Читать книгу Кремль 2222. Спартак - Константин Кривчиков - Страница 3

– Ну что, Кыс? – усмехнувшись, негромко спросил могучий детина в длиннополой кольчуге и сфероконическом шлеме с наносником. – Покажем этим ушлепкам, где удильщик зимует?

Стоявший рядом с ним громадный крысопес – почти сплошь черный, с темно-серыми пятнами на боках – мотнул башкой и нетерпеливо взвизгнул. Его измазанная свежей кровью морда и оскаленная пасть с танталовыми клыками без слов говорили: «Ты давай, Егор, короче. Зачем спрашивать, когда и так все ясно? Разорвем гнилых дампов, как Тузик грелку, и все дела».

– Я и не сомневался в твоей поддержке, – пробормотал Егор, прислушиваясь к нарастающему шуму за углом.

В отличие от пса-киборга, понимавшего человеческую речь, но не умевшего говорить, Егор не знал наверняка, о чем думает его боевой соратник. Но ситуация не оставляла места для сомнения. Ведь на кону стояла жизнь сестры Егора Алены, а за нее Кыс мог раздербанить в клочки кого угодно – хоть жука-медведя, хоть удильщика лысого. Чтобы это уяснить, достаточно было взглянуть разок в мерцающие алыми огоньками глаза четырехлапого киборга – Горгона Медуза и та, наверное, выглядела добродушней.

– Наша задача – прорваться и увести дампов за собой, – продолжил Егор. – Чтобы дать возможность уйти Алене и Тиму. Понял?

Кыс кивнул.

– Тогда поехали. Ты первым, я за тобой.

Егор поднял правую руку, в которой сжимал тесак, и жестом полководца указал направление. Киборг рыкнул и черной молнией вылетел из-за угла подвала. И началось то, по сравнению с чем «зимовка удильщика» показалась бы безобидным отдыхом на Южном берегу Крыма.

Дюжина полупьяных «мусорщиков», гурьбой спускавшаяся по пандусу к подвалу, явно не ожидала такой подлянки. И на мгновение замерла, выпучив свои, и без того жабьи, буркала. А кто бы не замер, увидев в нескольких метрах гигантскую разновидность собаки Баскервилей с распахнутой пастью, из которой вылетает сноп искр? Тут и в штаны наложить можно, а не то что зенки вылупить.

Впрочем, штанов дампы, как известно, не носят. Да и времени Кыс им не предоставил ни на «большие», ни на «малые» подвиги. В один прыжок сблизившись с «авангардом» противника на дистанцию «морда в морду», киборг изрыгнул целый фонтан пламени, опалив разом не меньше трех мутантов. А попутно ловким ударом когтистой лапы распорол ближнему дампу брюхо.

В воздухе сразу запахло горелым мясом. Кыс, как опытный шашлычник, тут же выпустил второй заряд, внеся и в без того не очень стройные ряды «мусорщиков» разлад и панику. А следом уже подбегал Егор с карающим тесаком. И, не тратя ни секунды на личное знакомство, провел урок фехтования для начинающих.

Р-раз! И, лишившись руки, завизжал арбалетчик, так и не успевший спустить тетиву своего грозного оружия. Еще – р-раз! И остался без башки зазевавшийся мутант с боевым топором. А все потому, что прикрыл ладонью глаза, когда киборг извергал пламя из своего сопла. В результате «мусорщик» глаза сохранил, а вот башку нет. Обидно, но случаются в жизни и такие обломы.

Третьим пал на поле брани неповоротливый копейщик. Хотел ткнуть Егора в грудь, да слишком очевидно, и при том размашисто, получилось. Егор легко ушел от выпада и в ответ рубанул дампа по печени. После чего тема закрылась сама собой, и Егор перешел к «диалогу» со следующим «оппонентом».

Кыс, разумеется, тоже не прохлаждался, выполняя служебные обязанности с добросовестностью ударника коммунистического труда. Расстреляв огневой «боезапас», киборг прибегнул к одному из своих излюбленных приемов «коновала вызывали?». Это когда двумя верхними лапами цепляешь противника за грудки, а нижними распарываешь ему пах.

Прием технически непростой и требует хорошей координированности на уровне китайской гимнастки, но эффективный. Особенно, когда тебя берет за грудки реинкарнация собаки Баскервилей, увеличенная эдак раза в два по сравнению с оригиналом. Поэтому Кыс пользовался отработанным приемом при любом подходящем случае.

Особенное удовольствие киборгу – а он являлся большим гурманом – доставляло то, что во время проведения захвата возникала прекрасная возможность вцепиться противнику зубами в харю. И, разумеется, что-нибудь у него откусить. Нос, к примеру, очень неплохая закуска, если ты проголодался по ходу дела.

В общем, через какую-то минуту на поле боя царила картина ужасающего разгрома в духе самых мрачных произведений художника В.В. Верещагина. С полдюжины дампов издавали предсмертные хрипы и стоны, ерзая в крови и кишках, а вторая полудюжина уже находилась на пути в загробное царство. Что наводило на мысль о существенных недостатках организации боевой подготовки в клане «мусорщиков».

Однако основная причина разгрома крылась, скорее всего, в другом. А именно в том, что дампы элементарно перепились по случаю сразу двух праздников – новолуния и поминок. И когда под утро поступила команда «свистать всех наверх», большинство бойцов оказалось к ней не готово – как морально, так и физически. В отличие от Егора и Кыса, находившихся в отличной форме.

Милосердно отрубив башку слишком громко визжавшему дампу, Егор вытер пот со лба и изрек:

– Порядок! А ты, Кыс, как считаешь?

Но соратник не отозвался, с хрустом выгрызая содержимое туловища у распластавшегося на земле мутанта. Тот, судя по конвульсиям, еще пытался бороться за жизнь, но жестокосердечного киборга это не волновало. Какое там милосердие, когда надо восполнить запасы биологического топлива? Ведь без него «огненного дождя» из организма не извлечешь.

Егор понимал озабоченность Кыса, поэтому сказал:

– Ладно, даю тебе десять секунд, чтобы подкрепиться. И надо отсюда валить.

Но едва он это произнес, как справа у развалин нарисовалась очередная «группа быстрого реагирования». Навскидку дампов в ней насчитывалось не менее десятка. И они успели заметить врагов, что сводило фактор внезапности к нулю.

«Пока сблизишься, могут из арбалетов подстрелить, – подумал Егор. – Пьяные-то они пьяные, но с пяти-шести шагов трудно промахнуться. Прошьют болтом насквозь, потом уже не повоюешь.

Может, рвануть к затону? Нет, так нельзя. Вдруг Тим с Аленой сейчас где-то там? Притащим за собой «хвост» и все испортим».

– Кыс, кончай обжираться, у нас гости, – окликнул соратника Егор.

Киборг оторвал окровавленную морду от тела растерзанного мутанта, моргнул багровым глазом, словно посылая сигнал семафора, и облизнулся.

– Понял, – сказал Егор. – Праздник живота продолжается. Тогда атакуй их в лоб, а я попробую зайти с фланга. Если что – встречаемся у Стадиона.

* * *

Дорога из зарослей до входа на базу маркитантов, которую Алена назвала Стадионом, оказалась куда сложнее и дольше, чем предполагал Тим[1]. Хотя навскидку вроде бы и рядом – рукой подать, особенно, если двигаться по прямой. Но идти напрямки оказалось невозможным. В первую очередь, из-за густых зарослей хищных дендромутантов.

После того как Алена потеряла сознание, доверие к кустам-кровососам у Тима резко пропало. Собственно, его и изначально было немного, и в одиночку Тим в пасть дендрам никогда бы не сунулся – не полный же он придурок, пусть и память отшибло. Это ведь такие упыри – если сумеют вцепиться в тебя несколькими шипами, то каюк настанет обязательно. И очень быстро – минута, и ты уже мумия.

Но Алена объяснила, что у нее есть специальный амулет. И заговоры она знает, чтобы дендры не трогали. А когда спросила: «Но мы ведь – вместе? Если что – и погибнем вместе. Все равно боишься?», то тут уж Тим отступить не мог. Какое может быть отступление, когда на тебя такими глазами смотрят – огромными, ярко-синими, с чем-то таким сверкающим изнутри, что и слов не подберешь; да еще и предлагают идти вместе до самого конца? Тут на жука-медведя с голыми руками попрешь, не то что в заросли дендров.

И дендры не подвели. Точнее, Алена не подвела – уломала как-то этих кровопийцев, уговорила, чтобы расступились и дали дорогу беглецам. В итоге им удалось укрыться от дампов. Однако тогда Алена еще находилась в сознании и контролировала дендров. Кто ж их, колючих мутантов, знает, как они себя теперь поведут, когда Алена отключилась напрочь?

Так подумал Тим и решил дальше в кровожадные заросли не лезть – обойти стороной. Вот и получился крюк. А когда обогнул «кровососов» и пошли обычные деревья, Тим все равно прямиком к Стадиону не полез – боялся натолкнуться на дампов. «Мусорщики» ведь тоже могут вокруг крепости маркитантов рыскать.

А еще Тим заметил стаю злобных рукокрылов, которые сидели, хищно нахохлившись, на карнизе высокой стены Стадиона. Позже они, правда, взмыли вверх и улетели куда-то на восток. Но ведь кто их, уродов, разберет, что у них в мозгах? Если вдруг вернутся и обнаружат на открытом пространстве, то, считай, покойник. А он ведь не один…

Вот и пробирался Тим за деревьями с беспомощной девушкой на руках, постоянно прокручивая в голове события последних часов. Так Алена ему посоветовала перед тем, как потеряла сознания. Мол, ты напрягай постоянно свою память, чтобы она в мозгах сохранялась, а не пропадала. А там, глядишь, может, и всплывет чего из твоего прошлого. Ведь раньше ты помнил больше.

Но ничего не всплывало. Воспоминания словно отрезало – до того момента, когда он очнулся в подвале у «мусорщиков». Вот с этого момента он помнил события более-менее четко. Тут память его не подводила. По крайней мере, так ему казалось.

Значит, как получается? Вот он приходит в себя около подвальной стены и видит Алену и Егора. Вернее, сначала он видит светловолосую девушку в рваном платье и здоровенного громилу в кольчуге. В тот момент Тим вообще ничего не помнит – даже собственного имени – и никого не узнает. Но девушка утверждает, что ее зовут Алена, а Тим недавно спас ее от мохначей. Об этом Алена рассказывает громиле, которого зовут Егор. И он, как выяснится позже, ее брат.

Потом они вместе пытаются выбраться из логова дампов. Им помогает Кыс – пес-киборг. Но Алена получает ранение в бедро дамповской стрелой. Егор и Кыс вступают в схватку с «мусорщиками», отвлекая их. А Тим, взяв раненую Алену на руки, прорывается из подвала через другой выход.

По дороге они убивают колдуна Ашаба и двух его прислужников. И бегут к затону, на берегу которого находится логово дампов… А, чуть не забыл. Алена снимает с шеи колдуна цепь из желтого металла. Как же Алена его назвала?.. Ага, золото… Зачем ей понадобилась эта блестящая цепь? Бесполезная вещь, если подумать. Ну, неважно…

Потом он грохнул сторожевое охранение дампов на причале, и они с Аленой переправились на лодке на другой берег. Где и спрятались в зарослях дендров. Алене становилось все хуже, она потеряла много крови. И тогда они решили идти к Стадиону, где окопались Тушинские маркитанты. Потому что иначе Алена могла умереть.

Вот, собственно, почти все, что он помнил и знал. Не густо, чего и говорить. Он даже не знал толком, кто он такой. Алена успела предупредить, чтобы он говорил всем, что они лесные люди – он и Алена. Мол, иначе маркитанты решат, что он мутант.

Только вот загвоздка – о том, кто такие лесные люди, Тим не имел ни малейшего представления. И вряд ли он сам был из «лесных». Но кто же он тогда?

Алена об этом сообщить не успела. Как и о том, что у Тима случилось с памятью. Лишь вскользь пояснила, что у него что-то вроде болезни. И что к этому причастен шам Пуго, который живет у дампов. Он что-то сделал с сознанием Тима, отчего тот все забыл. Хотя и раньше не так уж и много помнил.

Алена сообщила это мимоходом, когда они удирали от дампов и перебирались на лодке через затон. Она сказала, что проблемы с памятью у Тима должны пройти – мол, это все временно. Однако не уточнила, когда именно это пройдет. И в настоящий момент Тим почти ни черта не помнил. Ну совсем ни черта, как бестолковый и тупой хоммут.

И Алена без сознания. Где же этот вход для людей, о котором она говорила? Она сказала – с той стороны Стадиона. И еще махнула рукой – вон там…

И вскоре Тим, наконец, обнаружил то, что искал.

Сначала он заметил фигуру безголового мужика. Да и как такую хрень не заметить? Мужик был ну просто очень здоровенным, пусть и без башки. Ясное дело, что мутант. Даже не мутант, а, скорее, киборг, но уж очень большой.

В одной руке он держал щит, а в другой что-то похожее на меч. Ногами киборг опирался на шар, а тот, в свою очередь, покоился на пирамиде. Всю фигуру до самого шара сплошняком покрывала густая ржавчина…

Тим не понимал, для чего понадобилось изготавливать из железа подобного громилу. Не соображали, что ли, что оно потом заржавеет? Извели добро, одним словом. А ведь можно было столько оружия отковать!

Киборг, или кто он там, находился от Стадиона в стороне. А вот непосредственно перед северной стеной строения высилась мощная баррикада из нескольких покореженных машин, обломков бетонных плит, кирпичей и прочего строительного мусора.

В центре оборонительной линии были возведены примитивные ворота, состоявшие из одной стальной створки. Сама створка, видимо, некогда являлась частью обшивки биоробота. Местные спецы присобачили стальной лист диаметром четыре на три метра к стальной же опоре, и получилось вполне себе фундаментальное сооружение.

С правой стороны опоры маркитанты прицепили стальной лист форматом поменьше, заменявший калитку. Когда Тим приблизился к баррикаде, держа на руках бесчувственную Алену, калитка была приоткрыта. Это, впрочем, ничуть не свидетельствовало о беспечности охраны – ведь пространство перед баррикадой представляло собой пустырь и просматривалось во все стороны метров на сто, а то и больше.

Непосредственно у входа стояли два охранника. Еще один расположился левее и выше – в кузове большой машины. Из-за ее борта торчал ствол крупнокалиберного пулемета.

Строго говоря, Тим не был уверен, что это именно пулемет. Его познания в автоматическом оружии на данный момент исчерпывались куцыми сведениями, полученными от Алены. Это она предупредила Тима перед тем, как потерять сознание, чтобы он не наделал глупостей при встрече с маркитантами.

Учти, сказала Алена, – у маркитантов есть автоматическое огнестрельное оружие, которое убивает на большом расстоянии. Стреляет оно железными шариками, которые вылетают из железных трубок. Их называют стволы. Шарики летят куда быстрее арбалетных болтов, не говоря уже о стрелах, выпущенных из лука. Глазом не успеешь моргнуть, а тебя уже продырявило. И все, труп.

Еще Алена объяснила, что огнестрельное оружие бывает разным. Самыми толстыми шариками стреляет пулемет – у него и ствол толще. Автомат меньше размером и пули у него меньшего диаметра. А еще есть карабин, который внешне походит на автомат, но стреляет медленней, чем автомат. В общем, как ружье.

Что такое «ружье», Алена не объяснила. Да и в целом Тим мало что понял. Лишь усвоил, что маркитанты могут запросто подстрелить тебя издалека из своих трубок. И надо держать ухо востро. Вот и все.

Поэтому, увидев толстую и длинную трубку, торчащую из кузова, Тим сначала решил, что это ствол автомата. И лишь переведя взгляд на охранников, изменил мнение. Потому что у них имелись штуки, подпадающие под описание, данное Аленой. Но стволы у «штук» были тонкие, с палец. Вот тогда Тим и подумал, что в кузове, наверное, установлен пулемет. А у охранников – автоматы. Ну, или карабины. Где тут с ходу-то разобраться?

Мужики у калитки смотрели на Тима и его спутницу с ленивым недоумением. Один из них – с аккуратной бородкой, курил цигарку, а второй, в забавном головном уборе с козырьком, позевывал с осовелыми глазами. Именно он первым отреагировал на появление странной парочки, крикнув:

– Эй, стоять! А то стреляю! – И наставил ствол своего оружия на Тима.

Тим сразу притормозил, держа в уме летающие металлические шарики. До ворот оставалось всего ничего, а это означало, что он достиг конечной точки маршрута. И в этот момент Тим вдруг понял, что не знает, как завести разговор, и что именно говорить. Растерялся, короче говоря. Но, похоже, никто и не ждал от него вступительной речи.

– Откуда ты, чучело? – начал допрос тип с осовелым взглядом.

Обращение не понравилось Тиму – в нем сквозило если и не презрение, то пренебрежение. Но Тим не знал, что такое «чучело», и решил раньше времени не задираться.

– Оттуда, – сказал он, неопределенно мотнув головой. – Не стреляй. Мы это…

– Чего это? Говори ясно – кто такие? А не то продырявлю, как дуршлаг.

– Мы – лесные люди. – Тим решил один к одному следовать наставлениям Алены. Главное, не запутаться.

– Лесные? – В мутном взгляде «осовелого» промелькнул интерес. – А что же ты так одет, «лесной»?

– Как?

– Да как чмо болотное. В первый раз такое чудо вижу. Нет, Степан, ты глянь – прямо дикарь какой-то.

Степан с цигаркой хмыкнул, но от комментариев воздержался.

– Нормально я одет, – буркнул Тим. – На нас нео напали. В общем, отбиваться нам пришлось.

– И чего? Они с тебя что – рубаху сняли? А обмотки-то… Нет, Степан, ты глянь – как у «мусорщика» обмотки. А еще говорит, что «лесной». Лесные люди так не одеваются.

– Да хватит тебе, Фрол, к одежде цепляться, – сказал Степан. – Какая разница, в чем он одет? Может, ему жарко? А вот девка у него точно на лесовичку смахивает. – Сделав последнюю затяжку, он щелчком отправил окурок в лужу. – Эй, парень, тебя как зовут?

– Тим.

– Тим? – Степан почесал лохматый затылок. – Тимофей, что ли?

Тим промолчал, но на всякий случай кивнул. Тимофей, так Тимофей – если у них так заведено.

– Понятно, – сказал Степан. – А с девкой твоей что? Она хоть жива?

– Жива. Ранили ее. Нео.

– Ранили, значит, мохнатые. Копьем, что ли?

Тим опять кивнул. Копьем, так копьем.

– Понятно. А чего сюда приперлись?

– Некуда нам больше идти.

– Как это некуда? – вмешался Фрол. – Валите к себе в острог. А то ходят тут…

– Да заткнись ты, – с раздражением оборвал Степан. – Совсем с похмелья отупел? Забыл, что их острог капитолийцы под чистую разорили?

– А-а, – сказал Фрол. – Вот оно что. И, вправду, забыл.

– Значит, идти вам некуда? – спросил Степан.

– Некуда, – подтвердил Тим. – И нам бы это… Видите, ранена она. Нам бы лекарство какое, срочно. Умереть она может.

– Это понятно, что может. Только ведь у нас, парень, не богадельня.

Степан с прищуром взглянул на Тима. Тот в растерянности молчал. Какая еще богадельня? И при чем тут она? Алена умирает, ей надо помочь. Чего они хотят?

– И чего? – спросил тихо. Просто потому, что не придумал ничего иного.

– Ты что, тупой? – возмутился Фрол. – Тебе ясно сказано – у нас не богадельня. Мы маркитанты. В долг не даем, даром ничего не делаем. Если нет денег – то проваливайте. Нет, Степан, ты только глянь на них. Последний раз спрашиваю: деньги есть?

– Деньги? – повторил Тим.

– Ну да.

Тим молчал. Деньги… Алена о деньгах ничего не говорила.

– Ну, или золото, – сказал Степан. – Серебро тоже можно. Но лучше золото. Золотишко есть, Тимофей?

И тут Тима осенило. Золото! Есть же у них этот желтый металл. Только где же он?.. Женщины любят золото, сказала Алена…

– Так что, Тимофей? – повторил Степан. – Как насчет золотишка?

Тим вспомнил.

Ему было неловко, очень неловко. Как будто он совершает нечто очень постыдное. Но что же еще делать?

Сгорая от стыда, он, изловчившись, залез одной рукой Алене за пазуху. И, нащупав, вытащил оттуда золотую цепь – ту самую, снятую с шеи колдуна Ашаба.

Глаза Степана алчно блеснули. А Фрол, как раз начавший зевать, так и застыл с открытым ртом.

– Ого! – воскликнул Степан. – Ты где такое взял, парень?

– Это наше, – сказал Тим.

– Да какая разница, где взял! – Фрол, наконец, обрел способность говорить. – Где взял, больше уже нету. Давай сюда, Тимоха.

Он шагнул к Тиму и протянул руку, но Степан быстро хлопнул по ней ладонью.

– Убери грабли.

– А чего?

– А того – не по Сеньке шапка. Этот вопрос пусть Гермес решает.

Переведя взгляд на Тима, Степан вкрадчиво заговорил:

– Значит, вам, как я понял, нужны приют и лечение?

– Да, – выдохнул Тим. Наконец-то они его поняли!

– Сделаем, Тимофей. Оплатить у вас есть чем. Сейчас вас отведут к нашему старшине, он все и порешает. Заметано?

– Куда заметано? – уточнил Тим.

Брови у Степана выгнулись дугами – он явно озадачился. Но вместо напарника отреагировал Фрол.

– Придурок, сразу видно, – сказал маркитант и смачно сплюнул под ноги. – Они там в своем лесу совсем отупели. Не пойму, чего ты…

– Заткнись, – оборвал Степан. – Тимоха, у тебя с головой все в порядке? Какой-то ты…

– В порядке, – сказал Тим. – Но не совсем. Меня это, по голове сильно ударили. Дубиной.

– Теперь понятно. Сотрясение мозгов, бывает, – констатировал Степан. – Меня тоже один раз отоварили. Так я два дня не мог вспомнить, как меня зовут. Итак, объясняю. Заметано, это значит – договорились. Понял?

– Понял.

– Так мы договорились?

– Да, – сказал Тим.

– Вот и ладно. Фрол, проводи наших гостей до Гермеса. Доложишь, что я послал. Только не дыши на него перегаром. А то сам знаешь…

– Знаю, – пробурчал Фрол. Потом, зыркнув на Тима, показал рукой: – Слышал, что сказано? Ступай сюда, отведу вас к старшине. Только сначала меч отдай.

Тим подошел к Степану и повернулся к боком, чтобы не опускать Алену на землю. Степан снял с него перевязь вместе с ножнами и мечом. Цокнув языком, сказал:

– Ничего себе у тебя бастард, Тимоха. Отличная работа. – Он хитро прищурился. – Твой клинок или подобрал где?

– Мой, – сказал Тим. Подумав – ага, скажешь, что чужой, и фиг потом вернешь. – У тебя тоже отличное оружие. Карабин?

– Это автомат, паря. Совсем ты ничего не рубишь – карабин у Фрола. Ладно, двигай вперед.

Тим приблизился к калитке и остановился. Будто торкнуло что-то в груди. Обернувшись, он посмотрел на пустырь и уткнулся взглядом в гигантскую фигуру безголового монстра. Она торчала на пустыре, как указательный палец, направленный в рассветное небо.

– Ты чего застрял? – спросил Фрол. – Топай, давай, чудило.

– А кто это? – вырвалось у Тима неожиданно для него самого.

– Где? – не понял охранник.

– Вот этот, без головы. Это кто – мутант?

– Какой еще мутант? – Маркитант криво усмехнулся. – Эх, деревня. Сразу видно, что из леса. Да это же Спартак.

– Спартак?

– Ну да. Крутой боец в Москве до Войны жил. Говорят, мочил всех подряд. Вот ему памятник и поставили, Спартаку этому. Ну, давай, Тимоха, топай – некогда мне с тобой лясы точить.

«Спартак, значит, – подумал Тим. – Спартак…»

Неясное воспоминание шевельнулось в глубине его сознания – и тут же растворилось в беспросветной тьме.

Тим прижал Алену к груди и боком пролез в узкий проем. Фрол вошел следом и со скрежетом притворил калитку…

Они очутились во дворе. Его образовывали отвесная стена Стадиона – она вздымалась в трех десятках метров впереди – и баррикада, которую Тим только что миновал. Услышав позади скрежет закрываемой калитки, он непроизвольно обернулся и наткнулся взглядом на мрачную физиономию охранника.

– Шуруй вперед, – сказал тот и махнул рукой. – Туда. И без резких движений. Все по моей команде. Понял, чудило?

– Понял, – послушно отозвался Тим. Какие тут резкие движения? Сориентироваться бы для начала и понять, что здесь к чему… Да и зачем дергаться, если он добровольно явился к маркитантам, и цель у него сейчас лишь одна – спасти Алену?

Тим медленно двинулся в направлении, указанном Фролом, попутно изучая обстановку. Двор, относительно широкий и очень длинный, тянувшийся вдоль стены, был пустынен – в полном смысле слова: ни людей, ни строений, ни какой-либо техники вроде ржавой машины на гусеницах. Даже деревца ни одного – пустырь, короче.

Выглядело это странно, и Тим в первую секунду подумал: «На фига столько пустого места?» Но потом сообразил, что пустырь между Стадионом и баррикадой может являться частью оборонительных сооружений маркитантов, своеобразной ловушкой. Противник, прорвав первую линию укреплений, окажется на открытом пространстве, где превратится в отличную мишень. И тогда останется либо отступать, либо с ходу штурмовать основные укрепления. Да вот только кому под силу такая задача?

База маркитантов выглядела настолько внушительно, что Тим уважительно покачал головой. Надо же! Ну и здание – это ж надо было умудриться построить подобное. Только вот зачем?..

– Ты чего там бормочешь? – с подозрением в голосе спросил охранник.

– Ничего, – сказал Тимур. – Этажи считаю.

– Ты еще и считать умеешь? Ну и ну… И сколько насчитал?

– Четыре. Кажется. А для чего такое построили?

– Для того, чтобы всякие дебилы вопросы задавали. Топай дальше, нечего пялиться по сторонам.

Но Тим, разумеется, продолжал наблюдать и сопоставлять, впитывая информацию, как губка. Не то чтобы очень старался, а выходило как бы само собой. Возможно, что его мозг пытался таким способом заполнить огромные пустоты, образовавшиеся в памяти. И включил, так сказать, компенсационный механизм.

Тим ни о каком компенсационном механизме, разумеется, не слышал. Просто смотрел и запоминал. Тем более что они, повернув направо, двинулись вдоль наружной стены Стадиона. И у Тима появилась возможность рассмотреть все в деталях. Одновременно с этим процессом в его сознании всплывали некоторые непонятные слова, которым Тим сам удивлялся.

В прежние времена стена была обшита ромбовидными панелями из пластика (что такое «пластик», Тим не знал, но причудливая память подсказала именно такой термин) – кое-где они сохранились и висели, похожие на заплатки. Но большая часть панелей давно обвалилась, оголив ребра гигантской четырехъярусной конструкции из бетона и железа. Ее нижние проемы маркитанты заложили обломками кирпича и прочим строительным мусором, превратив первый ярус в неприступную крепостную стену десятиметровой высоты. А вот верхние ярусы строения зияли прямоугольными бетонными проемами, вызывая ассоциацию с огромными сотами.

Сейчас там шла своя жизнь, подчиненная своей внутренней логике. Тим насчитал около дюжины бойцов, рассредоточенных на разных этажах. Кое-кто из них прогуливался по плитам перекрытия, кто-то стоял на месте, прячась в тени бетонных опор. Все, как и Фрол, были вооружены легким стрелковым оружием. Но не только им.

Тим успел заметить несколько пулеметов – примерно такого же типа, как и пулемет, установленный у входа на базу. Стальные стволы торчали из амбразур, готовые уложить врага еще на подходе к Стадиону, и наверняка были пристреляны к точкам на местности. Вот и попробуй штурмовать такую крепость…

Тиму больше не казалось, что он идет через пустырь. Хотя двор по-прежнему оставался безлюдным, но это впечатление являлось обманкой. За любым существом, появившемся на голом пространстве между баррикадой и стеной Стадиона, постоянно велось наблюдение. И не одной парой глаз.

Тим понимал, что лично ему сейчас ничто не угрожает, но все равно ощутил в груди неприятный холодок. Да, это тебе не с дампами воевать, у маркитантов все круто. Даже меч вытащить не успеешь, прихлопнут, как муху, еще на дистанции. Интересно, на какое расстояние стреляет оружие с такими стволами? Вот бы раздобыть при случае. Тогда бы он…

– Стоп, Тимоха, – скомандовал Фрол. Затем обогнул Тима и открыл малоприметную дверь в стене. – Давай за мной.

Тим зашел следом за Фролом, продолжая прижимать к груди Алену. Они очутились в темном помещении, освещенном факелами. Вверх вела широкая лестница с бетонными ступенями, около нее находились двое охранников. Один стоял у начала лестницы, положив правую ладонь на приклад карабина; на голове шапочка с козырьком, как у Фрола. Второй охранник – с круглым, как блин, лицом – сидел на деревянной скамейке и лузгал семечки.

– Мы к Гермесу, – сказал Фрол. – Эти двое со мной.

– Кто такие? – с ленцой спросил «круглолицый».

– Из лесных людей они. Тебе-то, Хряп, какая разница? – в голосе Фрола просквозило раздражение. – Сказано же тебе – они со мной.

– А к Гермесу им зачем?

– Вот это не твое крысособачье дело. Мне Степан велел их до старшины отвести. Ясно? Если не фиг делать, ступай и сам доложи Гермесу.

– А чего ты в бутылку лезешь? – Хряп зевнул. – Я на посту стою, положено отчет спрашивать. Не положено кого ни попадя в резиденцию пропускать. Сам знаешь, какой Гермес.

– Знаю, – сказал Фрол. – И вижу, как ты стоишь. Небось, уже всю жопу за ночь отсидел?.. Так мы сами пройдем, или ты сбегаешь и доложишь?

Хряп нехотя полупривстал, но, так и не разогнув ноги до конца, снова опустился на скамейку. После чего закинул в рот очередное семечко и пробурчал:

– Тоже мне, нашел шестерку. Сам и докладывай.

– Спасибо за доверие, – съязвил Фрол. – За мной, Тимоха.

Они поднялись по лестнице и оказались в большом овальном зале. В отличие от нижнего помещения, которое они только что миновали, зал ярко освещали лучи утреннего солнца. Оно светило прямо в глаза, поэтому Тим прижмурился и почти тут же остановился, пораженный открывшейся перед его взором картиной.

Задней стены у зала не было, как и большей части потолка. Наверное, когда-то сюда упала бомба, оставив после себя здоровенный пролом. Сам по себе он не произвел на Тима особого впечатления. Ну, дырища в потолке, ну, глубокая воронка под ногами – подумаешь! Тима поразил не пролом, а то, что он увидел через него – внутреннее пространство Стадиона.

Это не самое точное определение – пространство – возникло у Тима из-за того, что другого просто не пришло в голову. И не могло прийти, потому что ничего подобного он раньше не встречал – ни в нынешней, ни в прошлой жизни, о которой сейчас мало что помнил. Вот почему Тим оторопел – картинку он видел, но сознанием она воспринималась с трудом.

Внутри пространства находилась широкая и длинная площадь. Она начиналась, как показалось Тиму, чуть ли не от границ пролома и уходила в глубину Стадиона на сто с лишним метров. По периметру площадь окружала странная конструкция в форме вытянутого круга, которая поднималась вверх горизонтальными уступами – ступеньки не ступеньки, но что-то вроде того. Уступы, короче.

Непонятная и загадочная получалась конструкция. На взгляд Тима – вообще бессмысленная. На уступах-ступеньках можно было разместить очень много народу. Так много, что в голове Тима подобное количество не укладывалось – не хватало воображения. И где столько народу возьмешь? Наверное, даже если согнать сюда мутов со всей Зоны Москвы, и то свободное место останется.

– А зачем такое построили? – не удержавшись, спросил Тим у охранника.

– Какое? – высокомерно отозвался Фрол.

– А вот это. – Тим мотнул головой. – Для чего эти уступы?

– Ну, ты и деревня. Для зрителей, конечно. Это называется «трибуны».

Слово «зрители», как и слово «трибуны», ничего не говорило Тиму, и он рискнул поинтересоваться:

– А что они делали?

– Кто?

– Зрители эти на трибунах.

– Как что? Сидели и смотрели. – Охранник покосился на Тима и снисходя к его непроходимой дремучести, пояснил: – Тут раньше в ногомяч играли. Игра такая: люди бегают по полю и пинают по мячу. А другие смотрят и болеют – фанами их называли.

– А почему эти фаны болели?

– Как почему? Ну, ты совсем тупой-ой… Ставки, наверное, делали на победителей. Кто угадает результат, тот получает деньги. Тотализатор называется.

– А эти, которые пинали… Им тоже деньги давали?

– Тем, кто победил, наверное, давали. А тем, кто проиграл… Не знаю, короче. Может, и в жертву их приносили. Короче, это типа гладиаторских боев было, только немного по-другому. Понял, лесной человек?

– Да, – соврал Тим.

На самом деле он почти ничего не понял. Но дальше уточнять не рискнул, чтобы лишний раз не злить и без того злого Фрола. Какой-то там ногомяч… Одни пинают по этому мячу, другие зачем-то смотрят и от этого болеют. Их что, пытали таким образом? Да еще фаны какие-то с гладиаторами, жертвоприношения…

Нет, это выходило за границы его понимания. Хотя следовало признать, что и границы были очень узки. Что-то случилось с его памятью совсем недавно. И он многое забыл. Да что там многое? Почти все. А с Аленой толком переговорить не успел. И теперь…

Он посмотрел на лицо девушки. Оно выглядело очень бледным, даже серым. И безжизненным. Но Тим чувствовал, что она дышит. И ощущал, как бьется ее сердце, потому что крепко прижимал Алену к груди. По крайней мере ему так казалось, что ощущает…

– Сюда, Тимоха, – велел Фрол.

В обе стороны от разрушенного бомбой зала тянулся коридор. Они повернули налево. Но прошли немного – сделав с десяток шагов, Фрол остановился перед закрытой дверью и сказал, выразительно покачивая ладонью:

– Давай.

– Чего давай? – не понял Тим.

– Цепь свою давай, золотую.

– Зачем?

– Ты чего, дурак? Я ее Гермесу покажу.

– Нет, – сказал Тим. – Степан сказал: не по Сеньке шапка. Этот вопрос пусть Гермес решает. Заметано?

Фрол выкатил глаза и приоткрыл рот. Судя по багровевшей физиономии, ему явно хотелось сказать Тиму что-то проникновенное. Однако нужных слов не находилось. Пожевав губами, охранник тяжело выдохнул и буркнул:

– Ну, смотри, я хотел, как быстрее. Ладно, чудило, стой здесь. Я старшине доложу.

Затем он два раза сильно стукнул кулаком в дверь и тут же приложил к ней ухо. Тим уха не прикладывал, но все равно расслышал, как в комнате рявкнул мужской голос. Фрол поправил на голове шапочку с козырьком и, многозначительно покосившись на Тима, с напряженным лицом зашел в комнату.

Дверь он захлопнул за собой, и Тимур вдруг занервничал. Возможно, он поступил неправильно, не отдав Фролу золотую цепь? Теперь все может затянуться… Но и Фрол не очень хороший парень. Грубо разговаривает и глаза мутные. Нельзя ему доверять. Может, просто зайти следом и самому переговорить с этим самым, как там его?..

Тут дверь распахнулась, и на пороге появился высокий пузатый мужик с аккуратной бородой. Одет он был примерно так же, как и остальные маркитанты, которых Тим до этого успел увидеть: в синие трикотажные штаны, вытянутые на коленках, и черную кожаную куртку с застежкой-молнией. На ногах – низкие ботинки из мягкого материала и с толстой прорезиненной подошвой.

В общем, типичный браток середины девяностых годов XX века в трениках и кроссовках марки «Адидас» – только биты в руках не хватает. Но Тим в те легендарные времена никогда не жил, поэтому никогда не слышал ни о братках, ни о трениках. Ни, тем более, о каком-то Адидасе. Лишь подумал, что было бы неплохо обзавестись такой же одежкой. Удобно в ней, наверное. А то он в своих лохмотьях…

Додумать не успел, потому что мужик, остановившись в метре от Тима с Аленой, отрывисто спросил:

– Эти, что ли, «лесные»?

– Они самые, Гермес, – подтвердил Фрол, возникая вслед за мужиком из дверного проема. – Вот это Тимоха, а это… Ну, девка, в общем, его. При смерти она, похоже.

– Это Алена, – сказал Тим. – Она не при смерти. Но сильно ранена. Вы должны ей помочь. Мы…

– Мы вам ничего не должны, парень, – резко оборвал старшина. – А вот вы уже наши должники, потому что приют получили. Фрол сообщил, у тебя золото есть? Где оно?

– Вот, – сказал Тим. Он опустился на одно колено, чтобы не класть Алену на пол, и вытащил из напоясной сумки золотую цепь колдуна Ашаба.

Гермес присвистнул. Затем осторожно, даже трепетно, забрал у Тима цепь и поднес к глазам. Несколько секунд крутил ее туда-сюда, рассматривая с разных сторон. После чего достал из кармана куртки маленькую пилочку и несколько раз шоркнул ею по одному из звеньев. Снова поднес к глазам. Цокнул языком. И ловким движением засунул цепь к себе в карман.

– Э-э, – протянул Тим, поднимаясь на ноги. – А-а…

– Все в порядке, Тимофей, – успокоил старшина. – Сколько ты хочешь за эту штуку?

Тим не понял вопроса. Что значит – сколько? Поэтому сказал:

– Я хочу, чтобы вы вылечили Алену. И как можно скорее.

– Всё?

Тим подумал:

– Нам нужна еда.

– Покормим. Что еще?

Тим пожал плечами. Что еще? Главное, чтобы они вылечили Алену. Ну и поесть, конечно, не мешало бы. А что он еще может попросить в обмен за эту цепь из желтого металла? И тут он вспомнил:

– Мне бы одежду какую. Вот, как у вас.

– Как у меня? – Старшина хмыкнул. – Ну, как у меня не обещаю – не положено. Но срам прикрыть что-нибудь найдем… Ладно, Тимоха. Я вижу, что ты парень простой. Люблю таких. Мы с тобой договоримся. По рукам?

И он протянул Тиму правую руку.

– По рукам, – сказал тот, неуверенно протягивая навстречу ладонь.

– Вот и заметано. – Гермес шлепнул Тима по ладони своей ладонью. – Договор скреплен.

Он перевел взгляд на Алену. Затем аккуратно, двумя пальцами, приподнял ей веко. Неодобрительно покачал головой.

– Кто ее так?

– Нео, – ответил Тимур, твердо придерживаясь ранее выбранной версии. – Мохначи, то есть.

– Изуродовали девку. Ну, ничего, оклемается… Фрол, отнеси ее в лазарет, пусть ею тут же займутся. Скажешь, я велел.

– Может, я сам отнесу? – спросил Тим.

– Нет, Тимоха, здесь уже без тебя справятся. – Старшина криво улыбнулся. – Не переживай, заштопаем твою Алену, будет, как новенькая – маркитанты товаром не разбрасываются. А у нас с тобой другие дела найдутся… Да и нельзя тебе в лазарет в таком виде. Разведешь антисанитарию, а у нас с этим строго… Фрол, вот еще что – найди там Марфу, пусть срочно идет ко мне…

Марфа оказалась черноволосой женщиной среднего возраста в самом соку – иными словами, рослой и пышной. Некоторые элементы ее впечатляющей фигуры «а ля Рубенс» прямо-таки распирали юбку и кофточку, отчего возникало ощущение, что одежда в любой момент может треснуть по швам. Тим, естественно, не имел ни малейшего представления о рубенсовских женщинах, да и вообще на тот момент мало чего понимал в слабом поле, поэтому просто подумал: «Ого!»

А еще его поразил запах, исходивший от Марфы. Это был запах чистого и здорового тела с примесью цветочной воды, и он Тиму очень понравился. Даже в носу засвербило от такого удивительного запаха, и Тим едва не чихнул.

Однако пышная Марфа со своим удивительным запахом появилась не сразу. До того Гермес завел Тима в свою комнату и, удобно развалившись в кожаном кресле, начал расспрашивать. В основном, нажимая на вопросы, касающиеся лично Тима: мол, кто такой и откуда, чем занимался и как сюда попал.

Тим отвечал односложно, опасаясь ляпнуть чего-нибудь лишнего. Но даже если бы сильно захотел, то не смог бы рассказать много. Ведь в его сознании присутствовали лишь события последних часов.

Вот почему Гермес от него ничего путного не услышал, за исключением однообразно повторяемого: «Мы – лесные люди», «Мы жили в лесу», «На нас напали нео», «Мы дрались с нео и убежали от них». И всё. На уточняющие вопросы Тим лишь пучил глаза и отвечал: «Не помню, меня сильно ударили по голове».

Такое поведение Тима изрядно озадачило старшину. И он вдруг задал совсем странный вопрос: «Тимоха, почему днем светло, а ночью темно?» – не иначе как решил, что Тим полный идиот.

Тим чуток подумал и ответил: «Потому что днем на небе есть солнце, а ночью нет».

Гермес облегченно хмыкнул и спросил: «Почему у людей на руках всегда пять пальцев, а у мутантов разное количество?»

Вопрос был очень сложным. Наверное, на засыпку. Но Тим с ним справился, заявив: «Потому что они мутанты. Вон у вас на площади памятник мутанту стоит – так у него вообще головы нет».

Старшина в изумлении задрал брови, но как раз в этот момент в комнату зашла пышнотелая Марфа. И допрос прекратился. Зато началось другое – в какой-то степени более интересное. Но не особо понравившееся Тиму.

Когда Марфа появилась, то Гермес заявил:

– Ага, хорошо. Познакомься, Тимоха, это наша Марфа-ключница. – Наклонив голову, он внимательно посмотрел на Тима: – Ключница, понимаешь?

– Нет.

– Ну, каптенармус наш… Тоже не слышал?

– Нет, – искренне признался Тим. – А что это такое – кап… капе…

– Не что, а кто. Ладно, не ломай язык. Для тебя она просто ключница. Короче, Марфа у нас заведует хозяйством. А сейчас займется тобой. Марфа, Тимофей у нас, вроде бы, из общины лесных людей. Но я в этом не уверен.

– Почему? – спросила Марфа, с любопытством косясь на незнакомца.

– Потому что он почти ничего не помнит. Говорит, по голове сильно ударили. Осмотри его, как следует. На предмет всего там… В общем, как следует. Ну, ты понимаешь… – И он подмигнул ключнице.

– Понимаю, – сказала Марфа, окидывая Тима пристальным взглядом. Тот аж засмущался немного. – Грязный он только очень. Сполоснуть бы его… хотя бы из шланга.

– Успеем. Ты глянь пока так… хм… по основным параметрам. Тимоха, сними с себя эти лохмотья.

– Всё снимать? – уточнил Тим.

– Разумеется, всё. Тут и снимать нечего. Только вон там, у стены. – Гермес с брезгливым выражением показал пальцем в угол за дверью.

Тим отошел к стене и разделся. Снимать, и в самом деле, было почти нечего – подсумок с поясом, набедренную повязку, да по паре тряпичных обмоток с каждой ноги. Ну и примитивные сандалии с резиновыми подошвами из автомобильных протекторов тоже снял – уж раздеваться, так раздеваться. Сложил все это добро в углу и развернулся лицом к маркитантам в самом что ни на есть натуральном виде – в том, как говорится, в чем мать родила. Разве что шнурок с зубом нео снимать не стал – какая же это одежда?

У Гермеса, как только Тим развернулся, сразу отвисла челюсть. И лицо поскучнело. А вот у Марфы, наоборот, лицо оживилось, а глазки аж прямо заблестели.

– Однако! – воскликнула она. – Вот это жеребец!

– Ты это, эксперт хренов, – сказал старшина. – Пока воздержись от комментариев. Осмотри и все.

– Молчу, как рыба, – ответила ключница, приближаясь к Тиму. – Встречается же подобное. Знала бы, давно бы к «лесным» ушла жить. Тим, у вас там все такие?

– Какие? – спросил Тим. Сам он не чувствовал себя каким-то особенным. Но напрягся. Он помнил предупреждение Алены о том, что его могут принять за дампа. Но это могло случиться из-за дамповских обмоток. Их он снял. Чего же такого подозрительного обнаружила Марфа?

– Такие, – ответила Марфа. – Дремучие и с дубинами. – И почему-то хихикнула.

Осмотр продолжался несколько минут. Марфа требовала, чтобы Тим поворачивался разными сторонами тела, приседал и нагибался. Трогала и тыкала его указательным пальцем в разные места. А напоследок еще и велела широко открыть рот и высунуть язык, чем очень удивила Тима: неужели она думает, что он что-то прячет во рту?

Однако Тим беспрекословно выполнял все распоряжения. Осмотр показался вполне безобидным занятием и даже отчасти забавным. А он-то уж было подумал, что его будут пытать. А тут одна ерунда. Повернись туда, наклонись сюда… Даже не щекотно. Хотя и немного утомительно.

Но ключница, похоже, совсем не утомилась. Напоследок она шлепнула Тима по ягодице и бодро объявила:

– Здоров, как молодой фенакодус. Есть несколько ран, но они уже затянулись. И никаких аномалий.

– Уверена? – с задумчивым прищуром спросил старшина.

– Гермес, я же не слепая. Что я, здорового парня от больного мута не отличу?

– Отличишь, – согласился Гермес. – Тут тебе равных нет… Ладно. Тимоха, ты вот что – выйди пока в коридор и постой там. Я тебя потом позову.

– А одежда? – спросил Тим.

– Замерз, что ли?

– Нет. Но ты обещал мне одежду.

– Хорошая у тебя память, оказывается, – с насмешкой отозвался старшина. – Если Гермес что обещал, то всегда выполнит. Побудь пять минут голышом, не растаешь.

– А меч вернешь? – спросил Тим.

– Меч? У тебя был меч?

– Да, был. Ваши охранники у ворот забрали.

– Я выясню. Значит, ты умеешь драться на мечах?

– Конечно, умею, – без колебаний твердо заявил Тим. А чего колебаться, если он под утро зарубил с полдюжины дампов? Уж это-то он хорошо помнил. – Так вернешь?

– С мечом чуть позже разберемся. Давай пока в коридор, боец.

Едва Тим вышел, закрыв за собой дверь, как Гермес поманил Марфу пальцем. Когда та, покачивая бедрами, приблизилась, негромко спросил:

– Значит, ты уверена, что он не мут?

– Не сомневайся. Отличная человеческая особь, никаких признаков мутации. Молодой, здоровый, сильный. Просто красавец. Я его сверху донизу прощупала.

– Да уж, видел я, как ты его щупала.

– А чего не пощупать, если есть за что? – Ключница хохотнула. – Ты сам велел, чтобы как следует проверила.

Но старшина веселья не поддержал. Наоборот, хмурился, озабоченно морща лоб.

– Значит, не мутант… А выглядит, как натуральный дикарь…

– А что он сам говорит?

– Да, считай, ничего. На удар по голове ссылается. Бывает такое, чтобы человек от удара по голове все забыл?

Марфа задумалась.

– Ну, что-то вроде потери памяти может быть. Только, знаешь, башка у него, считай, совершенно целая. Есть ссадина на затылке, но от такого память не пропадает.

Лицо Гермеса стало жестким.

– Думаешь, придуряется? Лазутчик?

– Тебе виднее. – Марфа повела округлыми плечами. – Только для лазутчика он шибко дурковатый. Да еще эта раненая девка. На фига она лазутчику?

– Да, это верно – шпионов так не внедряют. Но и на «лесного» он не похож. Заметила, какая у него короткая стрижка? «Лесные» всю жизнь лохматыми ходят, пока не облысеют, а этого как будто обрили недавно. Да и одежка эта, как у дампа… Но если не «лесной», то кто? А?

Он смотрел на ключницу. Та опять повела плечами. Потом с ленцой произнесла:

– Да откуда ж мне знать, откуда он такой заявился?.. Ну, клык у него чей-то на шее висит. На человеческий непохож, уж больно крупный. А так…

– Видел я, что клык висит. Это вообще ни о чем, обычный амулет. Их кто ни попадя таскает, и люди, и муты. Какие еще есть мысли? Может, еще чего заметила?

– Ну, разве что… – Ключница наморщила лоб. – Есть у него на плече татуировка. Плохо видно из-за грязи, но птица, это точно – крылья у нее распахнутые.

– Так, может, это рукокрыл?

– Не-а. – Марфа отрицательно мотнула головой. – Там крылья такие… – Она пошевелила пальцами в воздухе. – В общем, птичьи крылья.

– А что за птица?

– Да не разобрала я, говорю же. Может, и куропатка какая… А давай у самого Тимохи спросим. Чего гадать?

– Вот этого – пока не надо! – Гермес повысил голос. – Не надо у него об этом спрашивать. Ты лучше того – своди его в прачечную, пусть чуток отмоется. Тогда и рисунок покажется. И найди ему одежку какую-нибудь, чтобы срам прикрыл.

– Все?

Старшина подумал.

– Вот еще что, пусть его накормят. Как следует накормят, чтобы силенок набрался.

– Ты уже придумал, что с ним делать? – небрежно спросила Марфа. – Здоровенный парень ведь. Может, в охранники его?

– В охранники неизвестно кого? Нет, Марфа, сначала его проверить надо.

– Ну, тебе виднее. Можно, конечно, и в рабы, но… – Как ни старалась ключница скрыть интерес, но по ее тону и поблескивающим глазам чувствовалось, что судьба молодого «красавца» ей не безразлична. – Мне кажется, такой мордоворот и нам бы пригодился. Он нео в одиночку завалит, если чего.

– Нео, говоришь? – Гермес потеребил кучерявую бородку. – Хм… Возникла у меня одна мыслишка…

– Какая?

– Скоро узнаешь. Пусть его моют, одевают и кормят. Потом приведешь ко мне. И без пригляда его не оставлять. Хотя…

– Что?

– Вряд ли он куда денется, пока его девка здесь раненая лежит…

Когда Тима снова привели к старшине, тот цокнул языком и сказал:

– Ну вот. Теперь, и вправду, на человека похож.

Тим и сам чувствовал, что с ним произошли некоторые изменения. Каким-то он новым стал, что ли… Это ощущение возникло после того, как его помыли в прачечной: сначала облили теплой водой из шланга, потом дали брусок из непонятного, скользившего в руках, вещества, и сказали, чтобы он мылился.

Тим не сразу сообразил, о чем идет речь. Но затем потер себя бруском по животу, увидел, как образуется пена, и обалдел… Поначалу он даже испугался, потому что решил, что с него слазит кожа. Но присутствующая при «экзекуции» Марфа засмеялась и объяснила, что это смывается грязь при помощи мыла. И теперь Тимоша будет, как новенький золотой червонец – хоть на зуб пробуй.

Зачем его надо пробовать на зуб, Тим не понял. Но то, что ключница обозвала его Тимошей, ему было приятно. Он уже начал привыкать к тому, что маркитанты коверкают его имя – то Тимофеем обзовут, то Тимохой, а вот теперь еще и Тимошей. Но «Тимоша» звучало очень даже ничего, в этом варианте не было ничего злого или пренебрежительного, даже наоборот…

Короче говоря, Тиму стало приятно. Отвык он в последнее время от вежливого обращения, чего уж тут… А то, что Марфа временами на него покрикивала и обзывала «тупым», так это было понятно. Что поделаешь, если он и на самом деле тупил? Зачем, например, надо было брусок языком лизать – мыло это самое?

Ничего в нем съедобного не оказалось, пусть и изготавливали его, как пояснила ключница, из топленого жира хоммута. Зато во рту Тима противно запенилось и пришлось его прополаскивать водой. Тогда Марфа и сказала Тиму, что он тупой, как пятилетний пацан. Но без злобы сказала, и Тим не обиделся.

Потом, когда Тим помылся, ему принесли обувь и одежду: ботинки из грубой кожи, короткие штаны странной формы, которые Марфа назвала «шорты», и рубашку с длинными рукавами. Рубашка называлась «гимнастерка». Она была маловата и сразу разошлась по швам на плечах, но Тиму эта мелкая неурядица ничуть не испортила настроения. После грязных тряпок дампов его бы устроила любая одежда, прикрывающая тело, а тут настоящие штаны и рубаха. Да еще кожаные ботинки вместо примитивных сандалий. Живи и радуйся!

А уж когда его накормили похлебкой из вареной брюквы, в которой плавали кусочки жира, то Тиму совсем захорошело. Что-то в его жизни явно изменилось, и он сам изменился. Только не мог пока сформулировать, как и в чем именно. Не хватало информации для сопоставления. И даже слов не хватало. Хотя кое-какие новые слова периодически всплывали на поверхность сознания Тима, и это, видимо, было частью процесса обновления, происходящего с ним.

Так что, заявление Гермеса о том, что теперь он стал похож на человека, Тима особо не удивило. И вообще его в тот момент волновало и беспокоило другое – здоровье Алены. Он еще раньше попытался выяснить об этом у ключницы, но та сказала, что пока ничего сообщить не может. Мол, надо подождать. И когда Тимур в сопровождении Марфы зашел в кабинет Гермеса, то собрался тут же спросить про Алену. Однако старшина его опередил.

– Хотел у тебя узнать, Тимоха, – сказал он. – Эта девка раненая, которую ты приволок, Алена. Она тебе кто?

– Как кто? – Вопрос Гермеса застал врасплох. Такой темы они с Аленой не обсуждали. Что имеет в виду старшина? – В каком смысле?

– В самом простом. Жена, зазноба? Или, может, сестра?

Тим догадывался, что должен отвечать быстро. Потому что, судя по реакции старшины, вопрос был очень простой. Но из-за проклятых провалов в памяти Тим не понимал значения многих слов. Вот и слова «жена» и «зазноба» ему в данный момент ни о чем не говорили. Зато «сестра»…

Что-то такое в памяти крутилось… И вдруг он вспомнил. Вспомнил, как в подвале у дампов Егор сказал об Алене: «Сестра она моя, понял? Я за нее любому горло порву».

– Ты чего, Тимофей? – Гермес с подозрением прищурился. – Кем тебе Алена приходится, спрашиваю? Или опять не помнишь ни черта?

– Нет, помню. Она моя сестра. Я за нее горло порву. Любому.

– Вот как? – Ответ Тима старшину малость удивил, но он быстро сориентировался. – Любишь, значит, сестру?.. Так я тебя обрадую. Пришла твоя Алена в сознание, мне недавно доложили.

– Пришла в сознание? – Рот у Тима непроизвольно расплылся до ушей. – Как она? Что с ней?

– А что с ней? Понятно, что рана тяжелая. И крови много потеряла. Лекарь мне сказал, что вовремя ей помощь оказали. А то бы умереть могла.

– А теперь что?

– Теперь уже лучше. Не переживай. Лекарь у нас хороший, на ноги ее поставит.

– Можно мне с ней поговорить?

– Сейчас нельзя. Она спит сейчас. Так что, потом… Мне пока с тобой кое-что обсудить надо.

Тим с готовностью кивнул – обсудить так обсудить. Жизнь и здоровье Алены – вот что его беспокоило больше всего. А остальное… остальное – мелочи по сравнению с этим.

– Ты видишь, что я свое слово держу? – спросил Гермес. – Алену мы лечить начали. Согласен?

– Да.

– Одежду тебе дали?

– Да.

– Покормили?

– Да.

– Ну вот и отлично. – Гермес удовлетворенно улыбнулся. – Значит, претензий нет. А теперь смотри. За лечение своей сестры ты заплатил. А за остальное?

– За что остальное?

– Ну как же… Ты что дальше делать собираешься? Вернешься в свой лес? Хотя… Куда возвращаться-то? Ваш острог капитолийцы под корень разорили. Ну?

– Чего? – Тим не понимал, куда клонит маркитант.

– Какой ты недогадливый. – Старшина поморщился. – Если хочешь у нас на базе пожить, то за приют и ночлег платить надо. В сутки… ну, скажем, пять «червонцев». За еду тоже отдельно платить надо. У тебя еще золотишко есть? Монеты, слитки, изделия?

– Изделия?

– Ну да. Типа цепи, которую ты принес. Есть еще такое?

– Нет у меня ничего.

– Плохо. И что тогда делать будем? У нас ведь здесь не богадельня, за все своя цена установлена. Коммерция называется.

Тим в растерянности молчал. Общий смысл сказанного Гермесом он уловил, а вот детали пока не укладывались в голове. Получается, он рано обрадовался, когда решил, что за все расплатился с маркитантами. Он и не подумал впопыхах о том, как будет жить дальше. А тут, оказывается… Ну и ладно.

– Я найду, где жить, – сказал Тим. – И еду себе найду.

– Уверен?

– Уверен, – сказал Тим. А чего? Главное, что Алену теперь вылечат. А он может и в развалинах около Стадиона перекантоваться. Пищу как-нибудь добудет, было бы оружие. А когда Алена совсем выздоровеет…

– Сколько дней Алена будет лечиться? – спросил Тим.

– Правильный вопрос задаешь. Точно этого никто не знает. Это ж медицина, Тимоха. Рана тяжелая, кровопотеря… Если лечение затянется, то твоей золотой цепи может и не хватить. Кроме того, Алену каждый день кормить надо – а за это ты не заплатил. Понимаешь?

– Цепь же толстая была…

– Была. Но мы же по рукам ударили, все по-честному. Ты сам сказал, чего за эту цепь просишь, я все выполнил. А уговор дороже денег. Мы, маркитанты, всегда слово держим.

Тим чувствовал какой-то подвох в словах Гермеса. Что-то неправильное крылось в его рассуждениях. Но что именно? Этого Тим уловить не мог. Лишь было понятно, что он очутился в сложной ситуации.

Получается, что нужно платить за пищу для Алены. Да и за лекарство, возможно, еще тоже придется доплачивать. Требуются какие-то монеты или слитки из золота, а он их в глаза никогда не видел. Или видел, да забыл. В любом случае, у него ничего нет.

Да и о себе надо позаботиться. Так ли легко будет прожить в развалинах? Он даже не подумал о том, что за стенами Стадиона рыщут озлобленные дампы. Очень озлобленные, просто готовые его, Тима, на клочки разорвать. А он совсем один.

Правда, есть еще где-то Егор и Кыс. Вернее, были. Однако их ведь прежде найти надо. Если они вообще остались в живых, а не погибли в становище «мусорщиков». И если погибли, то кто теперь защитит Алену? Он один?

Получается, что только он, больше некому. Значит, он должен обязательно позаботиться о себе – иначе и Алена пропадет. Но что же делать? Ведь он – такой дурак. Даже ничего толком не помнит.

Голова шла кругом. Пустая голова, неспособная подсказать выход из положения. Вот влип так влип.

– Понимаю, Тимофей, что у тебя проблемы, – с сочувствием произнес Гермес. – Но ты шибко-то не переживай. Я вижу, что ты парень хороший. Как такому не помочь?

– Вы мне поможете? – Тим с надеждой посмотрел на маркитанта.

– Поможем. Мы хороших людей в беде не бросаем. Я лично тебе и помогу.

– Как? У меня нет этих самых, монет. И золота нет.

– И не беда. Дело, в общем-то, плевое. Монеты всегда заработать можно, было бы желание. Ну и возможности. А они у тебя есть.

– Я должен что-то сделать? – догадался Тим.

– Именно. Ты должен монеты заработать.

– Как?

– Сейчас объясню. Ты знаешь, что такое гладиаторы?

Тим подумал несколько секунд. Нет, в голову ничего не приходило. Странное какое-то слово… Постой, кажется Фрол что-то упоминал. Но он, похоже, пропустил мимо ушей.

– Нет, не знаю. Они что, кого-то гладят?

– При чем тут это? – Лицо Гермеса удивленно вытянулось. И тут же расплылось широкой ухмылкой. – Ха, понял. Гладиаторы гладят… Ха-ха, Тимоха. Ну, ты даешь… Нет, Тимоха, гладиаторы не гладят. Ну, разве если кого мечом по ребрам. Или по загривку. Ха…

Старшина посмотрел на Марфу, которая молча присутствовала при разговоре. Как завела Тима в комнату, так и стояла в сторонке. Но явно не скучала, судя по поблескивающим глазам и живой мимике.

– Слышь, Марфа, Тимофей у нас шутник. Насмешил, ох, насмешил.

– Смешно, – отозвалась ключница. – Способный парень. Сразу видно, что из леса.

Гермес прищурился и произнес уже без улыбки:

– Вот именно. Так вот, Тимофей, гладиаторы, это бойцы. Те, кто выходит на арену и дерется до последнего – до последней капли крови. Победил – заработал деньги. Проиграл – значит, проиграл, такова судьба.

А теперь слушай меня внимательно. У нас на Стадионе почти каждый день проводятся гладиаторские бои. Все дерутся – люди, нео и прочие мутанты… В общем, кто хочет заработать, тот и дерется.

– А кто им платит? – спросил Тим.

– Хороший вопрос, Тимоха. Во-первых, гладиаторам платят хозяева. Своим гладиаторам плачу я.

– А зачем? Ты хочешь, чтобы твой гладиатор убил другого?

– Не совсем так. Зачем платить за обычное убийство? Это пустая трата денег. Я плачу за то, чтобы мой боец победил чужого бойца, и это принесло бы мне много денег.

– А откуда они берутся?

Старшина усмехнулся.

– Ты глянь, Марфа. А парень-то смышленый, ухватывает на лету, что к чему… Деньги, Тимофей, платят хозяева других бойцов. А еще – публика, которая приходит посмотреть на бои. У нас ведь тут вход платный, без халявы… Так вот, публика платит за зрелище – это раз. И делает ставки на победителей – тотализатором такая штука называется. Это два. Отсюда и берутся монеты, чтобы платить бойцам. Так что?

Гермес цепко взглянул на Тима.

– Что? – повторил тот.

– Согласен на мое предложение?

– Какое? – с недоумением спросил Тим.

В данном случае он «врубил дурачка». Потому что уже примерно догадался о том, к чему клонит старшина. Однако решил не высказывать догадок раньше времени – пускай сам объяснит, что к чему. Иначе его и впрямь начнут считать умным. А он совсем не умный. Уж лучше пусть по-прежнему принимают за тупого.

– Хорошее предложение, – сказал Гермес. – Я предлагаю тебе стать моим гладиатором – бойцом, короче, который сражается на арене. Парень ты здоровый. Драться умеешь – сам хвастался. Вот и заработаешь деньжат, чтобы оплатить проживание и еду. И на лекарства для твоей сестры хватит. Если будешь хорошо драться. Так что?

– Значит, я должен драться?

– Не просто драться, а побеждать. Победил в схватке – заработал монет. Все просто. Так что?

– Я согласен, – сказал Тим.

Ему показалось, что теперь он все понял. А если все понял, то чего тянуть с решением? Он будет драться и получать монеты, чтобы платить Гермесу – пока Алена не выздоровеет. Ведь иначе ничего не получится. Куда он денется с раненой девушкой, если покинет базу маркитантов? Их тут же убьют какие-нибудь муты.

– Отлично! – Гермес довольно улыбнулся. – Ты дерешься, я плачу. Значит, по рукам?

Он протянул Тиму раскрытую ладонь.

– Ладно, – вздохнув, произнес Тим. И протянул навстречу свою руку.

Было у него смутное предчувствие, что доверять Гермесу нельзя. И вот это – по рукам – лучше бы с ним не делать. Не договариваться, в общем, с ним. Но с кем тогда договариваться? Гермес у маркитантов все решает. И что вообще можно сделать в такой ситуации? А здесь человек заработать предлагает.

И Тим с Гермесом ударили по рукам – в прямом и переносном смысле.

– Отведешь его в каземат, – велел старшина Марфе. – Пусть готовится, да и отдохнет малость.

– Отведу, – сказала ключница. – Только у меня к тебе разговор есть.

– Короткий?

Марфа подумала, моргая ресницами.

– Наверное, не очень.

– Срочный?

– Ну-у… наверное, нет.

– Тогда потом зайдешь. У меня сейчас дела.

И Гермес многозначительно перевел взгляд на мощный сейф в углу комнаты. Большую часть времени старшина маркитантов тратил на то, что подсчитывал прибыль. Затем планировал очередные сделки. И вскоре подсчитывал прибыль от них. В общем, жил насыщенно и с выгодой.