Читать книгу Академия «Алмазное сердце» - Константин Фрес - Страница 4

В крыло академии, где располагались личные комнаты, девочек-первокурсниц проводила их новая наставница – Дама Игрейна, как она сама велела себя называть.

– Дар, – пробормотала она слегка удивленно, разглядывая Уну с головы до пят. – Какое удачное приобретение магистра Аргента, практически сокровище… наверное, он очень доволен?

Девушке ее взгляд не понравился. В нем было много неприкрытого, циничного оценивающего интереса, словно Дама Игрейна прикидывала, а как дорого можно продать девушку. Впрочем, Дама Игрейна довольно скоро прекратила рассматривать Уну. Словно это занятие ей надоело или она приняла какое-то решение.

– Быстро, быстро! – скомандовала она. – Вам предстоит еще переодеться и явиться к ужину, и все это следует проделать до восьми часов вечера. После восьми вы должны быть в своих комнатах. Негласное правило академии гласит: не пойман – не виноват, и ему все подчиняются строже всего.

Ее карие глаза весело блеснули, наставница повернулась на высоких каблучках и устремилась по коридору с такой скоростью, что Уна и ее спутница, обутые в удобные, практичные ботинки, едва поспевали за нею.

Это была престранная наставница. Мало того, что в руках ее был стек – короткая тонкая трость с ременной петлёй на конце, годная для работы с лошадьми, но никак не с девушками-студентками, – так еще и одета была Дама Игрейна, мягко говоря, легкомысленно. Уна, рассматривая вертлявую наставницу, краснела от стыда, понимая, что на ум приходит одно лишь слово – куртизанка. Стройное тело женщины обтягивал роскошный шелковый черный корсет, щедро украшенный кружевами и атласными лентами. Юбка, длинным пышным шлейфом волочащаяся за Дамой Игрейной позади, спереди была так коротка, что можно было разглядеть бархатные подвязки на ее черных шелковых чулках. Напомаженные черные волосы Дамы Игрейны были уложены аккуратными волнами, и венчало все это великолепие кокетливая крохотная шляпка, чудом держащаяся на голове, лихо сдвинутая на правую бровь.

При всем при этом Дама Игрейна явно была магорожденной. Ее дар, не самый слабый, сверкал золотом, был развит и вызрел. Но глядя на легкомысленную шляпку на голове Дамы Игрейны, на ее бедра, обтянутые тонкими чулками – казалось, под юбкой у нее оставалось слишком мало тайн для постороннего взгляда, – Уна с горечью подумала, что маг при дворе Алого Короля превращен в игрушку, в предмет для утех.

«Вот и стоило ли рождаться с даром, если он ничего не стоит и не оценен по достоинству? Вместо приличного положения в обществе – роль куртизанки, выставленной в полуголом виде на всеобщее обозрение… Интересно, чему может научить такая наставница?» – мрачно размышляла Уна. Впрочем, в свете намеков магистра Аргента ответ был очевиден, но Уна гнала прочь эти гадкие мысли, не желая верить, что ей придется… нет, нет, не думать об этом!

– Кем пойман? Кем пойман? – тараторила меж тем спутница Уны. Ее внешний вид наставницы не смущал абсолютно, и она сгорала от любопытства, заинтересованная фразой, брошенной Дамой Игрейной.

– Магистром Аргентом, разумеется, – насмешливо фыркнула наставница, обернувшись и поглядывая совершенно бессовестными глазами на притихших девушек. – Правила академии гласят, что после восьми часов девушки и юноши должны разойтись по своим комнатам. Никаких контактов, нет-нет-нет! За этим наблюдают очень строго! – она едва ли не смеялась, глядя на Уну. Казалось, мысли девушки для нее не были секретом, она читала их как раскрытую книгу и ее очень забавляли все те непристойности, что рисовались Уне в воображении. – Но если очень нужно, – голос Дамы Игрейны стал очень низким, хриплым, завораживающим, словно она шептала слова самого таинственного заклятья – или соблазняла кого-то, – то можно. Можно вообще все. Главное – не попасться!

Она музыкально рассмеялась, потешаясь над девушками, и продолжила свой путь.

– А если попасться, – не отставала блондинка, семеня за Дамой Игрейной, – то что?

– Последует наказание, – насмешливо отозвалась Игрейна.

– Какое?

– Вам лучше не знать этого, – ответила наставница, и в голосе ее прозвучала такая лютая, почти садистская жестокость, смешанная с наслаждением от мысли, что кому-то будет очень-очень больно, что Уна похолодела от страха. Дама Игрейна снова оглянулась на шагающих за ней девочек, и на сей раз ее свежее нарумяненное личико показалось Уне жутким, просто демонической порочной маской.

– Не советую вам, – словно вбивая каждое слово в сознание девушек, произнесла наставница, – узнавать это. Любой – наставник или студент, – получит наказание соразмерное с его виной.

– И даже вы?! – удивленно воскликнула блондинка. В карих глазах Дамы Игрейны промелькнула скрытая угроза.

– И даже я, – ответила на, но отчего-то Уне показалось, что и магистр Аргент так просто не отделается, встреть он ночью Даму Игрейну в коридоре.

Отчего-то вспомнилось то, что за право возглавить академию Аргент дрался не с одним претендентом, и, вероятно, Игрейна была одной из них – с такой страстью и яростью в голосе она говорила о встрече с магистром в запрещенное время. Горечь поражения все еще отравляла жгучим ядом ее сознание и, вероятно, женщина была бы не прочь попробовать еще раз оспорить кресло ректора «Алмазного Сердца», но Аргент, вероятно, не давал ей такой возможности – или неизменно побеждал… Кто знает?

– Наставница Игрейна… – снова начала было блондинка, но Дама Игрейна перебила ее, снова обернувшись к девушкам и картинно замахав руками. На сей раз на ее румяном личике было выписано такое негодование и такой яростный протест, что девушка замолкла, сконфузившись.

– Но-но-но, – залопотала Дама Игрейна, коверкая слова и мастерски изображая акцент так, словно была иностранкой. – Я не есть преподаватель, но! Что вы есть такое думать?! Я придворная дама Алый Король! Я есть учить вас танцам! – она на ходу отвесила изящный поклон, грациозно раскинув прекрасные, словно из прозрачного фарфора отлитые руки. – Прекрасному! Светский манер, кокетство, игра, флирт!

«Светлые маги меня прокляни, – подумала Уна, наблюдая, как Дама Игрейна кривляется и раскланивается перед несуществующими зрителями, – да она безумна!»

И это походило на правду. Частые смены настроения, лицо, то приветливо улыбающееся, то кривящееся от ярости и затаенной душевной боли – все говорило о том, что истинная натура Дамы Игрейны спрятана где-то глубоко, замаскирована этими шелковыми тряпками и помадой. Женщине словно было больно, страшно и невыносимо тяжело дальше играть свою роль, она бесконечно устала, до чертиков не хочет больше порхать беспечной птичкой и улыбаться. Сложно быть придворной дамой Алого Короля…

– И еще, – веселое щебетание Дамы Игрейны, смешно коверкающей слова на иностранный манер, внезапно сменилось холодными и четкими фразами, – я научу вас драться. Постоять за себя и защитить честь Алого Короля, если потребуется, на дуэли. В наше время, – она холодно и зло глянула на девушек, – дерутся не только мужчины. Все, мы пришли.

***

Переодевшись в серое платье, какое студенткам академии полагалось носить вечером, Уна отправилась в столовую – так велела Дама Игрейна. Девушка надеялась, ее персона не привлечет к себе пристального внимания, но надеждам ее не суждено было сбыться. В общей столовой, куда Уна и ее новая подружка, та самая блондинка-первокурсница по имени Хельга, отправились ужинать, все взгляды были обращены на них, стоило только Уне открыть двери и ступить в зал.

– Глянь, все на тебя смотрят! – с неуместным восторгом прошептала Хельга, толкая Уну локтем в бок. Впрочем, она могла бы этого и не говорить, студенты и не скрывали своего любопытства и рассматривали сильную одаренную, неизвестно какими путями попавшими в их ряды, с беззастенчивым любопытством.

Впрочем, отчего же неизвестными путями. Отыскивая себе место, Уна слышала шепотки за своей спиной, легким бабочками вспархивающие над головами студентов:

–… печати снять…

Масла в огонь подлила и Дама Игрейна; появившись буквально из ниоткуда, щуря яркие карие глаза как сытая кошка, она громко приветствовала девушек и погрозила пальчиком:

– Снять, – велела она, указывая на украшение, на длинной цепочке висящее у Хельги на шее. – Не сметь носить в академии это. Уна Вайтроуз – магистр Аргент хотел что-то сказать вам лично. После ужина вам надлежит пройти в его кабинет.

Как будто наедине этого сказать было нельзя! Нужно же было прокричать ее имя на весь зал! Уна нахмурилась, потому что Дама Игрейна, приторно улыбаясь, фактически указала на нее пальцем, удовлетворяя нездоровое любопытство студентов.

«Вот она, одаренная», – словно говорил веселый взгляд Дамы Игрейны. Словно кому-то знак давала…

Студенты Уне не понравились. Одетые в одинаковую серую форму, лишенную какой-либо индивидуальности, не украшенную не брошкой, ни цепочками, они походили на глубоководных хищных рыб с горящими глазами, таящихся в темных зарослях подводных растений. Проходя меж разглядывающими ее людьми, Уна кожей чувствовала их голодные взгляды, их жадное желание вцепиться в нее, отхватить себе кусочек повкуснее.

Магорожденных было немного, а одаренных такого уровня как Уна не было вовсе. Прислушиваясь к золотому перезвону, Уна высмотрела за одним из столиков группу студентов-магорожденных, наверное, третьекурсников, чей дар изначально был совсем слаб, но, благодаря занятиям окреп и теперь сиял заметно и уверенно. К их-то столу Уна и направилась, тем более что там было свободное место. Наверное, подсознательно ее тянуло к тому, что было ей привычно и понятно – к тем, кто мог похвастаться золотой кровью мага.

Студенты встретили ее молча, лишь слегка подвинулись, уступая новоприбывшим девушкам место за их столом. Магорожденных было трое – все трое юноши, выглядящие старше своих лет. Взгляд, поняла Уна, поочередно заглядывая в глаза всем троим. Несмотря на юный возраст, у них был взгляд людей, много повидавших на своем веку и ото всех ждущих подвоха. Они не боялись, нет; в их глазах не было страха. А вот готовность к любому подвоху – была.

– Так-так, – потянул один из студентов с улыбкой, разглядывая склоненное личико Уны, нежный румянец смущения, окрасивший ее щеки. – Уна Вайтроуз. Значит, решила идти напролом? Смело. Но это глупая смелость, от незнания.

Сам он не представился, игнорируя всяческие правила хорошего тона, и при приближении девушек не поднялся из-за стола чтобы поприветствовать их и придвинуть им стулья. И это будущий придворный! Наверное, оценки по этикету и прочим светским штучкам у него не блестящие.

У юноши были серые, хитро прищуренные глаза и неприятная, снисходительная улыбка, он сидел ровно, гордо выпрямив спину и положив руки на стол, опираясь ладонями о столешню. Его поза, его жесты, манера говорить и смотреть – все говорило о том, что в этой компании он вожак, лидер, а двое других – всего лишь подпевалы, подчиненные, те, кто подсказывает и помогает.

– Это не твое дело, – огрызнулась Уна, и студент снова улыбнулся, все так же неприятно, пристально разглядывая девушку, словно оценивая, чего та стоит.

Среди серых одинаковых силуэтов на миг промелькнул один, знакомый Уне, блеснули светлые волосы. Дерек, нахмурившись, рассматривал соседей Уны по столику, и один из студентов толкнул вожака локтем в бок, кивком головы указал на юного техномага. Вожак, небрежно глянув в сторону Дерека, презрительно усмехнулся. Теперь его опасный оценивающий взгляд рассматривал Дерека точно так же, как до того – Уну, подмечая и взвешивая каждую деталь. Золотые, тщательно расчесанные локоны юноши, идеально выглаженная форма, начищенные до блеска ботинки – наверное, в глазах третьекурсника Дерек показался смешным и пылким идеалистом, наивным и глупым. Но, так или иначе, а собеседник Уны насмешливо хохотнул, на лице его на миг выписалось презрительное выражение, губы сложились с циничную улыбку.

– У тебя что-то с этим техномажонком? – в голосе его прозвучало неприкрытое презрение, и Уна поняла, что ее собеседник слишком гордился своей золотой кровью, чтобы разбавить ее техномагией. Она вспыхнула от стыда, понимая, что весть о том, что она, одаренная, согласилась принять техномагический дар, уже разнеслась по академии, и магорожденные со старших курсов наверняка отзываются о ней с таким же презрением и брезгливостью, с какими совсем недавно ее собственный отец говорил о техномагах. Слово «предатель», выкрикнутое ее отцом в запальчивости, всплыло в памяти и обожгло раскаленным клеймом, невыносимо, мучительно. – Он как будто следит за тобой.

«А это будет намного труднее, чем я думала, – мелькнуло в голове у девушки, покуда она справлялась со стыдом. – Но плевать. У меня есть цель и есть причина, почему я так поступила. Ия не отступлюсь».

– Это мой сосед, – грубо ответила Уна, – жили мы рядом. Знакомы с детства.

– Наверное, он влюблен в тебя? – продолжал допытываться собеседник у Уны. От его бестактных странных вопросов ей кусок в горло не лез, и она уже пожалела, что уселась рядом с этой компанией.

– Тебе-то что? – так же грубо ответила Уна. – Может, и влюблен. Доволен?

Собеседника Уны этот ответ как будто устроил, и он согласно кивнул головой, словно самому себе отвечая на какой-то вопрос.

Да.

Меж тем Хельга, о которой все забыли, уплетая свой ужин с преотличным аппетитом, потянула вожака за рукав, и, дожевывая кусочек хлеба, поинтересовалась:

– А почему нельзя в академии носить украшения?

Один из прихвостней, сверкнув черными глазами, всего лишь сделал легкий пасс рукой, и цепочка на шее Хельги словно ожила, крепко обвила ее горло, и девушка, слегка придушенная, закашлялась, краснея.

– Вот почему, – зло выплюнул техномаг, тряхнув пальцами и отпуская украшение из-под своей власти. – И она не порвется, если я стану тебя ею душить. Даже не рассчитывай на это.

У него было тонкое лицо с острыми, нервными чертами, озлобленный взгляд и плотно сжатые тонкие губы. Дар его был самый слабый из всей компании, и поэтому, вероятно, ему пришлось стать техномагом. Искусством этим он овладел вполне прилично, но ущемленная гордость никуда не делась. Он ненавидел себя и стыдился своего выбора, и эти тяжелые чувства накладывали отпечаток на его черты, неподъемной ношей давили на его худые плечи, отражались каждый миг в глазах.

– Но плащи, – хрипела неугомонная Хельга, потирая красный след на шее, оставленный золотом. – Техноброня…

– А она в академии запрещена, – пропел неприятным голосом вожак, посмеиваясь.

– Почему? – не унималась Хельга.

– Чтобы не передрались, – страшно блеснув глазами, ответил вожак. – Защита в беззащитности. Длина плаща помогает оценить уровень владения техномагией, силу. Кто ж нападет на техномага, не зная длины его плаща?

Когда с едой было покончено, Уна поднялась с места, и рядом тут же, как чертик из табакерки, материализовалась Дама Игрейна. Поигрывая своим стеком, все так же легкомысленно и откровенно одетая, она показалась Уне еще гаже и еще страшнее.

– Магистр Аргент ждет вас! – напомнила она Уне, щуря свои хитрые глаза.

Странно, но молодые люди, сидящие за столом, никак не отреагировали на ее бесстыдно выставленную напоказ грудь, на ее ноги, обтянутые шелковыми чулками. Напротив – они ниже склонили головы, словно избегая лишний раз глянуть в сторону разодетой, как куртизанка, наставницы.

– Где располагается его кабинет? Я не уверена, что смогу найти его… – произнесла Уна.

– О, это просто. Вам нужно пройти в северное крыло, – Дама Игрейна улыбалась, пожалуй, чересчур доброжелательно. – Спуститься в холл и пройти по коридору направо. Только не задерживайтесь слишком долго. Помните – в восемь в своей комнате!

Дама Игрейна еще раз улыбнулась, звонко щелкнула пальцами – так, словно дрессировала комнатных милых собачек и теперь подавала им команду, – и студенты молча встали из-за стола и так же молча покинули столовую. Это, по-видимому, означало, что никто с Уной возиться не станет, провожатого ей не выдадут, и найти кабинет ректора ей придется самой.

***

Нужный ей коридор Уна без особого труда. В холле, в самом центре, на натертом до блеска полу, был установлен огромный глобус, и рядом с ним – компас, старинный, большой. Он уверенно указывал на север – в темный проход, – и Уна осторожно ступила в тревожную темноту.

Звук ее шагов гулко отдавался от стен, катился впереди нее, тревожа тишину, и с каждым мгновением Уна понимала, что что-то не так в этом темном, прохладном коридоре, уводящем ее все дальше от залитого светом золотых свечей роскошного холла.

Располагающиеся по обеим сторонам коридора помещения были заперты – Уна покрутила ручку одной из этих дверей, потемневшей от времени, но та не поддалась, не отворилась. Чем дальше Уна шла, тем становилось холоднее и темнее, свечи в подсвечниках почти совсем оплыли и их золотой свет почти не разгонял мрак. Один из подсвечников и вовсе был густо оплетен пыльной паутиной, вместо свечей там красовался оплывший воск бесформенными запыленными потеками.

Увидев эти давно погасшие свечи, Уна встала, как вкопанная. Сердце ее гулко билось. Во рту пересохло от дурного предчувствия и страха. И дураку было бы понятно – по этому коридору или никто не ходит, или ходит так редко, что даже освещение здесь почти никакое.

– Что это значит? Что это значит? – в панике прошептала Уна.

Где-то далеко часы пробили ровно восемь часов, Уна с замиранием сердца считала каждый удар колокола, низким гулом разносящийся по академии, и слышала, как смолкает шум, на здание наползает таинственное и жуткое молчаливое оцепенение.

Дама Игрейна нарочно направила ее сюда, в заброшенное крыло академии, подальше ото всех! Но зачем?! Хотела, чтобы ректор Аргент обнаружил ее, Уну, разгуливающей по академии после вечернего запретного часа или?..

Сдержанное рычание, похожее на смешок, раздалось за ее спиной, и Уна, холодея, обернулась. За ее спиной, словно три призрака, стояли собаки – три породистых красивых добермана, поджарых, на длинных сильных лапах. Пара черных, держащихся чуть поодаль, позади, и один с красивой коричневой лоснящейся шерстью. Его серые глаза показались Уне какими-то знакомыми, и когда собака чуть опустила остроухую голову, его взгляд словно сказал девушке – «ну, так ты будешь убегать, или окажешься для нас легкой добычей?».

На миг девушке показалось, что она слышит насмешливый голос ее недавнего знакомого, того самого третьекурсника, и собака словно улыбнулась, увидев искру понимания в ее глазах.

«Верно, – подтвердил смеющийся собачий взгляд. – А анимагическая форма – чтобы магистр Аргент не узнал. Он же техномаг, он не умеет различать истинных магов в анимагической форме!»

Завизжав что есть сил, так, что эхо волной разнеслось в обе стороны по коридору, колыхнув пламя свечей и пыльную паутину, Уна рванула прочь от жутких псов что было сил, не отдавая себе отчета, что теперь она с максимальной скоростью удаляется от спасения – от конца коридора, выходящего в холл…

Вероятно, если б не ее дар и не уроки строгого отца, которые теперь, удирая от собак, преследующих ее, Уна вспоминала с благодарность, она не смогла бы пробежать и пары метров. Но она успела произнесли заклятье, сделавшее ее ноги сильнее и быстрее, и собаки разразились злым лаем, словно ругаясь на себя и на те минуты промедления, в которые они самонадеянно позволили себе рисоваться перед напуганной девчонкой. Крики Уны, топот, лай псов, скрежет их когтей по каменному полу сливались в страшное эхо, словно железными шарами по тонкой крыше катающееся меж стенами узкого коридора. Нападающие не таились; а это было совсем худо – значит, не боялись, что их тут услышат и настигнут. Но хуже всего было то, что виляющий из стороны в сторону коридор не мог быть бесконечным. Он уводил Уну все дальше от спасения, все глубже в мрачные недра академии, и в голове ее вспыхнула страшная мысль, что, вероятно, ее не найду никогда после того, как…

«Что делать?! Что делать?! – стучало в висках перепуганной Уны, и она чувствовала, как адреналин кипятком обжигает нервы и мозг отказывается понимать, что выхода нет, что это ловушка. – Драться! Надо драться!»

Запыхавшаяся, перепуганная девушка ввалилась в круглый зал, темный каменный мешок с высокими стенами. Наверное, когда-то это была библиотека – на старых стенах еще были видны более светлые места там, где к камням прислонялись стеллажи. Скудный вечерний свет пробивался сквозь пыльные мутные витражные стекла стрельчатых окон где-то высоко, под потолком, и Уна, торопливо зажегшая на ладони магический огонь, обернулась к настигающим ее преследователям, выставив пылающее пламя впереди себя, защищаясь.

Братья умели зажигать магический огонь один за другим раз десять подряд. Отец учил их этому нарочно, повторяя, что в настоящем бою это наверняка сможет спасти им жизнь. Тогда, давно, в прошлой жизни Уна только посмеивалась над его словами, кажущимися ей пафосными, смешными и глупыми. Теперь, сейчас, запыхавшаяся, загнанная, сходящая с ума от страха, с сердцем, бьющимся так быстро и громко, что, казалось, его стук вплетался в звуки, наполняющие это страшное место, она изо всех сил напрягалась, призывая все свои силы, весь свой дар, чтобы хотя бы наполовину повторить то, что делали ее братья…

«Огонь… раз семь подряд… надеюсь, этого хватит, чтобы отбиться…»

– Ох, как страшно, – она проворонила тот момент, как собака, перепрыгнувшая невысокий каменный порожек, перекинулась в человека, и теперь к ней по каменным плитам неторопливо шагал ее недавний знакомец, третьекурсник с насмешливыми серыми глазами. – Умеешь зажигать огонь? Полезное умение. Но тебе оно не поможет. Так что лучше не сопротивляйся.

– Что вы задумали?! – выкрикнула Уна, сделав выпад в сторону юного мага, и тот отпрянул, когда магический огонь метнулся в сторону его лица и едва не опалил волосы над его лбом. Ага, все же боится, отметила про себя Уна. – Убить меня?!

– Убить?! – в свою очередь удивился анимаг, неторопливо обходя Уну.

«Хочет зайти мне за спину, – тут же поняла Уна. – Или чтобы я спиной обернулась к его дружкам…»

– Я что, похож на убийцу? – меж тем продолжил мальчишка, брезгливо пожимая плечами.

– Ну, ты же не на свидание меня пригласил, – огрызнулась Уна. – Так зачем?

– Твой дар, – сладим, медовым голосом пропел мальчишка, щуря светлые наглые глаза. – Мы хотим отнять его и поделить на троих. Только и всего. Не сопротивляйся; тогда больно тебе не будет, обещаю.

Уну словно ледяной водой окатили, сотни игл впились в каждый ее нерв, у девушки перехватило дыхание и она почти ослепла от ужаса. Дар!.. Наверное, дела этих троих в академии шли не так радужно, как им хотелось бы. Верно, их способностей было мало, или наука давалась им тяжело и трудно, но, так или иначе, а они решились ограбить ее. Что ж, примешав ее, Уны, дар, к своей потухающей золотой крови, эти трое могли стать средними магами. Крепкими середнячками. И любая академия распахнула бы перед ними свои двери…

– Но я же умру, – расширенными от ужаса глазами она смотрела в такое спокойное, улыбающееся лицо анимага и не слышала своего голоса.

– Нет конечно, – беспечно ответил мальчишка. – Мы тебе оставим самую капельку. Вероятно, ты даже сможешь его восстановить… потом. Или не сможешь.

Мальчишка так свободно, так легко размышлял о ее, Уны, даре, так просто распоряжался им – словно дар уже принадлежал ему, – что Уна впала в бешенство.

– Да пошел ты! – заорала она, размахиваясь, и огненный клубок сорвался с ее ладоней и полетел в голову нападавшего.

Вероятно, коварный мальчишка рассчитывал как можно скорее ее обезоружить, чтобы потом безнаказанно напасть, но не тут-то было. Первый снаряд пролетел мимо него, упал на пол, продолжая полыхать, наполняя зал ярким светом. Мальчишка отскочил, перекинулся в пса, и в его серых глазах мелькнул страх вместе с отражением второго клубка магического пламени, разгоревшегося в ладонях Уны – практически сразу же, мгновенно.

– Что, не ожидал?! – яростно выкрикнула Уна. – Это тебе не твой никчемный убогий дар, паршивец! Я тебе так просто не сдамся!

Второй удар угодил псу в задние лапы и он кувыркнулся, визжа и скуля, удирая от разгорающегося огня. Его дружки, заглядывающие в зал из коридора, выжидали, не нападали, тем более, что в ладонях девушки расцветал третий огненный клубок.

«А братьев за это осудили…» – мелькнуло в голове у Уны, но он откинула прочь всякие сомнения и мысли о наказании, напрягала все свои силы, все умение, в четвертый раз зажигая магическое пламя в ладонях, чтобы защититься от кружащего вокруг нее пса.

– Еще попробуешь, блохастый?

На миг Уна отвлеклась, следя за собакой, которая, низко опустив голову к полу, кралась, высматривая брешь в ее обороне. Девушка повернулась спиной, нет, даже не спиной – полубоком к темному входу, откуда поблескивали внимательные собачьи глаза, и этого было достаточно, чтобы один из черных псов одним толчком сильных лап посла свое сильное тело в воздух, нападая на девушку.

Уна громко вскрикнула, отшатываясь. Огонь из ее пальцев упал на пол, ей под ноги, разделив ее и вожака вспыхнувшей огненной стеной, но от второго пса девушка не смогла бы увернуться, его зубы уже были готовы впиться в ее плечо, но…

Но ему не суждено было преодолеть небольшое расстояние, разделяющее его и жертву. В жарком свете магического огня, освещающего старый зал, мелькнула золотая сеть, и собака, визжа и скуля, со всего размаху шлепнулась на пол, запутавшись в стягивающих ее золотых нитях. Второй пес с воем влетел в зал, словно ему кто-то наподдал хорошего пинка, и из темноты в свет шагнул Дерек – злой Дерек, оправляя на плечах короткий золотой плащ, несимметричный, явно порванный.

– Я же говорил – он придет, – насмешливо заметил вожак. Он снова принял человеческое обличье. Вероятно, ему не хотелось бы, чтобы Дерек отвесил пинка и по его собачьей заднице.

Побитая собака спешно перекинулась в черноглазого парня с неприятными чертами лица, и он одним пассом освободил своего товарища от золотой сети Дерека, превращая золото в мертвые рассыпавшиеся пластинки. Тряхнув плечами, он гордо выпрямился. Его светлый плащ, позванивающий светлыми пластинками, был намного длиннее плаща Дерека.

– Главное ведь не длина, – в светлых глазах Дерека промелькнула абсолютно адская усмешка, – а умение пользоваться, так ведь?

Одним рывком он ухватил свой плащ, вырвал из него кусок золота, рассыпавшегося в его ладони на тонкие пластинки, и бросил эту сверкающую горсть рассыпающегося позванивающего металла в стену. Все это произошло в один миг, и Уна вначале подумала, что он предлагает сопернику сразиться честно, без плащей, на кулаках. Но к изумлению ее откинутая в сторону горсть золота не осыпалась маленькой кучкой, а напротив – словно приклеилась в стене, сжалась, собралась вместе, трансформируясь в крохотного зверька – то ли ласку, то ли белку, – и, цепляясь коготками за трещины в камнях, сверкающей вспышкой выскользнула в темный коридор.

– Твою же мать! – заорал вожак, изменившись в лице. Такого фокуса от первокурсника он точно не ожидал. – Чертов экстерн-агент! Быстро догоните ее, быстро! Не то она Аргента приведет!

В следующий момент произошло сразу три вещи. Похваляющийся плащом мальчишка, перекинувшись в собаку, беззвучно рванул вслед за посланной Дереком белкой, Уна закричала, чувствуя, как чьи-то сильные руки стискивают ее, а Дерек, вскрикнув, упал, сбитый с ног жгучим ударом энергетической плети, осветившей на миг весь зал голубоватой вспышкой.

– Ты и правда экстерн-агент, мальчик? – промурлыкал знакомый голос, и крепко стиснутая вожаком Уна увидела, как неизвестно откуда взявшаяся Дама Игрейна неспешно собирает свою потрескивающую разрядами плеть, сматывая ее, словно это был не короткий отрывок молнии, а простая веревка. – Хорошенький какой… Ты молодец, способный. Вероятно, сделаешь недурную карьеру.

Стук ее каблучков деликатно тревожил тишину, она изящно переставляла свои длинные ноги, и Уне впервые показалось, что наряд ее не легкомысленен, а страшен.

Дерек с трудом поднял рассеченное ее плетью лицо. Удар пришелся наискось, алой полосой пересек его лоб, переносицу, чудом не задев глаза, и до крови рассек щеку. Но, несмотря на поражение, смотрел юноша зло и смело, упрямо. И смесь этих чувств, так красноречиво выписанных на разбитом ее ударом лице, насмешила Даму Игрейну еще сильнее.

– Отчет о вашем поведении, – отчеканил Дерек, поднимаясь, – будет передан Алому Королю. И вы понесете заслуженное наказание.

– Значит, все же агент, – подвела итог Игрейна, оценивающе разглядывая Дерека. – Мальчик, здесь действует одно только правило: не пойман – не виноват. А эта девушка – не собственность Короля. Отчего бы ему сильно расстраиваться из-за нее?

– Вы уже попались, – дерзко ответил Дерек. – Мне. И она будет, – в голосе его послышалось невероятное упрямство, он склонил голову, исподлобья глядя на женщину злым глазами, – она будет собственностью Алого Короля. Непременно.

– Ты думаешь, – промурлыкала Дама Игрейна, – ты выйдешь отсюда живым? Ммм?

– Вы думаете, – в тон ей ответил Дерек насмешливо, – что на этот раз устоите против магистра Аргента и меня?..

Лицо Игрейны нервно дернулось, словно Дерек со всего размаху влепил ей пощечину, на бледных щеках ее расцвели алые пятна.

– Ах ты, щенок, – прошипела она. От ее расслабленности, от ее сладких улыбок и следа не осталось, от ярости ее затрясло. – Ну, чего ждешь?! – рявкнула она, обращаясь к негодяю, удерживающему Уну. – Приступай! Не то останешься без сладкого! Аргент сейчас будет здесь!

От ужаса Уна на миг оцепенела. Вмешательство Дерека, его весть Аргенту о творящемся здесь безобразии родили в ее сердце надежду, что, услышав имя магистра и убоявшись его гнева, негодяи оставят свои планы, но они, казалось, поняли и приняли ту мысль, что наказания им все равно не избежать, а оттого просто поспешили провернуть свои негодные дела скорее.

Не произнося больше ни слова, маги свалили отчаянно кричащую Уну на пол, и она почувствовала, как чужой техномагический плащ, обернувшись кандалами, приковывает ее руки и ноги к полу.

Дерек рванул было к девушке, но удар энергетической плетью, стегнувший его по плечам, рассекая его золотой плащ, снова сбил его с ног. Впрочем, от него юный техномаг быстро оправился, так, словно и не заметил боли; подскочив на ноги, он сорвал с себя остаток плаща и швырнул его в Даму Игрейну, в воздухе превращая блестящие, хаотично разлетевшиеся золотые пластинки в тяжелую сеть. Энергетический хлыст полоснул по ней, рассекая надвое, но от этого стало только хуже. Две половинки сети навалились на женщину, сковав ее руки, неподъемной тяжестью пригнув ее к полу.

Уна на полу кричала и старалась вырваться, глядя, как от звенящих в воздухе слов странного, незнакомого ей заклятья вокруг нее поспешно вырисовываются круги из пламени и зажигаются руны, а меж камней прорастают призрачные ландыши. О таком странном заклятье она даже никогда не слышала, и потому не знала, что можно противопоставить против него. Торопливо перебирая в памяти всевозможные заклинания, она шептала их, стараясь избавиться от техномагических оков, но все ее слова с нежным звоном разбивались об неестественную магию. Не действовало ни одно.

У Дамы Игрейны, однако, опыта и знаний было поболее, и она точно знала, что нужно делать. Зашипев от боли словно гремучая змея, одним магическим словом стряхнула со своих рук золотую тяжесть, рассыпавшуюся на мелкие пластинки, наложила заклятье, чтобы золото больше не слушалось Дерека, и снова напала на юного техномага, которому теперь нечем было защищаться кроме собственных рук. И теперь он вынужден был отступить, увернуться, когда энергетический хлыст впавшей в ярость Дамы Игрейны крушил вокруг него пол и стены. Впрочем, Дерек был проворен, как его золотая белка; даже поверженный, упавший на пол, он так быстро и ловко перекатывался, что беспрестанно хлещущий энергетический хлыст ни разу не задел его одежды.

Меж тем на Уне ярким пламенем вспыхнула одежда, сгорая мгновенно до серого тонкого пепла, и девушка вскрикнула и зашлась плачем, обнаружив себя абсолютно обнаженной. Один из негодяев, войдя внутрь очерченного магическим пламенем круга, склонился над ней, стирая ладонью нежный серый пепел с ее белоснежной груди; губы его шептали какие-то незнакомые слова, отчего вязь забытых символов принималась танцевать на обнаженной коже Уны завораживающий танец. Глаза юноши загорелись каким-то странным синим светом, словно голова его была пустотелым фонарем, а глазницы – прорези в нем, испускающие свет. В его руке, занесенной над обнаженной, часто вздымающейся грудью девушки, была зажата рукоять ножа – старая, деревянная, темная, затертая до идеальной гладкости многочисленными руками, ранее сжимающими ее. Лезвия не было; но с каждым словом, вырвавшимся из губ юноши, воздух словно уплотнялся, сжимался до осязаемой твердости, формируя острый и длинный клинок, сверкающий синеватым пугающим светом.

– Не надо! – выкрикнула Уна, ощутив укол на своей коже. Призрачный клинок коснулся ее, и это прикосновение было таким же болезненным и пугающим, как и укол настоящим ножом. – Нет!!!

В ладонь Дерека, сверкнув в смешанном свете, скользнула быстрая золотая горсть, как верный питомец в руки хозяина, и он, размахнувшись, зашвырнул ее в лицо Игрейны, в кровь разбивая ее губы и нос. Женщина, завопив от боли, упала на колени, отдирая с проклятьями от лица золотые пластины, яростно расшвыривая их и делая неживыми, тусклыми кусками золота, неподвластного Дереку.

Призрачный клинок зловеще взметнулся вверх, и Уна, накрепко зажмурившись, с криком отвернулась, не желая видеть, как он пронзит ее грудь, пробьет мышцы, порежет кости и коснется трепещущего сердца, чтобы из него выпустить дар и отделить кровь от золота.

Но удара не последовало.

Черной шалью по воздуху скользнули мелкие сверкающие частицы, одним шлепком обволокли обнаженное тело Уны, и мальчишка-маг ударил призрачным ножом девушку в грудь, затянутую в одеяние из перемешанных пластинок из черного обсидиана и алмазов. Его странный нож разлетелся вдребезги от соприкосновения с броней Аргента, которой магистр накрыл девушку, маленьким взрывом откинув колдуна прочь, а пантера магистра набросилась и сбила с ног его напарника, трансформируясь в густую сеть.

– Так-так, – произнес Магистр Аргент, неспешно входя в залитый магическим светом зал. Его броня сверкала и переливалась всеми цветами радуги, свет, преломляясь в гранях алмазов, превращал каждый камень в крохотные звезды. Вслед за ним, повязанный по рукам черными блестящими путами, уныло тащился незадачливый маг, не сумевший догнать золотую белку. – Трое третьекурсников, наставница и… двое первокурсников?! Это позор, господа. Позор. Вас надлежит с позором отчислить. Изгнать. Слышите?!

– Держи его! – крик Дамы Игрейны был долгий, страшный, наполненный такой яростной ненавистью, что, казалось, от него замерз воздух и время встало. – Держи!

К величайшему изумлению Уны, тот мальчишка-маг, что только что заносил над ней нож, ни секунды не медля подскочил на ноги, и в его ладонях разгорелось магическое пламя. Недрогнувшей рукой он швырнул его в Аргента, с трудом разжигая второй огненный клубок, как только что делала Уна, явно собираясь атаковать магистра Аргента еще и еще.

Но от его пламени Аргент просто отмахнулся, словно от надоедливой мухи, прикрывшись плащом. Алые языки облизнули черные блестящие пластины, не причинив магистру никакого вреда. Прежде, чем следующий клубок огня полетел в него, Аргент небрежным движением руки бросил в сторону студента горсть своей техноброни, и тот, повязанный по рукам и ногам, забился на полу.

– Не поможет, – произнес Аргент, презрительно глядя на разъяренную Даму Игрейну. – Ваши юные сообщники вам не помогут. Это была очень плохая и бесполезная идея. Что вы им обещали? Дипломы? Покровительство? Вам не стать ректором академии. Не в этот раз.

– Это мы еще посмотрим! – сквозь зубы прорычала Дама Игрейна, и ее энергетический хлыст, раскручиваясь, свистнул у нее над головой.

Вероятно, попади этот удар по телу Аргента, и он рассек бы, разорвал тело ректора до костей, но Аргент успел защититься. В его руке практически молниеносно вырос черный клинок, изящная гарда оплела кисть, прикрывая пальцы от ударов сияющей плети. Оружие Игрейны искрящейся голубой лентой захлестнулась вокруг обсидианового черного тонкого меча, дробя его в мелкое крошево, сыплющееся поблескивающими камешками под ноги дерущимся. Но стоило отломиться куску меча, превратиться в неподвластные Аргенту мертвые камни, стоило плети соскользнуть с обломка, как Аргент снова мгновенно восстанавливал меч, составлял его из своей техноброни, и вновь яростно нападал на Даму Игрейну, тесня ее и нанося ей удары своим черным клинком.

Удар за ударом, теряя свою техноброню, отсеченную плетью Игрейны, он, однако, истощал силы соперницы, заставляя ее расходовать дар так много, что она не поспевала восстановиться. Ее энергетическая плеть, хлещущая по сопернику, бледнела, становилась все короче, все слабее, но ни один ее удар не достигал своей цели – тела магистра Аргента. Его черный меч был быстрее, и, казалось, запасы его техноброни были неиссякаемы. В другой его руке как-то незаметно появился острый стилет из черных пластинок, и им Аргент рвал, полосовал светлое полотно энергоплети в клочья, отсекал силу Дамы Игрейны по крупице, неспешно, но неумолимо, вычерпывая возможности ее дара до самого дна.

С последним ударом, почти погаснув, плеть Игрейны захлестнулась на мече Аргента – и не смогла его перебить. Искря, она со скрежетом крошила клинок, но тот восстанавливался быстрее, чем она его разламывала, и Аргент, усмехнувшись, одним рывком выдернул рукоять энергетического оружия из ослабевших пальцев женщины и отбросил его прочь. Его стилет смотрел прямо в сердце женщины, и та не смела двинуться, обессиленная и обезоруженная.

– Вот и все, – проговорил Аргент, цинично усмехаясь,направляя на Даму Игрейну еще и меч, словно желая пронзить ее двумя клинками, в сердце и в живот, так, как делали наемные убийцы древности. Его оружие вмиг трансформировалось, превратившись в длинную рогатину, черными рожками обхватившую Игрейну за горло. Один толчок – и корчащаяся, задыхающаяся женщина была пригвождена к стене, а магистр Аргент удерживал в руке длинное черное древко этой рогатины, внимательно рассматривая искаженные ненавистью черты женщины. – На этот раз все кончилось очень быстро. Я ждал от вас большего.

Женщина молчала, злобно сопя и стараясь вырвать из стены удерживающие ее за горло рожки рогатины, но Аргент лишь прищелкнул языком, медленно покачал головой – нет, нет, дорогая! – и его оружие проросло в стену глубже, лишая женщину призрачной надежды освободиться.

– Вы, – отчетливо произнес Аргент, – истратили всю свою силу, слепо и злобно, на то, чтобы погонять студента-первокурсника? Потеряли самообладание, впали в ярость и просто выместили свою многолетнюю злобу на мальчишке?

Дама Игрейна вдруг опустила голову, прекратив сопротивляться, ее плечи дрогнули, пальцы, сжимающие удерживающее ее оружие, разжались.

– Он не первокурсник, – выдохнула она. В голосе ее не было силы, она была измотана схваткой, словно ей пришлось драться и бороться с Аргентом врукопашную. – Он экстерн-агент.

Аргент усмехнулся и опустил руку. Оружие, которым он удерживал женщину, мгновенно распалось на мелкие камешки, черным туманом скользнуло к его плащу и вплелось на свое обычное место. Женщина, пошатываясь от усталости, оттолкнулась от стены, попыталась встать прямо и ровно. Но получалось у нее плохо.

– И вы, – жестоко посмеиваясь, поблескивая злыми глазами из-под сурово сдвинутых бровей, произнес Аргент, – считаете, что это достаточное оправдание вашему поражению?

Дерек меж тем деловито обходил зал, касаясь золота и возвращая его под свою власть. Часть его плаща была утеряна – сгорела от ударов энергетической плетью Дамы Игрейны, – и он бесцеремонно оборвал клок светлого плаща соперника, приладил его себе, восполняя недостающие части.

– Насколько я понял, – так же насмешливо произнес Аргент, рассматривая склоненное лицо женщины, – все это вы затеяли, чтобы заманить меня сюда и в очередной раз попытаться оспорить кресло ректора, не так ли? Вы рассчитывали, что я приду. Вы готовились драться со мной. И проиграли начинающему агенту?! Вы правда полагаете, что вам место в этом кресле? Правда думаете, что вы его заслуживаете?!

Голос магистра Аргента гневно загрохотал, он выкинул руку вперед, и крупный прекрасный черный алмаз, ограненный ромбом, со всего размаха влепился в лоб Дамы Игрейны, отбросив ее этим ударом назад, уронив навзничь на каменные плиты.

– Прочь, – негромко велел магистр Аргент. – На сей раз вы будете носить мое клеймо три месяца. Надеюсь, эта мера отучит вас разгуливать по академии после восьми и плести интриги. Вон; теперь мне нужно поговорить со студентами.

Дама Игрейна, униженно молча, поднялась с пола и тихо вышла прочь из зала. Никто не подал ей руки – ни Аргент, нарочно упрятавший руки за спину, – ни студенты. Дерек колдовал над оковами, удерживающими Уну. Неудачливая троица, пойманная на месте преступления, освобожденная ректором от пут, понуро стояла перед Аргентом.

– Ага, – задумчиво протянул Аргент, рассматривая брошенный ритуальный нож без клинка. – Нарушение за нарушением. Использование незаконных артефактов, ножа некромага. Покушение на чужой дар, – голос Аргента вновь грозно повысился, – в моей академии! Никогда в академии, подчиняющейся мне, не будут проводиться эти позорящие варварские ритуалы! Может, еще жабу в котле сварите?! Или черную кошку живем, чтобы найти кость, делающую невидимым? Что да дремучее невежество?! Я не одобряю этих действий; стать сильнее не своим трудом, а за чужой счет? Нет! Это позор! Кто придумал это, кто читал заклятье?

– Я, – ответил вожак этой стаи, и Аргент зло влепил ему печать в лоб.

– «Неудовлетворительно» по знанию заклятий и ингредиентов! – проревел Аргент, багровея всем лицом от ярости. – Что вы читали?! Каковы ваши ингредиенты для достижения результата?

– Огонь, камень, серебро, ландыши, донор-девушка, – перечислил студент.

– И где вы тут видите девушку? – язвительно поинтересовался Аргент. – Это молодая женщина, друг мой. Вы собрали ингредиенты, не удосужившись даже разузнать о правильности вашего сбора? Своими неумелыми действиями вы, как идиот, поставили под удар и себя, и своих подчиненных?

Три пары глаз с изумлением уставились на Уну, и девушка с Дереком покраснели как по команде. Он ниже склонил лицо, делая вид, что всецело занят ее путами, а Уна не знала, куда девать себя от стыда.

– Зачем ты рассказал ему?! – прошептала Уна Дереку. От ярости ее колотило, и она едва сдерживалась от того, чтобы впиться зубами ему в мочку, прокусить о крови, заставить закричать.

– Я не говорил! – зашипел Дерек, багровея. Его пылающее, багровое ухо так заманчиво просвечивало сквозь растрепанные золотые волосы. – Когда б я успел?! Да и зачем?

– «Неудовлетворительно» всем троим, – негромко продолжил Аргент, насладившись произведенным его словами эффектом. – Вы слишком много возомнили о себе, господа. Слишком переоценили свои силы и забыли о всякой осторожности. Экстерн-агент бывает в каждом новом наборе в академию. В каждом. Нужно было учитывать и это. А вы купились на внешность, – ректор засмеялся, позабавленный этой шуткой, – пренебрежительно отнеслись к первокурснику. Наказаны все трое, – лбы студентов по очереди были украшены черными печатями. – Вы, господин Виктор, – Аргент обратился к техномагу с неприятными чертами, не сумевшему догнать белку, – если не сумеете самостоятельно снять мою печать за три дня, будете отчислены с позором. У вас слишком много промахов; слишком. Я не намерен тратить королевскую казну на содержание и обучение такого лентяя и бездаря, как вы. Или вы мне докажете, что стоите чего-то, или…

Виктор вспыхнул, сжался весь, словно сухой лист, который пожирает пламя. Верно, это был очень гордый юноша, изо всех сил желающий доказать, что он не пустое место, и оттого слова Аргента ранили его в самое сердце.

– И, наконец, господа, – подвел итог Аргент. – Самое тяжкое ваше преступление – вы попались. Не сделав ничего из задуманного, вы – попались. И понесете наказание по сути ни за что. Это вопиющий случай. Стыдитесь.