Читать книгу Преподобный Сергий Радонежский: Жизнеописание, молитвы, святыни - Группа авторов - Страница 2

Во главе многочисленного сонма русских святых стоят три великих подвижника: преподобные Антоний и Феодосий Печерские и преподобный Сергий Радонежский. Святые Антоний и Феодосий возсияли при начале христианской эпохи в киевских пределах нашего отечества. Святой Сергий через три века после Антония и Феодосия озарил московские пределы.

Настоящий очерк жизни Преподобного Сергия составлен на основании его древнего жития, принадлежащего его ученику и монаху Троице-Сергиевой Лавры преподобному Епифанию.

Преподобный Сергий, в миру носивший имя Варфоломей, родился 3 мая 1314 г. в селе Варницы, недалеко от Ростова, в семье служилого человека Ростовских удельных князей по имени Кирилл, который был весьма уважаем и даже входил в совет князя. У будущего основателя Троице-Сергиевой Лавры были старший брат Стефан и младший – Петр.

Еще до рождения Варфоломея было чудесным образом определено, что он станет великим угодником Божиим. Мать его, будучи беременна им, пришла однажды на воскресную литургию в церковь. И вдруг, к изумлению всех присутствовавших, находившийся в ее чреве младенец три раза прокричал громким голосом: перед чтением Евангелия, перед пением херувимской песни и при возглашении священником: «Святая Святым».

Младенчество и детство Варфоломея были также ознаменованы чудесными проявлениями на нем благодати Божией. В продолжение сорока дней от рождения до крещения младенец заставил свою мать соблюдать пост, т. к. не прикасался к ее груди, если она в скоромные дни принимала мясную пищу. Спустя немного времени после крещения, будущий угодник Божий сам явился великим постником: по средам и пятницам он отказывался от молока матери и в эти дни оставался без пищи. При этом младенец не хотел питаться и молоком других женщин, кроме самой матери, поэтому напрасно мать искала для него кормилиц более богатых молоком, чем она сама.

В семь лет Варфоломей был отдан родителями в ученье грамоте. Вместе с Варфоломеем учились грамоте и его братья Стефан и Петр. Но в отличие от братьев, которые учились грамоте хорошо и успевали в учении быстро, Варфоломей оказался малоспособным к учению, его часто наказывали учителя, ругали родители, а товарищи смеялись над ним. Варфоломей часто со слезами молился Богу втайне, чтобы Он дал ему «разумение грамоты», и молитва его была услышана.

М. Нестеров. Отрок Варфоломей

Однажды отец послал Варфоломея в поле искать лошадей. В поле Варфоломей увидел незнакомого старца, который стоял под дубом и вдохновенно молился. Он приблизился к старцу и стал ждать окончания его молитвы. Закончив молитву, старец благословил отрока и спросил его, чего он ищет и чего хочет. Варфоломей отвечал, что более всего и пламенно он желал бы получить разум к ученью грамоты, и просил старца помолиться о нем Богу. Старец, воздев руки, сотворил молитву и по окончании ее вынул из кармана некий сосуд и подал мальчику из него тремя перстами как бы частицу от просфоры, повелев вкусить ее и обещая, что вместе с этим дается ему от Бога разум к учению. После этот старец уже намеревался отправиться в свой путь, но Варфоломей очень просил его посетить дом своих родителей, и тот согласился. В доме Кирилла, прежде чем сесть за предложенную отцом трапезу, старец, взяв с собой Варфоломея, пошел в бывшую у него домовую часовню, чтобы отпеть часы. Во время пения часов он заставил Варфоломея говорить псалом, и когда тот сказал: «Я не умею, отче», отвечал ему: «От сего дня Господь дарует тебе уменье грамоты». Пообедав с родителями Варфоломея и уверив их, что Господь даровал им ребенка, который ради добродетельного жития будет великим перед Богом и перед людьми человеком, старец вышел от них. Родители Варфоломея пошли провожать его, но он внезапно стал невидим, из чего они и поняли, что то был Ангел Божий.

Крещение Варфоломея, нареченного впоследствии Сергием

Жития святых представляют нам немалочисленные примеры того, как сердца избранных Богом людей воспламеняются благодатной ревностью о спасении с самой ранней юности, с тем, чтобы не потухая гореть до глубокой старости. Варфоломей, будущий Преподобный Сергий, принадлежал к числу этих избранников Божиих. Менее чем с двенадцатилетнего возраста он начал стараться жить жизнью подвижника, которую не оставлял до самой смерти: начал держать строгий пост, так что по средам и пятницам совеем не вкушал пищи (как делали тогда особенно благочестивые взрослые), а в прочие дни питался хлебом и водой; начал усердно посещать храм Божий для молитвы и дома проводить на молитве целые ночи; усердно читать святые книги.

Когда Варфоломею было около пятнадцати лет, родители его вынуждены были переселиться из Ростова.

Зимой 1327–1328 г. получил в Орде великое княжение Русское удельный Московский князь Иван Данилович Калита и успел до такой степени снискать расположение хана, что тот, спустя год по даровании ему великокняжеского престола, отдал ему в подчинение и соседнее с Москвой княжество Ростовское. Известный суровым нравом Калита стал жестоко угнетать жителей Ростова, и многие решились бежать из города, чтобы искать себе пристанище в других местах. Среди них был и отец Варфоломея Кирилл. Кроме тяжелого насилия Московского его заставило покинуть Ростов еще и то, что из человека богатого и знатного он стал жалким бедняком, которому неудобно было оставаться там, где он жил в богатстве. Местом для своего нового жительства отец Варфоломея избрал соответствовавший его скромному положению небольшой городок Радонеж, находившийся в Московской области. Городок отдан был великим князем в удел его младшему сыну Андрею, а для привлечения в него новых жителей переселенцам были обещаны многие льготы и большое послабление в податях и повинностях.

М. Нестеров. Видение отроку Варфоломею

В этом городе прошло отрочество Варфоломея, и, достигнув двадцатилетнего возраста, Варфоломей, уже давно решивший посвятить себя Богу в иночестве и уже давно по жизни своей бывший строжайшим иноком, начал просить родителей о дозволении постричься в монахи. Родители ничего не имели против его намерения, но попросили сына не оставлять их в старости и подождать с пострижением до их кончины.

После смерти родителей Варфоломей принял решение не идти для монашествования в какой-либо монастырь, а удалиться в пустыню и пошел к своему брату Стефану в Хотьков монастырь, чтобы пригласить его быть своим товарищем в пустынножитии. Братья вышли из Хотькова монастыря, чтобы в окружавшем его лесу искать себе место для пустынного жития и решились, наконец, остановиться там, где стоит теперь Лавра, и именно на месте Троицкого собора.

Братья сначала соорудили себе шалаш, помолились Богу и начали вырубать деревья, чтобы поставить себе келию и маленькую церковку, которую освятили во имя Святой Троицы. После освящения церкви братья начали пустынножительствовать. Но вскоре Стефан, не в силах вынести все тяготы пустынного жития, ушел в Москву, в Богоявленский монастырь.

Оставшись один, Варфоломей прежде всего позаботился о том, чтобы стать настоящим монахом, т. е. чтобы получить монашеское пострижение. В одном из приходов, окружавших его пустынь, он нашел игумена-старца Митрофана и привел его к себе, чтобы старец постриг его в монахи. Митрофан постриг его, и в честь святого того дня, в который совершено было пострижение, дал ему имя мученика Сергия. Преподобный Сергий принял монашество в возрасте двадцати трех лет; следовательно, если он родился в 1314 г., это было в 1337 г.

В пустыни, в совершенном уединении, Преподобный Сергий прожил от двух до четырех лет. Поселившись среди зверей, Преподобный Сергий научился жить с ними в мире. Мимо келии его бегали стаи волков, но ему вреда не причиняли; проходили иногда и медведи и также не беспокоили его. А один из медеведей стал часто посещать преподобного: видя, что зверь приходит не с злым умыслом, а в надежде получить угощение, Сергий начал делиться с ним своей скудной трапезой, оставлял ему на пне хлеб, причем пополам делился с ним и в том случае, когда самому едва хватало. Ежедневные посещения медведя продолжались более года.

Время пустынно-уединенной жизни Преподобного Сергия проходило в молитве внешней церковной, состоявшей в отправлении всего круга служб дневных, за исключением литургии, – в молитве внутренней или умной домашней, в непрестанном богомыслии, в чтении Слова Божия и труде. Нет сомнения, что очень невелика была библиотека книг Преподобного Сергия. Что касается телесного труда, то он должен был вырубать лес около своей церкви и келии, чтобы образовать около них полянку для огорода.

М. Нестеров. Юность Преподобного Сергия

Пищу Преподобного Сергия во время его уединенного пустынножития составляли хлеб и вода. Воду он брал из источника или ключа, недалеко от которого стояла его келия; откуда брал он хлеб, доподлинно не известно, но вероятно, его приносил или присылал младший брат преподобного Петр, который оставался жить в Радонеже.

Постепенно к Сергию присоединились другие монахи, и всем приходящим он помогал строить келии и обустраиваться на новом месте. Пока он жил в пустыни один, он нуждался только в хлебе, который, как мы сказали, вероятно, доставлял ему младший брат. Но когда в его пустыни образовался монастырь, нужно стало церковное вино для служения обеден, восковые свечи для служения всяких церковных служб. Иногда не доставало и того, и другого, так что служение обеден приходилось откладывать, а петь заутрени приходилось вместо свеч с лучиной. По свидетельству преподобного Иосифа Волоколамского, в монастыре Сергиевом в первое его время писали книги, нужно подразумевать – богослужебные, не на пергамене или бумаге, а на бересте.

При всей возможной ограниченности потребностей доводилось иногда испытывать нужду и самому преподобному. Один раз, когда он уже был игуменом монастыря, у всей братии случился крайний недостаток пищи, а у него самого совсем не стало ни хлеба, ни соли. Три дня он переносил голод, но на четвертый день, будучи не в состоянии больше терпеть его, взял топор и пошел к одному старцу, по имени Даниил, у которого был лишений хлеб и который вместе с тем нуждался в плотнике. «Я слышал, старче, – сказал Сергий Даниилу, – что ты желаешь пристроить сени к своей келии; чтобы не быть праздным, я пришел к тебе поставить сени». – «Действительно, я желаю пристроить сени в келии, – отвечал Даниил, – давно приготовлен у меня для этого и лес, и только жду из села плотника; а что касается до тебя, – прибавил он Сергию, – то боюсь, что ты слишком дорого возьмешь с меня за работу». Сергий отвечал, что он много не возьмет, а лишь те гнилые хлебы, которые есть у него, и прибавил, что он сделает ему сени лучше всякого плотника. Даниил вынес Сергию решето гнилых хлебов (т. е. наломанных кусков хлеба) и сказал: «Вот, если это хочешь получить за работу, то с удовольствием дам, а больше не могу ничего дать». Сергий отвечал, что этого более чем достаточно, и, сказав Даниилу, чтобы возьмет хлебы только когда сделает дело, принялся за работу. Целый день он работал, и к вечеру были готовы сени. Тогда взял он от Даниила заработанные хлебы и утолил ими голод.

Вступив в управление своей родной обителью, преподобный, поучая братию, избегал многословия; его речь обнаруживала глубокое знание Священного Писания, дух и смысл которого он постигал не только умом, но и сердцем. Оттого все его поучения, при своей простоте и кратости, были проникнуты особенной силой и властно действовали на сердца слушателей. В одной из рукописей ХVII в., принадлежавшей Новгородской Софийской библиотеке, есть такое поучение Преподобного Сергия: «Внимайте себе, братие, всех молю, прежде имейте страх Божий и чистоту душевную и любовь нелицемерную, к сим и страннолюбие, и смирение с покорением, пост и молитву. Пища и питие в меру, чести и славы не любите, паче же всего бойтеся и поминайте час смертный и второе пришествие». Он учил не столько словом, сколько своим примером. К великому утешению братии, каждый день совершал он Божественную литургию. Никакая усталость, никакие дела и заботы не могли помешать ему первым являться в церковь ко всякому Богослужению, и выходил он из церкви всегда последним. В продолжение всей службы Божией он стоял как свеча и отнюдь не позволял себе прислоняться к стене, «что знаменовало, по выражению святителя Московского Филарета, мысль, в Богомыслии водруженную, и дух, непобеждаемый леностию тела». Сидения в церкви не допускал никогда.

А. Васнецов. Скит

Одним из правил порядка, установленного Преподобным Сергием в своей обители, требовалось, чтобы после повечерия братия не ходили из келии в келию и не беседовали друг с другом, кроме крайней нужды, когда, например, нужно было побывать зачем-нибудь у самого игумена; каждый в своей келии должен был заниматься молитвой и рукоделием. Преподобный сам строго наблюдал за исполнением этого правила. Иногда, поздно вечером, особенно в долгие осенние и зимние ночи, заботливый игумен, совершив свою келейную молитву, тихо обходил все келии и через маленькие окошки замечал, кто чем занимается. Если инок стоял на молитве, или занят был своим рукоделием, писал, читал святую книгу, или же погружен был в размышление о грехах своих, – святой игумен радовался, благодарил за него Бога и молился, чтобы Господь подкрепил труженика в подвиге спасения. А если слышал он беседу непозволенную, то ударял в дверь или в окно и удалялся. Наутро же призывал к себе провинившихся, кротко вступал с ними в разговор об обязанностях монашеских и, не обличая прямо, говоря будто о других, склонял их к смиренному признанию в прегрешении.

Миниатюра из Серпуховского Высоцкого монастыря

Не только желающих монашествовать привлекал Сергиев монастырь, но и миряне приходили к нему, благодаря молве о чудесных знамениях, в которых проявляла себя благодать Божия. Эти благодатные знамения открылись молитвенным изведением источника в пустынном овраге у стен обители, но преподобный Епифаний, жизнеописатель Сергия, повествует и о других, более разительных чудесах угодника Божия.

В первое время существования монастыря случалось по несколько дней терпеть голод всей братии. Братия питалась, главным образом, подаяниями; но Преподобный Сергий не благословлял ходить для сбора милостыни по селам и деревням, а наказывал принимать лишь ту милостыню, которая будет принесена в монастырь. Иногда оскудевало приношение милостыни и братия терпела голод по два дня и более. Тогда поднимался между братией ропот на игумена, Сергий вразумлял и увещевал малодушных уповать на милость Божию. Это твердое упование преподобного на милость Божию и не посрамляло его. Раз братия оставались без пищи в продолжение двух дней. Нашелся в братстве один, который возмутил всех против Сергия указанием на то, что последний не дозволяет им выходить в мир для собирания милостыни. Братия пришли к преподобному и говорили ему, что, будучи не в состоянии долее терпеть голод, завтра намереваются окончательно уйти из монастыря. Преподобный обратился к роптавшей братии и еще не кончил говорить, как стоявший на воротах монах прибежал и известил собрание, что неизвестными прислано множество телег с хлебом.

Покровский Хотьков монастырь

Преподобный Сергий имел своим намерением подвизаться в совершенно удаленной лесной чаще. Но в окрестности его монастыря начали селиться миряне; он не мог этому воспрепятствовать; и таким образом монастырь его оказался окруженным человеческим жильем на более или менее близком расстоянии. Спустя лет десять от его основания, начали селиться со всех сторон его крестьяне-земледельцы. Заселение местности шло так быстро, что в весьма непродолжительное время она изменилась до неузнаваемости: где недавно был один сплошной дремучий лес, виднелись села и деревни, окруженные обширными полями и отделяемые лишь перелесками. И дорога из Москвы в северные города, шедшая ранее вдали от монастыря, была приближена к самому монастырю. Однако первоначальная пустынность монастыря послужила образцом для последующих ревнителей подвижничества к устроению пустынных общежитий.

Преподобный Сергий Радонежский

С заселением окрестностей монастыря Преподобного Сергия настало в монастыре, по свидетельству жизнеописателя, вместо первоначальной скудости великое изобилие, ибо соседние жители с величайшим усердием начали снабжать братию всем необходимым: «И начаша, – говорит о них Епифаний, – посещати и учащати в монастырь, припосяще многообразная и многоразличная потребования, имже несть числа».

Старший брат Преподобного Сергия – Стефан, оставивший его в пустыни, удалился в Москву и поселился в Богоявленском монастыре. Среди монахов монастыря он застал Алексия, будущего митрополита, с которым подвизался некоторое время. Строгой жизнью он приобрел расположение великого князя Симеона Ивановича, который приказал постричь его в иеромонахи, сделать игуменом монастыря и со всеми своими старейшими боярами избрал Стефана в свои духовные отцы. Что заставило Стефана отказаться от жизни в Москве, игуменства монастыря и духовничества великому князю, неизвестно, но скорее всего, желание более строгой монашеской жизни. Стефан привел с собой младшего сына Иоанна, в ту пору двенадцатилетнего мальчика, с тем, чтобы и он стал монахом Троице-Сергиева монастыря. Постриженный Сергием с именем Феодор, он прославился как основатель Московского Симонова монастыря и скончался в сане епископа Ростовского с титулом архиепископа.

Преподобный Сергий ввел пустынножитие в двояком смысле – одиночного подвизания в пустыни и строения в отдалении от людских жилищ целых монастырей, которые отныне ставились если не в пустыни, то, по крайней мере, в отдалении от жилищ. Преподобный Сергий имеет еще и иную весьма важную заслугу относительно нашего монашества, благодаря которой он справедливо называется отцом нашего северного, или московского, монашества времен монгольских и послемонгольских, а преподобные Антоний и Феодосий Печерские называются отцами нашего южного, или киевского, монашества времен домонгольских. Он ввел в монастырях общинножитие, или общежитие.

Истинное монашество должно быть самым строгим общинножитием, так чтобы у монахов не было совершенно ничего собственного, а все было общим, келии их не имели никаких запоров.

С введением в монастыре общежития была со всей строгостью устроена там и монашеская жизнь. В Симоновском монастыре племянника Преподобного Сергия Феодора заведены были порядки, взятые из Троице-Сергиевого монастыря. О Симоновском монастыре преподобный Иосиф Волоколамский говорит: «Обычай бяше того монастыря (в первое время) таков: в келиях не ядяху, ниже пияху, ниже вне монастыря исхождаху без благословения настоятелева, ниже отрочата в монастыри живяху, ниже на дворцех (монастырских службах и заведениях, находившихся за стенами монастыря), но вся бываху у них по свидетельству божественных писаний и общежительных преданий». Царь Иван Васильевич Грозный в своем обличительном послании в Кирилло-Белозерский монастырь, отзываясь с общей великой похвалой о бывшем у Троицы крепком житии, в частности говорит, что довольно долгое время после смерти Преподобного Сергия соблюдаем был его учениками оставленный им завет не выходить за ворота монастыря.

Одушевляясь древним примером преподобного Феодосия Печерского, Преподобный Сергий Радонежский ввел в своем монастыре общежитие. Желавших монашествовать в его монастыре Сергий не тотчас постригал в монахи.

Братия Сергиева монастыря занималась в своих келиях молитвой, рукоделием и чтением святых книг, т. е. отеческих творений. Так это должно быть и по древним законоположениям о занятиях монахов. Но чтение книг возможно возможно только с тем условием, чтобы они были в монастыре. Следовательно, если Преподобный Сергий одобрял чтение книг его монахами, то значит он заботился о приобретении и об изготовлении книг или о составлении монастырской библиотеки. Князь Серпуховский Владимир Андреевич, сын Андрея Ивановича, двоюродный брат великого князя Дмитрия Ивановича Донского и его знаменитый сподвижник в Куликовской битве, пожелал взять у Преподобного Сергия для основания монастыря в своем Серпухове ученика его Афанасия. Преподобный не нашел возможным отказать в просьбе своему князю, но отпустил от себя Афанасия с великим сожалением, и это потому, что он был книжный доброписец. «Бе Афанасие, – говорит жизнеописатель, – в добродетелех муж чуден и в божественных писаниих зело разумен и добросписания много(а) руки его и доныне свидетельствуют, и сего ради (бе) любим зело старцу» (т. е. Преподобному Сергию).

Братья Варфоломей и Стефан горячо молятся Богу перед началом устроения новой обители

Устав общежитный требовал, чтобы все монахи монастыря, не исключая и игумена, совершенно одинаково участвовали во всех монастырских работах. Преподобный Сергий работал не только наравне со всеми, но и более всех, причем в работах, требовавших физической силы, так как был от природы человек очень выносливый, работал за двоих и не стыдился никакой работы – ни поварства и плотничества, ни кройки и шитья одежды и обуви на братию. Обычную его работу составляло изготовление необходимого для богослужения: выпекание просфор с ручным помолом муки, катание свечей, варение кутьи и приготовление так называемых канонов для поминовения усопших – на ежедневных послевечеренных заупокойных литиях, на панихидах, совершавшихся после вечерни в понедельник, среду и пятницу, и на все заказные панихиды; а также, как это было в древнее время, в честь Господа Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и святых – во все праздники).

Устав общежитный требовал, чтобы все монахи монастыря, не исключая и игумена, носили одинаковую по качеству одежду. Преподобный Сергий носил одежду, худшую из всех. Один раз в числе других кусков сукна для одежды приобретен был кусок негодный. Ни один монах не захотел себе одежды из такого сукна. Тогда взял его себе преподобный и сшил из него рясу (нынешний подрясник), которую и носил до тех пор, пока она не свалилась с плеч. Всегдашняя или будничная одежда преподобного, обычной материей для которой служило простое домашнее сукно, называемое сермягой, до того была скромна и бедна, или, как выражается жизнеописатель, «худостна», что не далека была от того, чтобы называться рубищем.

По поводу худости одежды преподобного жизнеописатель рассказывает один случай. Когда слава о добродетельной жизни Преподобного Сергия широко распространилась по России и когда многие начали приходить к нему, чтобы насладиться душеспасительной беседой, пожелал видеть его один крестьянин из дальних от монастыря мест. Выбрав свободное время, он отправился в монастырь. Случилось так, что в минуту его прихода в монастырь Преподобный Сергий копал гряды в монастырском огороде. На просьбу к монахам показать ему знаменитого игумена, крестьянину отвечали, что игумен копает землю в огороде и что пусть он немного подождет. Сгорая нетерпением видеть Сергия, крестьянин побежал к забору и приник к щелям между досками. Он увидел, что в огороде копает гряду монах в изодранном и заплатанном рубище. «Где же, – спрашивает он монахов, – игумен?» Ему отвечают, что он смотрит на игумена. Крестьянин, думая, что монахи потешаются над ним, весьма обиделся. Потом он действительно уверился, что в изодранном и заплатанном рубище работал на огороде знаменитый Сергий, слава о котором прошла по всей России и которого он представлял себе совсем иначе, «окруженным отроками предстоящими и слугами скорорищущими и множеством служащих или честь воздающих». Спустя некоторое время после этого крестьянин принял монашество в Сергиевом монастыре.

Монастырь Преподобного Сергия после первоначальной скудости начал изобиловать всем потребным. Изобилие явилось в монастыре благодаря усердию к преподобному окрестных жителей монастыря и благодаря усердию к преподобному его многочисленных почитателей среди московских бояр и купечества.

По изображению жизнеописателя, в отношении к другим людям Преподобный Сергий был исполнен смирения безмерного, был тих и кроток так, что ему совсем чужды были гнев и ярость, жесткость (суровость) и лютость, был незлобив и прост без всякой примеси хитрости и так называемого «себе на уме» (была в нем «простота без пестроты», как выражается жизнеописатель), исполнен был любви нелицемерной и нелицеприятной ко всем людям. «Преподобный игумен, – читаем у жизнеописателя, – отец наш Сергий святый, старец чудный, добродетельми всякими украшен (бе), тихий, кроткий нрав имея, и смиренный и добронравый, приветливый и благоуветливый, утешительный, сладко гласный и благоподатливый, милостивый и добросердый, смиренномудрый и целомудренный, благоговейный и нищелюбивый, страннолюбный и миролюбный; стяжа паче всех смирение безмерное любовь нелицемерную равно во всем человеком, и всех вкупе равно любляаше и равно чтяше, не избирая, ни судя, ни зря на лица человеком и ни на когоже возносяся, ни осужая, ни клевеща, ни гневом, ни яростию, ни жестостию, ни лютостию, ниже злобы держа на кого».

Е. Головкин. Сергий Радонежский в житии

Монастыри Северной, или Московской, Руси отличались усердной благотворительностью, накормляя нищих, бедных, проходящих странников и бедных окрестных жителей, и благотворительность эта ведет начало от Преподобного Сергия. Страннолюбие и нищелюбие были отличительными добродетелями преподобного, у него было узаконено и заповедано: никого из неимущих, приходящих в обитель, не отпускать с пустыми руками. Когда дорога из Москвы в северные города была приближена к самому монастырю, начали останавливаться в нем все проезжавшие и проходившие, – и, по словам жизнеописателя, принимаемы были с великим гостеприимством. «Елика во обители приносимая умножахуся, – пишет он, – толма паче страннолюбная возрастаху, и никто же бо от неимущих во обитель приходя тщама руками отхожаше; николи же блаженный оставляше благотворения и служащим во обители заповеда: нищих и странных довольно упокоевати и подавати требующим, глаголя: аще сию мою заповедь сохраните без роптания, мзду от Бога приимете и по отхожении моем от жития сего обитель моя сия зело распространится и во многи лета неразрушима постоит благодатию Христовою; и тако бе рука его простерта к требующим, яко река многоводна и тиха струями; и аще кому приключашеся в зимная времена она, мразу зелному належащу или паки снегу с зелным ветром дыхающу, иже немогущеи вне келия изыти (т. е. если кому-нибудь заехавшему в монастырь невозможно было отправиться в дальнейший путь по причине сильного мороза или непогоды), елико время пребывающим ту (в монастыре) таковые ради нужа, вся потребная от обители приимаху; страннии же и нищии и от них в болезни сущии на многи дни препочиваху в доволном уповоении и пищи, ее же кто требоваху, неоскудно по заповеди святаго старца, и до ныне сим тако бывающим; понеже пути от мног стран належащу, и того ради князем и воеводам и воинству бесчисленому, вси приимаху подавающую доволную честную потребу, яко от источника неисчерпаемых, и в путь грядуще потребную пищу и питие доволно приимаху, и сия служащеи во обители святаго с радостию всем подающе изобильно».

Жизнеописатель и другие современники называют Преподобного Сергия старцем чудным и говорят, что он тихими и кроткими словесы и речьми и благоуветливыми глаголы, благодатию, данною ему от Святого Духа, мог действовать на самые загрубелые и ожесточенные сердца: словами этими невольно вызывается в представлении образ старца, олицетворяющего собой всепобеждающую любовь. Один из современников, делая запись о тяжкой болезни, постигшей Преподобного Сергия в 1375 г., называет его преподобным игуменом, святым Сергием: «того же лета болезнь бысть тяжка преподобному игумену, Сергию святому», в каковых словах ясно слышится то великое уважение, которое было питаемо к Преподобному Сергию еще при жизни. Таким образом, «чудный старец, святый Сергий», вот как выражались о преподобном и вот как представляли его себе современники!

Приход к Преподобному Сергию его старшего брата Стефана был для него причиной великой скорби. Стефан пришел к Сергию, по всей вероятности, из желания более строгой жизни, нежели какую он мог вести в Москве; но при этом желании и при отказе от игуменства в Богоявленском монастыре он не оставил страсти властвовать. Вместе с Сергием он положил основание монастырю, хотя потом и удалился. Стефан, вероятно, принес из Москвы деньги на благоустроение и благоукрашение монастыря: по всему этому он хотел, чтобы почитаем был игуменом монастыря не столько Сергий, сколько он – Стефан. Эти притязания Стефана находили одобрение и в некоторых из братий монастыря: недовольных общежитием он обнадеживал, что последнее будет им ослаблено. Притязания Стефана ставили в очень неловкое положение Сергия, и он, дождавшись случая, решился на своеобразный выход из затруднения. В одну из суббот в церкви монастыря шла вечерня: Сергий служил и находился в алтаре, а Стефан стоял на левом клиросе. Вдруг последний увидал в руках канонарха книгу, которую тот взял с благословения не его, а Сергия. С раздражением спросил он канонарха: «Кто дал тебе эту книгу», и, получив от него ответ: «Игумен дал мне ее», закричал: «Кто здесь игумен? Не я ли первый сел на этом месте?». И – должно быть – позволил себе затем осыпать Сергия сильной бранью, ибо жизнеописатель не находит удобным передавать дальнейших его речей и ограничивается замечанием, что после приведенных слов он «и ина некая изрек, ихже не лепо бе». Весь крик Стефана Сергий слышал в алтаре, как, конечно, слышали его и братия в церкви, и ничего не сказал. По окончании вечерни, дождавшись, когда все разошлись из церкви, преподобный вышел из нее и, не заходя в свою келию, тайно удалился из монастыря: он направился (пешком, как совершал все свои путешествия, и недальние и дальние) к своему другу, преподобному Стефану Махрищскому, монастырь которого находился в 30–35 верстах на восток. Это до настоящего времени существующий Махрищский монастырь). Сообщив Стефану Махрищскому о своем намерении построить новый монастырь, он просил дать ему монаха, который бы хорошо знал окрестную местность и который бы помог ему выбрать место для монастыря. Он выбрал место для монастыря на берегу реки Киржачи, впадающей в Клязьму.

Гробница родителей Преподобного Сергия в Хотьковом монастыре

Троицкая братия хватилась исчезнувшего игумена. Догадываясь, что Сергий ушел к Стефану, отправили в Махрищский монастырь посла, от которого и узнали, что Сергий был в монастыре и ушел из него и что он выбрал уже место для построения себе нового монастыря. Тотчас же некоторое количество братии Троицкого монастыря решило пойти к преподобному, чтобы жить с ним. Вместе с пришедшими он поставил несколько келий; а затем отправил к митрополиту Алексию с просьбой о дозволении построить церковь. Получив дозволение, преподобный тотчас же приступил к строению церкви и к устроению всего монастыря. Усердно вспомоществуемый окрестными жителями, а равным образом и своими почитателями из князей и бояр, он скоро построил церковь (во имя Благовещения Богородицы) и устроил монастырь, учредив в нем общежитие, что и в Троицком монастыре.

Троицкий монастырь после Сергиева удаления остался без действительного игумена. Неизвестно, старался ли Стефан стать действительным игуменом; но братия монастыря решительно и усердно желала, чтобы Преподобный Сергий возвратился. После напрасных обращений братия послали к митрополиту Алексию прошение, чтобы митрополит своей властью заставил Преподобного Сергия возвратиться в монастырь. Святой Алексий отправил к Преподобному Сергию посольство из двух архимандритов с увещанием исполнить просьбу братии, причем обещал вывести из монастыря всех, творивших ему досаду. Сергий не дерзнул преслушаться увещаний митрополита и возвратился в Троицкий монастырь, оставив в Киржачском монастыре, который поставлен был им в зависимость от Троицкого монастыря, строителем ученика своего Романа.

Как великий праведник, Преподобный Сергий удостоился от Бога дара чудотворений еще при своей жизни. Вот те из этих чудотворений, рассказы о которых читаются у жизнеописателя.

Избирая место обитания, Преподобный Сергий выбрал его на берегу маленькой речки, вода в которой была негодна для употребления. Преподобный Сергий поселился рядом с местом, где проистекал источник чистой воды. Спустя некоторое время после основания монастыря, источник иссяк, вследствие чего монахи оказались вынужденными приносить воду издалека. Это возбуждало ропот в братии, которые говорили, что преподобный безрассудно поставил монастырь на безводном месте. Преподобный говорил, что не помышлял устроять большой монастырь, как это было угодно Богу, и в тоже время увещевал молиться Богу о воде. Уповая на молитвы братии, он дерзновенно обратился к чудодейственной помощи Божией. Взяв с собой одного брата, он сошел с ним в низину под монастырем и, нашедши немного дождевой воды, сотворил над ней усердную молитву, по окончании которой внезапно явился обильный источник. Из этого источника монахи и начали с того времени черпать воду для всяких потребностей. Долго он назывался Сергиевым, но потом преподобный, узнав об этом, с негодованием запретил, говоря, что Бог даровал воду.

Жил в окрестностях обители один благоговейный муж, имевший большую веру к преподобному. У него был единственный сын, который опасно заболел. С верой понес его в обитель на своих руках скорбящий отец. «Только бы мне донести его до человека Божия, – рассуждал благочестивый муж, – а там – я верю, что он непременно исцелит его». И он донес сына живым до келии преподобного, но, пока он слезно умолял смиренного игумена помолиться об исцелении ребенка, пока Сергий готовился совершить молитву, мальчик перестал дышать…

Потеряв последнюю надежду, огорченный отец с плачем стал укорять Преподобного Сергия, что он вместо желанного утешения только увеличил его скорбь. «Что же мне теперь делать? – взывал он. – Лучше бы для меня было, если бы мальчик мой умер дома, – тогда, по крайней мере, я не оскудел бы верой, которую доселе питал к тебе, человече Божий!»

И безутешный отец оставил своего умершего ребенка в тесной келии игумена, а сам пошел приготовить гроб для любимого сына.

Сжалился угодник Божий над несчастным родителем; оставшись наедине с умершим отроком, он преклонил колена и стал молиться… Еще не окончил он своей молитвы, как вдруг ребенок ожил, открыл глаза и протянул руки к преподобному молитвеннику.

Возвратился отец, неся все нужное для погребения, но святой игумен встретил его на пороге келии словами: «Напрасно ты, человече, не рассмотрев, так возмутился духом – видишь, отрок твой вовсе не умирал».

Изумленный родитель не хотел верить словам его, но, увидев сына живым, пал к ногам человека Божия. «Ты обманываешься и не знаешь сам, за что благодаришь, – говорил ему смиренный подвижник, – когда ты нес сюда больного отрока, он изнемог от сильной стужи и впал в обморок, а тебе показалось, что он умер. Видишь: он вот согрелся у меня в теплой келии, а тебе опять показалось, что он воскрес».

Счастливый отец стал было настойчиво утверждать, что его сын действительно ожил молитвами преподобного, но святой строго запретил ему об этом рассказывать.

Нож, ножны, кошелек Преподобного Сергия, находившиеся в Троице-Сергиевой Лавре, и старинная деревянная чаша, или ставец

Из многих чудесных исцелений, совершившихся по молитвам Преподобного Сергия, Епифаний рассказывает еще о таком. Один из окрестных жителей заболел тяжелой болезнью – в течение трех недель он не мог ни заснуть, ни принять пищи. Его родные братья решились обратиться за помощью к угоднику Божию. «Столько чудес творит Господь руками блаженного старца, – говорили они, – может быть, он смилуется и над нами». И вот они принесли больного в обитель и, положив к ногам Сергия, усердно просили его помолиться за немощного. Преподобный с молитвой покропил больного святой водой, и он в ту же минуту почувствовал облегчение, тут же крепко заснул, а проснувшись, в первый раз после столь продолжительной болезни пожелал вкусить пищи, и преподобный сам предложил ему еды и отпустил от себя совершенно здоровым.

Однажды пришел в Москву греческий епископ из Константинополя. Слушая рассказы о преподобном Сергии, он не хотел верить и говорил про себя: «как может в этих странах явиться такой светильник, тем более в нынешнее, последнее время?» Он решился пойти в монастырь к преподобному. Но когда приближался он к монастырю, на него напал страх; а когда вошел он в монастырь и увидел преподобного, поразила его слепота. Тогда невольно исповедал он преподобному свое неверие и просил прозрения. Преподобный прикоснулся к его зеницам, и к епископу снова возвратилось зрение. После сего он начал проповедовать, что преподобный есть небесный человек и земной ангел.

Вместе с даром чудотворения Преподобный Сергий наделен был от Бога даром провидения или прозорливости.

Вот другое свидетельство прозорливости старца. Серпуховский князь Владимир Андреевич, сын князя Андрея Радонежского, в отчине которого находилась обитель Сергиева, часто сам посещал Преподобного Сергия, а иногда посылал ему в подарок что-нибудь из житейских потребностей. Раз он послал своего слугу с угощениями к братии. Дорогой слуга соблазнился и украдкой что-то съел из посланных князем гостинцев. Прозорливый старец не принял от него подарков князя. Слуга упрашивал, боясь гнева княжеского, тогда преподобный сказал ему: «Зачем ты, брат мой, послушался врага? Зачем отведал брашен, которых тебе без благословения не подобало есть?» Обличенный слуга упал в ноги святому старцу и со слезами стал просить у него прощения, сознавая вину свою. Тогда только Преподобный Сергий принял от него гостинцы, простил его и отпустил с миром, поручив передать благоверному князю благодарность за его любовь и благословение от обители Пресвятой Троицы.

В 1390 г. просветитель Перми, святой епископ Стефан, путешествовал в Москву. Путь его лежал мимо славной обители Сергиевой, всего в десяти верстах от нее, и святому Стефану очень захотелось видеться со святым ее игуменом. Но обстоятельства требовали спешить в столицу, и он решил посетить преподобного на обратном пути. И вот, поравнявшись с обителью, святой епископ прочитал «Достойно есть яко воистинну…» и издали поклонился в ту сторону, где стояла обитель Сергиева, проговорив: «Мир тебе, духовный брат мой!»

Справедливо говорят, что «сердце сердцу весть подает». Так бывает иногда даже с нами, грешными, а сердца святых Божиих еще более связаны союзом любви и потому еще скорее отзываются на привет любви. Преподобный Сергий сидел за трапезой с братией, вдруг он встает из-за стола и после краткой молитвы делает поклон к западу, тихо промолвив: «Радуйся и ты, пастырь Христова стада, и мир Божий да пребывает с тобою!»

Братия были очень удивлены таким необычным поступком своего игумена, более опытные старцы поняли, что он имел какое-нибудь видение, и по окончании трапезы спросили его о случившемся. Преподобный не скрыл от них своего духовного видения. «В этот самый час, – сказал он, – епископ Стефан на пути в Москву остановился противу нашего монастыря и поклонился Святой Троице и нас, смиренных, благословил».

Монахи

Преподобный Сергий назвал даже место, где это произошло, и некоторые из братии тотчас поспешили туда и еще застали там людей, сопровождавших святителя Стефана. Троицкие иноки спросили их, как было дело, и, услышав их рассказ, прославили Бога, прославляющего их святого старца даром прозорливости.

Деяния игумена Сергия Радонежского великими были не только в тесном кругу иноков. Он был еще и друг святителей, советник князей, печальник всей Русской земли. «Мудрость, – говорит один писатель, – соединяясь со смирением, образует тот духовный разум, который Святые Отцы называют порождением искушений, или плодом опыта духовного». Это дивное свойство святых подвижников привлекает к ним сердца как простых людей, так и сильных земли; к ним идут князья и вельможи, идут и мудрые пастыри Церкви, почитая для себя великой милостью Божией беседовать с такими подвижниками и укреплять себя в трудные минуты жизни.

Дорого ценили мудрое слово Преподобного Сергия современные ему святители и князья Русской земли. Пустынник Радонежский был для своего времени тем же, чем были древние пророки, с которыми и сравнивает его блаженный Епифаний, по точному выражению Московского святителя Филарета, был призван «из пустыни светить престолам, а не с престола светить Церкви и государству». Сергий принимал живое участие в делах России непрестанными знамениями своего покровительства после смерти, а при жизни и сам лично, и через своих учеников содействовал духовному возрождению и обновлению всей Русской земли, освобождению ее от татаро-монгольского ига. Примером своей жизни, высотой своего духа Преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в будущее… И вот мы видим, что «народ, привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался наконец с духом, встал на поработителей и не только нашел в себе мужество встать, но и пошел искать татарских полчищ в открытой степи и там навалился на врагов несокрушимой стеной, похоронив их под своими многотысячными костями. Как могло это случиться? Откуда взялись, как воспитались люди, отважившиеся на такое дело, о котором боялись и подумать их деды? Знаем только, что Преподобный Сергий благословил на этот подвиг главного вождя Русского ополчения… и этот молодой вождь был человек поколения, возмужавшего на глазах Преподобного Сергия», под его благодатным воспитанием… Вот как повествует об этом история. Один из гордых ханов татарских, Мамай, поднялся на Русь со своими полчищами. Напрасно великий князь Димитрий Иоаннович пытался умилостивить его дарами и покорностью – Мамай и слышать не хотел о пощаде. Как ни тяжело было великому князю после недавних войн с литовцами и другими беспокойными соседями снова готовиться к войне, а пришлось: татаро-монгольские полчища приближались к пределам тогдашней России.

Готовясь выступить в поход, великий князь Димитрий Иоаннович счел первым долгом посетить обитель Живоначальной Троицы, чтобы там принять напутственное благословение от Преподобного игумена Сергия. Прибыв в Троицкую обитель, великий князь сказал святому игумену: «Ты уже знаешь, отче, какое великое горе сокрушает меня, да и не меня одного, а всех православных: ордынский князь Мамай двинул всю орду безбожных татар, и вот они идут на мою отчину, на русскую землю, разорять святые церкви и губить христианский народ… Помолись же, отче, чтобы Бог избавил нас от этой беды!»

Святой старец успокоил великого князя надеждой на Бога, и так как тот спешил в обратный путь, то просил его отслушать Божественную литургию, по окончании которой пригласил его вместе с другими князьями и воеводами вкусить хлеба-соли монастырских. Великий князь отказывался: гонцы один за другим приносили ему известия о приближении Мамая к пределам Русским.

А. Кившенко. Посещение великим князем Димитрием Сергия Радонежского перед выступлением в поход на татар

Но любвеобильный старец умолял Димитрия Иоанновича вкусить хлеба у него в трапезе. «Обед сей, – говорил он, – тебе, великий княже, будет на пользу».

Дорогой гость согласился, и обрадованный старец сказал ему: «Господь Бог тебе помощник, еще не приспело время тебе самому носить венец этой победы с вечным сном, но многим, без числа многим сотрудникам твоим плетутся венцы мученические с вечной памятью».

Между тем преподобный распорядился приготовить освященную воду и по окончании трапезы окропил ею великого князя и всех бывших с ним князей, воевод и воинов. Осеняя преклонившегося перед ним великого князя святым крестом, Богоносный Сергий воодушевленно произнес: «Иди, господине, небоязненно! Господь поможет тебе на безбожных врагов!» А затем, понизив голос, сказал тихо одному великому князю: «Победиши враги твоя».

Великий князь прослезился от душевного волнения и стал просить себе у преподобного особого дара в благословение своему воинству и как бы в залог обещанной ему милости Божией.

В то время в числе братии обители Живоначальной Троицы были два инока-боярина – Александр Пересвет, бывший боярин Брянский, и Андрей Ослябя, бывший боярин Любецкий. Их мужество, храбрость и искусство воинское были еще у всех в свежей памяти: до принятия монашества оба они славились как доблестные воины, храбрые богатыри и люди очень опытные в военном деле. Этих иноков-богатырей и просил себе в полки великий князь у Преподобного Сергия: он надеялся, что эти люди, посвятившие себя всецело Богу, своим мужеством могут служить примером для его воинства и тем самым сослужат ему великую службу. И Преподобный Сергий исполнил просьбу великого князя, а Пересвет и Ослябя с радостью приняли повеление своего любимого старца игумена, который приказал им вместо лат и шлемов возложить на себя схимы, украшенные изображением креста Христова. «Вот вам, дети мои, оружие нетленное, – говорил при этом Преподобный, – да будет оно вам вместо шлемов и щитов бранных!»