Читать книгу Американский снайпер. Автобиография самого смертоносного снайпера XXI века - Группа авторов - Страница 18

В течение многих месяцев ООН добивалась от Ирака выполнения резолюций Совета Безопасности: в связи с имевшимися основаниями полагать, что эта страна располагает оружием массового поражения, необходимо было проведение инспекций.

Война еще не была неизбежной. Саддам Хусейн мог удовлетворить эти требования, и допустить инспекторов на интересующие их объекты. Но большинство понимало, что этого не будет. Поэтому, когда нам приказали готовиться к погрузке на корабли, следующие в Кувейт, мы обрадовались. Стало ясно, что мы отправляемся на войну.

Так или иначе, но нам предстояло еще многое сделать. Соединенные Штаты объявили о том, что вводят мониторинг границ Ирака и берут под защиту курдское меньшинство (в прошлом Саддам устраивал массовые убийства в Курдистане и даже травил мирное население газами). США также установили закрытые для полетов самолетов зоны на севере и на юге страны. В нарушение санкций ООН Саддам продолжал контрабандный вывоз и ввоз нефти и других товаров. США и их союзники решили активизировать свои действия по предотвращению этого.

Перед отправкой в Ирак мы с Таей решили пожениться. Это решение стало неожиданным для нас обоих. Как-то мы начали разговаривать в машине, и оба пришли к одному и тому же выводу: нам надо оформить брак.

Решение ошеломило меня, хотя я сам его принял. Я был с ним согласен. Оно было абосолютно логичным. Мы определенно любили друг друга. Я знал, что с этой женщиной хочу провести свою жизнь. И все-таки, по ряду причин, я думал, что наш брак долго не продержится.

Мы оба знали, что среди «морских котиков» процент разводов исключительно высок. От брачного консультанта я слышал, что эта величина достигает 95 %, и склонен был этому поверить. Так что, возможно, именно это меня беспокоило. Возможно, какая-то часть меня не была готова к подписанию пожизненного контракта. И конечно, я понимал, какие высокие требования будет предъявлять моя работа, раз уж мы едем на войну. Я не мог объяснить противоречия.

Но я знал, что я бесконечно люблю ее, а она любит меня. И что, хорошо это или плохо, будет война или мир, но следующим шагом в наших отношениях будет женитьба. К счастью, мы все смогли преодолеть.

Есть еще кое-что, что вам следует знать о SEAL: новичков, попадающих в отряд, принято подвергать «дедовщине». Взводы представляют собой чрезвычайно сплоченные группы. Новичков – их тут называют «молодые» – адски третируют до тех пор, пока они не докажут свое право считаться «своими». Но это, как правило, случается не раньше проверки настоящим боем. Молодые делают всю неприятную работу. Их постоянно испытывают. Им постоянно достается.

Эта «дедовщина» принимает самые разные формы. Представьте: весь день вы провели на тренировках, получая пинки от инструктора. Когда все заканчивается, взвод отправляется на вечеринку. Во время тренировок на полигоне мы обычно ездим на большом двенадцатиместном автобусе. За рулем всегда молодой. Естественно, это означает, что он не может выпить в баре, по крайней мере таковы неписаные правила SEAL.

Но это цветочки. По большому счету, это и не дедовщина даже. А вот придушить (не до смерти, конечно) молодого в тот момент, когда он ведет автобус – это уже дедовщина.

Как-то вечером, вскоре после того, как меня распределили во взвод, мы отправились вечером после тренировок в бар. Когда мы вышли из бара, все старослужащие заняли места в конце автобуса. Я не был за рулем, но – никаких проблем: я люблю сидеть впереди. Мы некоторое время ехали на довольно приличной скорости, как вдруг за спиной я услышал: «Раз-два-три-четыре, я объявляю автобусную войну».

Дальше меня принялись бить. «Автобусная война» означает открытие сезона охоты на «молодых». Я вылез из машины с отбитыми ребрами и фингалом под глазом (или двумя). Пока я оставался «молодым», мои губы разбивали в кровь десятки раз.

Не надо смешивать «автобусные войны» с драками в барах, которые стали визитной карточкой SEAL. «Морские котики» хорошо известны своим свойством бесконечно влипать в потасовки в барах, и я не был исключением. Несколько раз меня арестовывали, хотя обвинения, как правило, не предъявлялись или в скором времени снимались.

Почему «котики» так часто дерутся?

Я не проводил специального исследования по этому поводу, но я думаю, что это из-за постоянно сдерживаемой агрессии. Нас готовят, чтобы убивать людей. В то же время нас приучили думать о себе как о непобедимых сукиных детях. Это гремучая смесь.

Когда вы приходите в бар, кто-нибудь обязательно грубо толкнет вас в плечо или как-то иначе спровоцирует вас. Это случается во всех барах во всем мире. Большинство людей просто игнорирует это.

Но если вы зацепите «морских котиков», мы развернемся и отправим вас в нокаут.

Справедливости ради замечу, что «котики» редко задираются первыми. В большинстве ситуаций драка возникает из-за идиотской ревности или желания какого-нибудь придурка показать свою удаль и заработать почетное право называть себя «победителем морских котиков».

Когда мы идем в бар, мы не планируем съежиться в углу или тихонько сидеть в сторонке. Мы идем очень уверенно. Может быть, громко. Мы, по большей части, молоды и крепки физически. Девушек притягивает к компаниям «морских котиков», а их парни, естественно, ревнуют. Или же парни хотят что-то доказать по иной причине. В любом случае страсти накаляются, и заканчивается все дракой.

Вообще-то я говорил не о драках, а о дедовщине. И о моей свадьбе.

Мы были в горах Невады. Погода стояла холодная, настолько холодная, что шел снег. Я получил краткосрочный отпуск для того, чтобы жениться; утром я должен был улетать. У остальных моих сослуживцев по взводу оставалось еще много работы.

Вечером мы вернулись на нашу временную базу и собрались в комнате, где происходит планирование операций. Шеф сказал всем, что мы должны расслабиться и выпить пива, пока будем планировать завтрашний день. Он повернулся ко мне.

«Эй, молодой, – сказал он. – Тащи сюда пиво и другую выпивку из автобуса».

Я помчался за бутылками.

Когда я вернулся, все сидели в креслах. Незанятым оставалось только одно, и оно стояло посередине. Я не придал этому значения и уселся в него.

«Отлично, вот что мы завтра будем делать, – сказал шеф, стоя перед грифельной доской посреди комнаты. – Мы устроим засаду. Цель будет в центре. Мы окружим ее со всех сторон».

Не слишком удачная идея, на мой взгляд. Если мы будем окружать цель со всех сторон, то попадем под «дружественный» огонь. Именно поэтому мы обычно во время планирования засад используем L-образное построение.

Я посмотрел на шефа. Шеф посмотрел на меня. Неожиданно серьезное выражение на его лице сменилось хитрющей улыбкой.

И тут же остальные набросились на меня.

Секундой позже я уже лежал на полу. Затем меня привязали к креслу, и начался мой «суд кенгуру»[27].

Против меня было выдвинуто множество обвинений. Первым был тот факт, что я сделал достоянием гласности свое намерение стать снайпером.

«Молодой неблагодарен! – гремел голос обвинителя. – Он не хочет делать свою работу. Он считает себя лучше нас!»

Я попытался протестовать, но судья – он же шеф собственной персоной – быстро призвал меня к порядку. Я обратился к моему адвокату.

«Чего ты ждешь? – сказал он. – Он только что получил первоклассное аб-ра-за-ва-ни-йэ!»

«Виновен! – огласил судья. – Следующее обвинение!»

«Ваша честь, обвиняемый проявляет неуважение к суду! – заявил обвинитель. – Он только что послал командира на три буквы!»

«Протестую, – заявил мой адвокат. – Он послал на три буквы дежурного офицера».

Между командиром и дежурным офицером большая разница. Но только не в этом случае. «Виновен! Следующее обвинение!»

За каждое преступление, в котором я был признан виновным – то есть за вся и за все, что судьи смогли припомнить, – я должен был выпивать порцию виски с колой.

В результате я был пьян еще прежде, чем они добрались до фелоний[28]. В какой-то момент меня раздели и положили лед мне в кальсоны. Наконец я отключился.

Затем они разрисовали меня при помощи баллончиков с краской, и маркером изобразили у меня на груди и на спине кроликов из «Плейбоя». Как раз такого боди-арта мне и не хватало для медового месяца.

В какой-то момент мои друзья внезапно обеспокоились моим здоровьем. Тогда меня, совершенно голого, привязали скотчем к доске, вынесли на улицу и на какое-то время оставили в снегу – приходить в сознание. Когда я очнулся, мои зубы от холода отбивали такую чечетку, что едва не вылетали изо рта. Мне дали солевой раствор, чтобы купировать симптомы отравления алкоголем, и, наконец, внесли меня обратно в отель (так и не отвязав от доски).

Все, что я дальше помню – это как меня тащили по какой-то лестнице, вероятно, в мой номер в отеле. Наверное, собрались зеваки, потому что мои товарищи кричали: «Не на что здесь смотреть, не на что!», покуда меня тащили.

На следующий день при встрече Тая отмыла почти всю краску и отчистила нарисованных маркером кроликов. Правда, они все же немного просвечивали сквозь рубаху, и мне пришлось поплотнее застегнуть пиджак во время церемонии.

К этому моменту отеки на моем лице почти сошли. Синяки вокруг глаз (от «дружественного огня» моих товарищей по взводу несколькими неделями раньше) благодаря качественному лечению были почти незаметны. Губа, разбитая во время тренировки, тоже почти зажила. Наверное, не каждой невесте понравилось бы идти под венец с раскрашенным из баллончиков и покрытым свежими шрамами женихом, но Тая, похоже, была совершенно счастлива.

Больным вопросом, однако, был медовый месяц, вернее – то время, которое мне дали для его проведения. Отряд отпустил мне целых три дня на то, чтобы жениться и съездить в свадебное путешествие! Как «молодой», я по достоинству оценил подобную щедрость. А вот моя новоиспеченная жена – не вполне и ясно мне дала это понять. Тем не менее мы поженились и провели короткий медовый месяц. Затем я вернулся к работе.