Читать книгу Родной край. Произведения русских писателей о Родине - Группа авторов - Страница 9

Поездка в Соловецкий монастырь

<…> Крепкий ветер гнал нас все вперёд скоро и сильно. Сильно накренившееся на бок судно отбивало боковые волны и разрезало передние смело и прямо. Выплывет остров и начнёт мгновенно сокращаться, словно его кто тянет назад; выясняется и отходит взад другой – решительная груда огромных камней, набросанных в замечательном беспорядке один на другой, и сказывается глазам вслед за ним третий остров, покрытый мохом и ельником. На острове этом бродят олени, завезённые сюда с кемского берега, из города, на все лето. Олени эти теряют здесь свою шерсть, спасаются от оводов, которые мучат их в других местах до крайнего истощения сил. Здесь они, по словам гребцов, успевают одичать за все лето до такой степени, что трудно даются в руки. Ловят их тогда, загоняя в загороди и набрасывая петли на рога, которые успевают уже тогда нарости вновь, сбитые животными летом. Между оленями видны ещё бараны, тоже кемские и тоже свезённые сюда с берега на лето.

Едем мы уже два часа с лишком. Прямо против нашего карбаса, на ясном, безоблачном небе, из моря выплывает светлое маленькое облачко, неясно очерченное и представляющее довольно странный, оригинальный вид. Облачко это, по мере дальнейшего выхода нашего из островов, превращалось уже в простое белое пятно и всё-таки – по-прежнему вонзённое, словно прибитое к небу.

Гребцы перекрестились.

– Соловки видны! – был их ответ на мой спрос.

– Вёрст ещё тридцать будет до них, – заметил один.

– Будет, беспременно будет, – отвечал другой.

– Часам к десяти вечера, надо быть, будем! (Мы выехали из Кеми в три часа пополудни.)

– А пожалуй, что и будем!..

– Как не быть, коли всё такая погодка потянет. Берись-ка, братцы, за вёсла, скорей пойдет дело, скорее доедем.

Гребцы, видимо соскучившиеся бездельным сидением, охотно берутся за вёсла, хотя ветер, заметно стихая, всё ещё держится в парусах. Вода стоит самая кроткая, то есть находится в том своём состоянии, когда она отливом своим умела подладиться под попутный ветер. Острова продолжают сокращаться, судно продолжает качать, и заметно сильнее по мере того, как мы приближаемся к двадцатипятиверстной салме, отделяющей монастырь от последних островов из группы Кузовов. Наконец мы въезжаем и в эту салму. Ветер ходит сильнее; качка становится крепче и мешает писать, продолжать заметки. Несёт нас вперёд необыкновенно быстро. Монастырь выясняется сплошной белой массой. Гребцы бросают вёсла, чтобы не дразнить ветер. По-прежнему крутятся и отлетают прочь с пеной волны, уже не такие частые и мелкие, как те, которые сопровождали нас между Кузовами. Налево, далеко взад, остались в тумане Горелые острова. На голомяни, вдали моря направо, белеют два паруса, принадлежащие, говорят, мурманским шнякам, везущим в Архангельск треску и палтусину первосолками…