Читать книгу Августовские танки - Константин Мзареулов - Страница 3

Эшелон был воинский, но шел вне расписания, поэтому зеленый свет ему не давали. Вот и в ту летнюю ночь их остановили, загнав на запасные пути в какой-то глуши, чуть-чуть не доезжая белорусской границы. Проснувшись на верхней купейной полке, старший лейтенант Реутов посмотрел в окошко и грустно резюмировал: снова стоим.

Собственно говоря, остановки танкиста не слишком огорчали. Командировка в Польшу представлялась чистым внеочередным отпуском, и чем дольше железнодорожники будут валандаться, тем лучше отдохнем и отоспимся. Сладко зевнув, Аркадий перевернулся на другой бок и секунду спустя уже похрапывал.

В следующий раз он открыл глаза в девятом часу, потому что сосед по купе капитан Суровегин слишком громко хлопнул дверью, возвращаясь из сортира.

– Дрыхни, – лениво посоветовал Витяня. – Майор ходил к начальнику станции. Тот сказал, что до вечера не двинемся.

– Устал дрыхать, – признался Реутов и сел на полке, свесив босые копыта сорок четвертого размера. – В умывальнике очередь или как?

– С нашей стороны вроде бы спокойно. Народ еще не продрал зенки.

Прихватив мыло и зубную щетку, Реутов сбегал в санузел. Облегчившись и умывшись, он потер ладонью отросшую на щеках и подбородке щетину, подумал о бритве, потом еще раз подумал и решил, что побреется вечером, потому как на стоянке в Минске следует быть при параде.

Позавтракали они на троих, растолкав для такого дела своих лучших друзей Генку Водоходова и Дениса Зорина. Буфет на станции был закрыт, поэтому доедали вчерашнюю колбасу, картошку и яйца вкрутую.

– Хлеба надо прикупить, – задумчиво сказал Суровегин. – И консервов.

– Овощей и фруктов, – добавил Генка. – Обычно вдоль дороги тетки кур продают жареных, яйца, вишни всякие. Но вчера, как с утра отоварились, больше я такого сервиса не видел.

– Плохо смотрел, – усмехнулся Аркадий. – Ты еще скажи, что водку не продают… Но что правда, то правда – в этой дыре с обслуживанием неважно.

– Инопланетяне всю торговлю распугали, – хохотнул капитан. – Бабки припрятали товар, надеются с братков по разуму подороже содрать.

Командир отдельной танковой роты майор Глебов благосклонно принял идею послать квартирмейстерскую экспедицию в ближайший населенный пункт и велел отовариться на всех. Офицеры скинулись, и Суровегин с Аркадием отправились на поиски цивилизации, прихватив в качестве гужевой силы трех сержантов поздоровее.

По дороге сам собой завязался разговор о громадном космическом корабле, который приближался к Земле со стороны созвездия Южной Гидры. Газеты, телеканалы и блоги шумели об этом событии всю последнюю неделю, но никто ничего толком объяснить не мог. Каждый день сообщали о депешах, присланных звездными гостями земным правительствам, но всякий раз оказывалось, что массмедиа снова наврали. Вчера даже проскочили сообщения, будто кораблей прилетело не меньше двух.

Как ни удивительно, местных обитателей космические гости совершенно не волновали. Каждый встречный абориген почему-то интересовался, не в Польшу ли идет воинский эшелон. Услыхав утвердительный ответ, селяне испуганно крестились и спрашивали, надолго ли война и скоро ли американцы начнут бомбить.

В зале ожидания большой станции, куда танкисты добрались после полуторачасовых блужданий по сельской местности, работал телевизор. Как раз начиналась информационная передача, и стало понятно, почему в народе предчувствие войны и воздушных налетов: накануне польский и литовский президенты призвали ввести в их страны дополнительные батальоны сил НАТО и нанести упреждающий удар по треклятой Москве.

Впрочем, о международных делах дикторы пробарабанили скороговоркой, вернулись к главной теме дня, и в эфир пошел специальный выпуск.

Выступали деятели Общественной комиссии по встрече братьев по разуму: профессор-астроном, известная балерина, юная звезда попсы, киноактер предпенсионного возраста, модный организатор митингов оппозиции, депутат околоправительственного блока и девица, которую Реутов где-то видел – кажется, она играла в нескольких телесериалах. Астроном пытался рассказать, как его команда работает над расшифровкой радиосигналов чужого звездолета, но шоу-публика без конца перебивала профессора. Так и не выслушав ученого, политик и митингмейкер при поддержке девиц и старика призвали устроить грандиозный концерт для торжественной встречи пришельцев.

Возвращаясь на полустанок, тяжело нагруженные танкисты вдруг стали вспоминать несколько недавних фильмов о вторжениях агрессивных инопланетян. Как положено в Голливуде, пришельцев уничтожали небольшие отряды солдат с винтовками при содействии мирного населения.

– Чего-то подумалось, – вырвалось у Реутова. – Вдруг они на самом деле с враждебными целями прилетели? Монстры какие-нибудь. И вот начнется война, все наши пойдут в бой на настоящих танках, а мы, как идиоты, будем со стороны наблюдать со своими игрушками. Если кто-то увидит, какие у нас «коробки» – засмеют.

– Аркан, успокойся, – хохотнул Витяня. – Меньше смотри голливудскую муть. И вообще – мы сами скоро кинозвездами станем.

По такому поводу все долго ржали, а потом – до самого состава с танками – обсуждали, как загуляют в Минске. Минск был ближайшей задачей подразделения, а за белорусской столицей намечалась и задача последующая – Варшава. Офицеры предупредили сержантов: дескать, особенно не шикуйте, не так уж много нам валюты командировочной выдадут. Варгушин в ответ лишь осклабился и объяснил, что расходовать злотые придется только на первый сабантуй, а потом уж нас пани с паненками кормить-поить будут.

Возможно, так у него и получится, подумал Аркадий. Сержант-контрактник Серега Варгушин был невероятно удачлив по части женского вопроса, словно знал волшебные слова.

Возле тепловоза их встретил капитан Лычкин, командир взвода из трех БТ-5, то есть непосредственный начальник старшего лейтенанта Реутова и лейтенанта Зорина. Свирепо сузив глаза, Лычкин осведомился, откуда они возвращаются и что несут в сумках. Узнав, что выполняли приказ командира роты, капитан поморщился, но шмонать не стал. Скорее всего, постеснялся Суровегина.

Лычкин относился к офицерам, умевшим командовать «ротом и матом», но другими аспектами воинского дела не овладевшим. Он постоянно подозревал подчиненных в безалаберности, придирался по мелочам, а в итоге на прошлогодних российско-китайских учениях вывел подразделение на полигон, второпях отменив заправку. Почти половина танков остановилась, не сумев пройти маршрут, и майорская звезда Лычкина раскололась на четыре капитанские. Судя по всему, командование Восточного военного округа с радостью сплавило нервного капитана в «кинематографическую» роту. В эшелоне, на прерванном пути в Польшу, взводный задолбал всех подчиненных неусыпным учетом и контролем.

Неприятная личность.

В вагоне намечалась очередная пьянка с картами, но душа совершенно не лежала ни к преферансу, ни к интеллектуальным играм вроде буры или очка. Пить после вчерашнего вообще было страшно. Поэтому, прихватив свою пайку, Реутов тихонько испарился из вагона, пробежал мимо состава, залез на платформу и разлегся в тенечке своего танка с бортовым номером 225. Прямо над ним, на крыше башни, сидел Варгушин и громко переговаривался по мобильнику, признаваясь кому-то в пламенной любви.

«Вот же кобель», – отпустил мысленный комплемент Аркадий, заканчивая трапезу. Заткнув уши гарнитурой, он включил айпод и закрыл глаза, наслаждаясь творением Андрея Земскова.

– Вроде большие погоны пожаловали, – пробился сквозь песню тревожно-сдавленный крик Варгушина.

Присев на корточки, старший лейтенант выглянул из-за антикварной машины. Неподалеку остановился выкрашенный в защитный цвет УАЗ-469, из которого вышел пожилой полковник. Наушники продолжали извергать рифмованную фантасмагорию:

Незнакомый старик-полковник явно вознамерился поближе познакомиться с диковинным эшелоном. Еще, не приведи нечистый, сунется в офицерский вагон и застукает всех в карточно-водочном непотребстве. Решительно содрав наушники, Реутов спрятал чудо заморской техники в карман кителя, расправил форму ладонями, почистил ботинки ветошью и, спрыгнув с платформы, зашагал к уазику.

Его попытку отрапортовать гость выслушал невнимательно и, добродушно улыбнувшись, буркнул:

– Отставить, старший лейтенант. – Козырнув, он представился: – Полковник Мадригайлов. Служу тут поблизости… тяну лямку до пенсии.

Полковник добавил, что услыхал про необычную воинскую часть и решил полюбоваться коллекцией древнего железа. Приободрившись, Аркадий подозвал Серегу. Вдвоем они помогли ветерану вскарабкаться на платформу и показали Мадригайлову всю бронетехнику. Полковник вроде бы даже расчувствовался, поглаживал и похлопывал горячий металл, бормоча что-то неразборчивое.

Ветеран явно не собирался насмехаться над старинной рухлядью. Реутову гость понравился, и старлей сказал уважительно:

– Настоящая броня, товарищ полковник. Только современная, то есть лучше, чем в сорок первом году была.

– Неужели броневой прокат поставили?! – вскинулся полковник. – На эти декорации не пожалели?

– Частный заводик заказ выполнял, товарищ полковник. Тот самый, который простые лимузины бронированными делает. У них этих листов толщиной три четверти дюйма – хоть закопайся. Установили в два слоя. И движки современные поставили – дизеля от большого самосвала. Вместо доисторических смотровых щелей – вполне пристойные триплексы.

– Постарались… – в голосе Мадригайлова прозвучали неожиданные нотки раздражения, даже злобы. – Ты еще скажи, что пушки настоящие.

– Так точно, настоящие. Хоть сейчас в бой. – Аркадий поспешно добавил: – Пулеметы тоже сравнительно новые – ПКТ. Боеприпасы, само собой, только холостые.

Расхохотавшись, полковник закашлялся, но продолжал смеяться. Потом подвел Аркана к сцепке двух платформ, за которой открывался вид на унылый сельский пейзаж.

– Видишь груду шпал, а за ней, в километре примерно, серый каменный амбар?

– Вижу, – не стал отпираться старший лейтенант.

– Между прочим, это склад очень старого барахла, – сообщил Мадригайлов. – Полигон еле-еле живого НИИ баллистики. Я случайно узнал анекдот: недавно туда завезли унитарные боеприпасы самых доисторических образцов, включая ваши сорокапятки. Специально наштамповали тысчонку-другую выстрелов для каких-то экспериментов… Так что можете загружать боекомплект и штурмовать Варшаву.

Реутову показалось вдруг, что старик не шутит. Однако полковник не стал продолжать разговор, а попрощался, в последний раз оглядел бронетехнику на платформах и, кряхтя, спустился на насыпь. Сам слез, без помощи бойцов «отдельной кинематографической роты». Стоя возле своего БТ-5, Аркадий смотрел, как ветеран идет, прихрамывая, к машине.

УАЗ развернулся и укатил. Пожав плечами, Реутов вернулся в тень. Солнце подбиралось к зениту, день обещал быть жарким.

Полковник Кирьян Мадригайлов дослуживал последние дни перед отставкой. Он благополучно достиг отмеренного законами предельного возраста, заканчивались и прибавленные президентским указом дополнительные годы, так что буквально на следующей неделе будет подписан неизбежный приказ об увольнении. Генеральских погон ему, конечно же, не видать, ибо чиновники арбатского министерства люто не любят офицеров, имеющих опыт реальных боевых действий, а потому всячески препятствуют их продвижению по служебной лесенке. Остается лишь утешаться армейской мудростью: дескать, полковник – это звание, а генерал – диагноз.

Повоевать же выпало ему с избытком. Мадригайлов и сам не всегда мог точно перечислить все страны и войны, разве что континенты называл, не задумываясь. Голаны, Синай, Ангола, Афганистан, Эфиопия, Югославия… также побывал во всех горячих точках предательски умерщвленной Империи – как в горах, так и в глухих провинциях у моря. И под занавес бурной биографии был сослан командовать никому не нужным доисторическим хламом.

Офицер охраны, козырнув, открыл ворота, и «козлик» въехал на территорию части, когда-то чрезвычайно секретной, выполнявшей важнейшую функцию в оборонительной системе сверхдержавы. Теперь же всеми забытый «Объект-43», он же ЗКВЦСУ – запасный командно-вычислительный центр стратегического управления – «Дубрава», существовал только потому, что на самом верху хватало других дел кроме ликвидации воинской части на полпути между Брянском и Смоленском. Когда-то здесь был глубокий тыл, а теперь – почти граница. Хорошо хоть, не с НАТО, а с дружественной Белоруссией.

Мадригайлов отправил водителя в гараж, а сам прошел через парк. В этом парке не было дорожек и аллей, но стояли массивные боксы-бункеры – противоатомные укрытия тяжелых танков. Здесь встали на долговременное хранение машины, предназначенные для действий в эпицентрах ядерных ударов. Древняя мощь Империи постепенно дряхлела и поддавалась коррозии. Скоро «Дубраву» закроют и наверняка построят на освободившихся площадях развлекательный комплекс: казино, сауны, бордели…

В мерзком настроении полковник спустился на лифте в глубокое подземелье, где под метрами бетона и стали находился оперативный зал. Здесь тоже царила старинная техника. Несколько соседних комнат занимала дюжина доисторическая ламповых ЭВМ типа М-50, в том числе две машины скользящего резерва. Магнитные барабаны и ленты, перфовводы, примитивные цифропечатающие машинки, которые стыдно назвать «принтерами» – точно так же, как не поворачивается язык назвать «компьютерами» этих динозавров вычислительной техники.

Впрочем, новая техника в бункере тоже имелась – несколько персональных компьютеров позапрошлого поколения. Однопроцессорные устройства обеспечивали связь с внешним миром.

– Что происходит снаружи? – осведомился Мадригайлов, опускаясь в жесткое кресло.

Большой ракетно-ядерной перестрелкой, ради которой создавался «Объект-43», давно не пахло, боевых задач ЗКВЦСУ не имел, поэтому командир «Дубравы» приказал операторам отслеживать перемещения звездолетов инопланетян. Три офицера старательно наносили на прозрачную карту траектории приближавшихся кораблей. Полковник рассеянно вспомнил, что за операторами-рисовальщиками закрепилось в армии прозвище «обезьяны».

– Вышли на высокую орбиту, – доложил оперативный дежурный. – Параметры орбиты…

– Вижу параметры, – буркнул Мадригайлов, разглядывая нарисованные «обезьянами» линии на прозрачном щите. – Что-нибудь интересное случилось?

Дежурил подполковник Казаринцев, тоже немало повоевавший. Танкист от бога, он был вынужден уйти на штабную работу после тяжелого ранения в горной войне. Понимающе кивнув, подполковник произнес:

– Сигналов с приветствиями не передали. Час назад с обоих кораблей запущено по шесть малотоннажных объектов – вышли на разные орбиты в пределах двухсот-трехсот километров. Эксперты полагают, что спутники нужны для картографирования и ретрансляции, мое мнение – спутники-шпионы.

– Это почти одно и то же.

– Согласен… Центр компьютерной войны заметил странное соединение, сейчас ждем подтверждения от АНБ. Вроде бы, проходя над Европой, один из этих малых спутников подключился к базам данных и скачал архивы Хельсинкского института стратегического баланса и разоружения.

Подумав, Мадригайлов раздраженно бросил:

– Короче говоря, теперь у них есть точные координаты всех военных объектов на всей планете.

– Кроме нашего центра, – посмеиваясь, подтвердил Казаринцев. – Нас давно из всех баз вычеркнули по причине профнепригодности.

– Указаний, конечно, не поступало?

– Никак нет. Точнее, нам не поступало. Остальным командным центрам воздушно-космических сил приказано повысить степень боеготовности… – Подполковник понизил голос: – Шеф, беспокойно что-то. Если они с добрыми намерениями прилетели, то почему молчат?

– Сам про то же думаю который день, – буркнул полковник и решительно добавил: – Объявляем учебную тревогу.

Развернув кресло к пульту, он стал щелкать тумблерами, двигать рычажки и нажимать кнопки. На большом, составленном из двадцати телевизорных кинескопов экране перед Мадригайловым светилась карта сгинувшей сверхдержавы, включавшая бывших союзников и ныне суверенные республики. Хотя «Дубрава» перестала быть действующим пунктом управления, информация по-прежнему стекалась в информационно-вычислительный центр «Объекта-43». Полковник видел на карте условные значки, обозначавшие гарнизоны, ракетные установки, узлы связи, корабли и ракетные подлодки в море, даже предприятия военной промышленности. Только подчинялись ему далеко не все стратегические средства обороны и нападения. После сложных манипуляций лишь несколько значков на пульте сменили цвет с желтого на зеленый.

Начали поступать рапорты с объектов о переводе в режим повышенной готовности. Ракеты, локаторы и другие машины пенсионного, как и сам Мадригайлов, возраста медленно просыпались, где-то в гарнизонах гудели сирены, личный состав лениво расползался по местам боевого расписания.

– Скрипим, но шевелимся, – не без удивления констатировал Казаринцев. – Хорошо хоть, боеголовки подвешивать и ракеты заправлять уже не надо. Старик, что до меня тут служил, рассказывал, как во время Карибского кризиса суетились.

– Помню, – грустно сообщил Мадригайлов. – Он и мне рассказывал.

– Ну да… А как съездили? Как эти танки?

– Хорошо танки, – полковник заулыбался. – Ностальгично. Танки – это всегда хорошо. Жаль только, для такой поганой цели построены.

Заказ на колонну старой бронетехники поддержал в трудный момент несколько отечественных заводов. Для съемок очередного русофобского фильма кинематографистам Польши понадобились натуральные танки и бронемашины, стоявшие на вооружении вермахта и Красной Армии накануне 2-й Мировой войны.

В предшествующие годы польские режиссеры Вайда и Гофман изрядно выкупали в грязи восточных соседей, сняв блокбастеры «Катынь» и «Варшавская битва». Теперь пришла очередь грандиозной киноленты «Нашествие варваров», описывающей польскую версию превращения Речи Посполитой в генерал-губернаторство. Мадригайлов не сомневался, что назревает очередное проституированное повествование о героической борьбе благородных шляхтичей против разнузданных насильников с дебильно-зверскими небритыми рожами, наряженных в лохмотья, отдаленно напоминающие красноармейское обмундирование.

На съемки новой агитки польский агитпроп наскреб по миру чуть ли не сотню миллионов евро. Для пущей достоверности часть этого бабла потратили на закупку в ФРГ и России действующих танков. И вот эшелон советских БТ и Т-26 уже движется к польской границе, а немецкие «тройки», «четверки» и «ханомаги» прибыли на съемочную площадку несколько дней назад.

– Хотите анекдот? – спросил вдруг Казаринцев и, не услыхав отказа, продолжил: – Для эпизода десанта на Вестерплятте ляхи решили построить линкор. В уменьшенном масштабе, с пушками среднего калибра. Бюджет фильма вырос на треть, но зато польский флот получит отличный крейсер и сможет как взрослый участвовать в миротворческих операциях НАТО. Немцы заломили цену, поэтому заказ размещен у нас на питерской верфи. Зимой должен был вступить в строй.

Отмахнувшись, полковник достал CD-плеер, нахлобучил наушники и врубил диск «Нехолодная война».

Девчонка-сержант из роты связи подергала полковника за плечо, показывая на телефон, который звонил и дублировал звонок световым сигналом. Сбросив наушники и сняв трубку с аппарата, Мадригайлов услышал недовольный голос генерала, дежурившего в московском штабе:

– Ты чего творишь? С кем воевать собрался?

– Учебная тревога объявлена согласно плану боевой подготовки, – меланхолично доложил командир «Объекта-43». – Как только все задачи отработаем – сразу же дам отбой.

Генерал ответил немного спокойнее:

– Не переусердствуй. А то еще пальнешь антиквариатом… – из трубки послышался снисходительный начальственный смешок. – Будь спокоен, за небом сейчас настоящая техника приглядывает… И есть новости. Гости из космоса передали, что намерены обратиться ко всем правительствам через три с небольшим часа. В полдень по Гринвичу. Так что вот такие дела.

Бросив трубку на рычаги, полковник вернул на место наушники, снял с «паузы» плеер, и снова загремел клокочущий голос Игоря Сивака:

Потом он прокрутил еще много хороших песен, изредка делая перерывы, чтобы принять рапорты командиров частей и отдать распоряжения. В положенное время Мадригайлов поднялся в расположенную на поверхности столовую. Здесь работал телевизор – новый, с большим плоским экраном. Неприятный ведущий, сделавший себе имя на пропаганде сексуальных меньшинств, альтернативного искусства и на фальсификациях отечественной истории, сражался в прямом эфире с двумя писателями-фантастами.

Немного посмотрев шоу, полковник заинтересовался, достал из кармана мобильник и набрал номер студии, непрерывно моргавший в углу экрана. Как ни странно, ему ответили, и Мадригайлов задал вопрос:

– Скажите, уважаемые, по каким приметам определить, что враждебные пришельцы готовятся начать военные действия против нашей обороны?

Ответ писателей полковник и другие офицеры выслушали с огромным вниманием.

Немалую долю рейтинга тележурналист Мари-Борат Тельман-Галерный заработал своими нетрадиционными ориентациями. В частности, был он вегетарианец. Совсем как Гитлер, хвастался Тельман-Галерный в узком кругу. Журналист давно научился грамотно использовать и другие особенности своей физиологии, нокаутируя неудобных собеседников обвинениями в гомофобии.

На сей раз подобные приемы не срабатывали, поскольку приглашенные на передачу писатели-фантасты Максимов и Мамонтов не скрывали неприязни лично к Галерному и всем ему подобным. Максимов и вовсе нагло заявил: дескать, ваша серьга в ухе нарушает принятый Госдумой закон о запрете пропаганды гомосексуализма на телевидении.

Поскрипывая зубами, Мари-Борат постарался говорить не слишком злобно:

– Давайте не прибегать к демагогии. Или вы не желаете обсуждать основную тему?

– Желаем, – сказал Мамонтов. – Но вы пока не задали ни единого вопроса по теме, а рассуждаете про посторонние материи. Итак, поговорим об инопланетном вторжении.

– Да-да, именно об этом, – перебил его Тельман-Галерный. – Почему вы так уверены, что прилетели агрессоры, а не друзья? Вот и ваш американский коллега, писатель Джек Стерлинг из Хьюстона, штат Техас…

– Много он понимает… – проворчал Максимов.

– Пусть сначала писать научится, а потом называет себя писателем, – раздраженно добавил Мамонтов. – Подумаешь, звезда регионального масштаба!

– Ну, не надо, – неожиданно осадил коллегу Максимов. – Ты, парень, появился на свет почти на полтора десятилетия позже меня, поэтому не все понимаешь.

Ведущий мысленно застонал. Телевизионное начальство, посчитав тему остроактуальной, настояло на прямом эфире. Предполагалось, что два писателя, прославленные вздорным характером, быстро схлестнутся, став легкой добычей. Однако фантасты сражались как два имперских астродесантника – спина к спине и по бластеру в каждой клешне. Вдобавок сбивали темп, навязывая собственный сценарий.

– Господа, не отвлекайтесь, – взмолился Мари-Борат Тельман-Галерный. – Джек Стерлинг уверен, что к нам летят завоеватели. Как я понимаю, вы не согласны с литератором-паникером из Соединенных Штатов.

– Наоборот, согласны, – огорошил его Мамонтов. – Огромные корабли вызывают естественные подозрения, вдобавок демонстративное нежелание вступать в диалог – такое поведение нельзя считать доброжелательным.

Максимов подхватил:

– Напомню, что они скачали базу данных Хельсинкской конторы, так что теперь у них есть точные данные обо всех военных объектах. Следующим шагом неизбежно станет массированный удар по этим мишеням.

– Вы не боитесь выступать против прогресса? – взорвался телеведущий. – Не сомневаюсь, что против вас будут возбуждены уголовные дела по статье об экстремизме! Сначала такие, как вы, запугивали народ американской угрозой, теперь – космической. Элементарная порядочность требует от нас проявить гостеприимство и толерантность. А вы судите о других по себе, подозреваете в агрессивности, потому что сами злые и употребляете в пищу мясо.

Мамонтов насмешливо провозгласил:

– Ну не станем же мы судить о других по извращенцам. Как я заметил, больше всех о своей порядочности, причем в особо высокопарных и туманных выражениях, говорят самые грязные и дешевые проститутки.

– Вы хорошо разбираетесь в повадках проституток? – Мари-Борат постарался добавить в голос побольше яду.

– В повадках пидарасов разбираюсь хуже, – признал Максимов. – Но быстро учусь. Благодаря вашей передаче.

– Что же касается космической агрессии, то не удивлюсь, если на Земле давно действует пятая колонна, – сообщил Мамонтов. – Внутренний враг исподволь готовил вторжение на идеологическом фронте.

Журналист всплеснул руками, как тургеневская барышня, и захихикал:

– Ой, не могу! Ну, это вообще!

Не слушая его заклинаний, писатели перечислили множество кинофильмов, снятых в последние годы на разных континентах. Всевозможные безделушки вроде «Пришельцы против индейцев», «Линкор, эсминцы и чужие», «Инопланетяне: вторжение в Голливуд», «Тьма над Москвой» – изображали интервенцию ужасных инопланетян, которую с легкостью отражали небольшие подразделения американской морской пехоты и кучка московских бомжей-алкоголиков. Тем самым, утверждали фантасты, авторы фильмов приучают обывателя к мысли, что не надо бояться космического врага, что в инопланетной агрессии нет ничего страшного…

Когда ассистент показал знаками, что в студию кто-то звонит, Тельман-Галерный даже обрадовался: у него появился шанс оборвать гнусные наветы парочки консерваторов-милитаристов. Звонивший представился неразборчиво, после чего поинтересовался:

– Скажите, уважаемые, по каким приметам определить, что враждебные пришельцы готовятся начать военные действия против нашей обороны?

– Хороший вопрос, – сказал Максимов. – Ну, мы уже говорили, что добрые гости постарались бы сообщить о своих целях, передали бы информацию о собственной цивилизации, о своих достижениях. Элементарно показали бы, на кого они похожи.

– По-моему, нашего уважаемого собеседника больше интересовало, как будет выглядеть непосредственная подготовка к удару из космоса, – предположил Мамонтов. – Ну, представим себе, что прилетели завоеватели… Наверняка они не станут предъявлять ультиматум и требовать, чтобы земляне быстренько демонтировали свои стратегические арсеналы.

– Почему? – недоуменно спросил Мари-Борат.

– Потому что вряд ли они – круглые идиоты, – пояснил Максимов, сочинивший массу историй о попаданцах, кардинально переписывающих прошлое Отечества. – Едва получив такой ультиматум, все великие державы немедленно запустят в пришельцев свои ракеты с большими боеголовками.

– Какое варварство! – Тельман-Галерный был искренне шокирован.

Создатель звездных империй Мамонтов, милитарист-патриот, занесенный в проскрипции распущенной, но действующей полулегально комиссии по десталинизации, подытожил:

– Следовательно, никаких ультиматумов не будет. Они просто совершат внезапное нападение на военные базы, данные по которым украли в архиве дурацкого Института стратегического баланса и разоружения. Вероятно, большие корабли выпустят множество боеголовок, которые обрушатся на главные военные объекты, а следом налетят десятки или сотни малых боевых машин, которые приблизятся к поверхности и примутся расстреливать уцелевшие после бомбардировки гарнизоны, ракетные позиции, арсеналы, командные центры, корабли в открытом море.

– Спутники посшибают, – вставил Максимов. – Чтобы лишить людей связи. Военные заводы разбомбят.

Перехватив инициативу, наглый противный старик изложил очередную порцию собственного мнения:

– Не сомневаюсь, что удар из космоса вызовет бурные события во взрывоопасных регионах, растянувшихся вдоль наших южных границ. Маленькие, но гордые правители тех банановых и нефтяных эмиратов всерьез уверовали в собственное право творить историю… по крайней мере, пока взрослые державы готовятся встретить звездных гостей.

Подворачивалась прекрасная возможность посадить в лужу парочку махровых врагов демократии – любой, казалось бы, ответ писателей позволял обвинить их в провоцировании вражды между соседними независимыми государствами. Обрадованный Тельман-Галерный, слащаво улыбаясь, осведомился:

– Кого вы считаете правым в назревающей войне на Кавказе? Или, выразимся иначе, победа какой стороны будет выгоднее для России?

– Там нет правых и виноватых, – мрачно изрек Максимов. – В этой войне есть преступные правители и ставшие жертвой народы. А для нас разницы нет: любой исход войны приведет к идиотским обвинениям против России.

Это безобразие следовало прекратить, однако до конца передачи оставалось чересчур много эфирного времени. К счастью, подоспела рекламная пауза, во время которой на мониторе перед ведущим засветилось долгожданное сообщение. Как только вернулись в эфир, Мари-Борат объявил торжественно:

– Ну, вот и рассеялись ваши нелепые домыслы. Главные информационные агентства передали, что братья по разуму прислали обращение. В полдень по Гринвичу они сделают объявление о своих намерениях. Несмотря на разницу во времени, все органы власти всех стран готовы выслушать наших космических друзей. В Нью-Йорке созвана Генеральная ассамблея ООН и Совет безопасности, президент США летит из Кэмп-Дэвида в Вашингтон на экстренное заседание Сената, депутаты, министры и президент этой страны будут ждать звездную весть в кремлевском Дворце Съездов…

– Короче говоря, все соберутся в одном месте, чтобы легче было прихлопнуть их одним выстрелом, – резюмировал Мамонтов.

– Довольно глупых измышлений! – осадил консервативных пророков Тельман-Галерный, лаская серьгу в ухе. – Вернемся к разговору о современном искусстве. Вот что писал нобелевский лауреат и великий русский поэт Иосиф Бродский: «Когда я читаю прозу, меня интересует не сюжет, не новеллистика, а просто литература, писание. Всегда следует разграничивать, с кем вы имеете дело – с автором романа или с писателем. В счастливых случаях имеет место совпадение. Но слишком часто роман становится целью писателя. В то время как целью писателя должно быть нечто иное: выражение мироощущения посредством языка. А вовсе не посредством сюжета». Надеюсь, вы не станете спорить с авторитетом Нобелевского комитета?

– Дурак он, прости господи, – апеллировал к мифическому творцу воинствующий атеист Максимов. – И поэт был дерьмовый, надо прямо сказать.

– Полная глупость, – поддержал коллегу технократ-агностик Мамонтов. – Роман и литература неразделимы, противопоставлять их может только невежда. Мироощущение передается всей гаммой инструментов, доступной писателю. Это и язык, и сюжет, и образы персонажей…

Максимов дополнил перечень, известный всем грамотным людям благодаря монументальному труду «Фантастика. Общий курс»:

– Идея, сверхидея, место и время действия…

Они бодались еще минут пять, после чего ведущий объявил, что время передачи подошло к концу. Выпроводив омерзительных писателей, он спустился в свой кабинет и долго сидел в мягком кресле, лениво переключая телевизор с программы на программу и косо поглядывая на расположенную напротив студийного комплекса Останкинскую телебашню. Мари-Борат Тельман-Галерный ждал сообщений о начале бомбардировки.