Читать книгу Лучезарный - Группа авторов - Страница 6

Дорога была усеяна не огненными ловушками и не разрывами пространств, а трупами волков. Девятнадцать раз Эмил пытался пробиться к Хаосу и каждый – возвращался обратно, теряя всех, с кем шел.

Бьянка и Серый не выдержали холода зимнего мира. Пришлось делать остальных более устойчивыми к морозу. Рисла и Дьюну убили излучения нижнего мира, и колдун несколько месяцев вливал в других зверей защиту от эманаций Домов мертвых. Дуна и Риту сжег огненный плющ. Ари взбесился, увидев картины Тонкого мира, и он убил его сам. Пуну задрал снежный медведь, когда она бросилась защищать Эмила. Мьюта распылил тетраим, которому вздумалось прогуляться по чужому пространству. И сколько их еще: убитых, замерзших, сожженных, не проснувшихся после сонного зелья.

«Они думают, мне все равно, – бормотал колдун, лежа на обломке скалы медленно плывущей по кипящему морю Хаоса. – Они ненавидят меня. Они ничего не знают». Кер сидел рядом, и его слепые глаза отсвечивали красным. Молчал. Черный силуэт стервятника с лицом старика.

«Я слишком устал. Надо отдохнуть…» Дряхлое тело Эмила не могло вместить в себе всю накопленную мощь, и ему казалось, что сосуды звенят от магической силы, текущей в крови. Рана на груди опять открылась и ныла, не переставая.

На лицо полудемона упала тень. Багровый силуэт либрестина заслонил свет. Живой парусник Хаоса, вечный странник никогда не останавливался и не садился на скалы. До самой смерти. Медленно взмахивая крыльями, величавое создание летело по одному ему известным тропам.

Эмил вспомнил, что личинку либрестина, «гриэльский мрамор», носил в себе оборотень. Или носит, если все еще жив. Колдун испытал мгновенную злость, вспомнив о бестолковом спутнике. Он нисколько не сожалел, что бросил оборотня с ангелом. Его не волновало, удалось ли им спастись. Главное они совершили – довели его до зеркал. Остальное не имело значения, он не собирался губить дело своей жизни из-за чужой глупости.

Полудемон поднялся. По-звериному принюхался.

Справа тек широкий поток огня. Сначала он струился по невидимому руслу. Потом, превращаясь в водопад, лился вниз, закручиваясь гигантской воронкой. И снова устремлялся наверх, вопреки всем известным Эмилу законам мироздания.

Впереди растекалась чернота, в которой время от времени мелькали белые вспышки. А чуть левее – возвышались нагромождения гигантских камней.

Колдун протянул руку и заставил свою скалу двигаться быстрее.

Издали казалось, будто обрывистые «склоны» скал облиты серебром, излучающим едва заметное сияние. Но когда черные глыбы приблизились, закрывая собой дрожащие огни Хаоса, стало видно, что они покрыты зеркальной сетью. Она слегка дрожала, словно под порывами ветра, и выгибалась.

Здесь было холодно. Не обычный зимний мороз – мертвенная стужа пронизывала не только тело, но и душу, сознание… Стряхивая оцепенение, Эмил потер уши, потряс головой: «Что делать дальше? Я не знаю… Подсказать некому, придется довериться чувствам».

Он начал медленно двигаться между зеркалами. Некоторые их ячейки были пусты. Другие серебрились едва заметно. Третьи оказались заполнены желеподобной массой, похожей на ртуть.

Возле одного из таких залитых провалов Эмил остановился и, повинуясь непреодолимому желанию прикоснуться к блестящей поверхности, протянул руку. Пальцы утонули в густой жиже. Колдуна потянуло вперед, и он послушно шагнул навстречу времени.

Непроглядная мгла окутала все вокруг… Но постепенно она рассеялась, впереди лениво потекли серебряные струи. А затем полудемон ощутил чужое присутствие. Оборотень был где-то рядом. И ангел маячил поблизости. Значит, тоже добрались.

Эмил усмехнулся. Эти двое не были вольны, в отличие от него. Они послушно шли за Ритуалом, и тот швырял их из будущего в прошлое. «А я свободен, – с удовлетворением кивнул себе колдун. – Я действую вопреки всему. Я сам хочу понять, что произошло».

Пространство перед ним кипело ртутным серебром. «Я хочу знать…» – прошептал Эмил и замолчал. Он находился рядом с источником, который мог поведать о любой тайне мироздания, и не знал, с чего начать. Что самое главное? За что схватиться в первую очередь?

Четкие конкретные вопросы, которые он держал в голове, вдруг рассеялись. Их заглушили бессмысленные чувства, ослепляющие логику: «Я не хочу жить шесть тысяч лет в зверином обличье! Я не хочу ползать на четвереньках, загибаясь от боли! Я устал от чувства вины, пожирающего душу… то, что нее осталось. Я мечтаю напоить наконец ненависть, высушившую меня изнутри… Покажите мне… покажи мне все. Что я сделал не так?! Что привело к моей затянувшейся смерти? Нет, не предательство отца… Я сам знаю об этом. Что было раньше? С самого начала!»

Колдун ощущал – тело его продолжает висеть в коконе из сверкающей ртути, а сознание летит сквозь тьму. Все быстрее и быстрее. Разноцветные, размытые образы замельтешили вокруг. И кружили, пока внезапно не сложились в четкую картину. Эмил почувствовал, что остановился. Замер, застыл… И медленно открыл глаза…

Он лежал не шевелясь, в углу, прижавшись животом к теплым доскам пола, опустив голову на вытянутые лапы, чутко прислушиваясь. И чувствовал себя в центре запахов и звуков.

Скрипели половицы, звучали тихие голоса. За стеной скреблась, попискивая, одинокая крыса, гудел ветер. Пахло деревом от пола, тянуло сыростью, мышами, жареным мясом, сеном.

Рядом раздались быстрые шаги. Прошелестел подол юбки. Головы коснулась теплая рука, погладила робко, готовая в любую минут отдернуться. Он поднял взгляд и увидел женщину в сером платье. Грудь, стянутая простым корсажем, вздымалась часто, взволнованно, как будто крестьянка с трудом душила в себе слезы.

– Эмил, – голос нежный, дрожащий все теми же не пролитыми слезами. – Поешь, пожалуйста. Тебе надо поесть.

Перед носом оказалась глубокая глиняная миска. Из нее остро пахло мясом. Сочные куски плавали в густой подливке. Пасть наполнилась голодной слюной, но он отвернулся от угощения.

– Ты должен есть!

– Нельга, не надо, – послышался юношеский голос.

– Он ничего не ест уже третий день! Я не знаю, как заставить. Как уговорить!

Девушка замолчала, потому что Эмил поднялся. Вышел на середину комнаты. Осмотрелся. Закопченая печь, лавки, дверь. На стене – обломок мутного зеркала. Полудемон посмотрел себе в глаза и почувствовал, как раздваивается. Одна его половина висела, беспомощная, в Хаосе, другая стояла на дощатом полу в теле огромного, косматого волка.

«Я должен это запомнить. Это важно».

Женщина со слезами на ресницах держала миску с едой. Волк знал ее. При виде этих золотистых длинных кос и натруженных рук сердце начинало колотиться, и наваливалась такая тоска, что хотелось выть.

Колдун медленно повернулся. Надо было уходить. Немедленно. Он не знал, почему хочет уйти. Что-то гнало прочь.

Зверь пошел к выходу, но женщина подбежала к двери первой, загородила ее.

– Нет! Не уходи! Ты не можешь уйти! Я не пущу тебя!

Он посмотрел ей в лицо, и она, закусив губы, отошла.

Волк выпрыгнул в темноту и побежал. А вместе с ним Эмил. Пока он не мог осознать себя до конца зверем, полностью слиться с его памятью. Получалось только наблюдать. Следить издали и время от времени переживать чужие чувства. Он следовал за прошлым и ждал, когда все вспомнит.

Ночь пахла холодом. Черной зубчатой стеной стоял лес. Пожухшая трава никла к земле. Было тихо. Никто не шуршал, не шелестел, не пробегал мимо на мягких лапах. Пусто. Мыши забрались в норы, змеи уснули, свившись клубками, птицы улетели. Крупные звери ушли в глубь чащи.

Эмил бежал вперед, прислушиваясь к себе. Магических сил почти не было, лишь где-то в глубине тлела искорка, которая поддерживала человеческий разум в волчьем теле, не давая скатиться до звериной тупости.

«Надо найти источник. Любой. Надо вернуть силу», – это была первая связная мысль, которая четко прозвучала в голове. Остальные – невнятный, глухой шум…

Несколько ночей он шел лесными тропами, полагаясь только на звериное чутье и голод, разливающийся в душе. Обнюхивал черные валуны, лежащие под деревьями. И, узнавая знакомые запахи, вспоминал дорогу.

На пятые сутки впереди показались развалины. Гигантские камни валялись на развороченной земле. Под ними лежали сломанные в щепки деревья. Из горла волка вырвалось тихое рычание. Он подошел ближе. Принюхался. Раньше здесь был мощный источник темной силы, но он иссяк. Уничтожен. Ничего не осталось…

Эмил снова почувствовал тоску, сожаление, почти физическую боль. Скорее догадался, что это его дом, чем узнал его. Всю ночь он бродил по руинам. Обнюхивал камни, переворачивал некоторые из них. Но гранит и земля под ним были мертвыми.

А рано утром волк услышал крадущиеся шаги и человеческие голоса. Затаившись в кустах, зверь глядел сквозь ветви.

Два крестьянина, вооруженные вилами, поминутно оглядываясь, подбирались к его логову. Испуганно-любопытные лица, крепкие загривки, настороженно шарящие по сторонам взгляды.

– Слышь, зря мы сюда, – бормотал один, поминутно оглядываясь через плечо. – Вдруг он здесь где.

– Да нет его, говорят тебе, – отвечал второй, явно гордясь собственным мужеством. – Помер колдун.

– Не надо бы, – продолжал ныть боязливый. – Вдруг душа его еще тут бродит. Да и не осталось ничего. Одни камни.

– У него золота полные подвалы были. Может, чего высыпалось. – На туповатой физиономии храбреца появилось выражение неудержимой жадности. – Иди-пошевеливайся! Богатством разживемся, спасибо еще скажешь, что тебя привел.

Черная ярость зашевелилась в душе Эмила. Двое оборванцев собрались грабить его дом, копошась в поисках несуществующих сокровищ. Осквернять своим гнусным любопытством то немногое, что осталось от его прошлого… Грозный, низкий рык вырвался из его глотки. Крестьяне, цепенея от ужаса, медленно повернулись и увидели огромного зверя с оскаленной пастью.

Вилы выпали из ослабевшей руки храбреца. Он завопил и бросился бежать. А его приятель застыл на месте, глядя на зверя пустыми остекленевшими глазами.

Легкая добыча. Эмил опрокинул его на землю, вцепился в шею. Из разорванного горла брызнула кровь. Минуту тело дергалось и билось, потом затихло. Волк облизнулся и бросился за вторым. Догнал на краю поляны. Этого не стал убивать быстро. Притащил визжащую и почти не сопротивляющуюся жертву к развалинам, бросил на камни.

Парень увидев своего соседа, валяющегося в луже крови, не придумал ничего лучшего как грохнуться на колени перед полудемоном и заскулить:

– Господин, колдун! Не убивайте! Больше никогда… Никогда больше…

Он пытался выговорить, что больше никогда не придет сюда. И Эмил верил – действительно не придет.

Демоны тянут силу из человеческой боли и ужаса. Он тоже был демон, пусть всего лишь наполовину. Тонкая ниточка тепла и жизни. Совсем немного, но лучше, чем ничего.

Спустя час, Эмил сидел, осматривая себя. Уже не лапы, но еще и не руки. Шерсть. Волчья морда слегка изменилась, однако способность говорить, по-прежнему, была утеряна. Одной смерти, путь и мучительной, мало. Он поднялся, равнодушно обошел то, что осталось от крестьянина, послужившего энергетическим источником, и побежал в лес.

За три дня колдун убил еще двоих – старуху, собиравшую травы, и оборванного пьяницу, храпящего под кустом.

На четвертый день блуждания в чаще Эмил наткнулся на поляну, по краю которой росли искривленные больные деревья с бледно-зелеными поганками у корней. В центре ее виднелась проплешина. Люди называли такие места ведьмиными кольцами и старались держаться от них подальше.

Колдун вышел в круг и принялся рыть землю. Затем лег в неглубокую яму, вжался в почву. Снизу сочилась слабенькая аура темной силы, и он терпеливо собирал ее капли, не двигаясь с места целые сутки…

Как он и ожидал, тело стало меняться. Однако вместе с изменениями пришла боль. Она выкручивала суставы. Сводила челюсти. Скручивала удлиняющиеся пальцы. Вонзалась в распрямляющийся позвоночник. Эмил катался по траве и стонал сквозь зубы уже совсем по-человечески.

Потом долго лежал, не в силах пошевелиться, сквозь усталость чувствуя сосущую боль в душе и сокрушающее чувство вины. Он хотел убивать, чтобы отгородиться от него. Но чем больше было смертей, тем сильнее становился «голод». После каждой новой жертвы смутное ощущение покоя возвращалось. И так же быстро проходило. Черная бездна, распахивающаяся в душе, требовала новых чужих мучений, новой силы, а желудок – новой крови.

На шестой день он поймал кролика. Волчье чутье подсказало, какое вкусное и теплое у него мясо, как приятно захрустят на зубах тонкие косточки. С голодным рычанием он разорвал маленькую тушку зверька, вгрызаясь в его бок, и вдруг услышал совсем рядом, у дерева, за которым сидел, тихий шорох, шаги, размеренное человеческое дыхание.

Колдун выпустил добычу и резко обернулся. У дуба стоял мальчишка-подросток, которого он уже видел в лачуге, где очнулся и откуда убежал. Лицо этого смертного отличалось от туповатых физиономий местных жителей. Кудрявые каштановые волосы были аккуратно причесаны, и пахло от него не навозом и потом, как от деревенских жителей, а лугом, земляникой…

Эмил заглянул в янтарно-карие глаза и вдруг, на мгновение, увидел себя со стороны. Полузверь, полудемон, жуткая сгорбленная тварь, покрытая клочьями шерсти, с оскаленной звериной пастью и черными когтями, испачканными свежей кровью. Любой, увидев такое в лесной чаще, бросился бы прочь, вопя от ужаса.

Но мальчишка продолжал спокойно рассматривать его, не собираясь уходить. И почему-то не боялся. От него не веяло кисловатым запахом страха, который принуждал мгновенно броситься на дрожащую жертву. Голодное рычание заклокотало в горле волка, задние лапы, напряглись, готовясь к прыжку. Зверь уже представлял, как вопьется в беззащитное человеческое горло, но подросток вдруг заговорил:

– Эмил, – произнес он тихо. – Ты меня не узнаешь?

Что-то смутное, раздражающе знакомое было в его голосе и взгляде. Рычание на мгновение стихло в глотке полудемона, он пристальнее вгляделся в человека. Но мутная ярость снова резанула изнутри, и волк опять оскалился.

– Я Мёдвик, – тот медленно шагнул вперед, протягивая руку. – Я искал тебя. Ты меня совсем не помнишь?

Колдун попятился, не спуская взгляда с длани, тянущейся к нему.

– Эмил, – прошептал мальчишка. – Я хочу помочь.

Его голос приводил волка в смятение, пробуждал в памяти какие-то давние, почти забытые чувства. Тревогу. Колдун понял, что не может убить странного подростка, не испытывающего страха. Лучше уйти, оставить его в покое.

Волк отступил на шаг. Отвернулся. И тут его головы, покрытой землей и засохшей кровью, коснулась легкая ладонь. Эмил замер, не зная, что делать – впиться в руку, посмевшую дотронуться до него, или стоять, не двигаясь, впитывая тепло, исходящее от нее.

– Пойдем со мной. – Мёдвик не просил, он приказывал, мягко, но настойчиво. – Идем…

Колдун снова зарычал, не зная, как поступить.

– Не надо, – тихо ответил мальчишка, в ответ на его угрозу. – Тебе будет только больнее… Идем со мной, я помогу.

И вукодлак послушался. Он пытался передвигаться как прежде, на четырех лапах, но мальчик не позволил.

– Я знаю, что больно. Но ты человек. Помни о том, что ты – человек.

Идти прямо было трудно, однако он снова подчинился, завороженный тихим голосом.

Они медленно шли через чащу, продирались через кусты, перелезали через кучи бурелома. Один раз пересекли широкую лесную дорогу. Совсем недавно здесь проехала телега, крепкий запах лошадиного пота все еще стоял в воздухе. Колдун шумно принюхался, но Мёдвик снова заговорил с ним, и мысль об охоте забылась.

Время от времени смутное беспокойство начинало шевелиться в душе колдуна, но его заглушал тихий голос человека.

Долгий путь через лес закончился на солнечном берегу круглого озера. Здесь у самой воды догорал маленький костерок. От него едко пахло горящим можжевельником и еще чем-то незнакомым. Едва этот запах коснулся ноздрей полудемона, как он почувствовал слабость. Она медленно разлилась по всему телу, наполнила голову тяжелым туманом. «Опасность!» – закричало во весь голос звериное чутье, но бежать было поздно.

Вукодлак вдруг понял, что не может стоять. Лапы подогнулись и мягко опустили его в траву. Тихое рычание вырвалось из пасти и тут же смолкло, сжавшееся горло больше не могло выдавить ни звука. Веки потяжелели, но прежде чем зрение погасло, Эмил увидел, как Мёдвик вытаскивает из костра длинный прут с раскаленным кругом на конце, таким обычно клеймят животных, и медленно приближается к нему…

Колдун проснулся от боли. Но теперь она жгла не изнутри, а снаружи. Болело солнечное сплетение, запястья, ступни, голова… Он понял, что лежит на спине, а над ним раскинулся купол ночного неба, куда летят красные искры. Едва слышно плескалась вода в озере. От земли тянуло прохладой.

Эмил попытался перевернуться на бок, и со второй попытки это удалось. Он увидел кромку берега, заросли пожухшего камыша, костер. Возле него сидел тот самый подросток, который привел сюда. Голова мальчишки клонилась на грудь, каштановые волосы завесили лицо. В руке Мёдвик держал все тот же длинный железный прут.

Колдун приподнялся. Он находился в круге, выложенном разноцветными камнями – белыми, розоватыми и черными. На внешней стороне каменной линии были нарисованы символы защиты и подчинения. Полудемон в недоумении протянул руку (она оказалась черной с длинными когтями, и это тоже слегка удивило его), чтобы дотронуться до ближайшего знака, но его вдруг отшвырнуло назад и обожгло. Боль, вспыхнувшая во всем теле, была такой сильной, что он зашипел. Схватился за ладонь и увидел на ней глубокий красный ожег в форме двух полумесяцев. Точно такие же раны оказались на груди и на ногах – их выжгли раскаленным железом.

Мёдвик вздрогнул, просыпаясь. Вскинул голову.

– Ты очнулся? – произнес он с улыбкой.

– Что… ты… сделал? – с трудом выговорил полудемон.

– Ну вот, – обрадовался тот. – Ты уже можешь говорить! Значит, я все делал правильно.

Подросток подошел ближе, и колдуну стало видно, какое у него утомленное лицо. Рука, все еще сжимающая прут, дрожала, а одежда местами была порвана и испачкана.

– Это ты сделал? – Эмил посмотрел на ладонь, где краснел глубокий ожог.

Мальчишка не стал отнекиваться и скромно кивнул. Полудемон взревел от ярости и бросился на него, но невидимая стена снова швырнула его на землю. Раны обожгло.

– Значит, еще недостаточно. – Подросток заботливо смотрел на колдуна, корчившегося в круге от боли. – Ты еще не совсем пришел в себя.

– Выпусти меня!

– Не могу. Ты вредишь себе. – Мёдвик вернулся к костру и опустился возле него на колени, раздувая угли. – Убиваешь людей и превращаешься в монстра.

– Разомкни круг! – рыча от ненависти и злости, колдун вновь бросился на невидимый барьер. И снова был отброшен.

Каждая неудачная попытка пробиться сквозь магическую границу причиняла новые страдания и вызывала новую вспышку ярости. Вукодлаку хотелось добраться до человечишки и разорвать его в клочья, но тот оставался недосягаем.

Мёдвик, кусая губы, смотрел, как беснуется запертый колдун. Потом он вдруг решительно тряхнул каштановыми кудрями, поднял прут, помедлил секунду и сунул его в огонь. Сейчас же жуткая боль прошила все тело полудемона. Его жгло изнутри и снаружи, выкручивало и встряхивало. В какое-то мгновение мучение стало непереносимым, а потом земля, взрытая его когтями, вдруг оказалась у самого лица.

Эмил лежал, прижимаясь щекой к холодной глине, а сверху на его висок, лилась ледяная вода. Повернув голову, он увидел все того же малолетнего мучителя с кувшином в руках.

– Что… изгонял из меня… демона? – прохрипел колдун, вставая на четвереньки и мотая головой так, что брызги полетели во все стороны.

– Изгонял. – Подросток сел рядом, поставил кувшин между колен. Поправил несколько камешков, образующих круг. – И тебе уже лучше. Я видел, как ты оборачиваешься из человека в зверя, и повторил все в обратной последовательности. Наверное, убийства, которые ты совершил, чтобы вернуть силу, мешают мне полностью завершить твою трансформацию. Нужно больше времени…

– Что ты болтаешь?! – прорычал Эмил, растирая ноющую грудь. – Кто ты такой?

– Меня зовут Мёдвик. – Терпеливо повторил мальчишка. – Я твой ученик. Помнишь? Ты привез меня в свой замок, потому что у меня есть дар… Я понимаю язык растений.

– Замок разрушен… – пробормотал колдун, снова падая на спину. – Я видел развалины.

– Я знаю, – печально подтвердил подросток. Но тут же повеселел. – Но теперь у нас есть новый дом. Далеко отсюда. И когда ты придешь в себя, мы сможем вернуться туда.

– Я уже в себе. Я хочу уйти отсюда. Я голоден.

– Собираешься есть сырых кроликов? – весело спросил мальчишка.

Полудемон не ответил. Мысль о сыром мясе, еще недавно казавшемся таким аппетитным, вызвала отвращение.

– Я хочу вернуться к прежней жизни.

– Тогда у тебя два пути. – Очень серьезно сказал Мёдвик. Он поднял металлический прут, клеймо на конце которого все еще было раскалено. И Эмил невольно содрогнулся, вспоминая боль, которая вспыхивала в его теле, как только этот предмет погружали в огонь. – Ты можешь превратиться в чудовище, существующее от одного убийства до другого, питающееся крохами человеческой боли, и медленно терять разум… Или стать человеком. Жить нормальной жизнью, как все.

Эмила не удивила редкая осведомленность мальчишки, он задумался о другом.

– Мне нужно сохранить разум и вернуть магическую силу. Как можно больше.

Подросток помолчал, глядя в костер, потом произнес с явной неохотой:

– Это третий путь. Когда Хул пыталась убить тебя, Рубин Карашэхра оставил в тебе след. Его Огонь – мощный источник силы, и если бы ты открыл его в себе, смог бы черпать магию оттуда… Но я не знаю, как это сделать.

Эмил промолчал и снова вытянулся на земле.

Некоторое время он лежал на спине, прислушиваясь к сухому шелесту тростника и далекому волчьему вою. Потом поднял руку, поднес ее ближе к лицу. Она была уже вполне человеческой, но с длинными черными когтями и грубой серой кожей.

Колдун приподнялся, осматривая себя. Косматая шерсть на груди вылезла, но все еще густо покрывала живот, ноги и плечи. Звериные задние лапы стали больше похожи на нормальные ступни. Грудная клетка раздалась, позвоночник немного выпрямился, хотя Эмила все еще гнуло к земле. Уши остались прежними, остроконечными. Лоб был низким, а глаза глубоко запавшими в глазницы. Лицо, наощупь, все еще напоминало волчью морду, но он снова мог говорить. Взгляд полудемона зацепился за ожог на ладони, и он показал его мальчишке:

– Что это за знак?

– Мантра, – объяснил тот охотно. – Успокаивает, оберегает от низменных страстей. Через какое-то время рана исчезнет, а защитная сила останется.

– Ты все продумал, как я погляжу, – усмехнулся колдун. В душе снова шевельнулась, было, злость, но возвращение приступа яростного безумия показалось таким утомительным, что он постарался заглушить ее.

Кажется, Мёдвик, действительно, пытался помочь ему.

– Почему ты возишься со мной?

– Потому что ты возился со мной прежде, – тихо сказал подросток, бросая в огонь несколько сухих веточек. – Потому что ты нам нужен. Мы скучаем по тебе.

Эмил глубоко вдохнул душистый аромат, примешавшийся к горькому запаху дыма.

– Кто это мы? – пробормотал он. – Я ничего не помню.

– Совсем ничего? – голос Мёдвика чуть дрогнул.

– Не совсем.

Следующее воспоминание вызвало в душе бурный всплеск ярости. Женщина, изумительно красивое лицо которой сползает, словно маска, а под ним оказывается уродливая морда. В ее руке сияет жезл с красным корундом на конце. Она размахивается, и из камня хлещет пламя, вонзаясь Эмилу в грудь…

Колдун перевел дыхание:

– Чувствую ненависть… к Хул за то, что она сделала со мной. За то, что забрала оружие принадлежащее мне… За… – Он не договорил. Горечь, которая скрывалась глубоко в душе, плеснула наружу. «Она убила Буллфера моими руками! Никчемное создание Верховного демона принесло ему гибель. Я убил его…»

Смириться с этим было невозможно. Эмил попытался загнать жгучее чувство утраты, вины, отвращения и ненависти к самому себе как можно глубже внутрь. Но оно рвалось на поверхность.

– Рубин забрал всю твою магию. Лишил прежнего облика, – прошептал Мёдвик, глядя в сторону. – Он не убил тебя физически, ведь Ключ был создан из твоей крови, но… мне кажется, от его огня пострадала твоя человеческая сущность. Та, что умела сочувствовать и любить. Поэтому ты так быстро скатился до звериного состояния. Поэтому испытываешь лишь ненависть.

Мальчик тяжело вздохнул, а потом попытался улыбнуться и сказал не слишком уверенно:

– Я думаю, со временем это тоже пройдет, нужно только…

– Мне все равно, – резко перебил его Эмил. – Я хочу свернуть шею Хул. А что я буду при этом испытывать – злорадство или ярость, не важно. Но я не могу этого сделать! Я абсолютно беспомощен.

Мёдвик грустно покачал головой, похоже, у него были другие соображения. Но промолчал.

Полудемон сел и вдруг услышал вдалеке долгий тягучий рев, словно загудела сразу сотня рогов. В ночное небо с испуганным криком взметнулась стая ворон. Земля мягко вздрогнула. В лесу шумно упало несколько деревьев.

Эмил вскочил, громко втягивая носом холодный воздух. Пахло опасностью и пока еще едва различимым, едким запахом мокрой шерсти. Мальчишка, стоящий рядом, настороженно оглядывался.

– Гаси костер! – рыкнул колдун. И пока ученик заливал угли водой, хмуро пробормотал. – Я знаю, что это значит. Ее Могущество Хул объявляет себя Хозяйкой Срединных земель.

На землю быстро опускалась тьма, но волчьи глаза Эмила великолепно видели в сумраке. Он взглянул на оцепеневшего Мёдвика и приказал:

– Выпусти меня. Разбей круг.

– Я не могу… – тот растерянно посмотрел на цепочку камней, излучающих едва заметное сияние. – Еще рано, ты не до конца…

– Слушай меня! – гневно рыкнул полудемон. Убедился, что подросток внимательно смотрит на него, и продолжил спокойнее. – Хул официально объявила себя Госпожой, и теперь выпустит на поверхность слуг, чтобы накормить их и пополнить запас энергии. С этой поляны тянет магией на весь лес. Думаешь, куда они пойдут в первую очередь? Я уже чувствую, сюда приближается кто-то.

– Если я тебя выпущу, – воскликнул мальчишка с отчаянием, – трансформация не закончится, ты останешься калекой!

– Делай, что тебе говорят!

– Я не… – он не договорил.

На поляну одним длинным прыжком выскочил огромный зверь. Эмил, ожидавший увидеть демона, на мгновение замер от удивления. Это была кошка – пума или пантера. Ее короткий серый мех переливался в свете костра. Зеленые зрачки светились. А длинный хвост хлестал по гладким бокам.

Она была еще совсем молодой. Колдун понял это по пышному воротнику, обрамляющему длинную шею, кремовому горлу и выражению удивленного любопытства на усатой морде.

– Какая неожиданная добыча. – Промурлыкала химера довольно внятно. – Мальчик… нет, уже почти юноша, и мужчина, почти волк.

– Я слышал, как открылся телепорт, – произнес Эмил, рассматривая ее также внимательно, как и она его. – Но ты не демон…

Кошка оскалилась, прижимая уши к голове.

– Больше здесь не будет темных. Теперь все принадлежит нам. Как долго мы жили, питаясь крохами с их стола. Прятались и голодали. Теперь Хозяйка этого мира – одна из нас. Она открыла земли для своих сестер и братьев. А здесь так много дичи.

Кошка замурлыкала довольно. Мёдвик сделал маленький шажок ближе к цепочке разноцветных камней.

– Демоны не отдадут свои охотничьи угодья просто так, – ответил Эмил, стараясь как можно дольше занимать молодую любопытную химеру разговором. Будь на ее месте кто-нибудь постарше, он бы напал сразу, не теша свое самолюбие.

– Их никто не будет спрашивать! – фыркнула она, презрительно щурясь на беспомощного, заключенного в магический круг. – У Хул есть могущественное оружие, с которым все мы стали непобедимы.

– Темные создания не так слабы, как тебе кажется, – усмехнулся колдун, замечая краем глаза, как Мёдвик постепенно придвигается к нему.

– Ты слаб. Ты в ловушке. О какой силе ты говоришь?! Тебя смог поймать ребенок. – Кошке заметно надоело болтать, под ее великолепной шкурой напряглись мышцы. Выразительная морда загорелась охотничьим азартом.

– Не тебе судить, – пробормотал Эмил едва слышно.

В тот же самый миг химера бросилась на мальчишку. Колдуну показалось, что время остановилось. Он видел зверя, зависшего в воздухе в длинном прыжке, Мёдвика, разметавшего прутом цепь камней, белые искры, летящие с клейма. А потом вдруг все происходящее понеслось с огромной скоростью. Эмил рванулся вперед и, сцепившись с противницей, покатился по траве.

Ненависть полудемона наконец-то нашла выход. И он, не чувствуя боли, с дикой яростью, вымещал ее на молодой химере, полосуя когтями прекрасную бархатную шкуру. Потом сжал волчьи челюсти, слушая хруст позвонков. Кошка дернулась последний раз, тело ее обмякло…

Эмил перевел дыхание и медленно поднялся, оттолкнув мертвого зверя. Бок болел, голова кружилась, но он, стараясь не обращать на это внимания, огляделся.

Мёдвик лежал на спине, штанина на его левой ноге намокала от крови.

– Все хорошо, – прошептал он, глядя на приближающегося полудемона. В его глазах не было страха, лишь напряженное ожидание. – Мне почти совсем не больно.

Эмил ничего не ответил, догадываясь, о чем думает бывший воспитанник. Не вернется ли «учитель» к прежнему безумному состоянию, и не вызовет ли вид беспомощного человеческого тела новую вспышку волчьего инстинкта. Колдун наклонился, с треском разорвал штанину и осмотрел царапины – те были глубокими, но не настолько, чтобы мальчик истек кровью прямо сейчас. Легко подняв ребенка, он взвалил его себе на спину. Буркнул:

– Держись крепче.

– Я мог бы и сам… – прошептал тот, но послушно уцепился за плечи.

Колдун в последний раз глянул на мертвую химеру и сначала пошел, а потом побежал в лес, прочь от озера.

– Хул делает большую глупость… – бормотал он по дороге. – Неужели она хочет запереть демонов в подземельях, а внешние земли отдать химерам?

– Она теперь Хозяйка, – ответил Мёдвик, прижимаясь щекой к его плечу. – Она делает, что желает. И у нее есть Рубин.

– Все равно глупо… Демоны не простят ей. – Эмил перелез через замшелый ствол ели, лежащий поперек дороги. – Мне кажется, или ты стал тяжелее?

Мальчишка промолчал.

Полудемон побежал быстрее. С каждой минутой дорога становилась все более знакомой. Густой ельник закончился. Появились высокие сосны. За пригорком негромко журчала вода.

Спустившись в овраг, Эмил перешел ручей. Насколько он знал, химерические кошки, преследуя врага, полагаются на чутье. Если они обнаружат труп своей сестры, убитой им, и бросятся в погоню, то потеряют след на берегу.

Волчье чутье подсказывало, как лучше запутать предполагаемых преследователей. Он долго брел по колено в воде, сожалея, что не может воспользоваться магией Рубина, часть которой, как утверждал Мёдвик, скрыта в нем. Мальчишка, висящий на спине, казался слишком горячим, и пахло от него нездоровым жаром и кровью – этот запах мог привлечь не одного хищника.

Один раз Эмил снова услышал гул открывающегося телепорта, и заторопился сильнее, скользя на мокрых камнях. Будь он человеком, он бы уже не один раз упал. Будь демоном – не выдержал и разорвал беспомощную жертву. Но он был тем и другим лишь наполовину, поэтому терпел, хотя его собственные раны болели, сердце колотилось все сильнее, а дыхание сбивалось с каждым шагом…

Когда впереди появились очертания крошечного домика с провалившейся крышей, он уже едва стоял на ногах. Это был та самая лачуга, о которой говорил Мёдвик. Эмил узнал ее по запаху гниющего дерева и дыма. Заброшенная сторожка стояла на крошечной полянке, вокруг которой буйно разрослись рябина и дикий шиповник. И это – вместо великолепного каменного замка. Отличная замена, ничего не скажешь. В другое время колдун посмеялся бы над удивительными превратностями судьбы, но сейчас ему было все равно.

Он удобнее перехватил Мёдвика, поднялся по покосившемуся крыльцу, дернул дверь, но она была заперта.

С той стороны прозвучали быстрые шаги, и встревоженный женский голос спросил:

– Кто там?

– Открывай быстрее, – отозвался полудемон.

В ответ раздалось громкое аханье, загремел засов, дверь распахнулась. На пороге стояла девушка в грубом сером платье. В одной руке она держала свечу. Робкий огонек осветил позднего гостя, и Эмил снова увидел себя со стороны, теперь ее глазами. Горбатое чудовище с оскаленной в тяжелом дыхании пастью. Крестьянка зажала ладонью рот, заглушая крик, и отступила на шаг.

– Это ты… неужели… – произнесла она невнятно, потом перевела взгляд на Мёдвика, и зрачки ее расширились. – Что ты…

– Я ему ничего не сделал, – насмешливо отозвался колдун и вошел в дом. – На нас напали.

– Сюда, – голос ее стал спокойным и решительным, хотя в зрачках еще плескался прежний страх. Она подняла свечу выше, показывала Эмилу, куда идти. – Его надо перевязать.

Колдун опустил мальчишку на груду сена, покрытую старой попоной. Выпрямился, чувствуя, как разламывается от боли спина. Мельком оглядел жалкую комнатку. Несколько досок в полу провалилось, в окне нет рамы и дыра затянута куском холстины. Печка почернела от копоти.

Полудемон фыркнул презрительно, повернулся спиной к суетящейся девушке и вышел на улицу.

– Эмил! – воскликнула она. – Куда ты?! Постой.

Но он лишь равнодушно дернул плечом.

Пожухшая от холода трава никла к земле. Из нее поднимались тонкие стволики рябин. Деревенские жители часто сажали это дерево возле домов, считая его защитником от всякой нечисти. «От меня, то есть», – с усмешкой подумал колдун, протянул руку, сорвал горсть красных ягод и сунул в пасть. Челюсти тут же свело от горьковато-кислого вкуса, пустой желудок скрутило от голодной боли. Но он продолжал жевать, мстя своему безобразному телу, которому снова захотелось сочного сырого мяса.

Пробравшись сквозь кусты шиповника к сараю, пристроенному к торцу дома, Эмил открыл дверь, висящую на одной петле, заполз на сухое сено и со стоном растянулся на нем. Сквозь прорехи в крыше было видно постепенно светлеющее небо и ветку, на которой сидел толстый снегирь, похожий на спелое яблоко…

Вокруг вукодлака плыла чернота, испещренная серебряными полосами. Эмил вынырнул из прошлого в реальность, которая оказалась крепко стиснутой временным зеркалом.

Некоторое время колдун переживал раздвоение сознания, одна часть которого никак не хотела расставаться с двумя людьми, оставшимися в старой сторожке несколько тысячелетий назад, а другая отчаянно искала ответ на вопрос: «…Почему мне показали именно это?!»

«Быть может, через эти отрывочные воспоминания я смогу узнать нечто по-настоящему важное…», – подсказало что-то из глубин души. Эмил закрыл глаза, отогнал смятение, наполнившее душу после видения, и решил: «Я должен узнать, чем занят оборотень».

Это оказалось легко.

Еще одно мысленное усилие – и он смог различить, куда смотрят Гэл с ангелом. Оба оказались слишком привязаны к своему бывшему воспитаннику, аватаре Буллфера, и пытались найти его. Выяснить, что с ним стало.

Оба смотрели в настоящее…

«Примитивы! – презрительно оскалился вукодлак. – Они не понимают! Получив драгоценный шанс прикоснуться к знаниям, не надо тратить его на любование пустыми картинками событий сего дня. Надо узнавать, что заставило мир стать таким, какой он есть! Истинная помощь не в том, чтоб вытаскивать из бед некоего Атэра. А в том, чтобы отсечь ошибки прошлого, приведшие к его бедам. Очень давнего прошлого… – Эмил рассмеялся мысленно, и на его морде проступило высокомерное самодовольство. – Они даже не догадались, что сам Атэр является такой ошибкой! Последствием моей оплошности. И больше я ее не допущу…»

Полудемон кивнул сам себе, а потом прильнул к зеркалу, в которое так заинтересованно смотрели Гэл и Энджи.