Читать книгу Пожиратель. «Не тот» человек - Константин Муравьёв - Страница 3

Трое суток назад.

Неизвестный сектор на границе Содружества.

Научно-исследовательская станция

Старик в кресле, сидящий спиной к имитации окна, изображающей какой-то ухоженный лесной массив его родного мира, представлял собой жалкое и одновременно страшное зрелище.

Сухая пергаментная кожа, сморщенное морщинистое лицо, впалые щеки, обескровленные губы и яростный злой взгляд загнанной в угол крысы на фоне ввалившихся глазниц.

Он молча держал в руках результаты своего последнего обследования, которые ему только что выдал его собственный ассистент.

– Профессор Рокена, – тихо обратился к нему молодой помощник, что сейчас стоял возле стола, – вы понимаете, что она вас убивает? Жить вам осталось не больше двух-трех суток. Профессор…

И молодой парень постарался произнести еще что-то, но его прервали.

– Не рассказывай мне прописные истины, – раздался сухой и скрипучий голос, и на аграфа, выглядящего сущим мальчишкой, посмотрел его старший соотечественник.

Да, именно так.

Старик, сидящий в кресле, и сам еще месяц назад был пышущим здоровьем и силой аграфом, с красотой и гордостью, надменностью и высокомерием одного из лучших умов Содружества. Но это было тогда, не сейчас.

– Я знал, на что шел, – негромко даже не сказал, а процедил сквозь зубы он. И, сжав кулак, разломил переданную ему пластиковую карточку с силой, которую нельзя было подозревать в его сухом и немощном теле, жизнь в котором поддерживали лишь его маниакальное желание подольше протянуть на этом свете да опаснейшие нелегальные препараты, которые ему приходилось доставать через знакомый пиратский клан.

– Еще когда мы попытались продублировать в моем мозгу нейросвязи из нашего последнего эксперимента, я понял, какую ошибку мы совершили при расчетах.

И он в сердцах стукнул кулаком по поверхности стола.

– Но я надеялся на то, – слегка успокоившись, продолжил, казалось бы, про себя рассуждать профессор, – что мы сможем адаптировать структуру за оставшееся время.

– Да, – кивнул его помощник, – и у вас это практически получилось.

После чего молодой аграф отвел глаза в сторону, пряча не слишком уместную сейчас усмешку, промелькнувшую на его лице.

– Да, – закашлялся старик, смотря на него, – почти… – А потом еще тише добавил: – Но этого почти оказалось мало… – И профессор Рокена уставился на свою сморщенную ладонь. Перестав замечать стоящего напротив него помощника, произнес, будто озвучивая свои мысли и рассуждения вслух:

– Нельзя было совмещать настолько антагонистичные сущности в одном проекте. Логически стройную по своей внутренней наполненности нейросеть агарского тактического вычислителя. Полностью выходящую за рамки нормального поведения сущность дикаря-маньяка, убившего не одну тысячу людей, вытащенного нами из тюрьмы особого режима. И как последнюю каплю, мы дополнили этот коктейль нейроособенностями мозга сполота и нейросвязями, выстроенными на основе мумии Древнего, найденной нами в последнюю экспедицию.

– Профессор, – тихонько напомнил его помощник, опасаясь внезапной вспышки гнева, – вы забыли о самом главном, той странной нейроструктуре, что была добавлена на последнем этапе.

Старик, вернее профессор Рокена, хотя в эти дни его именовали больше как раз «стариком», был в последнее время очень раздражителен и мгновенно выходил из себя. Но в этот раз вспышки гнева не последовало.

– Да, – лишь протянул профессор, – только вот именно она и давала наибольшую перспективу развития при своем внедрении.

Никто не знал, что за существо было найдено замурованным или, скорее, вплавленным в глыбу метеорита, чей возраст датировался несколькими сотнями миллионов лет. И так выходило, что это ископаемое было значительно, неимоверно старше той эпохи, когда космическое пространство этой вселенной бороздили корабли Древних.

Позднее, благодаря спектральному моделированию, Рокена со своей командой специалистов уже тут, в лаборатории на станции, смог восстановить структуру мозга найденного существа. И именно благодаря воссозданной модели они выяснили, что это существо было разумным.

Но что еще более важно и невероятно, строение его мозга оказалось полностью совместимо по своим нейронным связям и нитям со структурой мозга любого из потомков Древних, будь то люди, аграфы, сполоты, креаты или любая другая раса, относящаяся к роду людей. Этот последний факт и позволил вплести дополнительный набор нейросвязей в их экспериментальную структуру нейросети. И по предварительному прогнозу она должна была стать еще более стабильной, благодаря внедрению последнего сегмента.

Этот факт вселил надежду в благополучный исход их многолетних экспериментов и изысканий.

Последующая цепочка опытов и экспериментов, по крайней мере за те несколько сотен раз, когда нейроконструкцию внедряли подопытному материалу, подтвердила это.

И они поверили в свою победу.

А после был триумфальный эксперимент, который должен был возвести профессора Рокену в ранг героев империи Аграф и ее научную элиту, сделать его ученым-первооткрывателем, готовым пожертвовать собой ради величия Империи. Как это красиво и гордо звучало в мыслях тогда еще пышущего здоровьем и амбициями относительно молодого профессора, руководителя этого научного института.

Только вот эксперимент завершился огромнейшим фиаско. Как оказалось, они не учли такую малость, как не просто сам факт удачного внедрения и стабилизации структуры, но и длительность ее адаптации, которая значительно превышала стандартное значение, принятое при подобном расчете для всех остальных нейросетей. Но что еще более важно, многократно возросшая длительность адаптационного периода нейросети, особенно на последнем ее этапе, потребовала невероятного объёма ментальной энергии для ее собственной настройки под реципиента. И вызвано это было предположительно внедрением инородного фрагмента, взятого у неизвестного ископаемого, который как раз и проходил адаптацию на последнем шаге настройки нейросети.

Именно этот никак не завершившийся сейчас процесс и высасывал саму жизнь из профессора, превратив цветущего и полного сил аграфа в иссушенную мумию древнего старика.

И все это произошло потому, что раньше, в ходе экспериментов, изъятие нейросети проводили до перехода адаптации к последнему этапу. Как потом удалось выяснить, этому завершающему шагу предварительно способствовал некий период нормальной стабилизации и работы нейросети, и поэтому с подобной проблемой они до последнего момента просто не сталкивались. И уперлись в нее лишь при финальном внедрении экспериментального прототипа нейросети самому профессору.

И сразу такой результат.

Первоначальные этапы внедрения и адаптации у профессора прошли значительно быстрее, как благодаря его врожденному очень высокому интеллектуальному индексу, так и благодаря многократно превышающему среднему параметру уровня ментальной активности. Как следствие, последний этап адаптации нейросети им был достигнут значительно быстрее.

Вот тогда-то они и смогли точно вычислить проблему, с которой столкнулись.

Адаптация нейросети на своем последнем этапе самонастройки буквально как насос пожирала всю доступную реципиенту ментальную энергию.

Казалось бы, самое простое решение – это извлечение нейросети. Но тут сыграл фактор спешки.

Рокена так хотел отчитаться в успешном завершении работы и, главное, предоставить наглядные результаты, что не предусмотрел такого важного механизма, как откат внесенных изменений.

И это было хуже всего. Ведь прототип изначально не планировался как нейросеть для нормального использования, ну а впоследствии его просто не стали дорабатывать.

И как результат, у них получилась невероятно сложная и разветвленная структура нейросети, с уникальным материалом, используемым для ее создания, которая не позволяла провести ее штатное извлечение, и эта операция во всех случаях, при попытке сохранить рабочую целостность внедренной нейроконструкции, грозила реципиенту фатальными последствиями. Поэтому за все время ранее проводимых экспериментов этап извлечения нейросети не пережил ни один из испытуемых.

Как раз это и вынудило профессора и его сотрудников начать поиски другого решения, связанного с адаптационным периодом. И, как это ни странно, но оно уже было найдено.

Его ученые нашли случайно, просматривая результаты предыдущих экспериментальных внедрений и обратив внимание на параметры эксперимента у того самого мертвого сполота, нейроструктура мозга которого как раз и стала частью их экспериментальной конструкции нейросети.

Как оказалось, это и был тот действительно единственный раз, когда структура практически завершила свою самонастройку и установку.

Уже дальше, в результате анализа и моделирования процесса, они выяснили, что для завершения настройки нейросети и закрепления адаптации была необходима естественная и органично внедренная возможность получения ментальной энергии, как раз которая и присутствовала у живого сполота. Ведь их раса – это поголовно ментально активные существа.

Только вот для полностью удачного завершения процесса адаптации выполняться это должно было не только за счет самого реципиента и его внутреннего запаса ментальной энергии, но и за счет ее закачки из внешних источников или общего внешнего поглощения энергии, если она разлита в свободном виде.

Вот тогда-то они и пришли к решению, как реализовать подобную возможность.

На одной из планет с практически отсутствующим ментальным фоном была обнаружена местная форма эфирно-ментальной жизни, с которой ранее не приходилось сталкиваться. Очень опасная форма жизни, которую практически невозможно было уничтожить. Но им этого было не нужно, им всего-то и нужен был один-единственный экземпляр для проведения своих опытов и экспериментов.

И Рокене с большим трудом, но все-таки удалось заполучить одно такое существо.

Так вот, особенностью этой формой жизни была просто феноменальная, скорее даже нереальная способность поглощения любого типа энергии, включая и ментальную, из окружающей среды. Еще одним плюсом данного существа было то, что благодаря простому ментальному строению его без особых сложностей можно преобразовать в симбиотическую сущность.

Вот именно приживление созданного симбиота и решало возникшую проблему. И это бы, возможно, спасло профессора, если бы не время. Симбиоту для его приживления требовались как минимум пять-шесть суток, которых у профессора Рокены не было.

– Иди, – махнул рукой старик, посмотрев на своего подчиненного, – вы ничем мне не поможете. Не маячь у меня перед глазами.

Стало понятно, что на профессора опять накатывает волна гнева и злости на весь мир, который ополчился против него. Ведь Рокена прекрасно понимал, кто станет его преемником после смерти и кому достанутся все лавры в связи с созданием столь уникальной нейросети, представленной совету Империи.

И этот аграф, такой же честолюбивый, как и он сам, сейчас развернулся и вышел из кабинета старика.

«Не дождешься», – только и подумал профессор и потянулся к столу, чтобы достать из него очередную порцию полунаркотиков-полустимуляторов, когда двери в его кабинет внезапно открылись.

Трое суток назад.

Неизвестный сектор на границе Содружества.

Научная станция.

Несколько минут спустя

– Я же сказал, оставь меня, – и Рокена посмотрел в сторону входа. «Что ему еще нужно?» – подумал он.

Но как оказалось, сейчас к нему вошел вовсе не его помощник.

Вошедший, вообще-то, даже не был аграфом, что было несколько необычно. Ведь на этой исследовательской станции посторонних встретить было очень сложно. Но посетитель являлся одним из немногих исключений. Это был человек. Невысокий, кряжистый. Незапоминающейся внешности.

Рокена не мог точно определиться ни с цветом его глаз, ни с цветом его волос.

«Вроде глаза серые», – это все, что смог вспомнить старик и то не был точно уверен в этом.

Всегда вооружен. Даже сейчас, хотя передвигаться у них по станции с оружием могла только охрана и сотрудники службы безопасности.

Как он появился на станции аграфов, никто сказать не мог, но однажды он просто вошел в кабинет профессора и предложил тому свои услуги. И появился он в прошлый раз очень вовремя.

Это именно тот самый человек, который и помог профессору выйти на главу клана пиратов, и уже в последующем через него они сумели достать практически весь необходимый материал для экспериментов. Того, что так им не хватало для завершения цикла исследований.

И это если забыть о тех запрещенных препаратах, что сейчас принимал сам Рокена. Но это были мелочи на фоне предыдущего пункта.

Человек просил называть его Крысоловом. И все. Больше о нем никакой информации они разыскать не смогли. Ее не было.

И вот сейчас именно он вошел в кабинет Рокены.

– Не сдох еще? – без особого почтения, подойдя к столу, за которым сидел старик, произнес вошедший вместо приветствия. После чего наклонился и положил перед профессором несколько упаковок. – Выжимка из плазмы крови ментально активных существ… – И видя удивленный взгляд Рокены, добавил: – Не спрашивай, у меня свои источники. Используй. Это даст тебе еще какое-то время.

Тот лишь молча кивнул и, протянув свою сухую руку, убрал пять небольших контейнеров к себе в стол.

– Что-нибудь придумали твои головастики? – И непонятный человек, со странным то ли именем, то ли кличкой Крысолов, кивнул в сторону двери.

– Нет, – угрюмо ответил ему профессор.

– Понятно, – протянул его собеседник и, посмотрев в глаза профессору, покрутил пальцем над головой, как бы обводя комнату вокруг.

Рокена сначала с вопросом во взгляде поглядел на него в ответ, а потом быстро сообразил, что же от него хочет человек, и достал из своего стола небольшую коробочку. Поставил ее на поверхность и, постаравшись разместить ее строго между ними, нажал на небольшую кнопку сверху. При этом стало заметно, что на верхней грани кнопки появилась капелька крови от проколотого пальца профессора.

– Теперь можно говорить, – сказал он, обращаясь к пришедшему человеку.

– Я понял, – спокойно кивнул в ответ Крысолов и сел в кресло, расположившись напротив старика. Немного помолчав и постаравшись что-то рассмотреть в глазах профессора, он неожиданно твердо произнес:

– Мы готовы тебе помочь. Но ты должен понимать, что все наши дальнейшие слова и действия пойдут вразрез с законами Содружества и твоей любимой Империи. И если мы с тобой сейчас не договоримся, то я встану, приставлю бластер к твоей голове, выстрелю и уйду.

Рокена, в общем-то, давно понял, что от своих соотечественников ему помощи ждать не придется. Его коллеги лишь сидят и ждут только момента его смерти, чтобы с чистой совестью извлечь нейросеть и продолжить изыскания. А потому он готов был ухватиться за любую возможность.

И профессору явно не просто так показалось, что Крысолов специально употребил в своей речи «мы»?

Рокена тяжелым взглядом посмотрел в сторону выхода из кабинета, потом усмехнулся.

Странным в речи сидящего напротив него человека была попытка угрожать тому, кто и так отбросит концы в ближайшие несколько дней. И тут однозначно вырисовывалось то, что Крысолов преследовал какую-то свою определенную цель.

«Моя нейросеть не должны была достаться никому, – сообразил Рокена, – кроме Крысолова и тех, на кого он работает. И он специально ждал момента, когда я сам буду готов принять любую помощь».

– Я тебя слушаю, – прямо посмотрев своему собеседнику в глаза, ответил старик. А потом ухмыльнулся и добавил: – Только, если это все же потребуется, постарайся не промазать и стреляй, увеличив мощность бластера на максимум.

Человек со вселенским спокойствием кивнул на эти его слова.

– Я учту это твое пожелание, – даже не сказал, а дал обещание он, после чего, немного помолчав, добавил: – У меня к тебе будет несколько вопросов, которые позволят нам прояснить ряд неясных моментов.

«Он точно выступает от чьего-то имени», – еще больше уверился аграф.

Между тем человек, сосредоточившись на разговоре с профессором, дождался его кивка, подтверждающего готовность начать вести диалог.

– Первое… – и Крысолов, вытащив небольшой планшет…

«Да это же разработка жуков, – удивленно подумал Рокена, – нам в свое время так и не передали ни одного из них, для экспериментов. А у него она есть. Откуда? После войны их могли получить только военные, и то не все. Доступ агарцев к технологиям архов ограничили сразу, как только выяснилась их связь с жуками перед войной. Значит, это не они. Но кто? На какое государство он работает? Чьи интересы он представляет?» – хоровод мыслей заметался в его голове.

После чего он окинул смотрящего в планшет человека оценивающим взглядом.

«А, похоже, появился он тут далеко не случайно. И Крысолов приготовился явно к разговору именно со мною».

Профессор взглянул на ту небольшую коробочку, что стояла на столе.

«Он знал о том, что у меня есть нейтрализатор, и о том, как он действует на все электронные и магические приборы. Правда, за исключением тех, что созданы жуками или на основе технологии Древних. Но артефакты последних достать еще сложнее, чем наследие войны с архами».

И профессор вновь обратил внимание на планшет в руках человека. Было уже понятно, что Крысолов далеко не тот, за кого его принимал ранее сам Рокена.

«К пиратам, по крайней мере простым, он никакого отношения не имеет, – решил он, – разве что к тем, кто их контролирует. Но это, как известно многим, агарцы. А я вроде решил, что это не могут быть они».

Между тем человек, что-то сверяя в своем планшете, задал какой-то вопрос. И теперь стало понятно, что через это устройство он получает какие-то указания и общается с кем-то.

– Ты сможешь повторить ваше изобретение? И что тебе для этого понадобится? – озвучил он свои первые вопросы.

Рокена лишь слегка пожал плечами и ответил.

– Структуру я могу восстановить полностью, за исключением оригинала последнего компонента. В этом случае не хватит материала для дополнительного построения аналогичной нейроконструкции. Все остальное вполне воспроизводимо в рамках любой специализированной лаборатории.

Крысолов несколько удивленно посмотрел на профессора, услышав его последние слова.

– Как же вы тогда хотели продублировать оригинал нейросети?

Аграф на пару мгновений задумался.

– Тут все несколько сложнее, – нехотя произнес Рокена, – мы не хотели этого афишировать, но это подразумевалось за скобками.

И на вопросительный взгляд переговорщика, а человек явно выступал в этом качестве, старик продолжил говорить:

– Оригинал полученной нейросети продублировать невозможно. И это установлено точно.

И видя непонимание на лице своего собеседника, он продолжил рассказывать, описывая ту ситуацию, в которой они оказались.

– Не думаю, что тебе это известно, но для клонирования и создания нейросети нужны будут чистые трансплантационные клетки, а не их искусственно созданный заменитель, который обычно и используют для создания всех остальных нейросетей.

После своих слов Рокена посмотрел в глаза своему собеседнику, пытаясь угадать, понял ли тот, о чем сейчас у них идет речь.

– Для ее создания требуются живые люди, – спокойно констатировал Крысолов и уже более заинтересованно посмотрел в сторону профессора, – и ваше руководство тоже был в курсе подобного условия?

– Естественно, – пожал плечами профессор, – как только этот факт был установлен со стопроцентной вероятностью, его сразу же передали наверх. Но… – И аграф развел руками. – …Как ты видишь, наше исследование не прекратили. А наоборот, получив наглядное подтверждение его положительного исхода и дальнейший потенциал в развитии данной темы, значительно увеличили наше финансирование.

– Хм, интересно, – протянул человек и, быстро набрав что-то на своем планшете, уточнил: – Что дальше? Про трансплантационный материал я понял.

– А что дальше? – пожав плечами, ответил ему Рокена. – Если у меня будут чистые трансплантационные клетки, то в этом случае я без проблем смогу воспроизвести всю структуру, вплоть до нейроцепочек, полученных из материала Древнего. Они все имеют одинаковое строение для всех рас, потомков линии Древних. И здесь никаких проблем возникнуть не должно. Но вот с ископаемым уже на этом этапе появляются определенные трудности. Саму цепочку я восстановить смогу. Но для прототипа мы использовали именно оригинал клеток, которые удалось восстановить. В дальнейшем же предполагалось вместо оригинального материала использовать чистые трансплантационные клетки. Сделано это в связи с тем, что нейронити потомков Древних и обнаруженного существа были полностью совместимы и взаимозаменяемы. Мы даже провели тестирование по выращиванию копии прототипа нейросети, только созданной полностью на основе чистого трансплантационного материала. Однако работать продолжали с оригинальным прототипом, так как на нем более ярко выражены все недостатки и перекосы в работе структуры.

– Ясно, – кивнул переговорщик и что-то дописал на планшете, немного подождал, видимо ответа со стороны тех, от чьего имени он и вел этот разговор, а потом спросил: – Мы сможем достать воссозданный дубликат?

– Да, – спокойно и даже равнодушно ответил профессор и, немного подумав, добавил: – Только вот копию с него у вас снять не получится.

Человек вскинул свой взгляд и посмотрел на аграфа.

– Почему?

Такая резкая реакция Крысолова указывала на то, что именно это и собирались проделать те, на кого он работает.

«Ну нет, так просто вы от меня отказаться не сможете», – мысленно усмехнулся Рокена. Ему нужно было доказать свою необходимость этим людям. Он не знал, на что может надеяться, но понял, что они готовы помочь ему в обмен на определенные услуги с его стороны. И этой услугой, похоже, будет создание нейросети, но уже для них.

– Меры предосторожности, – пожав плечами, пояснил состояние дел профессор, – цепочка ДНК зашифрована. Это должно было стать именно нашим, вернее моим, эксклюзивным товаром. Об этом не знают даже мои ассистенты. Так что оригинал сети, этапы ее создания, но главное, код расшифровки лишь тут. – И Рокена слегка коснулся своей головы.

– Хорошо, я понял тебя, – спокойно ответил ему Крысолов, казалось, что именно этих слов профессора он и ожидал. И, что-то пометив или записав у себя в планшете, человек перешел к следующему вопросу:

– Кроме тебя кто-то сможет восстановить все этапы процесса создания нейросети?

– Полностью никто, – уверенно ответил аграф, – во-первых, работы велись в несколько итераций, и команда, за исключением моего личного помощника, все время менялась, ну, и во-вторых, как я уже говорил, работы на последних этапах смешения нейронитей я сознательно шифровал, и поэтому два последних пункта, кроме меня одного, никто не сможет повторить. А это, как ты должен понимать, два самых перспективных направления нашей разработки: внедрение воспроизведенной нейроструктуры ископаемого и Древнего.

Крысолов кивнул и опять что-то набрал на планшете.

Прошло несколько мгновений, и раздался новый вопрос человека.

– Насколько урезанная по своим возможностям нейросеть будет конкурентна как с созданным прототипом, так и с остальными типами нейросетей?

«Точно, он с кем-то общается, – услышав последний вопрос своего собеседника, решил аграф, – и там сразу сообразили, что есть возможность создания двух различных типов нейросетей на основе нашей разработки. В общем-то, как и мы сами».

После чего неторопливо ответил.

– Прототип, вернее его аналог, это штучный, эксклюзивный товар, его даже при удачном стечении обстоятельств нельзя будет производить в массовом порядке, – сказал Рокена.

– Этого и не нужно, – соглашаясь со словами профессора, кивнул головой человек.

Рокена эту последнюю фразу никак комментировать не стал, а лишь принял к сведению то, что будут две категории получателей нейросети, как на оригинал, так и на ее урезанную версию.

– Так вот, – продолжил аграф, – прототип, как и его аналог, вне конкуренции. Его полных возможностей мы, даже с учетом всех наших ресурсов, спрогнозировать так и не смогли. Особенно в свете последних полученных сведений. Но по уже известным полученным данным. Первое. Это невероятное увеличение параметров нейроактивности. И как основное следствие, это увеличение параметра интеллекта в зависимости от способностей реципиента, но минимальный, которого мы добивались, – это нереальные сто пятьдесят процентов, без учета внедрения различных имплантов. И он добирается только за счет установки голой нейросети. Дальше идет память. И это второе. Мы не смогли разобраться с механизмами обработки и понять, благодаря внедрению какого из компонентов или их взаимодействию удалось добиться такого эффекта. Этот эффект мы назвали локальным хранилищем данных или банком памяти. И он очень огромен. Уже сейчас в нейросеть залито более трехсот комплектов баз знаний и гипнопрограмм различной направленности, и все они начинаются с максимального уровня, который мы смогли достать для них. А это базы не ниже пятнадцатого уровня. Только вот, судя по показателям, мы не смогли занять и одного процента от созданного банка памяти.

В этом месте человек поднял руку, прервав речь профессора своим вопросом.

– Слишком высокий уровень баз, вы не думали, что их просто никто не сможет активировать?

– Ну, – ответил ему Рокена, – вообще-то это был лишь академический интерес. Нам нужно было хотя бы эмпирически оценить объём полученного хранилища данных. Но если говорить о возможности активации баз подобного уровня или об обработке гипнопрограмм аналогичной наполненности, то благодаря возросшему параметру интеллекта их без проблем можно будет активировать. Мы в самом минимальном случае получили уровень интеллектуального индекса только за счет установки нейросети в двести единиц. И тогда был какой-то недоразвитый индивид. Так что с активацией и обработкой такого потока информации никаких проблем возникнуть не должно. Тут, конечно, все упрется во время изучения. И, возможно, у части каких-то гипнопрограмм сработает отсечка, не позволив их активировать, но это особенность их инсталляции, ведь они усваиваются разом и полностью всем пакетом. Но вот базы знаний, благодаря их сегментированной структуре и поблочному изучению, можно точно будет активировать и освоить полностью все, что туда залиты.

– Понятно, – кивнул Крысолов.

И опять внес какие-то пометки в свои записи, а потом посмотрел на профессора, ожидая продолжения его описания нейросети.

– Тогда перейдем к третьему, – сказал аграф, не став заставлять ждать своего слушателя. – В дополнение мы добились проявления эффекта многовариантного и многомерного мышления, полученного в результате слияния нейросетей Древнего и сполота. Его преимуществ ощутить пока не удалось, так как нейросеть не прошла полного периода адаптации, но по прогнозам оно должно подключиться сразу, как она выйдет в рабочий режим. И как его следствие, это даст некие мыслительные возможности, связанные с приспосабливаемостью ментальных свойств сознания обрабатывать задачи, находясь одновременно в различных слоях реальности. Прогноз по проявлению данной способности сети составлял более восьмидесяти процентов. Поэтому мы более чем уверены в ее стабильной работе. Правда, менее прогнозируемым оказалось появление самих этих нескольких потоков сознания, в нашем случае их точно должно быть больше трех, в которые можно будет переносить полностью весь поток обработки мыслительных процессов. Но что-то точно должно появиться. Нам достоверно известно, что подобными возможностями владели Древние и сейчас их частично используют сполоты. Именно поэтому мы также уверены в положительном исходе данного пункта. Но точного эффекта просчитать не смогли. Однако он будет никак не меньше, чем был у сполота, нейроструктуру которого мы использовали. А там со стопроцентной вероятностью было зарегистрировано три потока сознания.

Поняв, что у человека пока нет никаких вопросов, Рокена продолжил рассказывать.

– Четвертое. Нейроструктуру, полученную с агарского вычислителя, решили преобразовать в автономный биокомпьютер, встроенный в сознание, который может выполнять любые задачи, требующие логического анализа и сопоставления данных. Также он полностью берет на себя все функции автоматизации внутренних процессов, если такие будут реализованы реципиентом в будущем. Пятое. На следующем этапе мы занялись расширением и увеличением возможностей по работе с ментальной энергией и активностью реципиента. Но тут оказалось все не так радужно, как мы предполагали. Возросла только скорость работы с ментальными конструкциями, а также значительно улучшились возможности по управлению ими. А вот объёмы ментоэнергии, которыми может оперировать реципиент, зависят от совершенно иных параметров, и они, исходя из проведенных опытов, никак не завязаны на используемые нейроструктуры. Ну, или нам просто не попадалась такая комбинация при совмещении нейроструктуры мозга подопытного и внедренной нейросети, что должна была дать положительный результат, что вряд ли, но подобной вероятности полностью исключать нельзя. Хотя, конечно, о небольшом повышении ментальных возможностей говорить вполне можно, как минимум, они прыгнули на одну-две ступени у всех, но скорее это связано с оптимальным использованием и управлением уже доступным объёмом ментоэнергии, чем с увеличением возможностей по обработке ее потока.

По мере рассказа профессора человек постоянно что-то помечал у себя в планшете. Между тем Рокена, не останавливаясь, описывал свойства созданной ими нейросети.

– Последними идут уже физические характеристики, связанные со скоростью восприятия и реакцией. И это шестое. Как ни странно, но их мы получили за счет внедрения цепочки того маньяка, что ты для нас достал. Вроде и обычный хуман, но какие-то запредельные значения мы получили, даже превышающие этот параметр для креатов или десантников архов. И это в обычном режиме, без подключения эффекта ускорения восприятия. Как результат, чтобы скомпенсировать значительно возросшие возможности по обработке и усвоению информации, реакции на внешние раздражители и адекватный ответ на них, особенно в боевом режиме, который встроен в нейросеть как один из дублирующих при ее использовании, мы внедрили в структуру биокомпонент, полученный из одного интересного существа, предположительно обладающего ликантропными свойствами. Эта модификация позволяет нейросети программировать развитие организма реципиента в зависимости от его потребностей за счет наращивания и преобразования клеток организма в биоматериал, с невероятными по своей прочности, эластичности, растяжению и упругости свойствами. Подобного механизма преобразования клеток мы до сих пор не встречали. И поэтому, как только к нам поступил экземпляр найденного существа с запросом от вояк на проведение его исследования, мы сразу поняли все плюсы работы с ним и включили структуру этого биокомпонента в состав нейросети, как один из ее дополнительных модулей.

В этом месте аграф очень сильно побледнел, у него началась одышка, он резко прервал свой рассказ и спешно стал шарить рукой в раскрытом ящике стола.

– Не тот, – спокойно сказал ему Крысолов и, обойдя стол, открыл нужный ящик, куда до этого Рокена убрал принесенные им упаковки, – возьми, – передал человек ему одну из них.

Профессор кивнул в ответ и быстро вытащил из нее небольшой одноразовый пистолет-шприц. Приставил его к своей шее и сделал укол, а потом закатил глаза. Невероятно, но буквально через одну минуту кожа на его лице разгладилась, приобрела чуть менее землистый цвет, и он стал выглядеть не так отталкивающе, как еще несколько мгновений назад.

– Жаль, что это не поможет решить проблемы, – тихо пробормотал Рокена, глядя на шприц в своей руке.

– Да, – согласился с ним его собеседник, который уже вернулся на свое место, – но у нас есть свое предложение.

– Я догадался, – только и ответил ему профессор, а потом, слегка откашлявшись, продолжил: – Ну, а дальше идут различные мелочи, и, по сути, это все то, что присуще остальным нейросетям. Но, как и с параметрами на интеллектуальный индекс, параметры их работы увеличены более чем в полтора раза, и это тот минимум, которого нам удалось добиться и перевести в стабильное состояние. А так они наверняка могут быть еще больше. Для каждого эти параметры индивидуальны. Что еще? – и аграф на пару мгновений задумался. – Да, единственным исключением, которое мы добавили, является разработка уже непосредственно нашего института. Это универсальный адаптивный интерфейс подключения к любым внешним устройствам и ментальным структурам. Но нечто похожее есть у архов, однако их интерфейс до сих пор так никто и не смог продублировать, у нас же что-то получилось. И потому мы реализовали его в прототипе своей нейросети.

На этом месте он замолчал, давая Крысолову понять, что закончил свое описание нейросети.

– Да, забыл, – неожиданно произнес профессор, – для нас это было не столь важно, но все же. Очень сильно возрос параметр психологической устойчивости у всех испытуемых. Это стало следствием смешения нейроструктур вычислителя и маньяка. Что в свою очередь значительно увеличило эмоциональную устойчивость реципиентов. На себе я этих изменений особо не заметил. Хотя они уже должны были работать в полную силу. Это все.

И он перевел взгляд на своего собеседника. Но тот, даже не став ничего помечать у себя на планшете, пристально посмотрел на аграфа и спросил:

– Я ничего не услышал про свойства, внесенные в нейросеть структурами, полученными от ископаемого?

– Правильно, – подтвердил правоту слов человека аграф, – не услышал. – И усмехнувшись, добавил: – Как оказалось, мы даже примерно не смогли спрогнозировать возможностей данной структуры, так как она ни разу не то что не завершила полного процесса адаптации, но и не приступила к нему. И именно поэтому могу тебе с уверенностью сказать, что опыты нужно продолжать. Единственное, что нам точно известно, так это то, что данная структура во много раз, – постарался голосом выделить последнее слово профессор, – увеличила общую стабильность всей нейросети в целом. Она выступила неким каркасом, который как раз и послужил тем основополагающим элементом в укреплении связей всей конструкции нейросети и ее разрозненных модулей. Именно после ее внедрения инсталляция и стабилизация нейросети у всех испытуемых стала проходить со стопроцентным успехом. Хотя до этого было несколько случаев, когда нейросеть не могла завершить даже процесса стабилизации.

– Понятно, – протянул Крысолов. И проверив свои записи на планшете, уточнил: – Что по урезанной версии нейросети?

Аграф пожал плечами в ответ и указал куда-то в сторону двери рукой. Сейчас, после сделанного укола, он стал значительно более активен как в жестах, так и в разговоре.

– Тут все значительно проще, – сказал Рокена, поясняя свой жест, – если говорить об урезанной в своих возможностях нейросети, то это продукт массового производства. Тут нет такого значительного выхлопа, как у прототипа или его аналога, полученных за счет объединения столь специфических нейроструктур. Мощность урезанной нейросети уменьшается где-то на пятьдесят процентов. Это если ориентироваться только на параметры. Например, интеллектуальный индекс, по сравнению с оригиналом возрастет процентов на семьдесят пять – восемьдесят против ста пятидесяти в оригинале. Будут отключены все возможности, связанные с внедрением нейроструктуры Древнего. Но тут в основном коснется лишь возможностей работы с сознанием и его параллельной работой. Оно будет сопоставимо с возможностями сполотов. Так же, как это ни странно, пропадает возможность работы с огромнейшим банком памяти, хотя нам точно известно, что она никак не завязана на нейроструктуры Древних или ископаемого. Почему-то понижаются параметры восприятия и скорости обработки информации, но не так кардинально. Где-то процентов на тридцать, что все равно чуть превосходит эти же параметры у креатов, но уже не дотягивает до бойцов-архов. И как следствие в урезанную комплектацию нейросети было принято решение не встраивать биокомпонет. В общем-то, если пробежаться по верхушкам, это все.

– Понятно, – произнес человек и уже хотел набрать что-то у себя на планшете, как его остановил аграф.

– Если вы проявите к этому какую-то заинтересованность, то нам уже поступили заявки как на покупку технологии создания урезонного варианта нейросети, так и на саму нейросеть подобного класса. Знающих людей привлекла возможность получения нейросхемы сполотов, ведь они свои нейросети не выставляют в свободную продажу.

– Интересно, – проговорил Крысолов и, посмотрев на аграфа, уточнил: – И откуда же кто-то узнал, чем вы тут занимаетесь?

Рокена усмехнулся.

– Думаю, у вас одни и те же источники, но уж точно не от меня, – и он уверенно поглядел в глаза переговорщику, – ведь ты пришел ко мне еще до того, как мы начали сотрудничать с тобой.

– Да, – согласился с ним Крысолов, – пришел.

После чего еще что-то вбил в свой планшет. Похоже, передав дополнительную информацию своим партнерам, а потом, видимо дождавшись ответа, он спросил:

– И каков прогнозируемый доход, как в первом, так и во втором случае?

Профессор несколько стушевался от данного вопроса, а потом ответил:

– Сам я данный вопрос не прорабатывал, у нас нет людей с доступом к торговым площадкам, где хотя бы примерно можно промониторить рынок аналогичного товара. И потому мне через моего помощника пришлось обратиться к одному его родственнику.

В этом месте Крысолов хмыкнул.

– Что? – посмотрел на него Рокена.

– Вот и выплыла одна из точек утечки информации, – пояснил тот.

– Понятно, – ответил ему аграф, а потом продолжил: – Ну так вот, уже тот через свои связи смог пробить для нас подобную аналитику, и вот что мы получили. Аналоги прототипа мы смогли бы сбывать примерно по пятьсот – пятьсот пятьдесят миллионов, урезанную в своих возможностях нейросеть – по три-четыре миллиона, в зависимости от спроса. И это если говорить о заказчиках в пределах Империи.

Человек опять фыркнул, услышав последние слова профессора.

– Что опять? – поняв, что и в этот раз Крысолову есть что сказать, уточнил он.

– Вас безбожно нагрели, особенно с озвученными вам цифрами, – произнес человек, а потом пояснил: – Я видел тот отчет, что переслали родственнику твоего ассистента. И тут или он передал вам неверные данные, либо твой помощник уже тогда решил занять твоё место, а поэтому и тебе передал ложную информацию.

И немного помолчав, Крысолов продолжил:

– Так вот, по результатам той аналитической выкладки, да и наши специалисты подтвердили полученную информацию… Стоимость, озвученная вам по урезанной нейросети, не слишком изменилась. Она где-то пять-шесть миллионов кредитов. Но вот цена аналога прототипа варьирует в пределах полутора миллиардов кредитов. Вот и думай, что из этого следует и кто кого тут попытался нагреть. – После чего обдумав еще что-то и посмотрев записи в своем планшете, он добавил: – Тем не менее нас это устроило уже тогда. Но на тот момент мы не знали всей подноготной и свойств нейросетей. Однако, исходя из твоего описания, оригинал имеет еще большую перспективу. Тем более, все дальнейшие исследования прототипа позволят окупить продажи урезанного варианта.

«Смотри-ка, уже планируют производство и продажи сети, – подумал Рокена, – хотя это и не удивительно, если собираешься влезть в столь опасное дело, как промышленный шпионаж, причем связанный с кражей секретов у империи Аграф».

И тут он на пару мгновений задумался.

«Слишком у них все завязано на получение прибыли и личной выгоды. Неужели это торгаши из республики корпораций? – и Рокена прикинул: – Деньги на подкуп и разветвленная сеть шпионов, связи с пиратами и доступ к военным технологиям архов. Все сходится».

Между тем человек перестал что-то активно набирать на клавиатуре и вновь посмотрел на профессора.

– Кто еще сможет повторить схему создания урезанной модели? – и теперь глаза Крысолова превратились в два стальных прицела, пронзивших лицо аграфа.

«Вот он тот вопрос, который и решит мою дальнейшую судьбу», – Рокена сразу сообразил, что как раз сейчас и наступил тот переломный момент, а до этого были лишь мелкие и незначительные детали, которые не имели особого отношения к его будущей жизни. И он прекрасно понимал, что следующими своими словами подписывает смертный приговор всей своей команде, но тем не менее ответил:

– В той или иной степени технологию воспроизводства нейросети смогут повторить все мои ассистенты, которые работали со мной за последние четыре года. Особенно если они будут проводить исследования под руководством моего помощника. Уверен, что со временем они даже смогут частично расшифровать код ДНК; на нас с недавних пор работает неплохой хакер, которого можно привлечь к этому проекту, и он рано или поздно справится с этой задачей.

– Они все на станции, или кто-то покинул ее? – спокойно уточнил у него Крысолов.

– Основная команда тут, на станции, – только и произнёс старик. После чего, немного подумав, добавил: – Несколько моих сотрудников на ближайшей планете с исследовательской командой. Пробудут там еще месяц. И три аграфа отбыли в Империю по своим делам. Будут отсутствовать от недели до четырех недель. Точнее сказать не могу.

– Этого времени хватит, – сказал человек, – в дополнение мне нужны имена, ментальный скан и голография тех, кого нет на станции.

Почему-то те, кто сейчас находится в ее пределах, его особо не интересовали.

– Перешлю, когда отключу нейтрализатор, – и аграф кивнул в сторону коробочки, стоящей на столе.

– Что еще? – будто у себя спросил Крысолов, но при этом он смотрел в сторону планшета. – Хорошо, по предварительной информации ничего. Тогда дальше.

И уже глядя на Рокену.

– Это вариант твоего вывода из-под пристального ока ваших спецслужб. Чтобы упрятать все концы, которые бы позволили вывести на тебя и, как следствие, на нас, здесь мы можем предложить только один вариант. Для всех ты умрешь. В прямом смысле этого слова. И это как раз и есть часть того решения в вопросе нашей помощи тебе, которая позволит перейти к этапу нашего дальнейшего сотрудничества.

– Я тебя слушаю, – произнес в ответ аграф, на слова о своей смерти он отреагировал спокойно, понимая, что его собеседник не поднял бы этот вопрос, если бы у него не было какого-то своего плана на этот счет.

– Первое, – сказал Крысолов, – завтра ты должен быть готов распрощаться со своей жизнью. Мы как раз успеем подготовиться. Что требуется от тебя? Собери все информационные материалы по вашему проекту, а также по всему тому, что разрабатывают в этом институте. Если получится, не привлекая внимания, выгрести еще что-то, то копируй и это. Самым важным в этом должно быть то, что никаких следов не должно вести не то что к тебе, но даже куда-то в этот сектор или на вашу станцию. Ты это понял?

– Да, – ответил аграф, а потом как констатацию уже решенного факта он добавил: – Вы списываете тут всех.

И последние слова не вызвали в его душе совершенно никакого отклика или сожаления.

«Вот и заработал эмоциональный фильтр, – подумал Рокена. – Мне совершенно нет никакого дела до жизней тех, с кем еще недавно приходилось общаться, работать, а с некоторыми и спать».

Только вот профессор был неправ в этих своих рассуждениях.

Еще до внедрения нейросети он стал тем, кто уже ни во что не ставил всех других, кроме себя самого. Именно эти его качества и были взяты за основу, когда рассматривалась будущая кандидатура для руководителя столь грязного в своей реализации проекта. И это прекрасно знал человек, сидящий напротив аграфа. А потому он никак не стал комментировать последние слова Рокены и продолжил инструктировать того о дальнейших действиях.

– Я догадываюсь, что ты нам не доверяешь, а потому заливай закаченную информацию к себе на нейросеть, как можно догадаться, ее без дешифратора в виде твоего сознания мы получить не сможем.

– Так и есть, – подтвердил профессор, – даже если вы инсталлируете нейросеть кому-то еще, то без слепка ментального образа моего сознания данные, что будут залиты в нее, предстанут как совершенно нечитаемая и разрозненная каша. Я даже не представляю, в каком формате она будет выводиться. Слишком я накрутил с защитой.

– Да, – кивнул человек, – мы примерно так и предполагали. А потому следующий шаг… Это ментальный слепок сознания. Его нужно будет сделать, перед тем как изъять нейросеть.

Тут Рокена как-то нервно передернул плечами.

– У вас ничего не выйдет, – только и ответил он, – мы пробовали. Стандартные сканеры не могут пробить тот блок, что выстраивает нейросеть.

– Хм, – протянул в ответ Крысолов, – это может стать проблемой.

И он на несколько мгновений задумался, хотя вот аграфу показалось, что он просто ждал ответа от своих собеседников, с которыми поддерживал связь через планшет. И как раз глядя на этот самый планшет, Рокену озарило.

«Планшет. Технологии архов. У них есть кое-что, что вполне сможет нам помочь».

После чего обратился к переговорщику.

– Вы сможете достать нейросчитыватель архов? – И он указал взглядом на планшет, который Крысолов держал в руках.

Сначала Крысолов даже не понял, о чем ему говорит аграф, но, похоже, это понял кто-то другой, так как человек с удивлением посмотрел в сторону профессора.

– Но это убьет вас, до того, как мы сумеем помочь вам.

– Я и так умру, – спокойно сказал Рокена, – однако вы точно в этом случае сможете снять ментальный слепок моего сознания, и у вас будет время до того, как мой мозг полностью перестанет функционировать, чтобы в экстренном режиме, невзирая на последствия, такие, как необратимая деградация и распад моего сознания, извлечь нейросеть. Как это ни печально, но в моем случае именно подобный шаг и является самым оправданным, я в любом случае погибаю, а так вы сумеете снять мой ментообраз и извлечь нейросеть.

– Принимается, – согласился с профессором переговорщик, – нужное оборудование мы достанем.

«Точно торгаши, – теперь у Рокены в этом не было никаких сомнений, – только они сумели урвать те два нейросчитывателя архов, которые достались войскам Содружества в рабочем состоянии».

Пока Крысолов что-то набирал на своем неизменном планшете, который даже из рук не выпускал за все время их разговора, какая-то мысль все время беспокоила аграфа.

«Что-то мы упустили», – подумал он.

И вдруг как вспышка.

– Кому вы хотите внедрить установленную мне нейросеть и впоследствии залить мой ментальный образ сознания?

– Не беспокойся. Мы специально под тебя создадим нескольких клонов с наиболее приближенными к твоим параметрами, – посмотрел на него человек, – это будут очень качественные репликанты. Такой технологии нет даже у агарцев.

Но аграфа это не устроило.

– Это не сработает, – только и ответил ему профессор, – я уже и сам думал над этим вариантом. Но тут есть проблема. Нужен живой и развивающийся мозг, обладающий собственным ментальным полем. И тут выходит на первый план сразу два ряда ограничений. Первое, хоть нейросеть и планируется создавать на основе чистого трансплантационного материала, но в конкретно моем случае это уже готовый прототип, и он не на сто процентов состоит из подобного типа клеток, там есть часть оригинальной нейроструктуры Древнего и нейроструктуры ископаемого существа. И по какой-то причине при вживлении нейросети в искусственно созданную нейроструктуру мозга происходит отторжение именно данного типа клеток. И потому нужен природно развившийся мозг с нормальной активностью. И тут выплывает второй нюанс: это ментальный образ. Чтобы накатить его на кого-то, нужна ментально активная раса, вроде того же сполота, но со структурой мозга, максимально приближенной по своему строению к моему. А это значит к тому, в который преобразовала мой разум уже установленная нейросеть.

– Так найдем еще одного аграфа с аналогичными способностями, – не поняв, в чем может быть проблема, ответил ему человек.

– Не поможет, – сказал Рокена и хотел уже продолжить, как, похоже, и самому Крысолову сообщили необходимую информацию, так как он сказал:

– Значения всех параметров реципиента для удачного наката твоего ментального слепка должны практически совпадать с твоими текущими параметрами?

«Кто-то больно головастый сидит у него по ту сторону канала связи, – подумал аграф, – очень уж быстро разбирается и анализирует ситуацию, хоть я ему все время и подкидываю различные нештатные вопросы».

После этого Рокена ответил:

– Да, так и есть, – и, немного помолчав, добавил: – Можно учесть небольшое отклонение, если оно будет порядка десяти-пятнадцати процентов, это особой роли не сыграет, но даже в этом случае представителей рас потомков Древних с такими естественными данными, полученными ими от рождения, найти очень сложно.

– Сколько у нас будет времени на поиск?

– Распад ментального слепка, созданного по данной технологии, начнется примерно через две недели от момента, когда вы его получите, – ответил аграф, – слишком в этом случае он нестабилен.

– Значит, у нас есть эти две недели, – констатировал человек.

– Нет, – отрицательно покачал головой Рокена, – неделя нужна будет симбиоту, чтобы адаптироваться к новому носителю, а значит, на поиски у вас будет всего восемь суток, начиная с этого самого момента.

И аграф посмотрел в сторону планшета.

– Да, – посмотрел в том же направлении Крысолов, – я понял тебя, и мы уже приступили.

После чего он еще несколько мгновений просматривал записи на планшете.

– Нам нужны твои последние зарегистрированные параметры, – сказал он, обращаясь к профессору.

Старик, сидящий в кресле, усмехнулся, а потом разжал свой кулак, где до сих пор сжимал сломанную и смятую пластиковую карточку, переданную ему помощником.

– Пригодилась, смотри-ка, – пробормотал он и, расправив ее, а также соединив две половинки, положил ее на стол и передвинул в сторону своего собеседника, – прости за ее такой вид, но параметры в ней верны и сняты менее трех часов назад, – добавил он.

– Я понял, – только и сказал переговорщик, проведя над нею планшетом. После чего посмотрел на экран.

– Все, мы приступили к нашей части обязательств перед тобой.

И Крысолов поднялся из-за стола.

– Не прощаюсь, – только и произнес он, выходя из комнаты.

Сам же профессор еще несколько минут посидел, молча глядя в сторону закрывшейся двери. Потом протянул руку к тому ящику, в котором у него хранились переданные Крысоловом упаковки со шприцами.

– Время сейчас мне не так нужно, как ясность сознания, – негромко пробормотал он. А потом по очереди вытащил все оставшиеся четыре шприца и сделал себе инъекции в шею.

– Пора действовать, – придя в себя через десять минут, произнес уже не старик. Из кресла поднялся хоть и не молодой, но еще довольно-таки крепкий аграф. И таким он останется на ближайшие сорок восемь часов. Только вот это гораздо больше того времени, что неизвестные партнеры Крысолова отвели этой станции.

– Мне хватит этих двух суток, – произнес Рокена и последовал к выходу из комнаты. У него было несколько дел, которые следовало успеть завершить за это время.

Человек ясно дал понять, чтобы он оставил в покое любые материальные ценности, видимо их они будут изымать на том этапе, когда придут зачищать станцию. Но вот получить доступ к информации ему необходимо сейчас, завтра на это уже, скорее всего, может не быть времени. Ведь Крысолов не сказал, когда они начнут действовать.

И Рокена прекрасно знал, кто ему может с этим помочь. Ведь он только недавно и сам говорил о молодом парнишке, аграфе, неплохом хакере, который работает у них на станции в смежном отделе.

– Ну а где достать эту информацию, я знаю, – пробормотал Рокена, – главное, чтобы он смог незаметно влезть туда и получить так нужный мне доступ.

Насчет молчания хакера профессор не переживал по вполне понятной причине.

Трое суток назад.

Неизвестный сектор на границе Содружества.

Палуба линкора «Трезубец», с отсутствующим портом приписки

Тот, кто был известен профессору под именем Крысолов, сейчас стоял на капитанском мостике и разговаривал с людьми, смотрящими на него с экрана переговорной панели визора.

– Как вы знаете, переговоры прошли успешно, – отчитался Крысолов.

– Да, – подтвердил один из его собеседников, а потом уточнил: – Что по поиску необходимого материала?

– Уже начат, – отчитался человек, – мы через своих посредников связались со всеми государственными, частными конторами по рекрутингу, вышли на все пиратские кланы, с которыми нас связали. Параметры для поиска нужного нам материала им переданы. В дополнение очень быстро по Фронтиру расползлись слухи, и награда в один миллиард сама по себе привлекла к нам жаждущих получить эти деньги. Тем более мы гарантировали неприкосновенность на условиях анонимного обмена.

– И вы будете придерживаться условий сделки? – удивленно посмотрел на Крысолова другой его собеседник.

– Лишь до того момента, как получим необходимый нам объект, – ответил переговорщик, – а дальше уже мы уничтожим как посредников, так и источник его поступления.

– Именно это я и хотел услышать, – произнес тот человек, что и задал предыдущий вопрос.

– Подготовка к эвакуации, вернее, захвату станции и изъятию профессора? – уточнил другой собеседник, с явно проглядывающими в нем чертами военного.

– Все готово, пришлось лишь слегка скорректировать ранее подготовленный план. Сейчас я, для начала активной фазы, жду только специалистов-медиков и нейросчитыватель.

– Они уже в пути, – подтвердил военный, – будут у тебя через семь часов.

– Это приемлемое время, – согласился Крысолов. И уже хотел прекратить разговор и оборвать канал связи, когда раздался старческий голос, хотя самого говорившего видно не было.

– Ты продумал вариант своих действий на тот случай, если мы не сумеем найти подходящий материал?

– Да, – враз подобравшись и вытянувшись в струнку, ответил Крысолов, – первое, у нас останется на руках как прототип нейросети, так и созданный на ее основе аналог. Второе, хоть и начнется распад ментального образа, но тем не менее нам это даст какое-то время, чтобы попытаться его расшифровать. Ну и третье, и, пожалуй, самое главное. Кроме самого профессора, я отдал приказ на захват его помощника. Мы уже подготовили его полную генетическую копию. Никакая экспертиза не сможет отличить его от оригинала. Если его так опасается профессор, думаю, что он и нам может оказаться полезен. К тому же и в дальнейшем, когда рано или поздно необходимость в Рокене отпадет, его потребуется на кого-то заменить. Я планировал предложить кандидатуру именно его ассистента. К тому моменту мы сможем полностью взять его под свой контроль.

– Принимается, – ответил старческий голос.

Подождав еще немного и так и не услышав больше никаких вопросов, Крысолов, даже не прощаясь, отключил переговорное устройство.

– Ждем в этом секторе, – отдал он приказ людям, находящимся сейчас на капитанском мостике, а сам спустился и ушел к себе в каюту.

Странным во всем этом было то, что ему вообще никто и ничего не ответил. Да и вообще, за все время присутствия Крысолова в этом огромном помещении так и не прозвучало ни одного звука, хотя люди, одетые в форму военно-космических сил Содружества, тут присутствовали и сидели на своих рабочих местах.

Двое суток назад.

Неизвестный сектор на границе Содружества.

Научно-исследовательская станция

Бойцы в форме военно-десантных сил без знаков различия прошли по опустевшему коридору.

Станция будто вымерла, но это так и было.

Благодаря еще несколько суток назад подброшенным в систему жизнеобеспечения минам с нервнопаралитическим газом, все обитатели станции сейчас лежали на полу в скрюченных позах с гримасами боли на лице. И это было не случайно, боль являлась побочным эффектом используемого препарата, который практически мгновенно мог парализовать любого, и от его воздействия не спасали никакие воздушные фильтры.

Именно поэтому было решено использовать данный тип газа. Им нужно было, чтобы сотрудники станции на момент начала атаки были живыми, но при этом не оказали никакого сопротивления. И все это сделано для захвата всего двух аграфов.

– Группа один, мы на месте, – передал боец с нашивками сержанта.

В жилой секции станции они оказались, ориентируясь на показания сканера.

Дальше сержант прошел в направлении одной из квартир. Махнул ближайшему из своих подчиненных рукой, указывая в нужную сторону.

Мгновение и дверь выбита.

Они быстро проникают внутрь, но никакого сопротивления нет, только одинокое тело мужчины лежит прямо напротив входа.

Десантник наклонился и сверил показания сканера с эталонным слепком. Потом проведя визуальную проверку с тем образом, что ему передала нейросеть, не поленился и сделал последний замер.

– Совпадение ДНК – сто процентов, – выдал медицинский диагност, приставленный к руке аграфа.

И только убедившись, что это действительно тот, кто им нужен, он переложил тело найденного аграфа в мобильную медкапсулу поддержания жизни.

– Объект один захвачен, – доложил сержант командному центру и направился к выходу из комнаты. Сейчас их путь лежал обратно, к пришвартованному у шлюза транспорту.

За ним выдвинулись и остальные бойцы сопровождения, прикрывающие его самого и переносимый им ценный груз.

Но как это ни странно, после того как десантники вернулись на борт корабля, транспорт все еще не отстыковался.

Через несколько минут пришло еще одно сообщение.

– Объект два обнаружен, возвращаемся на базу…

И буквально через три минуты вернулась еще одна команда с медицинским мобильным комплексом. Только вот этот комплекс находился в режиме работы активного стазис-поля.

А еще через четыре минуты поступило еще одно сообщение.

– Объект три у нас, мы на подходе, – и это сообщение было передано из исследовательского сектора станции. Но что необычно, в это время там из персонала никого не должно было быть.

Двое суток назад.

Неизвестный сектор на границе Содружества.

Палуба линкора «Трезубец», с отсутствующим портом приписки

А еще через десять минут транспорт пришвартовался к линкору, который находился в секторе рядом со станцией, и все три находки были переданы молчаливому персоналу в медицинской форме.

– Этого в лабораторию, – указав на комплекс с телом аграфа, которого нашли самым первым, только и сказал тот, кого лежащий в саркофаге Рокена называл Крысоловом. И сам направился следом за несколькими медиками, покатившими медицинский комплекс в нужную сторону.

Операция по созданию ментального образа сознания профессора продлилась сорок минут. На извлечение нейросети они потратили еще один час. А потом тот, кого многие знали под именем Крысолов, достал бластер, и как ему когда-то советовал профессор, выкрутил ручку бластера на максимум, приставил его к голове уже мертвого тела аграфа и нажал на спуск.

– Приступить к этапу зачистки, – казалось, в пространство произнес он.

Двое суток назад.

Неизвестный сектор на границе Содружества

Огромный темный корабль, кажущийся грозной и хищной птицей, разворачивается в сторону одинокого шарика небольшой станции, выглядящей на его фоне маленькой детской игрушкой.

Угроза и смерть растекается со стороны корабля.

Мгновение, первое, второе, третье… и вот в сторону испуганно стянувшегося вокруг станции пространства устремилась волна торпед.

Несколько минут полета, непрекращающаяся серия взрывов – и от маленького серебристого шарика остались лишь еще более крошечные осколки. Но даже этого огромному монстру в виде корабля показалось мало. Ведь он точно знал, что где-то на разлетевшихся в пространстве осколках станции еще теплилась жизнь, а потому от него отделился рой мелких, но не менее хищных птах и полетел к обломкам разрушенной станции. Вот они облетают каждый из них, кусая маленькими огненными жалами те из них, в которых еще может теплиться жизнь.

Только вот и этого им было не достаточно. Некоторые из птах приземлились на кружащиеся в пространстве космоса обломки станции и выпустили отряды насекомых. Таких же опасных и хищных, как и они сами.

Уничтожение жизни в секторе продолжалось следующие четыре часа. А потом с корабля стартовала птаха, чуть более крупная, чем те, что уже кружили в секторе. И она целенаправленно летела к какому-то определенному обломку. Вот она села на него.

Из нее вышло две группы мелких и ловких насекомых. Они несли с собой какой-то непонятный груз. Но буквально через пять минут обе группы вернулись обратно.

Птаха взлетела с обломка и направилась в сторону огромного корабля. За нею же устремился и весь остальной рой.

А уже через час сектор опустел, и ничего не напоминало о том, что в нем еще сутки назад теплилась жизнь.

На протяжении семи следующих суток.

Территория Содружества

Территорию Содружества и сопредельных государств захлестнула волна небывалых по своей жестокости убийств. Общим среди них было то, что каждой жертве полностью выжигали нейрооборудование и выстрелом бластера лишали головы, разнося ее на части.

Подозрение пало на маньяка, но он так и остался не найден. Убийства же как неожиданно начались, так и резко прекратились.

Еще несколько следующих месяцев пресса и информационные агентства пыталась мусолить эту тему, но потом интерес читателей и зрителей к этой теме пошел на спад.

За всей этой шумихой и слухами вокруг маньяка, орудующего на всей территории Содружества, так и осталось незамеченным уничтожение целой исследовательской станции, предположительно неким пиратским кланом, который положил свой взгляд на сектор ее расположения.

И почему сами аграфы, славящиеся дотошностью и принципиальностью в вопросах мести за своих сограждан, спустили это дело на тормозах, так до сих пор и осталось под вопросом.