Читать книгу Кукловод. Капер - Константин Калбазов - Страница 4

– Доброе утро. Как вы себя чувствуете?

Едва заметив, что Патрик открыл глаза, Лиз тут же подхватила кружку с горячим питьем и подошла к его постели. Ну какой там постели! Грубо сколоченный топчан с подстилкой из травы, поверх которой наброшен кусок старой парусины. Такой же ветхий кусок служил Патрику одеялом. Оно конечно, южные широты, и холода тут отродясь не водилось. На дворе декабрь 1672 года, но температура ночью не опускается ниже двадцати градусов. Поэтому рабы вполне обходятся и без одеял. Но все же ясными ночами бывает прохладно, во всяком случае, для акклиматизировавшегося организма. А тут еще и состояние здоровья оставляет желать лучшего.

– Спасибо, Лиз. Сегодня намного лучше, чем вчера.

Патрик сел на топчане и с благодарностью принял кружку с отваром, приготовленным заботливыми девичьими руками по его указаниям. Вкус у варева терпкий, неприятный, причем настолько, что так и подмывает выплюнуть эту гадость. Но, пересилив себя, он все же допил лекарство. С помощью девушки избавился от старой, штопаной, но чистой рубашки и предоставил Лиз возможность сменить ему повязку и смазать уже неплохо поджившие раны.

Вообще-то он имел все шансы не подвергнуться экзекуции. Шейранов вовсе не был уверен в том, что его подопечный выдержит двадцать ударов плетью. Если уж полусотня едва не отправила на тот свет гиганта Кевина, то с Патрика и пары десятков хватит с избытком. Напасть на Джеймса он собирался на полпути от усадьбы до поселка рабов. Они как раз должны были проходить по участку, скрываемому от посторонних взглядов кустарником.

Однако уже на подходе к намеченному месту он получил весть от Перегудова о том, что хозяйка отдала приказ старшему надсмотрщику не усердствовать при наказании. Решать, как поступить, конечно, Шейранову, долг же продюсера сообщить об имеющихся вариантах.

Признаться, Сергей Федорович не сомневался, что именно хочет заполучить Перегудов. Избиение Кларка, конечно, на некоторое время выведет его из игры. Но в то же время вынужденный перерыв позволит кукловоду прийти в себя в собственном теле и, как следствие, растянуть шоу по времени, позволив добиться больших результатов.

Впрочем, самого Шейранова это также устраивало. Конечно, он меньше всего хотел, чтобы на долю его подопечного достались столь серьезные страдания. Но в то же время бежать сейчас слишком большой риск, да и делать это придется фактически в одних штанах. А чтобы уйти с наибольшей выгодой, требовалось время. Он уже начал сколачивать команду, все через того же Кевина, но сделано пока было ничтожно мало.

В оправдание себе Шейранов полностью блокировал сознание Патрика и всю «прелесть» принятия наказания испытал самолично. Правда, Кларку предстояло пройти в одиночку не менее «приятный» процесс выздоровления. С другой стороны, если болит, значит, ты жив, а это уже немало.

– Спасибо, Лиз. У тебя очень нежные руки.

– Скажете тоже, доктор. Как могут они быть нежными, если я не выпускаю из рук мотыгу, – зардевшись, словно мак, смущенно произнесла девушка.

– Я же не говорю, что они мягкие. Но при твоих прикосновениях грубость твоих ладоней не чувствуется, а как это еще назвать, если не нежностью.

Н-да. Пожалуй, не следовало этого говорить. Девушка вскинула головку и посмотрела ему прямо в глаза. Нужно было быть полным тупицей, чтобы не понять всего того, о чем говорил ее взгляд. И уж тем более мелко подрагивающий подбородок. Что-то нужно делать. Причем срочно.

– Лиз, тебе, наверное, пора.

– А?

– Я говорю: тебе, наверное, пора на работу. Не хватало еще вызвать недовольство надсмотрщика. Я себе не прощу, если ты будешь наказана из-за того, что задержалась у моей постели.

– Правда?

Ч-черт. Сколько в одном этом слове было надежды и счастья, вот так сразу и не разберешь. Но то, что его слова буквально окрылили ее, тут никаких сомнений. Нет, она, конечно же, миленькая, и все такое, но он не уверен в том, что… Словом, обижать девушку не хочется, но и обманывать ее также нет желания. И если до этого он уже подумывал… ну, коль скоро она сама к нему льнет… то сейчас решил, что этого не будет. Раны телесные – ерунда, заживут, никуда не денутся. А вот душевные…

– Лиз, тебе пора. Да и мне пришло время браться за работу.

– Но вы еще так слабы, – встрепенулась девушка.

– Кто из нас доктор, ты или я? Но я скажу Джеймсу, что мне еще нужен уход и чтобы ты ночевала у меня в хижине.

– Только за этим? – разочарованно протянула она.

– А что еще? – вопросом на вопрос ответил Патрик, понимая всю глупость ситуации.

– Менять перевязки и обрабатывать ваши раны я смогу и ночуя в своей хижине, господин доктор. До свидания, – и девушка направилась к выходу из хижины.

Вот ведь напасть! Ему только любовных историй не хватало. Нет, вопрос вовсе не в том, что она не девица. В конце концов, он взрослый мужчина и понимает, что у рабыни нет никаких шансов остаться невинной. И уж тем более у такой хорошенькой, как Лиз. Опять же, он успел повидать жизнь, чтобы не понимать, что невинность – это вовсе не показатель добродетели. Но закручивать роман сейчас было по меньшей мере глупо.

Хм. А вот Кларк, в отличие от Шейранова, так не считал. Подумаешь, великое дело, девица решила отблагодарить. В конце концов, есть за что. И потом, он же не предлагает ей лечь в его койку в уплату некоего долга. Она сама этого желает, без какого-либо намека с его стороны. Пришлось его одергивать и вправлять мозги, параллельно не забывая выправлять положение.

– Лиз, погоди, – ухватив ее за руку, окликнул Патрик девушку.

– Что еще, господин доктор?

– Ты сколько времени провела возле моей койки?

– Много, – недовольно и даже чуточку обвиняя, буркнула она.

– Ну и как ты думаешь, способен я сейчас думать о чем-то, кроме перевязок? – Девушка посмотрела на него внимательным взглядом и отрицательно покачала головой. – Ну, вот видишь. Ты и сама все понимаешь. До вечера?

– До вечера, господин доктор. – Мило улыбнувшись, Лиз выпорхнула из хижины.

Н-да. Может, он и не прав, если судить по взметнувшемуся вверх градусу настроения девушки. Очень может быть, что, получив отсрочку сейчас, он усугубляет проблемы в будущем. Ну да возможно, тогда ситуация будет другой. А может, он в итоге найдет эту партию вполне достойной.

Хм. Судя по настрою Патрика, он не находит ее достойной партией. А еще этот оболтус решил обидеться на своего деда. Молодой и здоровый организм в полном расцвете сил требовал своего. А он уже столько времени без женской ласки. Угу. То не до того. То ситуация непонятная. Ну не привык он, чтобы женщины его домогались, да еще столь настойчиво, как случилось после проделки с надсмотрщиками. А когда решил, что греха в том нет, так и вовсе хорошо, что остался жив.

– Шаман, ты позволишь зайти? – вдруг послышался голос чернокожего надсмотрщика Абача.

– Входи.

Циновка, служившая пологом на входе, сдвинулась в сторону, и в хижину вошел здоровенный негр. Старый знакомец, с которым у Патрика вышла ссора в поле с месяц назад. Вот только выглядел он как-то не очень. От былой самоуверенности нет и следа, взгляд все время блуждает по хижине, но только не останавливается на ее хозяине. Руки нервно перебирают бамбуковую палку, словно он не знает, куда ее деть. При этом он еще и постоянно переминается с ноги на ногу, что делает картину еще более комичной.

– Слушаю тебя, Абач.

– Шаман, верни нам мужскую силу.

– А зачем? – не стал отнекиваться Патрик.

– Мужчине без силы нельзя.

– Отчего же. Вы вон уже месяц живете – и ничего, даже поправились слегка, – «шаман» окинул негра насмешливым взглядом. – Ладно. Я могу вам вернуть мужскую силу. Но у меня есть условие.

– Мы сделаем все, что ты скажешь.

– Надеюсь. Итак, вы больше никогда не возьмете силой ни одну женщину, ни белую, ни черную. Если она сама того захочет, то так тому и быть. Но если я узнаю о насилии, вы все опять лишитесь мужской силы.

– Но если кто-то…

– Нарушит один, ответите все, – не собираясь по этому поводу торговаться, оборвал Патрик.

– Мы сделаем, как ты скажешь, шаман, – решительно тряхнув головой, ответил надсмотрщик.

Патрик подошел к одной из полок и, взяв небольшую склянку, протянул ее негру. Он уже давно ожидал подобного визита, поэтому был готов. Но представитель надсмотрщиков появился только теперь. Возможно, это было связано с плохим состоянием здоровья доктора. Лиз, кстати, говорила, что Абач интересовался его самочувствием. Не иначе – испугался, что вот-вот помрет шаман и некому будет снять проклятье.

– Высыпь щепотку порошка в кружку с водой, размешай и выпей. И так же пусть сделают все остальные надсмотрщики, – пояснил Патрик, а потом внимательно посмотрел на Абача и строго закончил: – Все. Ты меня понял. Иначе лишитесь силы до конца своих дней.

Всего на плантации было десять надсмотрщиков, и все из числа чернокожих, за исключением Джеймса. Однако среди них не было единства. Они были разделены на две неравные группы. Четверо во главе с Абачем, некогда бывшим вождем. Шестеро держались отдельно, нарочито не желая принимать его лидерство.

Патрик безошибочно определил, что Абач решил разыграть карту с противоядием, дабы утвердить свой непреложный авторитет. Вот только Кларку такие игры были ни к чему, потому что могли ударить по нему же. Отчаявшийся человек, и уж тем более мужчина в расцвете сил, внезапно ставший импотентом, способен на все, что угодно. А неожиданности ему сейчас не нужны, и без того из-за полученных ран потеряно слишком много времени.

– Я все понял, шаман. И все сделаю так, как ты сказал.

Абач выбежал на улицу, причем у Патрика не было даже тени сомнений, что надсмотрщик выполнит его условие и противоядие получат все пострадавшие. Правда, и в том, что тот обставит все в выгодном ему свете, доктор также не сомневался. Ну да их интриги его меньше всего волновали. Лишь бы не путались под ногами, а там пусть интригуют сколько влезет.

Навестив старшего надсмотрщика, Патрик отпросился в город. Пора возвращаться к своим обязанностям. Пока он понимал, что нагружать себя чревато, – это одно. Но коль скоро ему полегчало, то затянувшееся безделье его просто угнетало.

Правда, он проявил некую наглость, попросив в свое распоряжение двуколку. Она нужна была как для поездок в город, так и для путешествий в глубь острова с тем, чтобы можно было привезти сбор лекарственных трав. Он все еще был не в лучшей форме, а мешок с травами весит не так уж мало.

Джеймс, недолго думая, выписал Патрику пропуск и отправил его к управляющему. Потому что лошадь и уж тем более повозка были по его части. Но мистера Эдварда ни в чем не пришлось убеждать. Выслушав довольно справедливые доводы раба, он тут же с ними согласился и даже посоветовал взять пару мешков и набить их сеном, чтобы не перетруждать спину.

Что тут скажешь. Умный мужик. Понимает, что наказание провинившийся уже прочувствовал, и дальнейшее издевательство никакой материальной выгоды не принесет. Опять же, как показала практика, Кларк, несмотря на свое положение, доктор знающий, даже доктор Кук не гнушался учебой у него. Нет, с медиками не любили ссориться ни в какие времена. Впрочем, насчет заслуженности наказания у Патрика имелся вопрос. Но, с другой стороны, жив. Шкура подживает. Ну и ладно.

Дорога в город заняла около часа. И не сказать, что она далась Патрику легко. Двуколку изрядно трясло, что неудивительно при отсутствии рессор. Спасибо управляющему за его совет насчет мешков с травой. И вообще, за то, что позволил пользоваться двуколкой. Поездка верхом точно закончилась бы открывшимися ранами и большой потерей крови.

Это только кажется, что верховая езда – сплошное удовольствие. На самом деле она требует работы большой группы мышц, так что фитнес отдыхает. И мышцы спины задействованы не в последнюю очередь. Посади в седло человека непривычного, и он взвоет уже через пару миль. Ну-у… Может, уже после того, как спрыгнет с седла, через эту самую пару миль. Но взвоет непременно.

Объезд пациентов прошел без эксцессов. Многие из них, следуя его наставлениям, уже поправились, другие были на пути выздоровления. Нашлись и новые пациенты. В многотысячном городе не могут быть все поголовно здоровыми. Услуги докторов Кука и Калхауна по карману далеко не всем. А у Кларка расценки вполне терпимые. Хотя, конечно, платить нужно непременно серебром. Его хозяйка не поймет оплаты гусем, корзинкой свежих яиц или окороком.

Всем было доподлинно известно, как именно капитан «Стремительного» отблагодарил доктора за заботу о раненых моряках. Поэтому практически каждый посчитал своим долгом пройтись по виконту и посочувствовать невинно наказанному. Однако у Патрика сложилось впечатление, что этот энтузиазм вызван больше тем, что фрегата в Карлайлской бухте уже не было. Косвенно на это указывало отсутствие негативных высказываний в отношении миссис Джонсон.

– Здравствуй, Берак, – выбираясь из повозки и кряхтя, как старик, поздоровался Патрик с мужчиной лет тридцати.

Высокий, худощавый, но жилистый, а потому даже на вид крепкий, корабельный плотник вогнал в брус топор и, вытирая руки о парусиновые рабочие штаны, направился к доктору. Этот ирландец тоже был своеобразным рабом Барбадоса. Только законтрактованным. Иными словами, его сначала опутали долгами на родине, после чего отправили сюда отрабатывать эти самые долги, перепродав их местному владельцу дока.

В Бриджтауне, как в любом оживленном порту, хватало работы по ремонту кораблей. Ни одно судно не приходило сюда так, чтобы не нуждаться в ремонте. Разве только небольшие бригантины, владельцы которых занимались торговлей на местном рынке. И в частности, контрабандой в испанские владения, где весьма ценились товары английских и французских мануфактур. Впрочем, и у них не всегда все было слава богу.

Так что работы в доках хватало. Имелась и нужда в квалифицированных рабочих. Моряки зачастую были способны произвести скорый ремонт, чтобы добраться до безопасной и оборудованной гавани. На временных заплатках, которые можно сделать в походных условиях, далеко не уйдешь. Тот же «Стремительный» был поставлен в док для вдумчивого ремонта.

Бераку не повезло, он оказался в числе бедолаг, которых отправили сюда насильно. Их положение было немногим лучше, чем у рабов. Хотя да, походя убить их не могли. Правда, и наказание за убийство не сказать что будет суровым, если, конечно, это не какой-то бедолага, перебивающийся с хлеба на воду.

Месяц назад с Бераком случилось несчастье. Как такое могло приключиться с опытным плотником, абсолютно непонятно. Но факт остается фактом, указательный палец на левой руке он себе почти отрубил. Патрику, а вернее, Шейранову пришлось применить все свое умение, чтобы срастить ему палец, тот держался практически только на лоскуте кожи.

– Здравствуйте, господин доктор.

– Ты не рано ли взялся за топор? Забыл, о чем я говорил?

– Не забыл. Да только без работы никак. Хоть с голоду подыхай. Вон парни шутят, мол, не маялся бы ерундой, уже давно бы все зажило. А прожить и без одного пальца можно.

– Ну, так и без руки можно. И вообще, без рук и ног вовсе тоже можно. Было бы только кому кормить да дерьмо за тобой выносить. А так – да, ничего страшного.

– Скажете тоже, доктор.

– Еще как скажу. Создатель нам не зря пять пальцев дал, так что ничего в нашем теле лишнего нет. Заруби себе это на носу и передай другим.

– Обязательно, – осклабившись, пообещал Берак.

– Но ты хотя бы выполнял все то, что я тебе назначал?

– Все как есть, доктор. Только бальзам у меня закончился. Но я, как вы и говорили, омывал палец крепким ромом.

– Вот и ладно, – сняв бинт и осматривая палец, примотанный тесемками к пластинам из бамбука, удовлетворенно произнес Патрик. – Ну что же, все просто замечательно. Продолжай посылать в дальние дали всех доброхотов и выполняй мои назначения. Шрам, конечно, останется изрядный, и болеть будет, не без того. Но это ведь только небольшие неудобства. Зато будет чем ковыряться в зубах.

– Это точно.

– Берак, я давно хотел у тебя поинтересоваться, как ты находишь наш славный остров?

– Эту дыру вы называете славным островом?

– Ну, признаться, Бриджтаун даст фору достославному Уэксфорду, где я успел прожить некоторое время перед своим последним морским путешествием.

– Угу. Еще и Корку, где я родился и вырос. Да только мне там дышалось лучше. Одна надежда, что младшие братья сумеют позаботиться о родителях. Я же на себя принял все семейные долги, чтобы избавить их от неприятностей. Да и здесь я почти такой же раб, как вы. Так что остров этот для меня какой угодно, но только не славный.

– То есть, будь на то возможность, ты бы сбежал отсюда?

– Господин доктор, до меня дошли слухи, что вас вроде бы пороли у столба. Неужели молва врет?

– Молва не врет. И именно это дало мне понять, что я всего лишь бесправный раб. Госпожа Джонсон велела мне вывернуться наизнанку, но спасти всех раненых с того клятого фрегата. И я это сделал, хотя никто и не верил в возможность подобного. И вот как меня отблагодарили.

– Ну, это вроде бы из-за капитана…

– А какая мне разница, Берак?

– Это да. Разница невелика. Так вы хотите?..

– Хочу. Но, как ты понимаешь, без корабля или хотя бы баркаса это, по меньшей мере, невозможно. Ну и помощь мне нужна. Помощь человека, который знает, как все устроено в порту, где стоят баркасы и шлюпки, как их охраняют, на какую посудину стоит обращать внимание, а от какой отмахнуться сразу и бесповоротно.

– Если такого помощника поймают…

– Но ведь он тоже может уйти на той посудине.

– Положим. И что дальше?

– Для начала можно отправиться, скажем, на остров Тобаго. Там находится голландская колония, и они не благоволят англичанам, хотя и являются протестантами. Или же отправиться к испанцам. Эти, конечно, не благоволят никому, кроме своих соотечественников, но думаю, что они все же примут братьев по вере. Французы тоже по большей части католики, но они достаточно близки с англичанами. А потому могут нас выдать.

– Ну, с парусами управится любой, выросший на берегу моря. Но в открытом море этого мало.

– Вот уж в чем нет проблем. Я смогу довести нас до Тобаго, даже не имея секстанта, идя по солнцу и звездам. Я изучал навигацию, когда служил во флоте, и даже мог выдержать экзамен на лейтенанта. Да и с местными водами знаком не понаслышке.

– Да, я помню, вы бывали здесь и даже умудрились ранить покойного господина Джонсона.

– Ну так как? Ты готов помочь мне и присоединиться к моей команде?

– А у вас есть команда?

– Не скажу, что она заслуживает столь громкого имени, но тем не менее у меня имеются единомышленники.

– Хм. Вряд ли в другом месте мне будет хуже, чем здесь. Хорошо, я с вами. Что от меня требуется?

– Я уже сказал. Пока присмотреть парочку достойных баркасов и место, где можно будет прихватить несколько бочонков для воды. Мы наполним их, уже обогнув остров.

– А как же с другими припасами?

– Пусть эти вопросы тебя не волнуют. Продовольствие мы обеспечим. Твоя задача тебе ясна?

– Да.

– И еще. Ты можешь передумать. Тогда тебе достаточно сказать мне об этом. Но если ты меня предашь… Я – единственный среди нас, кто знает навигацию. А значит, без меня побег не удастся. Госпожа Джонсон, конечно, не так жестока, как ее покойный муж, но на плантациях людям приходится куда горше, чем тебе в доках. Так что можешь не сомневаться, наслаждаться плодами предательства тебе придется недолго. Человек, потерявший надежду, способен на страшные поступки, и месть стоит в том же ряду.

– Зачем вы так, господин доктор?

– Прости, если обидел. Но меня слишком часто предавали, так что это всего лишь предосторожность. Тем более, ты можешь не воспринимать ее на свой счет, коль скоро твои помыслы чисты. Просто забудь и иди дальше. Без обид? – Патрик протянул руку, чтобы закрепить их союз.

– Вы меня обидели, господин доктор. Но все же я с вами. И кстати, у меня уже есть на примете парочка отличных баркасов. Признаться, я и сам подумывал о бегстве, только не представлял, как это сделать без знания навигации.

– Вот и замечательно.

– И когда мы бежим?

– Присматривайся ко всему, что я сказал. И работай как ни в чем не бывало. Мне не помешает слегка прийти в себя после перенесенных побоев. Но как только я буду готов, а это, я думаю, будет через пару недель, мы приступим.

– Но вы же свободно ходите и ездите на двуколке. Отчего вы думаете, что не перенесете плавания?

– Оттого, что если я не выздоровею полностью, то у меня может начаться лихорадка, а тогда уж только одна свобода – на том свете. Предлагаешь поставить на кон свою жизнь за тех, кого я по-настоящему и не знаю?

– Ну да. Это я что-то не подумал. Верно, нет вам смысла рисковать за чужих людей.

– Рисковать, возможно, и есть смысл, друг мой. Но это явно не тот случай. Опять же, нужно хорошенько подготовиться. Так что до встречи.

– Я все понял, господин доктор.

Вот и ладно, что понял. И коль скоро они договорились, то не стоит больше положенного отсвечивать в доках. Тем более забот у Патрика предостаточно. Выздороветь, конечно, важно, но не менее важно подготовиться и в другом плане. Активизировать работу Кевина, подбирающего соратников. Патрик собирался устроить большой побег. А чего бы он тогда подставлялся под плеть этого мясника Джеймса? Так что двумя баркасами явно не обойтись. Но, с другой стороны, об этом незачем распространяться. А вот рекрутировать как можно большее число сторонников точно не помешает.

Следующие две недели прошли под знаменем заговоров и интриг. Это было сделать куда проще, учитывая особое отношение к Патрику чернокожих надсмотрщиков. Они демонстративно не замечали того, что он регулярно посещал поля всякий раз, когда выезжал для сбора трав. Не обращали внимания на то, что он отвлекает рабов какими-то разговорами. Чем, собственно, доктор Кларк и пользовался без зазрения совести.

Все же вести излишние беседы в поселке было чревато. Плетенные из прутьев и тростника хижины – не то место, где можно разговаривать без опаски. А вот чистое поле, когда ты точно знаешь, что ближе, чем на три десятка шагов, от тебя никого нет, это совсем другое дело.

Впрочем, надсмотрщикам, к чьим подопечным приходил Патрик, жаловаться было не на что и применять к рабам меры воздействия – тоже. Те работали с небывалым энтузиазмом, неизменно выполняя норму к концу рабочего дня. А что еще нужно, если ни старший надсмотрщик, ни управляющий не выказывают своего недовольства.

– Ну что, Кевин, все готово? – усевшись на топчане в своей хижине, встретил вошедшего друга доктор Кларк.

– В лучшем виде, Патрик. Сегодня ужин готовила Мэрин, и она все исполнила как надо. Все чернокожие спят вповалку, из пушки не разбудишь. Чудное зелье ты приготовил, право слово.

– Известия из усадьбы есть?

– Да. Только что прибежала Айне. Вся прислуга спит сладким сном. Говорит, опоить их было совсем нетрудно. Хозяйка и ее дочка спят в своих комнатах, и их, как ты и велел, не опаивали.

– Ну что же. Пока все идет так, как задумано. Поднимай своих парней, и выстраивайте людей на площади. Да смотрите, чтобы никто не сбежал. Если поднимем шум, то беды не миновать. Двоих вместе с Айне отправь в господский дом. Миссис Джонсон взять без ущерба, жестко, но аккуратно. С девочкой вполне справится и Айне.

– Ясно. Я отправлю Антэна и Дарака. Парни смышленые, ловкие. Все сделают как надо.

– Действуй.

К тому моменту Патрик уже зажег жировой светильник. По роду деятельности ему приходилось работать и по ночам: варить отвары, перегонять настойки, получая экстракты. Так что у него в хижине было много такого, чего в других жилищах рабов не сыскать. При неровном свете этого допотопного светильника доктор начал собираться, готовясь к предстоящей ночи, полной волнений и тревог.

Так уж случилось, что он сумел заполучить два десятка ярых сторонников, с горящими сердцами. Эти мужчины были готовы пойти на смерть, драться до последней возможности, рвать всех и вся без тени сомнения и не задавая лишних вопросов. Более того, они сами едва не подняли бунт. Вот только пользы это не принесло бы никакой. Только ненужные смерти.

Однако, несмотря на большое число соратников, у Патрика был лишь один боец. Он сам. А потому и львиная доля тягот сегодняшней ночи должна была лечь на его плечи. Разумеется, ему не успеть везде и не управиться со всем в одиночку. Потому и была потребность в сподвижниках, которыми он и обзавелся.

Когда он, полностью снарядившись, появился на площади, соратники уже выстроили всех рабов, как это бывало во время экзекуций. В принципе, все и полагали, что предстоит очередная экзекуция. Правда, они пребывали в недоумении, отчего это происходит в неурочный час, и не обратили внимания на то, что тут присутствуют только белые рабы. А еще – не видно ни одного надсмотрщика и их начальника, Джеймса. Разве только обратили внимание на то, что командуют тут их же товарищи по рабству, но особо никто не удивлялся. Мало ли что взбрело в голову госпоже.

– Доброй ночи, друзья, – представ перед собравшимися, заговорил Патрик. – Уверен, что эта ночь добрая. Во всяком случае, для тех, кто захочет присоединиться к нам. Мы устали жить в рабстве, и коль скоро освобождения нам не дождаться до гробовой доски, решили взять судьбу в свои руки. До рассвета осталось примерно двенадцать часов, и за этот срок мы собираемся покинуть остров. Так что времени на раздумья нет. Решать нужно прямо сейчас. Кто хочет вместе с нами покинуть остров?

– И куда мы отправимся? – послышался нерешительный мужской голос.

– Не все ли равно. Туда, где мы будем свободны. Это я вам обещаю.

– А где все негры? – удивился другой.

– Они спят. И проспят еще двенадцать часов. Мы подмешали им в еду сонный настой. Сейчас на плантации не спим только мы. И этим временем нужно воспользоваться.

– А что будет с теми, кто не захочет бежать?

– Ничего не будет. Выпьет кружку воды, проснется завтра как ни в чем не бывало и будет дальше гнуть спину на госпожу Джонсон.

– Вот уж спасибо. А как мы отсюда убежим?

– Очень просто. Мы украдем корабль. Я знаю навигацию и сумею отвезти вас туда, где безопасно. Конечно, можно остаться, и, может быть, вас даже не накажут за наше бегство. Но сколько вы еще проживете? Год? Два? А что потом? Издохнете, как крысы.

– А вы сумеете похитить корабль?

– Ну, я же сумел организовать все это. Так что смогу украсть и корабль.

– Я с вами, господин доктор! – решительно произнес тот самый мужчина, что подал голос первым.

– И я.

– И меня возьмите.

Как предполагал Патрик, желающих остаться в рабстве не нашлось. Да и немудрено при их-то бесправном существовании. Всего на плантации Джонсон числилось сто восемьдесят пять рабов, из них девяносто шесть были ирландцами, из которых тридцать шесть женщины. Сорок один из общего числа рабов были детьми, от младенчества до двенадцати лет. Всего с Патриком уходило сто тридцать семь человек. И это уже было неплохим заделом на будущее, если только удастся вывезти их всех.

– Гобан, ты остаешься за старшего с теми, кто пойдет на другую оконечность острова. Действуй, как договорились, грузи на повозки продовольствие, твою кузню, и выдвигайтесь. У вас только час. После этого вы должны выдвинуться. За ночь вам нужно пройти более семи миль. Причем последние две без дорог. Мартин укажет путь.

В ответ на это Мартин молча кивнул. С этим сорокалетним мужчиной Патрик вместе пережил переход через океан. И вообще, большинство заговорщиков были из их числа, потому что знали, чего стоит их доктор, и верили ему. Патрик решил заранее озаботиться проводником. Поэтому и брал Мартина с собой в качестве помощника и вместе с ним разведывал путь, по которому предстояло передвигаться беглецам.

– Кевин, нужно будет выделить еще человек пять, чтобы они присмотрели за порядком.

– Уже сделано, Патрик, – поправляя на плече ружье, заверил бывший рыбак.

Они успели разжиться несколькими ружьями и пистолетами в домике старшего надсмотрщика. Оружие хранилось у него на всякий случай. Мало ли что могло случиться, бунты на Барбадосе – явление не такое уж редкое. Все же подавляющее большинство жителей острова рабы. Что же до надсмотрщиков, то до определенной степени в их преданности сомневаться не приходилось. Их положение было куда более завидным, чем у остальных, и даже имелись шансы дожить до старости. Если не расстраивать хозяина.

– Отлично. Тогда позаботься о том, чтобы в город со мной пошло не меньше двух десятков. Да, желательно, чтобы хотя бы знали, с какой стороны браться за весло. И помоги тут Гобану.

– Ясно.

– Все, я убежал в усадьбу. Время, друзья, время. Поторапливаемся. И Кевин!

– Да.

– Вздерни эту свинью Джеймса. Жаль, конечно, что он не прочувствует все и уйдет во сне. Ну да нельзя получить все и сразу.

– Сделаю. Прямо на воротах и подвешу.

– Отличная идея.

В усадьбе он оказался уже через пять минут. Бежал, не щадя сил. Казалось бы, до рассвета еще целая прорва времени. На деле же его катастрофически не хватало. Уж больно много всего он себе отвел. А главное – все могло пойти насмарку при малейшей оплошности или случайности. Именно поэтому Шейранов очень рассчитывал на помощь съемочной группы. Кстати, Перегудов обещал всяческое содействие. Правда, пока в этом не было необходимости, но это только пока.

– Ну как тут у вас? – войдя в освещенную свечами гостиную, поинтересовался Патрик у находящихся здесь Айне, Антэна и Дарака.

При этом он вовсе не обращал внимания на мечущую из глаз молнии миссис Анну. Н-да. Все же хорошо, что она неспособна испепелять взглядом, иначе от него сейчас осталась бы горсточка пепла.

– Все в порядке, господин доктор, – довольно осклабившись, ответил Антэн.

– Что с девочкой? – поинтересовался Патрик у девушки.

Айне сидела на диване, держа на руках белокурую дочурку Анны, которую звали Энни. Девочке было только пять, и она была сущим ангелочком. Хм. Наверняка ее мать когда-то была такой же. И выросла из нее хладнокровная деловая стерва. Ладно, он сюда не мстить пришел.

– С ней все в порядке. Я ей дала лимонад со снотворным, которое вы специально отмеряли.

– Ага. Ясно.

Подойдя к девочке, он взял в руки ее запястье, постоял так некоторое время и, убедившись в ровном дыхании, расслабился. Разумеется, он был готов убивать, но только не шагать по трупам младенцев. Оно, конечно, суровый век, жестокие нравы. Но лучше бы уж как-нибудь без этого.

– Миссис Анна, не переживайте. С вашей дочкой все в полном порядке. Она проснется через двенадцать часов бодренькой и здоровой. Я не детоубийца.

– А кто же ты? Бунтарь?

– Я вас умоляю, давайте только без этих банальностей. Бунтарь, преступник. Я тот, кто не желает жить в рабстве, и уж тем более – подохнуть по прихоти даже столь обольстительной особы, как вы. И на этом все. Закончили. От вас мне нужно только одно: вы укажете нам место, где хранится ваша казна. Времени на препирательства у нас нет, у вас – тоже. Уже через десять минут я хочу покинуть вашу усадьбу, с деньгами или без них. Время сейчас дороже. Пытать вас я не хочу. Поэтому выбирайте: либо вы отдаете казну, либо я вас прикончу. Не буду лукавить, убью быстро, без мучений. Все же я прекрасно знаю анатомию.

Ох, как бы он хотел избежать этого разговора! Этих гордых аристократов не поймешь. Взыграет спесь, и лучше подохнут, чем подчинятся воле своего раба, который еще пару часов назад дрожал при виде господина.

Конечно, Перегудов мог и так сообщить, где находится казна. Вот только делать этого он не стал. Вообще, надеясь на помощь продюсера, никогда не следовало забывать о том, что она всегда будет своеобразной и далеко не всесторонней. Вот и сейчас Шейранову приходилось блефовать и выглядеть достаточно убедительным, втайне надеясь, что спесь не ударит в голову госпожи Джонсон.

– И что будет со мной после того, как я покажу вам казну? – резонно поинтересовалась миссис Анна, а Патрик мысленно вздохнул, всячески стараясь скрыть охватившее его облегчение.

– Ничего. Вы выпьете стакан воды и приляжете на диван рядом с вашей дочкой. Утром вы вместе откроете глаза. Не поручусь, что произойдет это одновременно. Но вы непременно проснетесь, – пожав плечами, ответил Патрик.

– Хорошо, я покажу, где находится казна, – сверля его ненавидящим взглядом, ответила женщина.

Ничего сверхъестественного, никакого тайника. Просто небольшой подвал с каменными ступенями, стенами и полом. Разве только вход из библиотеки. В углу стоит довольно объемистый сундук, в котором обнаружились серебряные монеты. Изрядно. Серебро перегрузили в нашедшиеся здесь же четыре кожаных мешка, в каждый из которых поместилось около тридцати килограммов драгоценного металла.

– Неплохо. Где-то около тысячи фунтов, – с явным удовольствием заключил Антэн.

– Действительно неплохо. Уходим.

– Но, господин доктор, это не все, – уверенно произнес Дарак. – Здесь только серебро и ни одной золотой монетки. Наверняка есть еще один тайник.

– И что я должен сделать? Пытать ее?

– Но…

– Никаких «но». Будь здесь ее муженек, я даже не сомневался бы. А так – забираем то, что есть, и уходим с гордым видом победителей. Шевелите ногами.

Анну он нашел там же, где оставил. На диване в гостиной, со связанными руками и под присмотром Айне. Девушка отложила в сторону спящую девочку и вооружилась по этому случаю врученным ей пистолетом. Благо оружия в доме хватало. Двое мужчин, связав хозяйку, снесли его в гостиную, приготовив к переправке в поселок рабов.

Конечно, ноша получалась изрядная, но они и это предусмотрели, прихватив от флигеля с прислугой тачку садовника. Вполне достаточно, чтобы с относительной легкостью доставить крупную добычу в поселок, где сейчас вовсю готовился караван.

– Миссис Анна, мы нашли деньги, причем именно там, где вы указали. Иными словами, вы свою часть сделки выполнили. Теперь моя очередь, – говоря это, Патрик отсыпал в стакан какой-то порошок, после чего налил в него воды и, размешав, протянул госпоже Джонсон. – Пейте.

Женщина, которой уже развязали руки, потерла запястья, явно затекшие от веревок, и посмотрела на своего раба долгим взглядом. Нет, на этот раз в нем не было ненависти. Она пыталась понять, насколько можно ему верить в подобной ситуации.

– Пейте, это не яд. И потом, мне нет надобности вас травить. К примеру, Джеймса мы уже повесили на воротах поселка. Так к чему же нам церемониться с вами. Если бы я хотел вас убить, то уже сделал бы это без дурацкой игры со стаканом воды. Пейте.

Женщина выпила воду, все время глядя в глаза Патрику. Потом, поднявшись на ноги, подошла к дочке, легла рядом с ней и прижала дорогое существо к груди. Вскоре ее глаза заволокла поволока. Какое-то время она еще сопротивлялась, но вскоре зелье сделало свое дело, и миссис Анна погрузилась в сон.

Едва убедившись в том, что она уснула, Патрик направился на выход, не забыв погасить свечи, чтобы, не дай бог, не случился пожар. В дверях он остановился и посмотрел на диван, где мирно спали мать и дочь, освещаемые лунным светом, льющимся через высокое окно. Шевельнулась было мысль о том, что вот сейчас он оставляет за спиной врага.

Но мысль была мимолетной. От нее дружно отмахнулись обе ипостаси этого тела. Кларк не мог себе позволить поднять руку на даму. Умереть, спасая жизнь женщины или заступаясь за ее честь, это да. Но хладнокровно убить… Шейранову доводилось убивать многих. Так уж сложилась его жизнь. Но убивать женщин как-то не случалось, и он надеялся, что сможет избегнуть этого и впредь.

Поэтому Патрик резко обернулся и вышел на улицу, поспешив вслед ушедшим товарищам. Время стремительно текло, и его оставалось все меньше. А вот сделать предстояло очень много. Заполучить казну, обезопасить тыл на несколько часов и организовать выступление каравана на северо-восточный берег острова – это только начало. Основную фазу предстояло реализовать в порту. И признаться, здесь любая неожиданность могла стать роковой.

До города отряд из двух десятков теперь уже бывших рабов добрался через два часа после начала событий. Ничего сложного при наличии хорошо накатанной дороги и средней скорости пешехода. Патрик намеренно приказал никому из них не брать с собой оружие. Все стреляющее и режущее осталось в руках отправившихся пересекать остров. В случае, если что-то пойдет не так, этим двум десяткам все одно не отбиться, хотя бы потому, что они не солдаты. Большинство из них никогда не держали в руках не то что огнестрельного оружия, но и холодного. Самое серьезное, что побывало в их руках, – это топор. Так что, случись провал, им предстояло вернуться под плеть надсмотрщика.

Сам Патрик также не стал вооружаться огнестрельным оружием. Просто не было смысла. Если дойдет до стрельбы, то о бегстве можно позабыть. Останется только умереть или все же постараться бежать. Правда, совершенно непонятно, куда. Барбадос небольшой остров, в отличие от той же Ямайки. Так что укрыться здесь практически нереально.

Но это вовсе не означает, что он был безоружным. На его бедрах были закреплены кожаные ножны. В каждых из них – по три метательных ножа, изготовленных Гобаном по рисунку Патрика. Кроме этого, на руках были наручи, в которых находились по три бамбуковых трубки, заряженных отравленными стрелками. На поясе был небольшой подсумок с запасными стрелками. Их наконечники были смазаны концентратом сильнодействующего яда. Пара-тройка секунд, и человек уже не в состоянии ни оказать сопротивление, ни позвать на помощь. Еще полминуты – и наступала смерть в результате остановки дыхания.

В город они вошли с северо-востока, минуя городскую заставу, что сделать не так уж и трудно. Достаточно было сойти с дороги, ведущей в город, и выйти на его окраину прямо через пустырь. Сложность заключалась только в том, чтобы не учуяли собаки с примыкающих чуть не к самому городу плантаций.

Иное дело, что передвигаться столь большой группой было несколько неразумно. Мало ли кто мог обратить внимание на два десятка мужчин, одетых в рванье и пробирающихся по городским улицам. Разумеется, Бриджтаун благонравный городок, и народ тут ложится отдыхать рано, но все может случиться. К тому же чем ближе к порту, тем больше шансов нарваться на какого-нибудь подвыпившего гуляку или добропорядочного горожанина, торопящегося из места неблаговидного под бочок законной супруги. Поэтому Патрик предпочел разделить парней на группы по пять человек и двигаться порознь.

Берака Патрик нашел именно там, где они и договаривались. И хотя беглые рабы не опоздали, мужчина успел изнервничаться, рисуя в своем воображении одну картину ужаснее другой. А тут еще и приглушенные крики гуляк из припортового кабачка, где обычно кутили чуть не до рассвета. Вот только Бераку казалось, что каждый выкрик очередного пьяного моряка относится к нему. Так что нервы его были на пределе. Не преминул он помянуть недобрым словом и свою глупость. Подумаешь, ему живется несладко. Всяко лучше, чем рабам на плантации. И чего он, дубина такая, добился? Вот сменит топор на мотыгу, тогда узнает, что от добра добра не ищут.

Вообще-то он уже был готов бежать без оглядки в свою каморку и не показывать оттуда нос до самого утра. Не срослось. Патрик появился именно в тот момент, когда плотник решительно отстранился от каменной стены двухэтажного дома и сделал первый шаг к своей каморке.

– Ну, как дела, Берак? Не передумал? Чего молчишь? Ясно. Ладно, можешь идти, я силком никого тянуть не буду.

Однако нерешительность, охватившая корабельного плотника, длилась недолго. Всего с пяток ударов сердца. Присутствие Патрика, да еще и не одного, а в сопровождении пятерых загорелых мужчин, пусть и в рванье, но настроенных весьма решительно, перетянуло чашу весов в пользу побега.

– Вы меня не так поняли, господин доктор. Я с вами. Просто… Я уже довольно долго вас жду, и уже решил…

– Глупости ты решил. Как видишь, все в порядке, и мы – вовремя.

– А где остальные?

– Еще одна группа пошла по другой улице. Вторая часть пойдет с получасовым отрывом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ну что, если готов, пошли. Помнишь нашу первую цель?

– Да, конечно. Портовый патруль. Они как раз вышли из кабачка и начали очередной обход. Я присмотрел место, как вы и просили.

– Вот и ладно, веди.

Вообще-то задуманное им было на грани безумия. В одиночку атаковать патруль из четырех солдат и капрала – это нужно иметь ну очень большое, а главное – больное самомнение. Но, с другой стороны, этот патруль мог не вовремя заметить манипуляции беглецов у лодочной пристани. Нет, сами лодки не охранялись. К чему? Если найдется какой сумасшедший, чтобы бежать на небольшой лодке, милости просим. Но у той же пристани стояли и баркасы, а вот это уж куда серьезнее, поэтому там выставлялся часовой. И маршрут портового патруля пролегал через этот пост.

Так что патруль нужно было убрать. Тут без вариантов. Но только собственными силами, потому что из его сообщников диверсанты, как из свиньи балерина. К гадалке не ходи, они поднимут такой шум, что перебудят весь квартал. Да еще и наверняка будут при этом кричать. А то как же. Надо же себя подбодрить и накачать адреналином и решительностью. Ну не бойцы они. Пока не бойцы.

Вообще-то Патрик больше полагался на сведения, поступающие от Перегудова. У него сейчас горячая пора, поэтому он на боевом посту и лично руководит сценой. Впрочем, это не совсем верно. С Патриком сейчас беседует начальник службы безопасности Зайцев. Семен с этим делом управится куда как лучше.

Опять же, если что, сумеет дать дельный совет. Правда, пока советов никаких нет, понимает, что Шейранова учить – только портить. А вот на цель вывел грамотно, через какую-то глухую подворотню. В принципе, сцена с Бераком была рассчитана больше на зрителя. Доверяться ему, а по сути – случаю, в этом деле Сергей Федорович не хотел категорически. Нет, будь на месте Патрика какая сволочь, да хоть тот же Джеймс, и он бы колебался куда меньше. Но этот великовозрастный романтик ему уже стал близок. А потому и риск хотелось свести к минимуму.

Он выглянул из-за угла подворотни. Вот они. Только что прошли мимо него, затаившегося в непроглядной тени закоулка. Идут двумя парами, капрал во главе. До них не так уж и далеко, всего-то несколько шагов. И тянуть дальше нет никакой возможности. Выйдя на мощеную мостовую, Патрик, словно тень, заскользил вперед, поминая добрым словом охотника Дарака, который не только время от времени ловил силками кроликов, но и сделал из их шкурок обувку. Вывернутая наружу мягкая шерсть отлично скрадывала шаги.

Настигнув идущую последней пару, Патрик точно и расчетливо нанес удар обеими руками, в которых были зажаты два метательных ножа, с широкими листовидными лезвиями. Клинки достигли цели, развалив солдатам почки. Парни не могли даже вскрикнуть, только болезненно пискнули и тут же начали заваливаться по сторонам. Этому способствовал Патрик, отталкивая раненых в стороны от себя, освобождая проход и одновременно сильно проворачивая лезвия в ранах.

Идущие впереди солдаты не могли не услышать неладное и резко обернулись. Правда, предпринять что-либо уже не успели. Ножи без труда покинули мягкие ткани, и тут же солдат, находившийся слева, получил удар снизу вверх, точно в печень. Второй все же попытался сдернуть с плеча ружье, но особенно в этом не преуспел, разве только Патрику пришлось перенаправить свой удар и вонзить клинок в грудь противника.

Капрал к тому моменту уже обернулся и готов был поднять тревогу. Но, как видно, все же растерялся, уж больно стремительным и смертоносным оказался неизвестный противник. А может, и нечистый. Кто знает, о чем в тот момент думал капрал. Но секунда промедления, которую он допустил, оказалась как нельзя кстати для Патрика.

Сделав стремительный шаг к последнему противнику и оставляя в груди солдата один из клинков, он с ходу нанес сильный удар ногой в грудь капрала, вышибая из него дух и опрокидывая на мостовую. Еще пара стремительных шагов, колено рухнуло всем весом тела на грудь упавшего, вытесняя из легких остатки воздуха, а левая рука с зажатым в ней ножом ударила по горлу, тут же начавшему фонтанировать черной в лунном свете кровью.

Обойти еще раз всех раненых, произвести контроль. Порядок. Ч-черт. Он, конечно, тренировался несколько часов, но все же сам от себя не ожидал, что может действовать столь стремительно, четко и смертоносно. А уж как впечатлились его спутники, наблюдавшие за происходящим из переулка!

– Да-а, господин доктор, вы были правы, вам лучше не мешать, – восхищенно выдохнул Дарак. – Оно мы вроде на тренировке видели, но то, что было здесь! Хорошо хоть полная луна. Это нужно видеть и вовек не забыть.

– Много говоришь, дружище. Хватайте тела и волоките в подворотню. Оружие заберите, но чтобы даже не думали его использовать.

Следующим на очереди был часовой у причала с баркасами. И к нему подобраться так просто не получится. Набережная довольно широкая, метров десять, никак не меньше. Выбрать момент и наскочить на него, как на патруль, не удастся. Если бы он дремал, другое дело. Но нет, несет службу бодро.

Патрик потянул из наручи одну из духовых трубок. Доктор Кларк, как это уже бывало не раз, буквально встал на дыбы от возмущения. Это нечестно! Это убийство из-за угла! Там, с патрулем все было по-честному, мастерство и скорость против превосходящего числом противника. Даже если бы против одного, там была честная сталь. А здесь? Яд! Несмываемый позор!

Однако Шейранов без зазрения совести отодвинул сознание своего подопечного в сторону, не задвигая окончательно. Нечего. Мало ему рабства, все продолжает играть в благородство, когда же наконец мозги заработают? Вот пусть смотрит и понимает, что это не только его дед сейчас орудует, но и он тоже. И вообще, на войне все методы хороши. А он сейчас на войне, и никаких гвоздей!

Стрелка улетела в сторону часового под аккомпанемент негромкого плевка. Ф-фух! И солдат, шлепнув себя по шее, с явным недовольством выразился по поводу разных насекомых, от которых добрым христианам жизни нет. Но потом вдруг с недоумением посмотрел на странного вида стрелку с кисточкой из волос вместо стабилизатора. А вот предпринять что-либо он уже не смог, вдруг запнувшись и неуклюже опустившись на пятую точку, словно в одиночку приговорил целую бутылку крепкого рома.

– Которые? – подбежав к причалу, поинтересовался Патрик.

– Вот этот и вон тот, – указал на нужные баркасы Берак.

– Лодки?

– Вон те, две с краю. Если нужны еще…

– Хорошего понемногу, – наблюдая за тем, как подтягиваются остальные беглые рабы, остановил Патрик разошедшегося Берака. – Кевин, занимайте эти два баркаса и те две лодки, ложитесь и не отсвечивайте. Одного поставь здесь, дай ружье в руки, пусть прохаживается, как часовой. Едва подам сигнал, двигайте вон к той бригантине.

– Ясно, – кивая, словно конь на водопое, ответил Кевин.

– А пока суд да дело, Берак покажет, где есть бочонки, в которые можно будет набрать воду.

– Погодите, господин доктор, а разве мы будем уходить не на баркасах?

– Извини, дружище, но баркасов нам будет маловато. Компания разрослась до неприличных размеров. Так вышло.

– Так вот зачем вы сегодня спрашивали мое мнение об этой бригантине. Но как вы собираетесь захватить целый корабль?

– Запомни, Берак, каждый должен заниматься своим делом. Тогда будет полный порядок во всем. Твоя задача – подобрать нужные лодки, баркасы, судно и позаботиться о емкостях для воды. Вот этим вопросом ты сейчас и займешься. Остальное – не твоего ума дело. Все, Кевин, работаем.

Говоря все это, Патрик скинул с себя одежду, оставшись только в набедренной повязке, которую сам же и соорудил. Ну и пояс с его снаряжением вновь занял свое место. Простенький, кустарной выделки кузнеца Гобана, но довольно удобный. Все подогнано так, чтобы не болталось и не мешало. Последний штрих – восполнить стрелу в духовой трубке. Чтобы, так сказать, быть во всеоружии.

На мысль насчет кражи бригантины его натолкнуло поведение моряков, бросавших якорь в Карлайлской бухте после длительного плавания. Конечно, бригантина – не большой корабль, и на переход из Европы ей требуется меньшее время, но все же отдай океану месяц и не греши. Хм. Вот как раз на грехи морячков и тянет в первую очередь. В первый день никто даже не думает о делах. Все заканчивается приемом таможенного чиновника. После чего команда во главе с капитаном сбегает на берег пьянствовать и предаваться плотским утехам.

А на борту обычно остается один вахтенный матрос. Как правило, из числа провинившихся в ходе плавания. Ему ни рому попить, ни девок пощупать не полагается. Что и говорить, незавидная доля. Ну да кто же виноват, что парень умудрился чем-то не угодить капитану перед самым прибытием в порт. Впрочем, в любом случае кого-то на эту вахту определять нужно, так что козел отпущения всегда найдется.

Отчего оставляют одного? А сколько оставлять-то? Команда такой бригантины редко когда бывает больше десятка человек. Конечно, таким числом от пиратов, случись они на пути, отбиться практически нереально. Но, во‑первых, пираты – они разные бывают. Случаются и такие, что ходят на баркасах, числом не больше десятка. Основная масса предпочитает вот такие же бригантины или шлюпы, и команды на них числом от трех десятков до ста человек. Во-вторых, лучше вообще не ввязываться в бой, а убегать во все лопатки, благо посудина эта быстроходная.

Правда, была еще одна причина, по которой Патрик предпочел захватить судно, только что прибывшее из Европы. Оно ведь и в другие дни на кораблях не больно-то много народу. За один день моряку пар никак не спустить. Вот только трюм новичка все еще полон европейскими товарами, которые мало того, что дороги в колониях, так еще и крайне необходимы для вновь создаваемой колонии. А Патрик ни много ни мало собирался устроить собственную колонию, и такой приз был бы как нельзя кстати.

До бригантины было около двухсот ярдов. В принципе, не так уж далеко для человека, умеющего плавать. А Патрик плавать умел. Да и Сергей Федорович смог это умение неплохо развить. Опять же, с выносливостью у этого тела, не испорченного цивилизацией, было все в порядке. Единственное, что не давало покоя доктору Кларку, так это четкое осознание того, что сейчас ему вновь придется поступиться правилами чести и взяться за позорное оружие, с отравленными стрелами.

До судна Патрик добрался довольно быстро и совершенно бесшумно. Неудивительно, что вахтенный матрос его безбожно проворонил. Диверсант беспрепятственно подобрался к борту и, воспользовавшись набитыми на него планками, как по лесенке, взобрался на борт.

Матрос обнаружился практически сразу. Он устроился на баке, оседлав кабестан, служивший для подъема якорей. Как видно, вахтенный сильно горевал по поводу того, что увольнительная на берег прошла мимо него. При виде дремлющего Кларк вновь попытался протестовать, настаивая на честной стали. Но был послан в далекое путешествие. Вовсе не факт, что он сейчас на судне один, а на карту поставлено слишком много. Поэтому матрос получил свою отравленную стрелку.

Обследование судна показало, что на нем больше никого нет. Вообще-то Шейранова размеры кораблика как-то не впечатлили. В длину метров тридцать, может, чуть меньше, а в ширину не больше шести. Борт возвышался над поверхностью моря метра на два. Водоизмещение тонн сто двадцать. Ну и грузоподъемность у него, наверное, тонн сорок, в лучшем случае. Небольшой парусник, чего уж там.

Но опять же, это как посмотреть. К примеру, сорок тонн сахара, доставленные в Европу, дойдя до покупателя, будут стоить порядка пяти тысяч фунтов и могут принести капитану чистой прибыли около трех сотен фунтов. Прибавьте сюда его прибыль с товаров, доставленных на Барбадос, и получится не так уж плохо, даже с учетом жалованья команды. Впрочем, если бы использование столь небольшого судна было бы невыгодным, то они бы и не бегали по волнам между Европой и Америкой. Опять же, при их скорости за год можно сделать пару рейсов.

Кстати, вооружение бригантины представлено двумя трехфунтовыми пушками. Закреплены обе по бортам, но похоже, что по мере необходимости их можно перемещать по палубе для занятия нужной позиции, кольца под орудийные канаты обеих пушек есть и на корме (ютовая надстройка отсутствует), и с бортов. А вообще, боевые действия в планы капитана явно не входили. Скорее всего, надеялся именно на скорость суденышка.

Убедившись в том, что бригантина зачищена, Патрик извлек из промасленного кожаного мешочка огниво и трижды высек искру. Сигналить огнем или подать знак звуком – идея не из лучших. Все же, что ни говори, но на рейде стоит с десяток разнокалиберных судов, и на каждом имеется дежурная вахта. Есть и форт, с его часовыми, до которого так же, как до пристани с баркасами, порядка двух сотен ярдов. Словом, привлечь к себе внимание – проще простого. А так – ну высекает вахтенный искру из огнива, может, ему закурить страсть как захотелось.

Баркасы и лодки отчалили от берега, совершенно не таясь. Просто нет смысла, потому что бухта залита лунным светом, и как ты ни скрывайся, все одно будешь на виду. А так, глядишь, решат, что кто-то проворачивает свои контрабандистские делишки. Явление вовсе не редкое в здешних местах, и полуофициальное. В смысле, официальная власть все прекрасно знает, свою долю имеет, но в то же время ничего не замечает и пребывает в полном неведении. Тут главное – не наглеть и соблюдать определенные правила.

– Как дела, Кевин?

– Порядок, господин доктор. Тихо, как на кладбище. А у вас?

– Нормально. Был только вахтенный матрос, да и тот спал. Значит, так, судно стоит удачно, разворачивать не нужно. Разве только помочь гребцами на баркасе.

– Я все помню. Для того и брали столько народу. Паруса поставить и пары лодырей хватило бы.

– Управишься? Все-таки не рыбацкая лодка. Опять же, ночь.

– И я управлюсь, и парни не подведут, не сомневайтесь. Даже если бы вы захотели угнать фрегат, мы не сплоховали бы.

– Что же, это радует. Тогда дождитесь взрыва и начинайте.

– А если?..

– Если что-нибудь случится, вы все услышите. Без пальбы им меня не взять. А тогда ставьте все паруса, сажай в баркас гребцов, и валите отсюда во все лопатки. Осадка у бригантины небольшая, так что особой надобности в лоцмане нет. Вон, Берака попытай, как тут держат курс отходящие корабли, он их уже сотни проводил в открытое море, – кивнув в сторону поднявшегося на борт корабельного плотника, закончил Патрик.

– Покажу, дело нехитрое, – тут же отозвался мужчина, не в состоянии скрыть волнение.

Впрочем, волновались сейчас все. И Патрик, кстати, совсем даже не исключение, хотя на него и смотрели, как на какого-то кумира. Ну да. Сколько он за сегодня уже наворотил. И сейчас без тени страха и сомнения готов вновь шагнуть за борт корабля. Знали бы они, как ему сейчас страшно. Причем не одному, а обоим сразу. Даже когда бросался в одиночку на патруль, так не боялся.

– Да, Кевин. Смотри не вздумай зажигать фонарь, если взрыва не последует, – уже спускаясь в воду, предупредил Патрик.

– А как же ты нас найдешь? Вдруг получится сбежать? – встрепенулся рыбак.

– Если меня обнаружат, но я все же сумею уйти, то отправлюсь догонять нашу колонну, и заберете меня на том берегу.

– Ясно.

– Вот и хорошо, что ясно. Я пошел.

– Удачи, Патрик.

– Угу. К черту!

– Что?

– Так. Ничего, – осознав, что ответил на русском, отмахнулся Патрик.

Потом оттолкнулся от борта и поплыл в сторону берега, где на некотором возвышении стоял форт. На Барбадосе вообще с возвышениями и уж тем более с горами как-то не задалось. Довольно пологий островок, сразу видно – не вулканического происхождения.

До берега добрался без проблем. Опасался, конечно, что его могут обнаружить часовые. Однако, сколько ни вглядывался в стены, так и не заметил ни одного, хотя луна удачно подсвечивала. Либо дрыхнут, либо все их внимание сосредоточено в другом направлении. В принципе, есть отчего расслабиться. Нападений тут не случалось уже очень давно.

Опять же, буквально пару дней назад остров покинул отряд под предводительством некоего капера Тобиаса Бриджеса[2]. Во главе шести судов, с шестью сотнями головорезов на борту он отправился для разграбления голландской колонии на Тобаго. И после рейда наверняка завернет сюда, для починки. Правда, добычу, скорее всего, тут сбывать не будет, а повезет ее на Ямайку. Барбадосские купцы не любят иметь дела с каперами и пиратами.

Словом, при наличии в округе столь ощутимой силы никто задирать английскую колонию не станет. А вести здесь разносятся достаточно быстро, не смотри что неторопливый век паруса и гужевой повозки. Потому и часовым лишний повод расслабиться.

На стену забираться не пришлось. Обошелся тем, что забрался в пушечную амбразуру с выставленным чугунным стволом. Вообще, форты англичан, голландцев и французов не шли ни в какое сравнение с фортификационными сооружениями испанцев. Те выглядели настолько же величественно, насколько и неприступно. Впрочем, только и того, что выглядели. Враг не так уж редко захватывал и города, и форты испанцев, сея смерть и разрушения.

Часового он нашел у входа в пороховой погреб. Солдатик бессовестно нарушал устав гарнизонной и караульной службы. Конечно, тут такового пока не было, но определенные правила все же существовали. А уж сон на посту запрещен издревле. Плевок отравленной стрелкой. Англичанин даже подскочил от неожиданности, заполучив укол. Но уже через несколько секунд сполз по стене и завалился на бок.

Хм. На этот раз Патрик обошелся без бунта и вполне спокойно прореагировал на то, что дед пустил в ход бесчестное оружие. Либо наконец дошло, что на войне все способы хороши. Либо, как человек разумный, решил не тратить попусту душевные силы, потому что дед, когда того хотел, обладал полной властью над его телом.

Патрику несколько раз довелось побывать в форте. После его успешного дебюта в деле лечения матросов со «Стремительного» комендант решил, что этому рабу можно доверить здоровье его подчиненных. Ну и, разумеется, Патрик не особо торопился с излечением этих пациентов, успев неплохо изучить охрану форта и его планировку.

Прежде чем отправиться в пороховой погреб, он разыскал еще двоих часовых. Ведь ему предстояло пересечь форт, а затем и мыс, на котором тот находился, чтобы отправиться вплавь к бригантине. Эти не спали, мирно прохаживаясь на своих участках. Впрочем, то, что они добросовестно несли службу, им не помогло.

Обеспечив себе отход, Патрик спустился в пороховой погреб и после недолгой борьбы с огромным амбарным замком одолел его.

Трясясь, словно осиновый лист, установил на одном из бочонков с порохом горящую свечу. А что делать? Лестницу хоть как-то освещает луна, а вот в погребе, будто у негра… Ну, понятно в общем. Опрокинул другой бочонок и, вынув пробку, высыпал горку черного зернистого порошка на земляной пол. К этой же горке и приставил вскрытый бочонок. После этого вооружился другим и двинулся на выход, отсыпая дорожку. Пороха уходило безбожно много, поскольку для обеспечения непрерывности на ступеньках приходилось насыпать целые горки. Поэтому на одну только лестницу у него ушло два бочонка.

Наконец, выбравшись наружу, он отсыпал дорожку длиной метров в тридцать. Потом пришло осознание, что понятия не имеет, как будет гореть подобный замедлитель. То ли побежит огонек, то ли полыхнет разом в считаные доли секунды. Постарался припомнить то, как горела подобная дорожка. Понял, что кино – это только кино. Запросил Зайцева. Молчит, как Зоя Космодемьянская на допросе. Плюнул на все и побежал за следующим бочонком. Разумеется, лучше бы не выеживаться с беготней по двору форта. Но, с другой стороны, и успеть сбежать не мешало бы.

С помощью очередного бочонка добрался прямиком до противоположной стены форта и решил, что теперь-то ему достанет времени на бегство. Опустился на колено, чиркнул огнивом.

– Эй, ты что тут делаешь?!

Разбираться, кто именно его обнаружил, Патрик не стал. Уж больно весело, разбрызгивая искры во все стороны и поднимая клубы молочно-белого дыма, побежал огонь по черной дорожке. Бог весть за сколько он доберется до погреба. А пороху там изрядно. Рванет так, что… Хоть бы бригантине не досталось. Ну и ему грешному.

Эта мысль пронеслась в голове Патрика, когда он бежал по густой траве, покрывающей возвышенность, на которой разместился форт. Деревья здесь отсутствовали, так что он был весь как на ладони. И если обнаруживший его решит послать вдогонку свинцовый привет…

Ни оглядываться, ни задаваться вопросом – не целится ли в него кто сейчас, Патрик не собирался. В его голове пылала только одна мысль. Или даже только одно слово. Быстрее! Быстрее! Быстрее!

Рвануло, когда он уже успел отбежать на добрую сотню метров. Причем взрыв вышел такой силы, что земля под ногами буквально подпрыгнула, едва не уронив его на землю. Впрочем, он особо сопротивляться этому не стал, тут же растянувшись на животе и проехавшись по траве несколько метров. Руки сами собой накрыли затылок…

Хуже нет, чем ждать и догонять. Осколки известняка и кирпичей, обломки дерева и еще много чего падало вокруг Патрика в изобилии. Что-то увесистое прилетело точно между лопаток, выбив из него дух. Боль была такой, что он даже подумал о возможном переломе позвоночника. На фоне этого разбитая кисть правой руки, прикрывшей-таки затылок, и рассаженные в кровь икроножная мышца правой ноги и бедро левой выглядели как-то несерьезно.

Он медленно поднялся и сел прямо в траве. С трудом сделал несколько вдохов и выдохов, стараясь понять, насколько серьезно пострадала спина. Похоже, ушиб. Это не страшно. Хотя болеть может и до двух месяцев. Луна светит ярко, так что видно все достаточно хорошо. Рука. Нормально. Ноги. Вены не повреждены, раны и не раны, а так, скорее царапины. Хотя синяки, конечно же, будут знатные, и пускай встать на ноги сейчас больно, по прошествии времени все будет в порядке.

Взглянул в сторону форта. Скорее уж бывшего форта. Даже несмотря на устойчивый бриз, на его месте клубится дым, смешанный с клубами пыли. О том, что могло произойти с ним самим при малейшем неосторожном обращении со свечой, даже думать не хотелось. Да его бы разорвало на атомы. Хотя, с другой стороны, в этом случае у него уж точно ничего не болело бы.

Проклиная прилетевшие ему гостинцы на все лады и прихрамывая на обе ноги, Патрик побежал к виднеющемуся в какой-то сотне шагов прибою. Ч-черт! А ведь еще нужно проплыть не меньше трех сотен ярдов!