Читать книгу Донгар – великий шаман - Группа авторов - Страница 5

Сперва мальчишке показалось, что существо всего на голову выше его самого, но тут же понял, что оно просто сильно горбится. Будто непомерно широкие плечи сгибались под тяжестью перевитых, как жгуты, мышц. Одежды на великане не было, все тело покрывала слежавшаяся шерсть, лишь на плечах болтался обледеневший ветхий плащ из звериной шкуры.

Придерживая болтающуюся на плечах девчонку, Орунг попятился.

Припавшее к скальному уступу существо предостерегающе заворчало. Его верхняя губа вздернулась, угрожающе приоткрывая выщербленные желтые клыки. Покрытая густой клочковатой шерстью лапа шевельнулась, подтягивая поближе сучковатую дубину.

– Это… кто? – прижимая к груди младенца, севшим голосом спросил Пукы.

– Это те, которых нет, – с изумившим его самого задушенным хихиканьем пробормотал Орунг.

– Древние великаны эрыг отыр? – тщательно, словно он очень сильно боялся ошибиться, уточнил Пукы.

И тут впервые они услыхали голос нивхского ребятенка.

– Отморозки! – заверещал тот. – Бегите! Отморозки! – отчаянно рванувшись, он заячьим скоком кинулся прочь.

В прячущихся под низкими надбровными дугами глазах существа вспыхнул лютый Рыжий огонь. Тварь жутко зарычала – и сиганула со скалы прямо на Орунга. На мальчишку дохнуло смрадом из раззявленной слюнявой пасти. Здоровенная лапища ухватила его за плечо и стиснула с силой, какой не бывает даже у медведя. Острые когти разодрали парку. Желтые клыки приближались к шее…

– На-а! – не выпуская зажатого под мышкой младенца, Пукы огрел тварь хореем по башке. Плашмя, как бьют оленей.

Хорей с треском переломился. Существо остановилось. Задумчиво ворча, поглядело на обломки палки, валяющейся у его здоровенных, как снегоступы[6], босых ножищ. Широкой, как оленья лопатка, ладонью отморозок потер низкую скошенную макушку, по которой пришелся удар, и озадаченно уставился на Пукы. Обиженно хрюкнул и небрежно отпихнул Орунга. Парня отнесло в сторону, он взвыл, ударившись спиной о валуны. Отморозок обеими руками ухватил свою здоровенную дубину… и со всего маху обрушил ее на голову Пукы. Тот с неожиданной прытью пригнулся. Дубина врезалась в скалу. Гул удара ухнул, отдаваясь в расщелинах, длинный язык снега сполз со скальной стены, обнажая черный камень.

– Бежим! – поворачиваясь, заорал Орунг.

Упираясь в камень непомерно длинными, почти достающими до земли руками, за его спиной стоял второй эрыг. Взгляд пылающих красных глаз перемещался с Орунга на бесчувственную девочку у того на плечах – и обратно. Отморозок почти по-человечески – если не считать здоровенных клыков! – ухмыльнулся, облизнул черные губы.

Сзади в скалу снова ударило. Новый клуб снега ухнул вниз… накрыв второго отморозка от скошенной башки до мохнатых пяток. Мимо Орунга, истошно вереща, пронесся Пукы с младенцем на руках. Орунг оттолкнулся от камня и сиганул в сторону, проскальзывая у самого бока ворочавшегося в сугробе отморозка.

– Ходу, ходу! – бросаясь к выходу из расщелины, прокричал Орунг. Сзади послышался глухой вой, полный раздражения. Переваливаясь на слишком коротких для могучих тел ногах, эрыги бежали следом. Не быстро, конечно. Но обостренным чутьем охотника Орунг чувствовал, что так они могут бежать бесконечно – и уж точно дольше, чем он.

– Девчонку им скормить – чтоб отвязались? – прибавляя скорости, пробурчал он.

– Не надо! Неправильно! – хватая воздух широко распахнутым ртом, прохрипел Пукы и покрепче стиснул младенца.

– Я ее несу – мне лучше знать, что правильно! – поудобнее перехватывая ношу, огрызнулся Орунг. На самом деле он отлично понимал, что первый, кто останется позади, будет как раз Пукы. Долго брат такого темпа не выдержит. И недолго тоже. Орунг мельком покосился на Пукы, на его ходящую ходуном грудь… Этого тощего, даже вместе с мальцом на руках, эрыгам все равно на один укус – зубищи-то какие! Пыхтя и толкаясь, ребята проскочили сквозь узкую горловину расщелины. У Орунга на мгновение мелькнула надежда, что отморозки застрянут, плечи-то у них широченные…

Из-за скального уступа прямо на них вихрем вылетел сбежавший нивхский ребятенок. Его изможденное лицо сейчас было белее снега вокруг, лунный свет отразился в оледеневших от ужаса глазенках…

– Там! Там… – выдавил он сквозь прыгающие губы.

Мог и не договаривать. Следом за ним из-за уступа высыпала целая толпа отморозков. Кривоногие великаны бежали с молчаливой сосредоточенностью, лишь изредка порыкивая вслед улепетывающей добыче. В лапах многие сжимали тяжеленные сучковатые дубины. Орунг заметил даже пару каменных топоров, грубо примотанных прямо к выломанным стволам низкорослых сосен. Братья круто развернулись и со всех ног рванули в противоположную сторону. Нивхский мальчишка мчался за ними.

Они бежали вдоль скал. Позади громко хрустел снег. Под лапами настигающих эрыгов.

– Догоняют! – в очередной раз спотыкаясь, прохрипел Пукы.

– Беги! – единственное, что смог выдавить Орунг. Он и сам чувствовал, как девчонка, еще недавно казавшаяся ему легче лисьей тушки, теперь давила на плечи невыносимой тяжестью. Ноги тряслись. Пукы споткнулся и, не удержавшись, кубарем покатился в снег. Бегущий за ним маленький нивх рухнул Пукы поперек живота, едва не придавив младенца. Сзади раздалось радостное уханье преследователей. Опираясь на костяшки пальцев и припадая к земле, самый шустрый из отморозков сделал длинный скачок и очутился рядом… Навис, жадно щеря клыки… Пукы истошно заорал и задергался, скребя пятками по снегу…

Земля содрогнулась, как дрожит бубен, когда в него ударяет шаманская колотушка. Бух-бух-бух! Скала впереди ожила. Встряхнулась… У скалы оказались четыре гигантские, похожие на столбы ножищи. Живая гора медленно повернулась навстречу беглецам. Ее бока, спину и голову покрывали огромные, как камни, колтуны сбившейся и намертво смерзшейся шерсти. На тупой морде торчали громадные, как шесты для чума, загнутые клыки, а между ними свешивалась длинная складчатая кишка носа.

Уже настигающие ребят отморозки остановились и сбились в плотную кучку. Живая гора задрала вверх свою кишку на морде – и грозно затрубила! Орунгу показалось, что земля под ним качнулась, становясь на дыбы и снова возвращаясь на место. Одновременно от этого жуткого звука в голове словно что-то прояснилось… А может, наоборот, потемнело…

– Вставай! Скорее! – Орунг ухватил нивхского ребятенка за ворот и рывком сдернул с Пукы, походя отвешивая брату пинок.

– Ты чего? – уже приготовившийся помирать Пукы потерянно охнул.

– За мной!

Новый пинок заставил Пукы вскочить. Одной рукой придерживая свисающие ноги девчонки, а другой волоча маленького нивха, Орунг понесся прямо навстречу жуткому зверю – живой и непрерывно трубящей горе.

– Нее-ет! – пытаясь вырваться из Орунговой хватки, заверещал ребятенок. – Это Вэс! Вэс!

Поздно. Обвешанный нивхами Орунг и следующий за ним Пукы на полной скорости проскочили между гигантскими ножищами. Казалось, они попали в пещеру – пещеру с мохнатым меховым потолком, с которого свисали чудовищные сосульки из льда и шерсти. Когда Вэс шевелился, сосульки вздрагивали, звеня. Таща за собой остальных, Орунг побежал.

Сзади раздался нестройный хор яростных воплей. Каменный топор со всего маху врезался чудовищу между маленьких глазок. Вэс заревел, мотая головой – громадные уши с шелестом гоняли морозный воздух. Обледенелая шерсть над головами мальчишек закачалась.

Свисающая с морды Вэса кишка поднялась. Бу-бух! Вслед за ударом послышался дикий вопль, переходящий в судорожный предсмертный хрип.

– Скорее, нас сейчас раздавит! – проорал Орунг, в последнее мгновение проскакивая между столбами задних ног Вэса.

Мальчишки кубарем выкатились в снег.

Вэс ринулся в атаку.

Гигантское чудовище вломилось в толпу отморозков. Кончиком свисающей с морды кишки, как рукой, ухватило одного из эрыгов поперек туловища и швырнуло себе за спину. Дрыгая руками и ногами, отморозок просвистел в черном небе… и ударился о мерзлую землю. Вскочил как ни в чем не бывало и с размаху вогнал каменное копье Вэсу в заднюю ногу. Чудовище затрубило от боли, топнуло ногой… Раздался вопль и хруст раздавленных костей. Но остальные эрыги лезли на Вэса со всех сторон, цепляясь за мерзлую шерсть, молотя чудовище дубинами и топорами. Один из них подпрыгнул, повисая на хлещущей во все стороны кишке, и с рычанием всадил в нее клыки. Чудовище страшно закричало и затрясло кишкой… Отморозка ударило об скалу…

– Отползаем! – скомандовал Орунг, волоча за собой девчонку.

Не смея подняться, они кубарем скатились вниз по крутому берегу прямо на лед. Оскальзываясь и то и дело падая, рванули через реку.

– Наших найти… – тяжело переводя дыхание, пробормотал Орунг, выбираясь на родной берег. Он оглянулся. Шум схватки далеко разносился над рекой. Непрерывно трубящий Вэс вертелся в толпе врагов, топча их ножищами-столбами. – И бежим в пауль! – поудобнее пристраивая на плечах девчонку, скомандовал Орунг, размеренной рысью припуская обратно по их собственным следам. – Надо рассказать… что отморозки близко…

– И Вэс… – пискнул нивхский ребятенок. Он терпеливо бежал рядом с Орунгом, то и дело бросая на него восхищенные взгляды. Пукы почувствовал, как зависть острыми зубками цапнула за сердце: стоит хоть кому провести рядом с братом немного времени – и они уже ходят за ним хвостом да пялятся восторженными глазами!

– Ты уверен, что это были отморозки? – спросил Пукы, ковыляя вслед.

– А кто? – устало огрызнулся Орунг. – Снежная Королева с Советником на прогулке? – Он еще разок оглянулся. Река осталась далеко позади. Сбавил шаг. Силы его явно были на исходе. Хоть бы ребят найти…

– Наверное, наш шаман все перепутал, – все еще пытаясь найти объяснение необъяснимому, вздохнул Пукы, устало переставляя ноги вслед за Орунгом. – Не может быть, чтоб жрицы ошибались!

Орунг лишь издевательски хмыкнул.

– Но если это все-таки эрыги… Если сказки – правда… – Пукы даже остановился, такая неожиданная мысль пришла ему в голову. – Старые истории говорят, они людьми были! Богатырями! Значит, слова понимать должны! Договориться с ними можно! Объяснить, что хант-манов есть нельзя. – Он покосился на младенца у себя на руках. – Нивхов тоже – вообще никаких людей!

Орунг остановился. Эх, жалко, руки заняты! А то взять бы братца, да окунуть в снежок, да держать там, пока голова не охладится…

– Знаешь что, – вместо этого предложил он. – Ты, если так сказкам веришь, обратно иди. Глядишь, и уговоришь эрыгов тебя не есть… Какое-то время. Они после Вэса сытые будут – так что ты отлично у них долежишь на холодке. Пока снова не оголодают.

Нивхский ребятенок хихикнул. Орунг покрутил головой – совсем у брата от большой правильности мозги степлились, скоро закипят! – и зашагал дальше. Через пару ударов сердца за спиной послышался скрип наста под торбозами Пукы…

– Ору-унг! – Тан стояла спиной к приближающимся мальчишкам и, сложив руки у рта, громко звала: – Пукы! Ору-унг! Ну где же они? Это все ты виноват, Ак!

– А чего я-то! – совсем близко проворчал Аккаля, и крона тундровой сосны зашевелилась, будто кто-то выдирался из зацепившихся за одежду ветвей. – Это все сопливый-слюнявый, он…

– Орунг! – уже чуть не плача, прокричала Тан.

– Не кричи! – негромко, но внятно откликнулся Орунг. Обрадованная Тан обернулась… и тут же в ужасе замерла, глядя на измочаленную одежду братьев, на тело девочки на плечах у Орунга и измученного ребятенка, плюхнувшегося прямо в снег. – Не шуми Ночью, Тан! – с усталым вздохом повторил Орунг, опуская бесчувственную нивхскую девчонку наземь и на всякий случай настороженно оглядываясь назад. – Правду говорят – беда может выйти!

…Аккаля остановился, тяжело отдуваясь. Поправил впившийся в плечо ремень волокуши, связанной из его и Тан хореев. На набросанных сверху сосновых ветвях лежала нивхская девчонка. Тан, несшая на руках младенца, косилась на нее то жалостливо, то ревниво – видно, никак не могла смириться, что Орунг чужачку на плечах таскал. Впрочем, нивхской девчонке это было все равно – в себя она так и не пришла. Ребятенок, оказавшийся все-таки мальчиком, брел, опираясь на плечо Рапа. Гордый поручением малыш суетился, заботливо отодвигая свисающие ветви с пути нового товарища, отчего те тут же шлепали его самого по лицу мохнатыми лапами. Нивхский пацан морщился, но терпел – кажется, у него просто не было сил говорить.

– Почему я один волоку? – налегая на ремень, проворчал Аккаля. – Или я вам собака ездовая?

– Академик ты ездовой, – неодобрительно косясь на него, буркнула Тан.

– Это что за зверь? – опешивший Аккаля остановился. – Не знаю такого.

– Я тоже, – неохотно созналась Тан. – Вроде в городе так говорят… Вроде бывают такие – ездовые академики, много свезти могут, без дорог да по снеговым заносам хорошо ходят.

– Надо же! – вздохнул Аккаля с явной завистью к горожанам. – Академики у них в упряжи ходят! Не то что мы – все на оленях да на оленях…

– Давай помогу, – примирительно предложил Орунг.

Аккаля заколебался, потом все-таки совесть взяла верх.

– Ладно, иди уж. И так устал-натаскался. – Потом злобно добавил: – А сопливый-слюнявый мог бы и помочь, а не налегке прохлаждаться.

Тан и Рап поглядели на приятеля смущенно – на сей раз им показалось, что Аккаля зашел уж слишком далеко. Но оба промолчали – заступаться за Пукы казалось как-то… странным, что ли…

Пукы окинул остальных ребят быстрым горячечным взглядом. И опустил голову. Длинные и больше чем обычно спутанные патлы упали на лицо, пряча его от чужих взглядов. Он подошел к Аккаля и молча забрал у него ремень волокуши. Орунг хмыкнул – и одобрительно покивал Пукы:

– Правильно, брат! Мы ведь с тобой Вэса победили, эрыг отыров победили, людей спасли, теперь в пауль идем. Песню про нас сложат!

Пукы изумленно воззрился на Орунга – что-то он не запомнил, когда они успели Вэс и эрыгов победить! Но Орунг на него не глядел, а увлеченно продолжал:

– Великие охотники должны помогать слабым, которые волокушу до дому дотащить не могут!

Рап и Тан дружно захихикали.

– Это кто великий охотник – Пукы охотник? – Аккаля обвел ребят налитыми кровью глазами. В одно мгновение он представил, как Рап и Тан в поселке рассказывают про «бедненького Аккаля, который совсем ослабел, и Пукы пришлось ему помочь!». Пукы! Хиляк, который и бревно поднять не способен! Неумеха, у которого копье не летит и нож из рук валится – соседу прямо в ногу! Его даже женщины гонят, когда рыбу потрошат! Аккаля с яростью рванул ремень волокуши. И, бормоча что-то насчет сопливых-слюнявых, мгновенно обогнал остальных.

– И опять правильно! – одобрил Орунг, с довольной ухмылкой пристраиваясь в след волокуши – идти по притоптанному Аккаля снегу было значительно легче. – Придем домой, всем расскажем – как Аккаля Пукы помог, как Аккаля о Пукы заботился…

Рап и Тан захохотали снова.

– Ак и Пукы – друзья навек! – издевательски крикнул Рап.

– Что, со мной уже и дружить нельзя? – тихо пробормотал Пукы, поглядывая на мальчишку сквозь завесу волос.

Услышавший его Рап поперхнулся и изумленно окинул взглядом тощую нескладную фигуру в болтающейся, как на палке, драной одежде. Дру-ужить? С Пукы? Который, как в пауль придет, обязательно если не к шаману, так к старикам помчится – стучать, что запреты нарушали, в Ночи шумели, истории про Черного Донгара рассказывали и жриц не уважали? Тук-тук, Пукы, кто ж с тобой, дятлом лесным, дружить станет? Да не будь Орунг ему братом, давно б уже за поселком тощего прихватили и…

– Ты что, Орунг? – перестав хихикать, Рап уставился на пошатнувшегося парня.

Лицо у того побелело, он судорожным движением раздернул завязки на парке, потирая грудь.

– Не знаю… Неладно что-то… Нехорошо… – Орунг мучительно сглотнул, захватил горсть снега и сунул в рот, катая пересохшим языком холодную влагу.

Тан испуганно замерла, озираясь по сторонам и прижимая к себе младенца. Что Орунг – чувствует, знали все. С этим даже старики соглашаться стали, а уж с детства игравшие с Орунгом ребята давно приметили – если этому здоровяку худо, то не просто так. Беда близко.

– Точно, точно! – подхватил Пукы. – Я тоже что-то такое… Вроде как неможется… – Он звонко чихнул и виновато шмыгнул носом.

Тан одарила его презрительным взглядом. Этот-то куда лезет?

– А когда тебе можется? – процедила она и отвернулась. – К паулю надо скорее.

Орунг слабо кивнул. Настороженно поглядывая по сторонам, ребята в полном молчании двинулись вперед. Идти быстрее они не могли из-за волокуши и нивхского мальчишки, который едва переставлял ноги. Наконец сквозь темноту Долгой ночи слабо забелела стена спрессованного снега вокруг поселка. С невысокой сторожевой вышки на белый снег падали голубовато-золотистые отблески теплящейся наверху лампадки с крохотным язычком Голубого огня. За оградой лениво побрехивали собаки.

– Нормально все вроде, – неуверенно пробормотал Аккаля, до рези в глазах всматриваясь в окутавшую поселок тьму. – Ты как? – он повернулся к Орунгу.

Тот тяжело помотал головой:

– Сам не пойму. Как будто воздух какой-то не такой…

– В тундре не такой или здесь не такой? – уточнила Тан.

– Везде не такой! – было видно, что Орунгу сильно не по себе. – И в тундре не такой, а возле пауля так вообще… Запах другой. Неужели не чувствуете?

– Я чувствую! – с готовностью подтвердил Пукы. – Неправильный воздух! – и снова чихнул.

– Нос прочисть, правильный! – рыкнул на него Аккаля.

– К шаману надо идти! – упрямо насупился Пукы. – Он разберется!

Остальные поглядели на него с раздражением, но ничего не сказали. Хоть и неприятно сознавать, но тощий прав. Поддерживая норовящую выскользнуть на уклоне волокушу, ребята принялись спускаться в ложбину к поселку.

Идущая рядом с Орунгом Тан недоверчиво покосилась на бледного парня. Может, ошибся на сей раз – уж больно спокойным казался пауль. Дежурящий на вышке молодой охотник узнал своих и приветственно помахал копьем. Тан слабо махнула в ответ. Вот сейчас они в проем в снеговой стене войдут – люди из домов выскочат, расспрашивать, охать-ахать начнут, напугаются, про отморозков узнав. Зато как взрослые охотники Орунга зауважают, когда про Вэса услышат! Из-за стены доносился только обычный, мирный шум. Перекликаются малыши, как всегда игравшие у ограды в «тепло – холодно».

– Холодно! Ой, нет, теперь прохладно! Опять холодно-холодно, ой, совсем мороз! – кричали голоса, намекая «искателю», что тот вплотную приблизился к спрятанной вещи. Послышался торжествующий вопль – не иначе как нашел. Потом торопливый галдеж – ребятишки выбежали из-за сторожевой башенки. Не только Рап, но даже едва живой нивхский мальчишка с любопытством уставились на них. Не обращая внимания на приближающихся путников, один из малышей прижался мордахой к стене, чтобы не видеть, куда остальные припрятывают рукавицу, и принялся громко выкрикивать слова считалки: «Жрица вылезла из Храма – голой попой села в яму! Там ее поймал Кайгал – затолкал к себе в чувал!..»

Тан засмеялась и покосилась на Пукы – тощего перекосило, будто возле пауля по случайности желтого снега в рот напихал!

– …Крышка открывается – жрица появляется! Все, что спрятано, найдет и для Храма заберет! – мальчишка выкрикнул последние слова считалки и повернулся, шаря глазами в поисках припрятанной рукавицы.

– А что, вполне правильная считалка, – через силу улыбаясь, пробормотал Орунг. – Жрица ж все-таки вылезла из чувала!

Тем временем «искатель» направился в прямо противоположную от спрятанной вещицы сторону – судя по тому, как ребятня разразилась предостерегающими воплями: «Тепло, ой, тепло! Жарит!»

– Тепло, – вдруг помертвевшими губами прошептал Орунг. – Вот оно что – тепло! Воздух теплый! Чэк-най! – заорал он таким диким, пронзительным голосом, что его наверняка было слышно не только в пауле за стеной, но и на много переходов окрест. – Спасайтесь, люди, чэк-най!