Читать книгу Очаг поражения - Группа авторов - Страница 10

Возвратилась она не одна, а с мужчиной лет пятидесяти, безобразно толстым, к тому же одетым в пуховик, превращавший его в необъятного колобка. На голове мужчины красовалась собачья шапка. Он окинул гостей пронизывающим взглядом и, не представляясь, с порога задал те же вопросы, что и полицейские, а затем еще один, дополнительный:

– Дети, а кто ваша мама?

Малыши, сидевшие по обе стороны Натальи, придвинулись к ней поближе, обхватили за руки, прижались головами к плечам, красноречиво показывая дяде, кто.

– Старая, сходи в погреб, капустки да огурчиков квашеных принеси. А я пока с гостьей поговорю.

Бабушка-ангелочек тут же улетучилась.

– Ты, красотка, без бумаг и денег только до первых полицаев дойдешь. А далее детей в приют, а саму задержат до выяснения. У меня к тебе есть конкретное предложение. Как говорил Карл Маркс, спрос вызывает возрастание деловой активности. То есть, начинает работать закономерность в виде товарно-денежной цепочки «товар – деньги – товар».

– У меня нет денег, да и товара нет, – пояснила Наталья.

– Я продолжу мысль. Одним из видов экономических отношений есть натуральный товарообмен, или, как сегодня модно говорить – бартер. В этой деловой цепочке с моей стороны будет справочка, что ты и твои детки погорельцы. А с твоей стороны в зачет пойдешь ты сама, вернее, твое симпатичное тело. Причем, каждая бумажка – ночь. В случае твоего отказа я позвоню, сама знаешь куда, и через час ты окажешься в муромском обезьяннике.

Возразить было нечем. К сожалению, этот мелкий власть предержащий чиновник может беспрепятственно пользовать ее, Наталью! А ведь ее добивались люди с миллиардными доходами, и она им отказывала. Комок подступил к горлу, стало трудно дышать.

– А детки симпатичные, их можно предложить усыновить. За деньги, – дожимал упырь.

– Здесь же и комнат-то нет? – попробовала возразить Наталья.

– А я тебя с собой увезу. А малышня со старухой останется. Если будешь умницей, через три дня верну.

– Хорошо, – согласилась женщина. – Три бумаги – три ночи.

Вернулась старушка с тарелкой огурцов и капусты, и сын сообщил ей:

– Ты вот что, мать. Я гражданочку в район должен свозить, а ты пока за детьми посмотри.

– Так, может, покормить ее надобно?

– Нет, поедет со мной и сейчас. С детьми сама разберись, – отрезал ей сын, терзаемый разгорающейся похотью, с которой уже не мог совладать. – Дай ей мою старую фуфайку да валенки, а то ноги поморозит. Сегодня не жди, завтра ночевать приеду…

Наташа покорно переоделась, попросив лишь у старушки хоть какое-то нижнее белье. Та, приложив ладони к щекам, запричитала:

– Батюшки родны! Это ж надо! Даже исподнее сгорело. На, деточка, бери. Вот рейтузы теплые, с начесом. Вот рубаха нательная, вот пара теплых чулок. Ты не переживай, бери, а как заработаешь, отдашь.

Наташа собрала вещи и стала прощаться с детьми.

– Детки, я ненадолго. Через два дня приеду, и мы снова будем вместе. Вы пока побудете у этой бабушки. Слушайте ее, не озорничайте.

В знак согласия дети дружно закивали.

Во дворе у ворот она увидела председательский УАЗ.

– Садись на заднее сиденье, – скомандовал упырь.

Сам сел за руль. Выехав за село, председатель свернул на обочину и остановился. Включил обогрев салона на полную мощность и пересел на заднее сиденье к Наталье. Не говоря ни слова, стал ее лапать. Женщина сложила руки на груди, но он силой развел их и расстегнул комбинезон. Увидев точеные плечи, шею и налитые груди, он взвыл, весь затрясся и обмяк, уткнувшись головой в живот.

«Слава Богу! – пронеслось у нее в голове. – Наездник «отъехал», не оседлав лошадь».

Посопев секунд тридцать, толстяк пересел на переднее сиденье. Уазик мягко катил по проселку. Наталья, сидя на заднем сиденье, думала только о спасении детей. Слава Богу, сейчас они вне опасности. Бабушка сердобольная и не оставит их в беде. Пусть поживут у нее. Это лучше, чем быть разобранными на органы.