Читать книгу Волшебники квантового мира - Константин Коротков - Страница 4

В 1975 году я закончил Ленинградский Политехнический Институт (теперь – Политехнический Университет) с «красным» дипломом, и был оставлен заниматься научной работой на кафедре. В то время «красный» диплом давал не только престиж, но и освобождение от двух лет службы в армии, к чему я никак не стремился. Мы занимались решением проблемы прямого преобразования тепловой энергии в электрическую. На атомных электростанциях реакторные элементы нагреваются до высокой температуры, и выделяющееся тепло греет воду до температуры 320 градусов, образуется пар, который под большим давлением крутит турбину электрогенератора. (Если реактор не охлаждать, начинается неуправляемая цепная реакция, и тогда – Чернобыль…). Процесс многоступенчатый, с низким коэффициентом полезного действия, поэтому с самого начала возникла задача найти способ прямого преобразования тепловой энергии в электричество, используя квантовые принципы. Чем мы и занимались в 70—80х годах под эгидой Академии Наук СССР вместе с ведущими научными институтами. Работа была сложной, интересной, и, хотя задача так и не была решена, она позволила подготовить много кандидатских и докторских диссертаций, чем и я собирался заниматься. Но жизнь распорядилась иначе, я благополучно ушел из физики плазмы и занялся изучением эффекта Кирлиан (эффект свечения различных объектов в электромагнитном поле высокой напряженности), за что не устаю благодарить Провидение. Но об этом я уже рассказывал в других своих книгах.

1980-е годы были временем интересным. Доживал свои годы орденоносец Брежнев, в 1985 году к власти пришел Горбачев, вся Империя жаждала перемен, но никто не знал, как это делать. В результате все было сделано по-дурацки, как это часто происходило на Руси. Но в обществе гуляли свежие ветры, и людям хотелось чего-то нового, новой информации, новых знаний, и лекции видных ученых о будущем науки и технологии собирали целые залы. Среди многих новых направлений возникла Биоэнергетика – исследование влияния энергии человека на окружающий мир. Регулярно проводились научные конференции, собиравшие полные залы, проводились интересные исследования, вскоре было организовано общество Биоэнергетики, и я стал его активным участником. Это позволило познакомиться со многими интересными людьми, большинство из которых уже ушли в мир иной. Одним из таких людей был Вадим Поляков.

Вадим работал на кафедре физики Политехнического Института, владел даром целительства, поправил здоровье кого-то из начальников, и сумел убедить их в необходимости открытия лаборатории биоэнергетики. Он и меня приглашал к сотрудничеству, и мы неоднократно встречались.

И вот в какой-то день моя супруга отправилась в поликлинику, и ей сделали ультразвуковое исследование – УЗИ. Рутинная процедура, которую регулярно проходят миллионы женщин. Но на следующий день у нее возникла сильная ноющая боль, и когда она обратилась к терапевтам, те ответили, что им очень жаль, но такое бывает. Вот вам больничный, и через пару дней все пройдет. Но не проходило, и жизнь ей стала не мила. Тогда я позвонил Полякову, и спросил, не может ли он помочь. Он с готовностью откликнулся, приехал к нам тем же вечером, и через полчаса его колдовства, боль полностью исчезла. Мы радостно выпили коньяку, и сели ужинать. Вадим сказал, что работа с людьми – это важно, но его интересует возможность объективного доказательства биоэнергетического воздействия. Хорошо бы иметь датчики, которые позволят это воздействие зафиксировать.

Я задумался над этой проблемой, и за несколько дней смастерил устройство, в основе которого была камера с низкотемпературной плазмой, находящейся в состоянии неустойчивого равновесия. (На нашей кафедре были разные мастерские, и мы постоянно мастерили научные приборы, часто прибегая к помощи стеклодувов, так что главное было – придумать конструкцию). На следующий вечер, когда в лаборатории уже никого не было, Вадим пришел, и мы начали эксперимент. Я включил установку, и не экране осциллографа побежала тонкая зеленая линия – сигнал прибора был достаточно стабилен. Мы подождали 15 минут – ничего не менялось – при постоянных условиях сигнал прибора был постоянен. Тогда Вадим сосредоточился, его взгляд сконцентрировался в одну точку, и через несколько минут линия на экране осциллографа дрогнула и поползла вверх. Это было как чудо! Хотя я и не отрицал возможность мысли влиять на окружающий мир, и надеялся получить результат, но тут мы впервые в мире смогли продемонстрировать влияние сознание на физические процессы. Тогда было даже трудно понять значение этого факта! Вадим не был удивлен. Через несколько минут он расслабился, и зеленая линия вернулась к прежнему значению. Мы повторили эксперимент еще пару раз, и каждый раз наблюдали тот же эффект.

На следующий день я поспешил поделиться этим результатом со своим шефом. Я ожидал, что он проявит интерес, мы обсудим возможность продолжения, начнем готовить публикацию, но реакция была совершенно противоположной. Я получил головомойку: кто мне разрешил приводить в лабораторию посторонних людей, кто разрешил проводить незапланированные эксперименты, об этом надо забыть и никому не рассказывать. Я был удивлен, огорчен, раздосадован, но вынужден был удалиться, ругая и себя, и шефа. Теперь-то мне понятна его реакция: в брежневском Союзе любые разговоры о сознании противоречили коммунистической идеологии, и за это можно было не только лишиться работы, но и получить «волчий» билет на всю оставшуюся жизнь. Признавалось только материальное, все остальное было идеализмом и мракобесием. Так что шеф беспокоился и о своем, и о моем благополучии.

С Поляковым мы поддерживали хорошие отношения, обсуждали возможность построения плазменной установки в его лаборатории, но этому не суждено было случиться: Вадим погиб от руки одного из своих пациентов, которого он пытался лечить от тяжелой шизофрении. Поляков считал, что он может получить любую информацию из Информационного Пространства, но это ему не помогло.

Я успешно защитил диссертацию кандидата физико-математических наук по исследованию физических процессов эффекта Кирлиан, и продолжал работать на кафедре.. Но как-то в субботу, гуляя в поселке Солнечное, в пригороде Ленинграда, я встретил своего давнего знакомого, Сергея Колесникова. Сергей имел могущественных родственников, но и сам отличался удивительным обаянием и деловой хваткой. Он окончил Политехник на несколько лет раньше меня, и периодически мы проводили время в общей компании. Сергей всегда был душой общества, и симпатичные девушки неизбежно оказывались в его постели. Весь наш мужской коллектив этому очень завидовал. После окончания Вуза наши пути разошлись, и вот – через много лет мы случайно встретились на лесной тропинке. Разговорились, и, к моему удивлению, выяснилось, что Сергей следит за моей научной деятельностью и в курсе моих интересов. (Теперь это меня не удивляет: один из его близких родственников был большой шишкой в КГБ.). После короткого разговора Сергей сказал: «Я организую лабораторию по изучению телепатии. Это серьезная программа, естественно, секретная. Мы будем работать в стенах одного научно-исследовательского института, и нам будут выделены практически неограниченные средства. Есть надежда, что при помощи телепатической связи удастся наладить коммуникацию с подводными лодками и космическим станциями. Не хочешь пойти ко мне заместителем начальника лаборатории?»

Предложение было неожиданным и немного шокирующим. Я обещал подумать, и на том мы расстались. Через пару дней Сергей мне позвонил и предложил посетить его новую лабораторию. Я был впечатлен уровнем аппаратуры и организации, и после недолгого размышления принял его предложение. Не буду подробно рассказывать, как проходила наша работа. Не потому, что она была сверх-секретная – того государства уже не существует – но потому, что это тема отдельного рассказа. В двух словах – за три года мы сумели разработать методику устойчивой телепатической связи между двумя людьми, специально отобранными нашими психологами. Я развивал направление физических датчиков, реагирующих на направленное ментальное воздействие, типа того, что мы делали с Поляковым. Мы организовывали регулярные выездные эксперименты в Прибалтику, и это была замечательная возможность проверить на практике все идеи. Мои датчики исправно реагировали на ментальные усилия талантливых людей, и я мог раз от разу совершенствовать их конструкцию. В конце концов я пришел к конструкции, которую позднее наши английские коллеги назвали «Спутник», так как по виду она напоминала первый Советский спутник. Я запатентовал эту конструкцию, и с небольшими модификациями мы успешно выпускаем ее до сих пор.

Рис. 1. Прибор Био-Велл с датчиком Спутник.

Датчик работает на базе прибора Био-Велл, который является последней модификации ГРВ приборов, начало которым положили наши разработки 90-х годов. ГРВ – это газоразрядная визуализация – научное название процессов, протекающих при эффекте Кирлиан, а ГРВ прибор – современная модификация эффекта, использующая современную электронику, оптику, и самое главное – компьютерную обработку данных на базе нелинейных алгоритмов, выполняемую на сервере. За прошедшие годы опубликовано более 200 статей на эту тему, защищено более 50 диссертаций в области медицины, биологии и физики. Более подробно с этим можно познакомиться на сайтах www.bio-well.com, www.iumab.club, www.sputnik.bio-well.com.

В научных терминах работа Спутника обусловлена распространением стоячих электромагнитных волн в пространстве, но об этом мы еще поговорим позже.

Работа в лаборатории продолжалась успешно, но у меня возник очередной конфликт с КГБ, и пришлось уволиться «по собственному желанию», хотя о моем желании никто и не спрашивал. В Университет с такой характеристикой уже не брали, я не знал, куда податься, но тут позвонил приятель, с которым мы много раз ходили на восхождения в горах, и предложил поработать у него в Институте Туризма, тренером по методам обеспечения безопасности в горах. Эта тема была мне хорошо знакома – еще 10 лет назад я получил значок спасателя – и начался новый период жизни. А тут и перестройка подоспела, близились 90-е годы хаоса и разрухи, когда в мутной воде кто-то вылавливал рыбку, а большинство захлебывалось и тонуло. Я занялся бизнесом, скоро понял, что к этому занятию у меня нет ни таланта, ни призвания, и скопив немного денег, вложил их в разработку ГРВ приборов, что приносит плоды до сих пор.

Но вернемся к теме обыкновенных волшебников, расцвет которых пришелся как раз на 90-е годы.