Читать книгу Сердечные шумы Дяди Олега - Константин Худяков - Страница 12

В мирное время, былой не помня войны,

Жили разные дети единой страны.

На земле, покоренной не важно уж кем,

Суждено им расти, становиться с колен.

Мальчик Иван, и Ивана же сын,

С детства смелым и храбрым прослыл.

В дружбе со всеми, насколько возможно,

Он свое детство безгрешно прожил.

Однажды, как в детстве нередко бывает,

Увидел, как «банда» мальчонку шпыняет.

Молодой татарчонок, лет с виду семи,

Брошен наземь, одежда помята, в пыли.

Молодежь! – сказал Ваня, – оставьте парнишу!

– Чего ради? Ты кто есть такой? Не расслышал!

Ты плохую причину для ссоры нашел!

К тем хулиганам Иван в упор подошел.

Бесстыжие четверо, зная, что драки не будет

(Очень уж силы были несхожи)

С издевкой Ване скорчили рожу:

«Ты, дружок, проходи, ведь с него ничуть не убудет!

Все эти чурки, ей-Богу, как черти!

Всюду свои понаставили сети.

Направо, налево – везде чурку встретишь!

Богатствами всеми заведуют «эти»!

Мы честные люди, ты не подумай!»,

Себя попытавшись хоть так оправдать,

«Команда» назад начинала сдавать.

«Мой батя покойный – рабочий с завода.

Ты знаешь, нелегкая эта работа,

Последние годы очень болел.

Пришел на работу и обомлел:

На этом заводе, всего год спустя

Начальником стал армянин ******ян!

Ты скажешь: заслуженно, но батя-то знал:

Такого рабочего завод не видал.

Он появился, как из табакерки,

Сразу навязывать стал свои мерки:

Не так, мол, работнички, надо трудиться!

Ваша система ни на что не годится.

Так батя и помер, увидев, что зря

Лет тридцать вставал он ни свет ни заря!

Был предан отчизне душой своей всею,

В ответ был он предан, теперь уже ею.

И ты тут возник: оставьте в покое!

Пойми же, братишка, – мы не изгои.

Такой не один я, у всех накипело.

Нам черная власть уж совсем надоела!»

«Не знаю, товарищ, какой ты мне брат,

Раз других обижаешь. Не пойду я назад.

Ты, пожалуй, его уже отпусти,

И домой поскорее с миром уйди!»

«Ты не понял, Иван, с тобой я не спорю.

Уйдем мы – другие появятся скоро.

Ты ему не поможешь, увидишь ты сам,

Как обоим однажды достанется вам!»

И ребята ушли, оставляя в покое,

Татарчонка, мальчишку, убитого горем.

«Скажи ты мне честно, дружище Иван,

Чего же ты чуркой меня не назвал,

И как братья твои, а они же ведь ближе,

Не унизил меня и при всех не обидел?»

«Я молод еще, и истории всей

Не понять мне даже отчасти.

Но я помню – сказывал дед о войне,

Как служил он в танковой части.

С ним служили солдаты на образ различные,

Били все вместе фашистов-уродов

Их сплотили не разного рода приличия,

Не толерантность, а дружба народов!

Я не видел, но верю, что вправду они

Под немецким обстрелом стояли едины,

И не думал в бою среди них ни один,

Что у черных волос не проступят седины.

Нет героев былого, ты видишь и сам,

Что теперь и страны той на карте не сыщешь,

Нам в учебниках скажут: их не было там,

И прибалты в противники русских запишут.

В новой стране (или в новых пятнадцати странах)

Заново строить придется нам общество равных.

Будь ты русский, калмык ли, татарин,

Помнить должен, что ты – Россиянин.»

В мирное время, былой не помня войны,

Жили разные дети великой страны.

Им придется однажды, как и их дедам,

Пройти вместе через лишенья и беды.

Как и прежде, до Рюрика и после него,

Победа в единстве, дружба превыше всего.

Где победа, там жизнь, но лишь до тех пор, пока

Не наполнится глупостью нашей река,

И не встанут по разные стороны брода

Одной страны великие народы.