Читать книгу Орден Паука - Константин Денисов - Страница 5

После моих слов повисла долгая пауза. Паук пристально на меня смотрел, и казалось, что сейчас просверлит взглядом насквозь. А потом он вдруг откинулся на спинку кресла и расхохотался.

Смеялся он заразительно, искренне, от души и очень долго!

– Ну надо же! – наконец сквозь слёзы сумел произнести он, – а ведь ты меня сумел достать! Я уже даже не помню, когда такое было! Хорошая встряска! Знаешь, Алик, всё-таки я в тебе не ошибся!

– Ты? – удивился я.

– Я! – с нажимом сказал Паук, как бы намекая этим, что разговоров про того, кто стоит за ним, вести не стоит. Эта тема – табу!

Паук не поддался на провокацию, сумел взять себя в руки и соскочил. Как я ни пытался обострить ситуацию, провести его на мякине не удалось. Впрочем, может оно и к лучшему. Кто знает, что случилось бы, если бы Паук, в самом деле, вышел из себя?

Но эта провокация всё равно принесла свою пользу. Прощупывать ситуацию, психическую устойчивость противника, грани дозволенного, это всё имело смысл и приносило пользу.

Надо сказать, еда, в самом деле, была отменной! Простой, как я люблю, и отличного качества. Без всякой экзотики и выпендрёжа. Хорошее мясо, свежие овощи, нарезанные крупными кусками, большие ломти хлеба, и даже свежевыжатый яблочный сок!

Не думаю, что здесь все так питаются. Скорее это привилегия самой верхушки. Ну и меня сейчас угощают, чтобы пустить пыль в глаза. Доставать продукты такого качества в большом количестве нереально, их просто столько не производят.

Я решил пока что не тыкать больше в Паука палкой, как он это назвал, и дать ситуации откатиться. В конце концов, у меня было много разных задач, которые надо решить, пока я нахожусь здесь. И помимо задачи максимум, такой как развал и уничтожение этого грёбаного ордена, были ещё ряд текущих. Например, нужно было срочно выяснить судьбу Ани. Но я понимал, что спрашивать об этом в лоб бессмысленно, ответ я не получу. Раз они её захватили, то наверняка ради дара. Так что нужно постепенно собирать информацию, где она может находиться.

Насколько я понял по разговорам адептов, у Паука не одна база, так что Аня может быть где угодно… если вообще он её кому-нибудь не отдал или не продал.

Мне не нравилось положение девушек здесь, в этом логове. Возможно, что в рабстве, а это было не что иное, как рабство, здесь содержали не только женщин, просто мне на глаза попадались в основном они.

Хотя мужчин с волосами на голове я тоже видел мельком, когда мы шли в ресторан, но издалека и чёткого понимания об их положении здесь не получил. Но вряд ли оно лучше, чем у Сирин или сотрудниц кафе. Единственное, по заднице их не шлёпают, наверное. А так, может, и ещё жёстче обращаются.

– Твои мёртвые адепты сказали, что никто и никогда не знает, где ты должен появиться. А здесь тебя, получается, вроде как ждали! Что-то не сходится! – сказал я, после продолжительной паузы, занятой едой.

– А с чего ты взял, что тебе должны были рассказать правду? Может, они врали? Запутывали тебя специально? – сказал Паук.

– А они врали? – спросил я.

– Нет, – сказал Паук, наливая себе ещё сок из графина, – просто не нужно забывать про здравый смысл. Я поступаю так, как нужно. Когда хочу, никто не знает где я. Когда нужно, чтобы меня встретили, люди к этому готовятся. Всё намного проще. А то, что рассказали тебе, так это немного преувеличенная версия для внешнего пользования, чтобы было больше таинственности и страха вокруг меня.

– Нравится, когда тебя боятся? – спросил я.

– При чём здесь нравится или не нравится? – удивился Паук, – страх, это один из инструментов контроля. Чем больше боятся, тем меньше косячат. Да, периодически приходится устраивать демонстративные порки, чтобы страх не теряли.

– И демонстративные убийства, – сказал я.

– Не без этого! – не стал спорить Паук, – не ради удовольствия, а пользы для!

– А может быть, всё же и для удовольствия? – спросил я, внимательно на него глядя.

– Нет! – покачал он головой, – ты просто тоже попал под воздействие мифа обо мне. А это значит, он хорошо работает. Мне вообще плевать на убийства! Надо, убью, не надо, не буду. Всё! Убийства, это такой же инструмент достижения цели, как и многие другие. Получать удовольствие от инструмента, это… слишком мелко. Это удел неудачников. Мы же, работаем на перспективу!

– Кстати, что за перспектива? – спросил я.

– Что такое наука? – задал неожиданный вопрос Паук, – ну, если по-простому?

– Изучение окружающего нас мира? – немного подумав, ответил я.

– Да, но не только, – кивнул Паук, – наука мир не просто изучает, она ещё и ищет способы его использовать себе на благо.

– Прикладная наука, – согласился я.

– Не будем уходить в дебри терминологии, суть в том, что наука изучает законы окружающего мира и помогает найти способы их использовать. Появилась магия, и всё здание традиционной науки, возведённое многими поколениями учёных, в один момент рухнуло, потому что законы окружающего мира изменились, – сказал Паук, – все вдруг решили, что зачем что-то изучать, если мир погрузился в хаос, в котором никакие законы не действуют.

– Но у тебя есть другая версия, да? – с интересом спросил я.

– Да, – улыбнулся Паук, – ведь законы они не исчезли, они изменились. Но они всё равно есть. Понимание этого постепенно приходит ко всем, это видно по тому, как люди начинают сознательно осваивать и развивать магические способности. Многое в новом мире для нас пока ещё загадка, многое мы не можем объяснить и понять, но процесс идёт. Идёт везде, в каждой голове человека, владеющего магией.

– Никак не пойму, к чему ты клонишь? – сказал я.

– К тому, что, кто первый разберётся в законах магического мироустройства, тот и будет потом на вершине пирамиды. Ну, типа, если кто-то изобретёт условный «порох», то он будет выигрывать все войны, – сказал Паук.

– Вы пытаетесь изобрести порох? – приподнял я удивлённо брови.

– В переносном смысле, – сказал Паук, – мы изучаем магию, чтобы научиться ей пользоваться лучше других. Некоторые качают силу, чтобы всех нагнуть, мы качаем мозги, чтобы нагнуть тех, кто качает силу. Такой расклад.

– Ты меня совсем запутал! – потряс я головой, – ты хочешь сказать, что Орден Паука, это типа новое поколение учёных, изучающих магию?

– Отлично сказано! – расплылся в улыбке Паук, – я бы и то лучше не смог! Да! Все думают, что мы просто банда, которая пытается захватить контроль над другими, а мы исследователи!

– Которые пытаются захватить контроль над другими! – закончил я за него.

– Это просто необходимость, – сказал Паук, – если бы мы занимались исключительно наукой, то нас кто-то давно уже прибрал бы к рукам и заставил работать на себя…

– А сейчас вы других прибираете к рукам и заставляете работать на себя, – усмехнулся я.

– Я понимаю, что ты сейчас всё воспринимаешь в штыки, – спокойно сказал Паук, – тебя ведь привели сюда насильно. Мне нужно об этом не забывать и не раздражаться на тебя. А то я всё время хочу думать, что ты уже наш, уже заодно с нами. Но да, слишком рано. Мы ведь только познакомились!

– Не знаю, – пожал я плечами, – в моём представлении наука всегда сопряжена с гуманизмом, а вы на гуманистов не тянете. Обычные отмороженные ублюдки.

– Это даже интересно! – вдруг радостно сказал Паук, – знаешь, со мной давно так никто не разговаривал! Все обычно боятся. С одной стороны, это хорошо, но с другой, есть и минусы. Никто не рубит правду-матку в лоб. А без этого легко оторваться от реальности. Ты меня сейчас прямо заставляешь под новым углом взглянуть на то, чем мы занимаемся.

– Обращайся! Честно говоря, я немного осторожничал, всё же инстинкт самосохранения периодически напоминает о себе. Но теперь я буду мешать тебя с дерьмом с чистой совестью и без всяких ограничений! – улыбнулся я.

– Не передёргивай! – погрозил мне пальцем Паук, – мои слова про внезапную смерть остаются в силе. Не думай, что я буду терпеть от тебя всё подряд.

– Тебя не поймёшь! – покачал я головой, – то свежий взгляд со стороны тебе нужен, то грозишься убить за него!

– Свежий взгляд и мешание с дерьмом, это не одно и то же! – сказал Паук, – у меня нет равного по уровню, чтобы мог сказать правду в глаза… ещё раз уточняю, не смешать с дерьмом, а сказать правду, донести конструктивную критику, а иногда это необходимо.

– Вот тебе моя конструктивная критика, – сказал я, – не знаю, что вы там исследуете и изучаете, но методы у вас дерьмовые и к людям вы относитесь дерьмово. А значит, вся ваша деятельность, это дерьмо и никакой наукой вы это не замажете. Да и что у вас за исследования, динамит снова изобрели?

– Нет, динамит это так. Была возможность, почему бы и не использовать по назначению. Ерунда! – сказал Паук.

– Которая убила много людей, твоих в том числе! – сказал я.

– Ты сам к этому руку приложил, так ведь? – прищурился Паук.

– Война! – пожал я плечами, – так что мои действия понятны, но не я это начал, а ты. Потому и спрос с тебя!

– Тю! Спрос! – рассмеялся Паук, – некому с меня спрашивать… ну, почти!

– Пока что я не увидел ничего привлекательного в вашей деятельности, – сказал я, – пока что куда ни ткни, одно дерьмо лезет.

Паук вдруг хлопнул в ладоши, и я повалился на спинку кресла. Меня парализовало практически полностью. Голова свесилась на грудь, рот приоткрылся, я почувствовал, как в уголке губ собирается слюна и вот-вот потечёт вниз по подбородку, но поделать с этим ничего не мог.

– Мне надоело слово дерьмо, которое ты так часто употребляешь, – сказа Паук, – у тебя какая-то фиксация на экскрементах. Но это ничего, это мы подлечим!

Сказав это, он пододвинул к себе тарелку и снова принялся за еду. Я видел его плохо, исподлобья, но Паук казался совершенно спокойным. Похоже, он решил взять паузу в нашем довольно бессмысленном разговоре, который, никак не мог поменять ни мою, ни его позицию.

Делать было нечего, и я погрузился в пение Сир. Её голос мягко звучал всё это время, но, увлёкшись разговором, я почти не слушал, что она там поёт. Теперь же возможность вникнуть в текст появилась.

Надо сказать, что сам текст роли не играл, он был довольно размытым, но зато вызывал поток ассоциаций, и вот это уже было интересно. На уровне ощущений было понятно, что исполнительница находится в неволе и терпит периодические унижения. Но её больше волнует не своя судьба, а люди, которые попадают сюда против своей воли. Большинство из них больше никогда не выходят на белый свет, став жертвами бесчеловечных экспериментов.

Надо же, она ведь ни одного такого слова не употребила, но я всё прекрасно понимал… или я слышал то, что хотел услышать? Ведь если бы Паук понимал из её песен то же самое, то ей бы не поздоровилось. А что, если он и его люди слышат что-то другое, своё, более близкое и понятное им? Что, если песня рождает у них совершенно другие ассоциации? Может быть, в этом и заключается магия её пения?

Через некоторое время послышались шаги, кто-то поднимался по лестнице.

– Ой, а чего это ты его выключил? – раздался женский голос. Его обладательницу я не видел, но предположил, что это Фая, – он хоть живой?

– Живой, – жуя, сказал Паук, – утомил меня просто. Всё у него дерьмо!

– Такой токсичный? – усмехнулась Фая, – что мне делать?

– Сиди пока, доем, включу его, – сказал Паук.

По их разговору можно было сделать вывод, что она пришла сюда не случайно, а потому что должна была. А сейчас, увидев меня в таком состоянии, немного растерялась.

Ой, неспроста она всё время оказывается рядом, ой, неспроста! Похоже, Паук, в самом деле, готовит мне пару. Точнее, уже давно приготовил и теперь хочет сосватать!

Фая придвинула стул и села. В поле моего зрения оказались только её ноги. Ноги были хорошие, и я как знатный кавалер продолжал пускать слюни себе на грудь. Наверняка зрелище было не самое приятное, но куда девушке было деваться, если босс её назначил на роль моей пары.

– Паук, а мне обязательно… – начала Фая, но он её перебил.

– Он нас слышит, – быстро сказал Паук, пока она не успела наговорить лишнего, – просто обездвижен.

– А-а-а-а, – протянула Фая, и по голосу было понятно, что она смутилась. Видимо, в самом деле, хотела сказать что-то, что не предназначалось для моих ушей.

Паук отодвинул от себя тарелку, встал и подошёл к перилам.

– Сир, заткнись! Хватит тоску нагонять! Ты сегодня как никогда унылая! Уйди, с глаз долой! – прокричал Паук певице и пошёл обратно.

Сирин замолчала, и мне, честно говоря, было очень жаль. Я уже привык к звучанию её прекрасного голоса и к рождаемым в голове образам.

Паук уселся в своё кресло и хлопнул в ладоши. Я шумно втянул слюни, которые ещё не успели вытечь.

– Теперь ты понял, что полностью находишься в моей власти? – усмехнулся Паук.

– Я это и так знал, не обязательно было устраивать такую демонстрацию, – сказал я, – только вот, это ничего не меняет. Всё как было, так и осталось. И про ваш дерьмовый Орден я буду говорить, не стесняясь в выражениях.

На слове «дерьмовый» Фая ойкнула, от неожиданности.

– Я тебе говорил, что у тебя красивые булки? – спросил я её.

– Говорил… – смутилась она и опустила глаза.

При первой встрече она держалась смелее, видимо, чувствовала себя хозяйкой ситуации, а теперь это ощущение ушло.

– Не обижай девочку! – нахмурился Паук, – она этого не заслужила.

– А остальные заслужили? – спросил я, взяв со стола салфетку и вытирая себе грудь, – то есть только лысых нельзя обижать?

– Да, – просто сказал Паук, – я тебе уже говорил, что здесь, как и везде, не все равны. Члены Ордена, это отдельная каста и уж будь добр, будь с ними вежлив.

– А с остальными не обязательно быть вежливым? – спросил я.

– На твоё усмотрение. Мне плевать, – сказал Паук, – Фай, я думал, сводить его в наши лаборатории, для начала в самые простые. Может быть, стоит начать с фермы, где содержатся уже устоявшиеся образцы, чтобы не шокировать его нашими экспериментами в первый же день. Как думаешь?

– Ну да, – оживилась Фая, потому что речь зашла о предмете, в котором она понимает, и теперь можно было не играть в игры, а говорить то, в чём она уверена, – можно показать рабочих животных. Ну и курятник с коровником.

– Вот и займись, – сказал Паук, – а то он меня уже утомил. Не волнуйся, он тебе ничего не сделает, на нём ведь амулет. Да и моральные принципы не позволят, так ведь, Алик? Это он просто лает громко, но зубов, чтобы укусить, у него нет!

– Я, честно говоря, думала, что ты начнёшь с научной лаборатории, – сказала Фая, – там намного интереснее!

– Я и сам так думал, – сказал Паук, – но он пока ещё не готов воспринимать информацию нормально. Пусть успокоится, переварит своё положение и подумает немного. Прогулка по ферме, это как раз то, что способствует размышлениям о жизни! И он постоянно говорит про дерьмо, вот заодно пусть его и понюхает.

– Для того чтобы услышать его запах, не нужно никуда идти, – сказал я, – вся ваша грёбаная организация провоняла насквозь!

– Вот видишь? – сказал Паук Фае, – извини, но ближайший час ты будешь с ним мучиться. Я хочу отдохнуть!

– Да, кстати, сейчас же ночь! – сказал я, – что за экскурсии в такое время? Вы здесь что, совсем не спите?

– Спим! – сказала Фая, и тут же смутилась.

– Вообще-то, пожалуй, ты прав! – сказал Паук, – возможно, впервые за всё время нашего знакомства ты сказал что-то разумное и дельное. Утро вечера мудренее, а сейчас можно и на боковую. Фай, план меняется. Экскурсию, пожалуй, в самом деле, отложим. Проводи его в комнату, которую мы приготовили. Только не забудь запереть, а то я чувствую, если его оставить на свободе, мы потом ещё два часа его искать будем.

– Почему именно два? – удивился я.

– Потому что выбраться отсюда ты сам не сможешь никогда, но спрятаться где-нибудь на мусорке, вполне способен. Так что, мы не будем усложнять себе жизнь и запрём тебя в комнате, – сказал Паук.

– Пойдём? – сказала мне Фая.

– С тобой, хоть на край света! Я ведь правильно понимаю, что запирать дверь ты будешь изнутри? – сказал я и облизнулся.

Она снова ойкнула от неожиданности, и потупила взор.

– Снаружи! – медленно и с расстановкой сказал Паук, – а утром, если у меня будет хорошее настроение и ты за ночь ничего не выкинешь, так и быть, может, покажу тебе не скучную ферму, а то, чем мы здесь на самом деле занимаемся!