Читать книгу Загадка случайного попутчика - Группа авторов - Страница 2

Утром Олег проснулся от ужасающего грохота. И почти сразу же послышались крики отца.

– В этой проклятой квартире вообще теперь жить нельзя! – разорялся Борис Олегович. – Стоит куда-нибудь сунуться, как на тебя выпадает всякая дрянь!

– Боренька! Не волнуйся! – уже бежала на помощь мужу мама Олега Нина Ивановна. – Иначе у тебя снова подскочит давление!

– Какое давление! – заорал громче прежнего отец. – Я чуть головы не лишился!

– Все равно нужно сдерживаться, – кротким голосом увещевала его жена.

– Чтоб я еще когда-нибудь на эти кретинские антресоли полез! – продолжал гневную тираду Борис Олегович.

Услышав про антресоли, Олег, дотоле не торопившийся на место происшествия, пулей вылетел в коридор. Картина ему предстала ужасная. Антресоли были распахнуты настежь. Стремянка валялась на полу. Далее в живописном беспорядке расположилось несколько банок тушенки, три алюминиевые кружки и еще кое-какие походные мелочи вроде вилок, ножей, расчесок и полотенец. Посреди этого великолепия возвышался глава семейства Беляевых. Рубашка его была щедро посыпана пшенной крупой. Голову, словно рыцарский шлем, увенчивал закопченный котелок.

– Боренька! Ты только, пожалуйста, не волнуйся! – принялась заботливо стряхивать с его рубашки крупу Нина Ивановна.

– Я спрашиваю! – грянул Борис Олегович. – Откуда это все на наших антресолях?

– Это… – замялся Олег. – Это ребята оставили.

– Какие еще ребята? – возопил Борис Олегович.

– Друзья, – прошептал Олег.

– Зачем? – последовал новый вопрос отца.

– Для дела, – тщетно пытался придумать какую-нибудь уважительную причину Олег.

– Для какого еще дела? – взревел Беляев-старший.

– Они… Ну… в поход пошли, – выдавил из себя сын.

– По нашей квартире? – топнул ногой отец. – Ты меня что, совсем за идиота считаешь?

– Боренька! – заламывала в отчаянии руки Нина Ивановна. – У тебя такая тяжелая неделя была. Если ты сейчас же не успокоишься, все снова закончится гипертоническим кризом. Врачи ведь предупреждали…

– Плевать я хотел на врачей! – решительно произнес муж. – Отвечай, – грозно надвинулся он на сына, – зачем твои идиоты-друзья забили наши антресоли всем этим хламом?

– Для похода, – стойко придерживался первоначальной версии Олег.

В это время Беляев-старший небрежным жестом скинул с головы котелок. Тот со звоном грохнулся об пол, что почему-то весьма благотворно подействовало на настроение отца.

– Ну, хорошо, – куда тише прежнего произнес он. – Давай-ка, Олежка, поговорим спокойно. Зачем тут все эти вещи?

– Вы разговаривайте, – очень обрадовалась Нина Ивановна, что приступ ярости у мужа прошел. – А я пока приготовлю завтрак.

– Правильно, – одобрил Борис Олегович. – Ну, – вновь повернулся он к сыну. – Говори, что за друзья у тебя все это оставили.

– Тема, Женька и Пашков, – честно признался Олег.

– Они вообще-то в себе или как? – полюбопытствовал Борис Олегович.

– В себе, – подтвердил Олег.

– Тогда зачем они это сюда притащили? У них что, своих квартир нет?

– Наша к школе ближе, – нашелся Олег. – А им в поход надо было сразу после занятий.

– Какие занятия? – вновь раскричался отец. – Сегодня выходной!

– Так они же вчера…

Олег осекся, но было поздно.

– Как вчера? – посмотрел ему прямо в глаза отец. – Ты хочешь сказать, что они уже ушли?

– Да, папа, – вяло проговорил Олег. – Вернее, они пойдут на следующей неделе, но в такой же день, как вчера.

– Боря! Олежка! Идите завтракать! – раздался из кухни спасительный для Олега призыв Нины Ивановны.

– Нет, подожди, Нина, – запротестовал Борис Олегович. – Тут, кажется, дело серьезное.

– Что такое? – мигом вбежала в гостиную Нина Ивановна.

– По-моему, наш оболтус ко второй половине девятого класса сошел с ума, – мрачно изрек супруг.

– Да ну тебя, Боря, – отмахнулась жена. – Я думала, действительно что-то серьезное.

– А я, между прочим, не шучу, – продолжал Беляев-старший. – В то время, как мы с тобой из кожи вон лезем, чтобы обеспечить нашему сыну безбедное будущее, этот оболтус вместе со своими друзьями теряет последний разум!

– Боренька, не волнуйся. Тебе же вредно, – в который раз попыталась успокоить его жена. – Хочешь, валокордина тебе накапаю?

– Не желаю валокордина! – воспротивился Беляев-старший.

Олег украдкой вздохнул. Вообще-то у него с отцом были замечательные отношения. Однако, когда тот заводился, приходилось терпеливо пережидать, пока он выплеснет накопившееся раздражение.

– Мы, видишь ли, Нина, с тобой целыми днями трудимся в своей фирме! – громовыми раскатами разносился по всей квартире голос отца. – Я гроблю последние силы на бесконечные переговоры с иностранными партнерами! Наконец, у меня выдается два выходных дня за неделю! Только два дня!

– Боренька! Ты уже весь стал красный! – с большим волнением посмотрела на мужа Нина Ивановна.

– Ничего! Скоро посинею! – угрожающе изрек папа Олега. – И вы меня похороните! Потому что человек имеет право на отдых. И вот, когда я сегодня хотел для разрядки и успокоения нервов разобрать бумаги на антресолях, на меня вываливается всякая пакость! И мало того, что мои антресоли, где у меня хранится архив фирмы, заваливают съестными припасами совершенно посторонние дети, мой оболтус-сын говорит, что его друзья приготовили это для какого-то идиотского дня, который такой же, как был вчера, но только через неделю!

– Боренька, что ты говоришь? – всплеснула руками мама Олега.

– Это не я говорю! Это он говорит! – простер руку к сыну разгневанный родитель.

– Не приставай к ребенку, – немедленно вступилась мать за Олега. – У него возраст трудный. И в школе такая нагрузка.

– У меня тоже нагрузка, – заявил Борис Олегович. – И я требую, чтобы мне объяснили по-человечески, когда эти идиоты пойдут в свой поход и почему я должен держать их продукты среди своих деловых бумаг?

– Ты не должен, – ответил Олег. – Просто они попросили.

– Они попросили! – взревел отец. – Они попросили, а я должен теперь в этом пшене целый день как курица ковыряться? – вытряхнул он на пол солидную порцию пшенной крупы, попавшей ему за шиворот. – А если тебя в следующий раз вообще попросят собственного отца убить, ты тоже согласишься? Звони им немедленно! Пусть забирают свое барахло!

– Не могу, – развел руками Олег.

– Почему не можешь? – с изумлением поглядел на него отец.

– Боря, давай я тебе все-таки валокординчика дам, – вкрадчивым голосом предложила Нина Ивановна.

– Отстань, – отмахнулся Борис Олегович. – Пусть он мне сначала ответит, почему его друзья не могут забрать свои вещи?

– Их нету, – ответил Олег. Если бы скандал разразился чуть позже, мальчик наверняка бы уже придумал, что объяснить отцу. Но спросонья голова работала плохо.

– Их, значит, нету, а вещи их тут!

Отец пнул ногой валявшийся рядом котелок, и тот со звоном покатился по коридору.

– Может, конечно, кому-нибудь этого и покажется мало, – сардонически захохотал Беляев-старший, – но мне, лично, более чем достаточно! Особенно в субботу утром, когда я решил спокойно заняться разборкой бумаг на антресолях!

– Да я не про вещи, – внес некоторую ясность сын. – Их самих нету.

– Где же они? – последовал новый вопрос отца.

– В походе, – ответил Олег.

– Нина! Я не могу! – схватился за голову Беляев-старший. – В каком походе? – повернулся он к Олегу. – Ты же мне только что сам сказал, что эти три чертовых идиота собрались в поход в точно такой же день, как вчера, только через неделю.

– Значит, в следующую пятницу, – подсказала Нина Ивановна.

– Именно! – воскликнул Борис Олегович. – У меня от общения с нашим сыном скоро вообще пропадет дар речи! Отвечай, Олег, – нахмурился отец. – Почему они раньше времени ушли в поход, а вещи свои оставили?

– Ну-у… – Олег нервно потеребил дужку очков. – Они вчера в другой поход ушли.

– Лучше пойдемте завтракать, – позвала Нина Ивановна. – На кухне все стынет.

– Тогда быстро за стол, – неожиданно успокоился Борис Олегович. – Какое мне в конце концов дело до трех оболтусов, которые все время ходят в походы, – уже вполне мирным тоном добавил он. – Только будь добр, – поглядел он на сына, – убери все их барахло к себе в комнату. Взял чужие вещи, вот и живи, как на складе.

– Уберу, папа! – пылко пообещал Олег. «Слава богу, остыл», – с большим облегчением добавил он про себя.

– Вот и хорошо, – в свою очередь обрадовалась мама. – Пойдемте скорее пить кофе с рогаликами. Я их подогрела в духовке.

– И аппетит что-то разыгрался, – стряхнув с плеч остатки пшенной крупы, бодро направился в кухню Борис Олегович.

«Вроде бы пронесло», – совсем успокоился Олег.

Однако с выводами он явно поспешил. Беляев-старший уже направлялся на кухню, когда с антресолей вывалилась еще одна банка тушенки. Она с таким грохотом шмякнулась об пол, что Борис Олегович вздрогнул и обернулся.

– Нет! Я так жить положительно не могу! – взвыл он. – Мало вы мне потрепали нервов своими расследованиями, так теперь еще банки всякие на голову сыплются!

Борис Олегович яростно толкнул кухонную дверь, при этом лишь чудом не нанеся увечий Нине Ивановне, которая несла в руках горячий кофейник.

– Боря! Нельзя ли поосторожней? – укоряюще поглядела она на мужа.

– Ах, значит, я еще и виноват? – крикнул тот. – Не эти дурни со своими расследованиями и тушенкой, а именно я, который…

У Олега внутри все сжалось. Если отец сейчас начнет говорить о расследованиях, то это надолго. Дело в том, что за последние полтора года Олегу и его друзьям-одноклассникам Теме, Женьке, Кате и Тане удалось самостоятельно раскрыть целых девять настоящих преступлений[1]. Родителей детективная деятельность детей, разумеется, совершенно не радовала. После каждого удачно проведенного дела в пяти семействах вспыхивали грандиозные скандалы. А больше всех бушевал Борис Олегович. И вот, похоже, он вновь заподозрил неладное.

– А ну, отвечай! – не мигая, смотрел он на сына. – Вы что, с этой тушенкой и кашей опять в какую-нибудь уголовщину вляпались?

– Нет! – поторопился заверить его Олег.

– Врешь! – закричал отец. – Я теперь стреляный воробей. Это у вас наверняка вещественные доказательства.

– Какие вещественные доказательства? – искренне удивился сын.

– Вам виднее! – совсем разошелся Беляев-старший. – Вот я сейчас позвоню этому вашему милиционеру…

– Папа, не трогай Владимира Ивановича! – взмолился Олег. – Он совершенно тут ни при чем!

Майор милиции Владимир Иванович Василенко был фронтовым другом классного руководителя пятерых друзей, Андрея Станиславовича. Отделение милиции, где работал майор, находилось на Сретенке. Юные детективы часто обращались к Владимиру Ивановичу за помощью. Впрочем, майор им однажды сказал, что еще неизвестно, кто кому больше помогает. Благодаря Компании с Большой Спасской, как часто называли эту пятерку, Владимиру Ивановичу удалось выйти на след очень опасных преступников.

– Вот сейчас я ему позвоню! – схватив трубку радиотелефона, повторил Борис Олегович.

– Но это же, правда, обыкновенный поход! Туристический! – потянул за трубку с другой стороны Олег.

– Ты уверен? – вновь начал остывать отец.

– Да, папа!

– Тогда марш на кухню, – последовал приказ Беляева-старшего. – А в наказание поможешь мне разбирать антресоли.

Олег тяжело вздохнул. Вообще-то они собирались сегодня отправиться с Таней в Сокольники. Но ничего не поделаешь. За завтраком Олег мысленно проклинал Лешку Пашкова. Стоит его послушаться, и тут же влипнешь в какие-нибудь неприятности.

Пашков учился вместе с ними в девятом «В». Парнем он вообще-то был неплохим. Беда заключалась в том, что Лешкину голову распирало от хоть и заманчивых, но очень опасных замыслов. Перед их осуществлением Пашков производил четкие расчеты, благодаря которым все должно было пройти без сучка без задоринки. Однако жизнь вносила свои неумолимые коррективы. В результате от Лешкиных действий страдали ученики и учителя родной две тысячи первой школы, старшее поколение семьи Пашковых, а порой и ни в чем не повинные обитатели района Сухаревской площади. Особенно опасным становился Лешка, когда объединял усилия со своим младшим братом-погодкой Сашком. Широко известен был случай, когда, отрабатывая тактику правильного поведения в период землетрясений и прочих стихийных бедствий, неутомимые братья Пашковы сломали руку собственной бабушке. Правда, Лешка потом уверял, что бабушка сама виновата. Нечего было соваться к ним в комнату, когда Сашок перепрыгивал с одного шкафа на другой. Однако сама бабушка и родители двух экспериментаторов такой точки зрения не разделяли.

Справедливости ради надо заметить, что у Компании с Большой Спасской отношения с Пашковым складывались до сих пор относительно гладко. Он даже принял участие в двух последних расследованиях, и, к немалому удивлению юных детективов, ничего страшного не произошло. Теперь, лениво жуя рогалик и сокрушаясь по поводу загубленной субботы, которую придется провести за разборкой антресолей, Олег подумал, что они все же напрасно стали так доверять Лешке.

А началось все в понедельник. На первой же перемене к Компании с Большой Спасской подлетел Пашков. Глаза у него горели. И вид был очень загадочный.

– Вы мне нужны, – многозначительно произнес он.

– Зачем? – тут же подскочил к нему вплотную Женька. – Говори.

– Не сейчас, – уклончиво отвечал Пашков. – Надо после уроков встретиться. Тогда и поговорим спокойно.

– Тогда сразу же, как занятия кончатся, идем ко мне, – предложил Олег.

– Заметано, – с важностью отозвался Лешка. – А сейчас мне некогда. Во-первых, нужно еще покурить до начала урока. А во-вторых, за пять минут все равно ничего не расскажешь.

– Отравляйся, отравляйся, – проворчал маленький щуплый Темыч, который всегда очень заботился о своем здоровье.

Но Лешка его не слышал. Он уже убежал в туалет.

Друзья остались в полном недоумении.

– Может, Лешка какое-нибудь преступление откопал? – с надеждою произнес Женька.

– Если Пашков преступление откопал, то я бы держался от него подальше, – посмотрел на друзей исподлобья Темыч. – Чует мое сердце: это добром не кончится.

– Отстань со своим сердцем! – пренебрежительно отмахнулась Катя.

Темыч обиженно засопел. Он еще с младшей группы детского сада был тайно влюблен в Катю. Та же над ним постоянно подтрунивала. Да еще, будучи натурой ветренной, то и дело увлекалась другими мальчиками. Темыч избрал тактику длительной осады и выжидания. Но дела у него на личном фронте пока продвигались плохо. Больше всего Темыча огорчал его рост. Он был ниже всех в своем классе, а лицом больше походил на девочку. Правда, папа его, Никита Владимирович, тоже до шестнадцати лет был почти таким же, как сын. Зато потом всего за одно лето вырос до метра восьмидесяти и стал пользоваться большим успехом у противоположного пола. Поэтому Темыч верил в лучшее будущее, что не лишало его, однако, проблем в настоящем.

– Если бы я вас постоянно не одергивал, – назидательно произнес он, – мы бы уже сто раз влипли в какую-нибудь историю.

– Учитель наш несравненный, – фыркнула Катя.

– Перестаньте! – вмешался Олег. Ему еще в детском саду приходилось разнимать эту «сладкую парочку». В те далекие уже годы Темыч и Катя чуть что начинали драться. – И вообще, – продолжал Олег. – Чего понапрасну спорить. Может быть, Лешка совсем не о преступлении нам расскажет.

– Ну, да! – немедленно закричал Женька. – А глаза у него почему так горели?

– Мало ли почему, – пожала плечами светловолосая Таня.

– Они у Лешки всегда блестят, – подхватил Темыч. – Небось снова какую-нибудь из своих дурацких шуточек выдумал.

Тут раздался звонок. Друзья поспешили в класс. Позже они еще много раз пытались выяснить у Пашкова, в чем дело, но тот упорно молчал. Или, напуская на себя таинственный вид, повторял: «Потерпите. Вот придем к Олегу, тогда…» И, не договорив, он вновь загадочно замолкал.

Наконец, занятия кончились. Выдержав вечный бой в тесноте раздевалки, друзья натянули куртки и выбежали на улицу. Март выдался очень теплым. Снег стаял еще в конце февраля. В Портняжном переулке было совершенно сухо.

– Пошли быстренько Вульфа выгуляем, – первым направился к своему дому Олег.

Башня из розового кирпича стояла прямо перед школой. Поэтому у пятерых друзей давно уже вошло в привычку забегать после уроков на часок-другой к Олегу. Затем, если не возникало каких-нибудь важных дел, Темыч, Женька, Катя и Таня отправлялись к себе. Их широкий блочный дом находился в конце Большой Спасской улицы. Катя и Женька жили во втором подъезде, а Темыч и Таня – в четвертом.

Войдя в распахнутые металлические ворота, вся компания остановилась перед домом Олега.

– Подождите, – распорядился тот. – Сейчас поднимусь за Вульфом.

Остальные кивнули. Вульф – это такса. Вся Компания с Большой Спасской его очень любит. Кстати, именно Вульф в свое время навел их на след самого первого детективного дела. Позже именно благодаря умному псу друзьям удалось найти Олега, которого похитили преступники.

Выгуляв Вульфа, друзья, наконец, добрались до квартиры Олега. Там они немедленно заняли привычные места в просторной гостиной. Пес тут же устроился на диванной подушке рядом с Таней и задремал. После Олега он больше всех на свете любил эту девочку.

– Ну! – навис над Пашковым Женька. – Теперь рассказывай!

– Есть потрясающий план, – растянулся рот до ушей у Пашкова.

– Расследование? – заорал ему прямо в ухо Женька. – Говори быстро!

– Ну, в общем-то это не совсем расследование, – принялся объяснять Пашков. – Вернее, совсем не расследование. Но замысел четкий. И необычный.

– Знаем мы твои четкие замыслы, – посмотрел на Лешку исподлобья маленький щуплый Темыч.

– В этот раз все действительно четко, – заверил Пашков. – А главное, выходные проведем с пользой.

– Не томи! – требовал Женька, который всегда хотел проводить выходные с пользой.

Остальные тоже заинтересовались. Лешке внимание пятерых друзей очень польстило, и он с важностью проговорил:

– Дело, значит, такое. Тут один Мичман едет болеть…

– Нам-то что! – перебил его Женька.

– Погоди, – всегда интересовался проблемами как своего, так и чужого здоровья Темыч. – Чем заболел твой мичман? И куда он едет лечиться?

– Так, – трагически закатила глаза Катя. – Сейчас Темочка на примере болезни какого-то мичмана прочтет нам очередную лекцию о здоровом образе жизни.

– Вы что, психи? – уставился на них Пашков. – При чем тут болезнь?

– Ты же сам говорил, что мичман едет болеть, – невозмутимо возразил Темыч. – Его что, с корабля по состоянию здоровья списали на сушу?

– Какой корабль! – покачал головой Пашков. – Он вообще на корабле не служил.

– Какой же он тогда мичман? – тихо спросила Таня.

– Никакой, – отвечал Пашков. – Он к морю отношения не имеет. Просто сосед мой. На год старше. Колька Матросов. В шестьсот десятой учится. Кличка Мичман.

– Чего же ты сразу не объяснил? – возмутился Женька.

– А ты бы перебивал меня больше, – хохотнул Лешка.

– А чем ваш Колька Матросов болен? – продолжал свое Темыч.

– О господи! – воскликнула Катя. – Ну и зануда.

– Отстань, – обиженно засопел Темыч.

– Ничем он не болен, – поторопился объяснить Лешка, пока его снова не перебили. – Мичман едет вместе с другими фанатами болеть за «Динамо»! В Питер! Там в субботу будет очень ответственный матч. «Динамо» – «Спартак».

– Подумаешь, – Темыч никогда не испытывал страсти к футболу, да и вообще к спорту.

Олег, Таня и Катя тоже встретили сообщение о Мичмане и фанатах вполне равнодушно. Даже Женька, который в отличие от четверых друзей относился к спорту с большим уважением и даже был одно время влюблен в баскетболистку из юношеской сборной команды России, никак не мог взять в толк, какая может быть польза от Лешкиного сообщения. Если бы матч проходил в Москве, пожалуй, составил бы им компанию. Но в Питере… Женька выжидающе поглядел на Пашкова.

– Так ничего и не поняли? – спросил тот.

– Нет, – честно признался Олег.

– Едем все! – закричал Пашков. – Только, конечно, без девочек.

– Значит, уже не все, – усмехнулась Катя.

– Не мешай ему! – уже в полном раже прыгал Женька вокруг Пашкова.

– Компания собирается сугубо мужская, – с важностью продолжал тот.

– Да мы как-то особо и не претендуем, – отвечала Таня за себя и за Катю.

– И правильно! – одобрил такую позицию девочек Пашков. – Меньше будет проблем.

– А я претендую! – выкрикнул Женька.

– А как вы до Питера добираться будете? – хмуро взглянул Темыч на Пашкова. – Это же кучу денег надо потратить.

– Ни фига не надо! – закричал Лешка.

– Ясненько, – произнесла нараспев Катя. – Пашков предлагает в Питер пешком идти. Так сказать, эксперимент на выживание.

– Я не пойду, – воспротивился Темыч. – Столько дней пешком, – прикинул он мысленно расстояние от Москвы до Питера. – Что я вам, Лев Толстой какой-нибудь?

– Почему Лев Толстой? – спросили остальные.

– Ну, он же на старости лет попер пехом из Ясной Поляны куда глаза глядят, – отозвался Темыч. – Вот и помер. А мне, лично, жизнь еще дорога.

– Темику страшно. Темик к мамочке хочет, – с издевкой изрекла Катя.

– Мне вообще никогда ничего не страшно! – немедленно выпятил впалую грудь Тема.

– Значит, Темочка, не боишься, как Лев Толстой? – прыснула Катя.

Темыч надулся. Повторять пеший подвиг престарелого корифея русской литературы ему совсем не хотелось. И вообще, он в свое время понял, что толстовство – совсем не его стихия. Но Катины издевки смешали все его карты. Если он откажется от совершенно, по его мнению, идиотского плана Пашкова, Катька еще долго будет над ним подтрунивать. Словом, альтернативы у Темыча не оставалось.

– Ладно, Лешка. Я согласен, – без особого воодушевления проговорил он. – Когда выходим?

– Не выходим, а выезжаем, – уточнил Пашков.

– На чем? – удивился Темыч.

– На поезде. В пятницу после уроков, – горделиво заулыбался Пашков.

– На каком еще поезде? – ужаснулся экономный Тема. – Это же кучу денег надо потратить.

– «Это же целый капитал!» – насмешливо процитировала Катя рекламу стирального порошка.

– Забудьте о капиталах! – решительно рубанул воздух ладонью Лешка. – Говорю же! Есть план. А у Пашкова все четко. Вчера вместе с Мичманом целых полдня разрабатывали.

– Ну, если у этого Мичмана получается так же четко, как у тебя… – схватилась за голову Таня.

Остальных тоже охватила тревога.

– Мичман – это голова! – оскорбленно воскликнул Пашков. – Он всех футболистов «Динамо» лично знает!

– Сильный аргумент в пользу плана, – покачала головой Катя.

– А я о чем! – не почувствовал иронии Пашков. – Мичман на что уж стреляный воробей, но как план мой увидел, тут же сказал…

– Чего он сказал? – не дослушав, вклинился Женька.

– Сказал, что ему до меня далеко! – растянулся рот до ушей у Пашкова.

– Бедный наивный Мичман! – с трагикомическим видом произнесла Катя. – Чует мое сердце, – покосилась она на Темыча. – Не доедете вы до Питера.

– А ты не каркай, – буркнул Темыч.

Собственно, он и сам не был уверен в успехе поездки. И проклинал себя на чем свет стоит, что так легко согласился составить Лешке компанию. «Смейся, смейся, – угрюмо взирая на Катю, размышлял он. – Вот не вернемся оттуда, тогда запоешь по-другому».

Стоило Темычу об этом подумать, как он живо представил себе собственные похороны, центральной фигурой на которых была, конечно же, безутешная Катя с неимоверно огромным букетом роз.

«Кучу денег ухлопала, но поздно! – позлорадствовал почти мертвый Темыч. – Умела бы ценить при жизни, я, может, остался бы жив».

Последнюю фразу он случайно произнес вслух. Друзья зашлись от хохота.

– Кажется, Тема у нас готовится к трагической гибели, – не преминула отметить Катя.

– Какая гибель! – возмутился Пашков. – Наоборот, очень жизненное путешествие получится. Поболеем за «Динамо», Питер посмотрим, и назад.

– Вот именно! – подхватил Женька. – Не обращай, Лешка, на него внимания, – указал он пальцем на Темыча. – Ему вечно мерещится самое худшее.

Темыч угрюмо молчал. Олег с задумчивым видом протер носовым платком очки и, вновь водрузив их на нос, обратился к Лешке:

– Интересно, каким это образом вы собираетесь съездить в Питер и обратно, если ты говоришь, что денег не нужно.

– Деньги вообще-то нужны, – отозвался Лешка.

– Начинается, – мрачно произнес Темыч. – Типичный рекламный трюк. Сперва вроде все на халяву. А потом выкладывай денежки.

– Ты меня недослушал, – с укором изрек Пашков. – Деньги нужны, но только на еду. Не можем же мы два дня голодать.

– Жрать обязательно нужно! – немедленно выкрикнул вечно голодный Женька. – Кстати, Олег, может, чего похаваем, а? – добавил он вкрадчивым голосом.

– Этому бы только есть, – сказал Тема. – Ты на большой перемене, по-моему, полбуфета скупил.

– Подумаешь, каких-то шесть булочек с соком! – отмахнулся Женька.

– Потерпишь, – строго поглядел на него Олег. – Вот с Лешкой разберемся, тогда и перекусим.

Женька покорно уселся в кресло.

– Ну, что ты там напридумал? – вновь обратился Олег к Пашкову.

– Сейчас увидишь, – пошел в переднюю Лешка.

Вернулся он со сложенной во много раз плотной бумагой.

– Что это? – полюбопытствовали друзья.

– Освобождайте журнальный столик, – распорядился Лешка. – Сейчас все сами поймете.

– Освобождаем! – Женька хотел разом смахнуть на пол все, что находилось на столике.

– Не вздумай! – успел помешать ему Олег. – Мало ты мне всего тут переколотил.

За долгие годы дружбы Женька и впрямь успел лишить Беляевых-старших множества дорогих их сердцам предметов, типа цветочных ваз, чашек, глиняных статуэток, которые заботливо расставила по гостиной Нина Ивановна, и даже любимого торшера Бориса Олеговича. Доставалось, конечно, за все разбитые вещи Олегу.

– Сейчас тут нет ничего бьющегося, – невозмутимо ответил Женька. – А книгам ничего не сделается, если их на пол смахнуть.

Впрочем, девочки уже аккуратно переложили журналы и книги на стенку. Лешка развернул лист. Он занял весь журнальный столик.

– Ого! – изумленно вгляделись друзья во множество стрелок, извилистых линий и каких-то значков.

– Фирма веников не вяжет, – легонько стукнул себя кулаком по груди Лешка.

– Похоже на генеральный план какого-нибудь сражения, – тихо проговорила Таня.

– Смотри, не накликай, – поежился Темыч.

– Это лучше сражения, – с любовью поглядывал Лешка на результаты собственного труда. – Потому что рассчитано, как у лучших полководцев, то есть до секунды, но в мирных целях.

– Знаем мы твои мирные цели, – не удержался Темыч.

– На этот раз все четко, – повторил Лешка. – В лучших традициях рода Пашковых.

Он очень гордился своим старинным дворянским родом.

Если верить Лешке, он происходил именно из тех Пашковых, которые жили когда-то в знаменитом Доме на горе, в котором сейчас располагается Российская Государственная библиотека. Отец Лешки и Сашка тоже не подкачал. Он был очень известным нейрохирургом.

– В лучших традициях рода Пашковых, – ткнув пальцем в план, повторил Лешка. – Эксперимент века. Путешествие из Москвы в Петербург и обратно на перекладных электричках. Риск минимальный. Выгода несравненная.

– Это еще как получится, – никогда не принимал ничего на веру Темыч.

– Тут можете на меня положиться, – без тени сомнения проговорил Пашков. – В пятницу выезжаем из Москвы. Тут пересадка, – принялся тыкать он пальцем в схему. – Потом тут, – передвинул он палец, – опять пересадка. Ночью четыре часа ночуем на станции. Перерыв в электричках пережидаем. Ничего, Темыч, – увидал Лешка, что тот собирается высказать какие-то опасения. – У Мичмана команда большая. С ними нигде не страшно. Значит, пережидаем, и снова вперед. В общем, в двенадцать дня мы в Питере. С вокзала пилим на стадион.

– А поесть? – спросил Женька.

– На стадионе поешь, – отозвался Пашков.

– Я лично с утра привык умываться и чистить зубы, – сказал Тема.

– Перетопчешься, – замахал на него сразу двумя руками Женька. – Ну, что за человек! Тут, можно сказать, эксперимент века, а он, видите ли, всего один день не может без умывания обойтись.

– Бери пример с Женечки, – встряла Катя. – Видишь, – кинула она взгляд на его растрепанную шевелюру. – Он вообще раз в месяц причесывается.

– А вместо чистки зубов можешь пожевать «Дирол» с ксилитом и карбомидом, – подал дельный совет Пашков.

– Пожалуй, я так и сделаю, – сдался, наконец, Тема.

– После матча, – снова заговорил Лешка, – у нас еще четыре часа останется. По Питеру побродим.

– И перекусим как следует, – подхватил Женька.

– Я ему сделаю бутерброд, – направилась в кухню Таня. – А то он ни о чем, кроме еды, уже думать не может.

Услышав о бутерброде, Вульф тоже поспешил на кухню.

– Ой! – хлопнул себя Олег по лбу. – Мы же его не покормили.

– Хорош, – покачала головой Таня. – Сейчас я ему насыплю в мисочку собачий корм.

Вскоре уже Вульф и Женька жевали каждый свое. Главное, оба были довольны. Лешка воодушевленно расписывал заманчивые перспективы путешествия. Даже девочкам стало жаль, что они не могут присоединиться к фанатам «Динамо» во главе с бывалым Мичманом. Пашков умел завораживать своими планами.

Олег с завистью поглядывал на Женьку и Темыча. Он с удовольствием бы тоже поехал. Но суббота у него уже была занята. Они с Таней договорились отправиться вдвоем в Сокольники.

– Ты-то, Олег, чего? – словно прочел его мысли Пашков.

– Я не могу, – украдкой перемигнулся Олег с Таней. – Мы…

– Меня больше вот что интересует, – перебил его Темыч. – В пятницу мы уедем, а возвратимся только в субботу вечером.

– Не в субботу вечером, а в воскресенье утром, – внес ясность Пашков. – Ночью мы еще ехать будем.

– Класс! – восхитился Женька.

– Если две ночи, то меня тем более интересует, – каким-то очень занудным голосом проговорил Тема. – Не знаю, как вас, а меня, лично, предки в первую же ночь хватятся.

– А меня если даже и хватятся, то ничего страшного, – отмахнулся Женька. – Вы же знаете: у меня предки спокойные.

Васильевы-старшие и впрямь отличались завидной невозмутимостью. Это их спасало. Будь они натурами хоть немного более нервозными, Женька давно бы свел их с ума. Дело в том, что еще в детском саду он имел обыкновение закатываться на полдня к кому-нибудь из друзей. Родителей он при этом не предупреждал. Сперва те ужасно волновались. И обзванивали в поисках «блудного сына» чуть ли не весь микрорайон. Вернувшись домой, Женька неизменно обещал им, что «в следующий раз будет умнее» и обязательно позвонит, если где-то задержится. Однако потом все повторялось сызнова. В результате у Васильевых-старших выработался иммунитет. Теперь они раньше одиннадцати-двенадцати ночи о сыне тревожиться не начинали.

– Полагаю, что двое суток даже для твоих предков многовато, – сказал Олег.

– А для моих и подавно, – снова вмешался Темыч.

– Вы что же, меня совсем за тупого держите? – поглядел на ребят Пашков. – Забыли, как у меня голова работает! В плане наше отсутствие предусмотрено. Скажем, что директор с Арсением ведут нас в поход на три дня.

– Ну, ты даешь! – уважительно похлопал Лешку по плечу Олег.

Остальные тоже поглядели на Пашкова с нескрываемым восхищением. Ничего проще, и в то же время гениальнее, придумать было невозможно. Все родители питомцев две тысячи первой школы знали: директор Михаил Петрович и его доблестный заместитель по хозяйственной части Арсений Владимирович обожают походы с кострами и ночевками в лесу. Поэтому сообщение ребят ни в одном из трех семейств не вызовет удивления.

– Ты только вот говорил, что мы едем бесплатно, – оставался всего лишь один вопрос у Темыча. – А на электрички тоже ведь надо билеты покупать.

– Мичман никогда на билеты не тратится, – возразил Пашков. – Он даже в метро без жетонов проходит, а тут всего-навсего какие-то электрички. Тем более с ним фанатов человек двадцать. Да еще нас трое. Если даже на контролера нарвемся, он с нами связываться не станет.

На этом обсуждение было закрыто. Весь остаток недели ребята только и говорили о предстоящей поездке. В четверг вечером у путешественников возникли большие осложнения. Заботливые родители как следует подготовили детей к походу. В особенности расстаралась Темина мама Надежда Васильевна. Обсудив по телефону проблемы похода с закадычной подругой Верунчиком, она до такой степени нагрузила сыну рюкзак, что тот едва его смог поднять. Другие родители ненамного отстали от Надежды Васильевны. Троих ребят снабдили таким количеством продуктов, что они при желании могли питаться этими припасами месяц.

В пятницу после уроков ребята притащили рюкзаки к Олегу. Тот скрепя сердце согласился подержать их до воскресенья у себя на антресолях. Правда, прежде, чем их туда запихнуть, ребята несколько рассортировали груз. Часть еды, не требующей готовки, по совету практичного Темы взяли с собой. Остальное вместе с теплыми вещами, одеялами, запасными носками и прочими трогательными знаками родительской заботы отправилось на антресоли…

Всю субботу до поздней ночи Олег провозился с папой на антресолях. Борис Олегович остался очень доволен.

– Вот видишь, сынок, как хорошо мы сегодня провели время, – оглядев тщательно разобранные бумаги, сказал он. – Теперь позвони своей Таньке. Можете погулять.

– Не можем, – отвечал ему сын. – Уже половина двенадцатого.

– Ну, тогда завтра погуляете, – немного смутился отец.

Олег ушел в свою комнату. «Лучше бы я поехал вместе с ребятами, – думал он с сожалением. – А то сиди тут теперь в хлеву». Добрая четверть комнаты была завалена походными принадлежностями троих путешественников. Поговорив на ночь с Таней, которая была с ним совершенно согласна, что «предки стали в последнее время просто невыносимыми», мальчик улегся спать.

Весь следующий день тоже прошел для Олега совершенно впустую. Ребята не появлялись. Ни в двенадцать, как обещал Пашков. Ни в час. Ни в два. Прогулка в Сокольники с Таней окончательно отпадала. «Хорошо, у Таньки еще легкий характер, и она все понимает», – с благодарностью думал Олег. Зато его совершенно извел собственный папа. Поднявшись в великолепном настроении, Борис Олегович сперва выяснял у сына, почему он в такую хорошую погоду сидит дома. Затем глава семейства Беляевых принялся с упорством, достойным лучшего применения, звать Олега к каким-то знакомым на дачу, где они с матерью решили провести воскресенье. Олегу пришлось сказать, что им задали на понедельник очень много уроков.

– Чего же ты вчера весь день проваландался без дела? – строгим тоном осведомился Борис Олегович.

– Вчера ты меня антресоли свои разбирать заставил, – укоряюще произнес сын.

– Вот видишь, Боренька, – скорбно покачала головой Нина Ивановна. – Лишил Олежку воздуха.

– Вас послушать, так я все делаю плохо, – обиделся Борис Олегович. – И вообще, нам ехать пора, – торопливо добавил он. – Нас, между прочим, к обеду ждут.

Вскоре, к большому облегчению Олега, родители отбыли в гости. По крайней мере теперь они не увидят, как вернутся ребята. Однако путешественники так и не появлялись. Олег вызвал Таню. Они стали ждать вместе. Вульф с беспокойным видом метался по квартире. Мальчик и девочка поневоле встревожились. Пес Олега никогда понапрасну не волновался.

– Боюсь, Танька, – поправил мальчик очки на переносице, – что вчерашняя история с рюкзаками и предком – это только начало.

– Что ты имеешь в виду? – посмотрела на него девочка.

Тут раздались три настойчивых звонка в дверь.

– Кто? – спросил Олег.

– Мы, – послышался в ответ голос Темыча.

Олег распахнул дверь и от неожиданности попятился. Вид у троих путешественников был жуткий. У Темыча левый глаз совершенно заплыл, а под ним красовался на полщеки синяк.

– Что случилось? – спросил Олег.

– Д-доездились, – заикаясь, произнес Тема.