Читать книгу Чужие чувства - Константин Леонтьев - Страница 4

Входят Эдвард Дагмар и Тилли.

Эдвард Дагмар. Вот здесь мы и подождем обеда или Ганса Циннеркнока – в зависимости от того, кто из них подоспеет раньше.

Тилли. Вы ведь с ним, кажется, очень старые друзья?

Эдвард Дагмар. Друзья! Разве в наше время друзья чем-нибудь отличаются от врагов? Правда, они гораздо больше радуются, делая нам гадости. Когда-то мы все вместе учились. Вы же знаете, школа и другие несчастья очень сближают. Он даже чуть не увел у меня мою Эльзочку, когда она еще не была моей невестой. Но ему, как всегда, повезло – она предпочла меня. Ему всегда везет.

Тилли. Вы его недолюбливаете?

Эдвард Дагмар. Я эгоист, и поэтому встречи с другими эгоистами не доставляют мне ни малейшего удовольствия. А еще он вбил себе в голову, что с ним моя супруга была бы гораздо менее несчастна, чем со мной. Наверное, он не может мне простить, что она выбрала меня, а я не могу ему простить, что она не выбрала его. На самом деле, мы оба любим ее и ненавидим меня…

Тилли. Говорят, он очень богат?

Эдвард Дагмар. Ничего удивительного: в детстве он хорошо учился, в молодости много работал, а потом неожиданно умерли его богатые родственники…

Тилли. Этого не может быть: во-первых, богатых родственников не существует, а во-вторых, богатые родственники бессмертны!

Эдвард Дагмар. Тем не менее, вопреки всем законам природы он очень удачно получил наследство. Разбогател благодаря необычайному стечению обстоятельств – бездетности родственников и отсутствию у них эгоистичного стремления к неуемному долгожительству. До этого, помню, его попытки заработать много денег напоминали приставания к девушкам: постоянные и безрезультатные. Зато теперь он так богат, что даже журналисты научились правильно произносить его фамилию.

Тилли. Невероятно! Это похоже на сказку о чистильщике обуви, который за долгие годы трудов и лишений скопил пару монет, а потом купил лотерейный билет и выиграл несколько миллионов. Помню, в детстве я читал об этом в какой-то большой красивой книжке.

Входит мистер Циннеркнок, встревает в разговор.

Циннеркнок. Книжки? Все книжки делятся на два вида: чековые и ненужные. Хотя искусство – это прекрасно. Я тоже очень увлекаюсь искусством, в основном – искусством делать деньги. Придерживаюсь реалистического направления – предпочитаю только то, за что реально хорошо платят. Как сказал один деятель шоу-бизнеса: «Я пришел в искусство за деньгами и без денег я из искусства никуда не уйду!» Рисовать картины, писать книги – это еще не искусство. Писать так, чтобы суметь продать, – вот это искусство.

Тилли. А талант?

Циннеркнок. Талантом много не заработаешь. Талант должен с детства учиться голодать. По-моему, искусство – все то, что можно продать в несколько раз дороже, чем стоят израсходованные бумага и краски. Если за это хорошо платят – это не всегда означает, что это хорошее искусство, но это всегда означает, что за это хорошо платят…

Эдвард Дагмар. Вот, Тилли, этот нескромный человек и есть тот самый Ганс Циннеркнок…

Циннеркнок (перебивает). Тот самый Ганс Циннеркнок, который обо всех говорит только гадости и о котором все говорят только гадости. Эдвард еще не говорил вам обо мне: «С такими людьми хорошо встречаться только на их похоронах»?

Тилли. Нет.

Циннеркнок. И Эльза при вас не повторяла (передразнивает): «Ах, мистер Циннеркнок настолько универсален, что как его ни оскорбляй – все к нему подходит»? Неужели даже Линни не говорила (кривляется): «Дядюшка Ганс? Видеть бы его пореже – цены бы ему не было»?

Тилли. Пока нет.

Циннеркнок. Странно. Значит, стали забывать. Только отвернулся – и уже похоронили. Забыли, что я бессмертен.

Тилли. Так вы – дьявол?

Циннеркнок. Ну что вы, бедный дьявол безнадежно устарел. Теперь время ангелов – деловитых и озлобленных.

^{Обри Бердслей «Али-Баба»}

Эдвард Дагмар. Не слушайте его, Тилли, он не ангел…

Циннеркнок (опять перебивает). Да, я не ангел, зато я банкир. Это гораздо более важная профессия. Особенно, если судить по доходам… Есть люди, которые имеют деньги, и есть люди, которым эти деньги очень нужны. Надо помочь им встретиться.

Тилли. Так значит, вы помогаете людям встретиться с деньгами?

Циннеркнок. Скорее – расстаться. Банкир – это такой фокусник, который играет с чужими деньгами до тех пор, пока не превратит их в свои. Вы же знаете, у нас такой климат: не захочешь, а украдешь! В наше время богатый человек – это тот, кто успевает украсть больше, чем успевают украсть у него. Без денег жить нельзя…

Тилли. Но только ради денег тоже жить не стоит.

Циннеркнок. А! Бедный, но гордый? Ох и молодежь пошла! Ничему вас родители не учат! Поверьте мне, молодой человек: если бы деньги можно было делать только из совести, богатые разорились бы, но и бедные не сильно бы разбогатели. Есть такое мнение, что сначала весь мир делился на грешников и праведников примерно поровну, но грешники быстрее размножились. И хотя добрые люди чаще рождаются, они реже выживают. Вот почему я верю в совесть, но предпочитаю наличные.

Тилли. А налоги?

Циннеркнок. Большие налоги приходится платить только в том случае, если ты недостаточно богат, чтобы совсем не платить налогов.

Эдвард Дагмар. Что меня больше всего раздражает в миллиардерах, так это моя зарплата…

Циннеркнок. Ой, не любят наши люди чужие деньги, ой не любят!

Тилли. Деньги – это еще не все.

Циннеркнок. Особенно, если они есть.

Эдвард Дагмар. Пока они есть…

Циннеркнок. Чтобы не нуждаться в деньгах, нужно иметь очень много денег. Конечно, у денег тоже есть недостатки. Чужие деньги очень мешают, особенно спать, а свои деньги делают человека слишком жадным: ему начинает хотеться еще и здоровья, и любви, и «поговорить». К сожалению, счастье и деньги далеко не всегда взаимозаменяемы. Счастлив тот, кто имеет все необходимое и не желает большего. И еще – никакие деньги не помогут изменить собственное прошлое. Иногда мы готовы отдать все, что у нас есть, за то, чего у нас нет… (Задумывается.) Но вот что я вам скажу, молодой человек: многие презирают чужие деньги, но никто не испытывает ненависти к своим собственным. Я был бедным и стал богатым – не могу утверждать, что быть богатым хуже. Скажем так: в костлявых объятьях нищеты нет ничего хорошего. К тому же с богатством почему-то смиряешься легче, чем с бедностью. Даже если очень несчастлив, глупо плакать, идя пешком, если можно рыдать, сидя в лимузине. Богатство еще не делает счастливым, но дает хотя бы возможность уделять побольше внимания своим несчастьям. А трагедия бедности в том, что ей по средствам только гордость… Когда устаешь любить людей, начинаешь любить деньги. А деньги не устаешь любить никогда. Как говорится: «Дайте мне таблеток от жадности! И побольше! Побольше!» А нам, банкирам, много не надо: все и еще чуть-чуть. С другой стороны, конечно, зачем хорошему человеку деньги – его и так все ненавидят?

Эдвард Дагмар. Для разнообразия. Чтобы жена была довольна.

Циннеркнок. Да, женщины считают, что настоящий мужчина должен быть похож на современных голливудских киноактрис.

Тилли. Быть таким же страшненьким?

Циннеркнок. Быть таким же богатеньким. Впрочем, «джентльмены не говорят о деньгах – джентльмены имеют деньги». Деньги – это всего лишь деньги, и ничего больше. В конце концов, миллионом больше, миллионом меньше – это совершенно не важно. Главное, чтобы «больше» было у нас, а «меньше» – у кого-нибудь другого. Сменим тему. (Шутливо кривляется.) Кстати, Эдвард, а кто этот неприятный молодой человек?

Эдвард Дагмар. Это Тилли. Помнишь, ты возился с его пеленками на нашей свадьбе с Эльзой? Он еще испортил тот костюм, который я тебе одолжил.

Циннеркнок. Костюм помню, а младенца не узнаю. Он тогда был таким толстым красным орущим карапузом, а теперь что-то похудел, побледнел, притих.

Эдвард Дагмар. Зато у него появились зубы и энциклопедический склад ума.

Тилли. Вот именно, склад. Я слишком долго учился и теперь мой мозг переполнен всякими пыльными мелочами – для серьезных мыслей в нем уже не осталось места.