Читать книгу Суламифь и царица Савская. Любовь царя Соломона - Группа авторов - Страница 13

Соломон редко ночевал один.

Привыкший к новым увлечениям и победам, он искал все новые и новые наслаждения. Но не только внешние достоинства ценил он в любовнице. Удовлетворив свою страсть, он любил слушать изысканные и захватывающие воображение и ум рассказы о родине возлюбленной, о ее народе – некогда благоденствующем или продолжающем пребывать в силе и величии.

Сегодня стройная самоуверенная моавитянка, дочь известного вельможи, дарила ему свои ласки и поцелуи.

– О милый, твои руки так нежны и страстны. С тобой я уношусь к безоблачным высотам золотисто-лазурного неба над великим соленым озером, восточный берег которого стал домом моих родителей. Оно так напоминает небо Иерусалима и так отличается своей воздушностью и легкокрылостью: глядя в даль озера, я хочу расправить свои крылья и лететь туда, где на горизонте небо и вода сливаются в единую суть, – хрипловатым от страсти голосом почти пропела черноокая Руфь венценосному возлюбленному, стремясь вновь познать сладость его губ и настойчиво заглядывая в его глаза.

Но Соломон, уже успокоив сердечный огонь, своими мыслями был в тех краях, о которых невзначай вспомнила женщина, на сегодняшнюю ночь всецело уверенная в своих чарах над этим сильным человеком и спешащая извлечь из своего положения все возможные привилегии и удовольствия. Выбирая тактику поведения, она поняла, что в наступившую минуту Соломону, отстранившемуся от ее рук и горячих бедер, уже не столь интересна ее красота и искусство вести любовную игру, – и стала рассказывать о своей родной земле.

– Мои родители начали свой жизненный путь на восточном берегу Мертвого моря. Народ моавитян, как ты знаешь, царь, издавна соперничает с благословенным народом Израиля в том, кто будет обладать плодородными землями между Арноном и Явоком.

Вражда эта настолько сильна, что во время исхода израильтян из поработившего их Египта царь Валак, сын Сипфора, не хотел разрешать мирным евреям совершить путь через области моавитянского государства. Он не помог им ни водой, ни хлебом!

– О да! Еще труднее было моему народу, когда другой царь, Эглон, создал подлое и хитроумное содружество аммонитян и амаликитян. Целых восемнадцать лет томились евреи под игом соседних племен.

– Но ты же понимаешь, государь, что в этом горниле закалялась воля сынов Израиля. Моавитяне понимали, каким сильным может быть государство евреев, а потому чинили всяческие препятствия твоему народу.

– Коварство моавитянских царей доходило до такой степени, что они не гнушались сталкивать Саула и Давида, пользуясь внутренними противоречиями среди главных сынов земли Исраэль. Но бог помог моему отцу, и он стал властвовать над моавитянами.

– Решительность и жестокость отличала его действия, царь, – скрытый гнев зазвучал в голосе моавитянки. – Более половины народа истребил он, стремясь обрести первенство и независимость.

– И победил сильнейший.

– И победил ты, Соломон, – Руфь бросила обжигающий, полный любви и ненависти взгляд и вновь прильнула к Соломоновой груди. На этот раз он не отстранил ее, на короткий миг погрузился в созерцание молящих о взаимности женских глаз – и вновь отвернулся от поцелуев.

– Я построил тебе, Руфь, бамот – «высоту спасения», как это делают на твоей родине, в честь Хамоса. Чтобы ты забыла идолов и истуканов и служила единому богу. Чтобы чувствовала себя на земле Израиля, как дома. (Я желаю, чтобы Израиль был домом для многих.) Но твой Хамос – кровожадный бог. В его честь истреблялись целые города. Это ли религия здоровых разумом людей, это ли религия, ведущая к расцвету? Подобные верования уводят народ в древность, препятствуя развитию и благоденствию. Ибо не только страх должен управлять государством, но и полет мысли, фантазии, желание преуспеть в свободном деянии на благо страны.

– Однако это не помешало моавитянам иметь зрелое и возвышенное желание увековечить свои лучшие достижения. Мы издавна владеем искусством письма и языком камня и глины. Ты сам видел мастерски и изящно выполненные скульптуры богов, барельефы на базальтовых плитах моавитянских святилищ, великолепные геометрические узоры на вазах и сосудах, выполненных в Моавии. Мы, как и вы, израильтяне, уважаем и чтим пророков. Вспомни, как царь Валак вызвал наби Валаама из Месопотамии, чтобы узнать о судьбе моавитянского народа.

– Но при этом ты забываешь, Руфь, что Валаам был призван Валаком, чтобы тот проклял народ Израиля, тогда как евреям божественной волей было запрещено враждовать с «эйлей Моав».

– Но это не помешало твоему народу выжить и вознестись до вершин политического и экономического искусства. Под твоим началом совершаются многие открытия и достижения. Поэтому повторюсь, царь, все, что ни было послано твоему народу, – все укрепило его и сделало зрелым и сильным.

Соломон задумался. Увидев это, Руфь испугалась, что начинает терять влияние и на ход разговоров, и на мысли царя. К тому же сегодня она узнала, что Соломон проявляет большой интерес к своей египтянке, живущей в дальних комнатах. «Проклятая любительница лысых вонючих кошек», – гневно подумала она и поспешила добавить:

– Позволь, царь, мне потешить тебя, позволь устроить такое зрелище, которое объяснит тебе величие и силу моей древней религии, прольет свет на поступки моих прародителей. И может быть, тогда ты полюбишь мой народ и меня! – Она сжала Соломонову руку положила себе на голову на грудь – и снова повлекла его на ложе, уже влажное и терпкое от многочисленных соприкосновений двух тел.