Читать книгу FERA. Апокалипсис: пособие по выживанию - Константин Александрович Зайцев - Страница 3

Волна стихийных бедствий прокатилась по всему миру.

Растет число пострадавших от наводнения в Европе.

В Германии мужчина упал в бурлящую реку

и не смог выбраться, его не нашли до сих пор.

Борются с нашествием воды и в Южной Америке – в Аргентине.

На Израиль обрушились сразу несколько напастей: от песчаных бурь до торнадо,

которое для этих мест явление уникальное.

Новостные каналы

– Доброго, дед. Не передумал? – умышленно бодро произнес я, вытираясь полотенцем. Утренняя разминка и водные процедуры были закончены. Банный день – пятница, а в остальное время приходилось довольствоваться холодной водой. Вот вечером и затоплю, а там будет чай, жарко натопленная парная, душистый веник и душевные разговоры обо всем на свете.

– Доброго, Витя. Нет, не передумал. – Злиться на мои подначки по поводу переезда в город дед уже перестал, и с удовольствием принял правила игры. Жизнь вошла в простой и приятный график.

С утра я занимался под его бдительным присмотром. Бывший офицер погранвойск, а ныне пенсионер, беззлобно комментировал и пытался поддеть. Разозлиться – значило проиграть, поэтому приходилось терпеть.

Я давно подсел на капоэйру режиональ. Ту самую Capoeira, бразильское боевое искусство, совмещающие в себе элементы танца. Привык, когда ее называют «танцем» и «не мужским» спортом, относился к этому со спокойствием растамана. Капоэйра действительно танец, а вот мужской или нет, зависит только от исполнителя.

– Так чего твоя эта пуэргена говорит?

– Капоэйра, дед. Пуэр – это чай, а пурген – слабительное.

– Вот и я говорю, что нельзя было, как все, самбо или боксом заняться?

– Так я же пробовал, не мое. – Разговаривать, выполняя стойку на руках, было неудобно, но энергия бурлила в теле и требовала выхода. – В боксе нет того ритма, нет музыки, которая поглощает тебя и ведет вперед. Ну, а если по делу, то танцора может обидеть каждый, а вот боксера нет – боксеры молодцы. Только ведь и танцы бывают разные.

Из стойки выйти в martello cruzado без разгона было сложно, но это я освоил еще на прошлом поясе или, как он называется в капе, корде. Прыжок с разворота и боковой удар ногой ломают стоящую рядом жердь пополам.

– Ладно, убедил: сила в тебе есть, а вот ума нету. Такую полезную в хозяйстве вещь сломал. Я ей шифер сползающий правил. – Блин, вот тут он меня уел, в попытке прихвастнуть реально не подумал о последствиях.

– Скучно, дед, что хорошего в боксе? Три удара? Да, когда за год бойца подготовить надо, бокс оптимален. Но тот, кто не бьет ногами, не использует захваты и заломы, в бою без правил будет мясом. А самбо – штука классная, но против нескольких противников слабо работает.

– Эх, ладно, дело твое, главное, не дури.

После тренировки мы завтракали и занимались домашними делами. Мало ли работы найдется молодому и сильному парню под надзором опытного и мудрого руководителя? Много. А тут такая сила без дела пропадает, так что ремонт неизбежен.

В обед вдвоем шли на прогулку или охоту. Дед был знатным охотником и с удовольствием рассказывал обо всех тонкостях этого искусства. Передавал знания и опыт потомкам, а иногда просто травил забавные байки из своей биографии. По взаимной молчаливой договоренности все подначки и серьезные разговоры переносились на вечер.

Тогда, когда стол был накрыт, печь натоплена и ароматный чай с таежными травами грел руки и души, начинались долгие беседы. Я рассказывал о своей жизни и родне, мягко намекая, что он может увидеть все это сам. Дед же сидел, не спеша пил свой чай и с веселой искрой в выцветших от возраста глазах приводил контраргументы.

Это было хорошее время. Я оказался достаточно тактичен и, как мне казалось, хитер. Деду же просто было приятно находиться в компании. После того как четыре года назад умерла бабушка, он стал жить один. И я уже не раз замечал, как старик периодически обращается к кому-то невидимому. Наверняка, с ней разговаривает. Жить одному в глухой деревне – то еще испытание для психики, особенно в его возрасте.

Старый радиоприемник шелестел фоном на окне, а мы вели неспешные разговоры.

– И вот чаво я в этом вашем городе делоть-то буду, ась?

– Дед, не переигрывай. Там ведь действительно тебя ждут.

– Ладно-ладно. Ну в самом деле, Виктор, вот что я там забыл? – ухмыльнувшись очередной раз, патриарх перестал коверкать речь.

– Тебя там ждут, дед. Вот чего ты тут один сидишь? Там родня, удобства. Не спорю, тут красиво, свежий воздух, охота и все такое. Но семье ты нужен, а добираться сюда не так уж просто.

– Витя, да пойми ты, тут я занят делом, а в городе что? Сидеть в четырех стенах и смотреть зомбоящик?

– Разве ты не найдешь, чем заняться?

– Внучок, не готов я ехать в город, всю жизнь по заставам мотался. Привык, что людей вокруг мало. Пойми и меня, поздно уже привычки менять. А то, что старика не забываете, это вы молодцы. Ладно, хватит спорить, баня натоплена, пора отдать дань хорошему парку.

– Пошли, дед.

Тот, кто не был в хорошей хвойной бане, жизни не знает. Пусть европейцы считают эту традицию дикостью, но когда ты меняешь березовый, полынный и хвойный веники по кругу, затем, прямо из парилки ныряешь в заводь, потом опрокидываешь ковшик домашнего кваску, и снова в парилку – вот тогда ты и понимаешь всю прелесть русской бани.

– Хорошо-то как. Ну что, внучок, по пятьдесят моего фирменного для начала? Или ты у нас за ЗОЖ? – старик ухмыльнулся.

– А давай.

Шум автомобильных шин разорвал тишину вечера. Было слышно, как вынырнувший с основной дороги автомобиль сильно подскакивал на ухабах – подвеска жалостливо скрипела.

– Ишь как мчится, – прокомментировал старик появление машины.

– Это кто так гоняет?

– Неместный.

– А что забыл?

– А кто ж его знает? Но куда едет догадаться нетрудно, такой транспорт у нас не в чести. А значит, к Анне гости.

– Это кто?

– Да знахарка местная. Сама родом из наших, да вот жила где-то, а лет пять назад, как бабка ее умерла, так сюда и перебралась. Народу и техники нагнала, дом отремонтировала. Я как-то по старой памяти заглянул в гости – хорошо живет.

– Знахарка?

– Да, ведьма. В смысле, не потому, что страшная, а потому что ведьма всамделишная. Ее род колдовской тут издавна проживает. Считай в надцатом поколении ведьмы да колдуны. Да ты, кстати, и сам их знаешь, коли помнишь. Санька, чернявый такой, по малолетству бегали играли.

– Так… что-то смутное.

– Ну, по детству было, – сказал дед.

Жареная картошка с белыми грибами была заправлена домашней сметаной, а вслед за ней на столе появилась запотевшая бутылка из подпола.

– Мой особый, на таежных травах.

– А секрет откроешь?

– Батьке твоему не открыл, думаешь, тебе открою? – с хитрым прищуром промолвил старый охотник.

– А я-то тебе чем плох?

– Вроде всем пригож, да вот прическа и привычки у тебя странные.

– И чего? Умная голова она с любой прической умная, а дурак хоть налысо подстрижется, умней не станет.

– И то правда. Говоришь, секцию свою открыл, да народ этой своей капоэйре учишь?

– Да, открыл – первый мой набор. Пока в зале ремонт делают. Вот, решил к тебе в гости заскочить. Да и я там так, на подхвате, в основном бразилец ведет. А вот зал мой, все вбухал туда, еще и банку должен остался.

– Небось деньги большие заколачиваешь?

– Да куда там?! В кредитах по уши, он мне еще ни копейки не принес, вот только ремонт делаем. Если бы не работа, то давно бы по миру пошел. Я свое обучение еще не закончил. Наставник решил переехать, а дорабатывать нескольких ребят мне оставил.

– Дела… Ишь ты, тренер, – вновь улыбнулся дед. – Вот тебе и дела.

В этот момент старик отвлекся на очередную фразу из радиоприемника, который весь вечер работал фоном, но сейчас смог привлечь слушателя. Дед подкрутил громкость.

– А я повторяю, что сегодня у нас в студии Виктор Сергеевич Лац. Ученый климатолог, кандидат физико-математических наук и просто замечательный человек, – проговорил чуть потрескивающий голос. – Виктор Сергеевич, так вы говорили, что все те изменения, что происходят с климатом: аномально теплая погода, осадки, – никоим образом не имеют научного обоснования?

– Да, Константин. Именно это я и сказал. Попробуйте понять меня правильно, я ученый, пусть и не светило мировой науки, но веду ряд интересных исследований по своей специальности. И то, что мы наблюдаем сейчас, не укладывается ни в какие научные рамки. Можно объяснить неожиданное потепление антициклонами или повышенной солнечной активностью, но тут мы с вами наблюдаем лишь следствие, но не видим причины. Ни один из научных подходов просто не способен объяснить происходящее.

– Подождите-подождите, то есть вы хотите сказать, что творится какая-то чертовщина?

– Ну, это сказано очень громко, научное сообщество пока не сдается, но те статистические данные, что сейчас есть в нашем распоряжении, не позволяют сделать однозначных выводов. Не надо приплетать чертей и дьявола, а также ангелов и бога. Просто сейчас мы столкнулись с очень необычным явлением, причину которого пока понять не можем.

– Многие из наших слушателей с вами не согласятся. Волна стихийных бедствий, прокатившись вчера по планете, будоражит население Земли. И пусть жертвы подобных явлений невелики, но их масштаб поражает. В чем может быть причина, мы стали свидетелями применения какого-то сверхмощного оружия?

– Что ж, это одна из возможных гипотез, но все мировые державы заявили о своей непричастности к подобным экспериментам. Думается, причина кроется в другом. В частности, перед самим скачком было зафиксирован мощный всплеск во всех диапазонах излучения. От магнитного поля до радиоволн. На секунды пропала вся связь, и уже только потом пошла цепная реакция. Наводнение в Китае, России и Европе, ряд толчков по всем горным системам мира: от Гималаев до Кордильер. Ураганные ветра и смерчи на территории Америки и в акватории Тихого океана. Тектоническая…

Я дотянулся и выключил радио.

– Дед, да ну их, опять мир трясет, а нам-то что с этого?

– Да не скажи, Вить, у нас ведь тоже трясло. Горы наши старые, так что несильно, но было.

Вечерний разговор плавно перетек с бытовых тем на философские. Нам двоим было о чем поговорить. Казалось, что с каждой пройденной секундой что-то незаметно меняется в мире. Еще никто не понимал сути этих изменений, но каждый чувствовал – спокойные времена уходят безвозвратно.