберы там изнутри пытаются с Чимином тоже пообниматься, и даже представить боится, что танцор по этому поводу думает. Хосок гарцует рядом с Тэхёном и фыркает, явно предлагая свои услуги. И хоть наездник из Тэхёна отличный после съёмок в Хваране, но вот из Хосока зато ездовой конь так себе просто потому, что на нём нет седла.

Тыква Чимин всё ещё сомневается, несмотря на все уговоры.

Хосок рычит (и это реально страшно, потому что рычащих коней Тэхён ещё не видел), подходит с той стороны, где, по его определению, у Чимина зад, становится к нему хвостом, а затем брыкается, двумя копытами сразу пиная карету.

Чимин то ли со злости, то ли с перепугу делает от пинка резкий рывок. Хосок угрожающе ржёт сзади, и Тыкве Чимину ничего не остаётся, как потихонечку ехать вперёд. Колёса вязнут немного в глубоком снегу, но не настолько критично, чтобы завязнуть. Зато под сугробами дофига, оказывается, кочек и ямок, и всех в карете изрядно трясёт, включая кое-как забравшегося туда на ходу Тэхёна. Чимин, кажется, входит постепенно в азарт, потому что начинает понемногу разгоняться. И даже в правильную сторону, избушкину. Та впереди набирает ход, не обращая внимания на орущего ей вслед Джина.

Джин понимает, что в скорости значительно избушке значительно уступает. Догонит ли их тыква-карета-Чимин пока не понятно, и недоведьма решает рискнуть, потому что домик на курьих ножках упускать никак нельзя, а если что, там с остальными их запасной маг.

Джин размахивается и хлещет хлыстом избушку, удачно цепляя кончиком гвоздь. Избушка от удара делает резкий рывок вперёд, и Джина снова куляет головой в снег. Но он упрямый и ручку хлыста не отпускает, крепко держась за ребристую рукоять. И едет на пузе, матюкаясь и отфыркиваясь от снега прямо в мордаху. А потом подлетает на вершине сугроба вверх и переворачивается, катясь дальше уже на спине. Что тоже неплохо – костюм альпаки сплошной, за шиворот снег не набивается и можно разглядеть, как за ними мчится Тыква Чимин сам по себе, даже без лошади впереди. Хосоку, так по-честному, карету проще догонять, чем везти, потому что за ней остаётся утоптанный широкий след, и он не проваливается в сугробы. По бокам из распахнутых дверей кареты торчат четыре башки, азартно подбадривающие Чимина, и развеваются два платья, розовое и голубое, изображая из себя почти что крылья. Издалека кажется, что ещё чуть-чуть и тыква взлетит.