Читать книгу Черный роман - Константин Сидоров - Страница 2

Время шло, а с его ходом можно привыкнуть даже к самым необычным вещам. Я уверен, что даже если в каком-нибудь дворе упадет летающая тарелка, это будет вызывать ажиотаж только поначалу. Потом все местные жители к ней привыкнут, начнут обдирать металл с корпуса для своих нужд, в пазы стыковочных отсеков предприимчивые пенсионеры высадят цветочки, а подростки распишут граффити то, что осталось. С Аней мы быстро стали хорошими друзьями. Пару раз в неделю гуляли или сидели у меня, когда холодно, гоняя чаи с печеньем или бутербродами. Она часто показывала мне свои рисунки. Особенно мне нравились драконы. Рисунки сопровождались длинными мистическими историями о других мирах, где драконы владеют магией и влияют на ход истории. Я старался внимательно слушать, хотя в итоге все равно не улавливал и половины, задавал вопросы, но толком ничего не понимал. Хотя, сам факт таких историй мне нравился. Иногда она показывала мне онлайновские игры, которыми увлекалась. Прямо открывала мне новый мир. Больше всего меня поразила одна игра, не помню ее названия. Там помимо боевой системы была предусмотрена весьма обширная система социальных взаимодействий персонажей. Они могли, например, обниматься. Причем, для разных персонажей отрисовка действий была разная. Забавнее всего было видеть, как огромный суровый каменный человек, сажал на плечо маленькую гномку. Она болтала ногами, и гладила его крутой затылок, при этом смотрели они друг на друга с такой нежностью, что даже мой внутренний циник был готов расплакаться от умиления.

Иногда она брала с нами на прогулку своих соседок по комнате, эти две милейшие девушки были ее лучшими подругами. Как я уже говорил, она часто переезжала, что не способствует заведению сильных дружеских связей. А за первый год жизни в одной комнате они здорово сдружились. И теперь принципиально жили вместе. У них сложилось весьма милое трио. Тихоня, заводила и Аня, которая была среди них своеобразной золотой серединой. Всегда тихая Полина, которой гораздо лучше давалось общение с помощью взглядов, нежели с помощью слов. Я, в отличие от дочери, никогда не мог определить идет она с нами гулять потому что сама хочет этого или по принуждению Насти, самой громогласной и легкой на подъем соседки. Именно к ней приходили в голову все сумасшедшие идеи, от которых ее не всегда возможно было отговорить. В опасные предприятия она предпочитала пускаться не одна, а с компанией, и Аня с Полиной были первыми в списке кандидатов. В особо опасных случаях в сопровождение брался я, прикрывать тылы, так сказать. Так мы вчетвером первые два раза ходили в клуб. Правда, я на корню жестоко пресекал попытки познакомиться с девушками, и в итоге, дело кончалось дракой. Нас выдворяли на улицу. Потом, всю дорогу я рассыпался в извинениях, в знак раскаяния громко декламировал стихи, так, чтобы слышала вся ночная улица, и клялся, что размещу их на остаток ночи в своих апартаментах с максимальным комфортом. Уступал им диван, а сам спал на полу в кухне. После двух раз стало ясно, что со мной такие походы безопасны, но вместе с тем коротки и бессмысленны.

Иногда Аня несколько туманно намекала мне, что я весьма симпатичен обеим ее подругам. Я не особо в это верил, и именно моя твердолобость спасала меня от многих неловких ситуаций. Сама дочь с удовольствием наблюдала за развитием событий, прекрасно понимая, что я не отвечу ни одной из них, хотя, без сомнения, каждая была по-своему хороша, мила и привлекательна. Порой дочь в шутку спрашивала меня, где же ее мама. На что я обычно закатывал глаза и отвечал, что был пьян и нагулял ее. Кто бы тогда знал, что это окажется весьма близко к правде. Но пока я старался не обидеть никого из девушек, не прекращая при этом производить хорошее впечатление. В отличие от них я студентом не был. После школы ни одна сила не смогла заставить меня связаться с очередным учебным заведением на хоть сколько-нибудь долгий срок. Максимум, что я смог – выучиться на радиомонтажника, хотя выучиться, громко сказано. Я закончил курсы длиной в четыре месяца, и устроился на практику в весьма раздолбайское предприятие. Серьезную работу по специальности мне никто не доверял, зато доверили то, что осталось от некогда большой лаборатории. Зарплата случалась редко, но и ответственного подхода никто не требовал. Я мог сославшись на болезнь исчезнуть на неделю, никаких справок потом никто не спрашивал. Опаздывать и уходить с работы раньше срока считалось вполне допустимой нормой, чем многие и пользовались. Я без малейшего зазрения совести сливал по стограммовому пузырьку чистого спирта с каждой двадцатипятилитровой канистры, тырил реактивы, или просто спал закрывшись в лаборатории. В принципе, меня все устраивало. Ни за что не отвечающий двадцатилетний болван, которому щедрые родители оставили в наследство небольшую квартирку, без каких-то жизненные целей или обязательств. До появления дочери я даже никогда не задумывался нравится ли мне моя жизнь, и хотел ли бы я жить как-то иначе. Я просто прожигал свою молодость, впрочем, не впадая в какие-то опасные крайности. Так и не решился попробовать наркотики, не отдавался беспорядочной половой жизни, не играл в азартные игры. Иногда пил, изредка курил, так и не вошло в привычку это занятие, а в основном бездельничал. Что-то читал, что-то смотрел, что-то слушал. Или просто отдавался потоку мыслей, бесцельно бродя по городу или лежа на спине на диване дома или в лаборатории на работе. Конечно, я не был каким-то феерическим бездельником, совсем уж выделяющимся на фоне остальных. Меня посещали периодически какие-то стремления вроде завести собаку или заработать на машину, переехать в квартиру почище, съездить к морю. Я думал об этом несколько минут, представлял себе, как все будет, но стоило приняться за подсчеты того, что придется сделать для воплощения задуманного, как руки моментально опускались. «Нас и здесь неплохо кормят», – решал я, и продолжал свою жизнь ни о чем. «Жили-были, взяли-сдохли» – грозилась одна из моих пассий написать на нашей общей могиле. В общем, она была права. Именно так все бы и случилось. Но что-то начало меняться во мне. Каким бы лентяем и раздолбаем я ни был, я почему-то стал испытывать непонятной природы желание привести свою жизнь в порядок.

Я сменил место работы, стал быстро учиться тому, что вообще-то уже должен был знать. Через месяц мне повысили разряд, что приятно сказалось на зарплате, которую я теперь получал не по праздникам, а по расписанию. В это трудно поверить, но я стал бегать по утрам. Сначала это происходило непроизвольно. Просто с непривычки я постоянно опаздывал, и вынужден был мчаться до работы на всех парах, а потом мне даже понравилось. Я стал брать заказы на мелкий ремонт от соседей и знакомых, поэтому дома у меня теперь появился небольшой склад всяких запчастей и радиоэлементов. Застать у меня на столе чей-то разобранный компьютер теперь было вполне реально.

И все равно, среди этого порядка мне очень не хватало хаоса. И поэтому я вдвойне любил незапланированные визиты дочери. Порой казалось, что я могу просто вечно смотреть, как она, например, пьет чай. Просто смотреть. Замечать за ней какие-то мелочи, и обожать их до безобразия. Например, я улыбался каждый раз, когда замечал, как она, задумавшись, теребит кольцо, крутит в пальцах. Я раньше частенько так делал. Она его повесила на цепочку, и носила на шее, практически не снимая. Что было, кстати, несказанно приятно.

Я помню наш первый совместный новый год. Точнее, его празднование. Тогда подобралась достаточно большая компания практически незнакомых между собой людей. Я пригласил дочь, она взяла с собой соседок, и одного потенциального ухажера, Настя привела с собой еще двух человек, те в последний момент пригласили третьего, подтянулись еще двое моих друзей, один с девушкой. Моя холостяцкая квартира еще не знала такого разгрома. Каждый посчитал своим долгом принести что-то выпить, что в итоге вылилось в приготовление диких коктейлей, состязания кто кого перепьет и прочие не слишком умные развлечения. Не пила только Поля, и я всю ночь коршуном кружил возле нее, контролируя, чтобы никто не вздумал ее опоить. В один момент я все же не уследил, отвлеченный подвыпившей и совсем осмелевшей Настей, и пропустил момент, как кто-то из парней уболтал ее попробовать «совсем не крепкий и очень вкусный напиток». Аня гораздо позже раскрыла мне секрет, что все это именно из-за меня и произошло. Повышенное внимание к Полине вызвало в Насте ревность, и она попыталась расставить все точки над i. Под предлогом помощи в поиске какой-то посуды увела меня на кухню, и чуть не заперла там. Что-то говорила про то, что я слепой дурачок, но это даже мило. В итоге она попыталась меня поцеловать, а я поспешил ретировался, красный от алкоголя, лепеча извинения, нелепые комплименты и заверения в том, что я и правда идиот, а она прекрасная девушка, и найдет себе кого-то гораздо более достойного. Увидев, что Настя уводит меня чуть не под руку, обычно принципиальная Поля решила поддаться на уговоры парня, имени которого я даже не помню. Когда я вернулся, цвет лица у нас с ней был совершенно идентичный. Увидев, как змей искуситель льет ей виски в яблочный сок, попутно пытаясь забраться ручонкой ей на колено, я пришел в бешенство. Несостоявшийся растлитель невинных, ведомый за ухо, принудительно проследовал за мной в коридор, где у нас состоялся короткий разговор. До рукоприкладства дело не дошло, что наверно, к лучшему, он выпил меньше, и имел все шансы заставить мое лицо светиться не только красным но и синим цветом. Больше этот товарищ не приставал ни к кому из девушек, и вообще скоро покинул сумасшедшее празднество. Я выдохнул с облегчением, и вплотную занялся тем, что не давал Аниному ухажеру зажать ее в каком-нибудь темном углу. Смотрите, какой блюститель нравов выискался! Так что между Полиной и Настей снова повис нейтралитет. В последствии, каждая из них найдет себе человека, с которым будет счастлива. Как, впрочем и я. Только тогда никто из нас еще и не подозревал об этом, хотя и сильно надеялся.

К лету дочь стала пропадать. С головой пыталась уйти в учебу, готовилась к госам и писала диплом. Я тогда обзавелся одним постоянным клиентом, у которого регулярно что-то работало не так. Мой путь домой пролегал мимо ее института. Если я возвращался не слишком поздно, то звонил ей, и старался вытащить на хотя бы получасовую прогулку. «Привет, пора проветриться, жду внизу», – говорил я в телефонную трубку, и ждал на крыльце общежития. Она выходила спустя минут десять, иногда ворча, что ей совершенно некогда. Но она точно знала, что я не отстану, и поэтому достаточно быстро перестала спорить. Чтобы задобрить, я угощал ее мороженым, или свежей выпечкой. Так, уплетая что-нибудь вкусное, мы проходили через парк, делали один или два круга и я провожал ее обратно. Это продолжалось до середины лета, пока она, наконец, не защитилась. Отпраздновали это событие посиделками в общаге, куда меня провели тайком от коменданта. Разошлись мы уже после закрытия дверей, и мне пришлось вылезать через балкон второго этажа, где студенты организовали целую систему нелегального прохода. В честь окончания института я подарил Ане красивый альбом для скетчей, с толстой твердой обложкой, чтобы можно было рисовать там, где настигнет вдохновение. Но, не я один сделал ей подарок. Ее тетя пригласила ее в путешествие, она была по делам в Японии, и, зная, что племянница души не чает в японской культуре, решила взять ее с собой. Стоит ли говорить, что дочь была в восторге, от предложения месяц пожить в стране, куда она так хотела съездить, и согласилась не раздумывая. Тетя по каким-то своим каналам очень быстро сделала все необходимые документы, так что лететь можно было уже через неделю. Я провожал дочь в аэропорт. Тетка должна была встретить ее по прилету в Токио. Почти весь месяц от Ани не было никаких вестей. Иногда она выходила на связь, чтобы сказать, что с ней все в порядке, и она жива-здорова. Когда она прилетела, выяснилось, что в своем путешествии она встретила парня, в которого влюбилась чуть не с первого взгляда. Он ответил ей полной взаимностью. За месяц они проехали всю страну, он много чего ей показывал, и я вряд ли преувеличу, если скажу, что это были лучшие в ее жизни каникулы. Следующий год я только о нем и слышал. Сначала только хорошее, потом плохое. Они собирались жить вместе, но после того, как он один раз к нам приехал, отношения у них разладились. Пожалуй, если бы они находились рядом, все бы закончилось еще быстрее. Вся эта драма происходила на моих глазах, и я недоумевал как то, что сначала нравилось со временем становилось невыносимым. Как оказалось, в этом она была похожа на мать.

Но в конце лета она еще была полна стремления во что бы то ни стало найти работу и накопить денег на следующую поездку в Японию. Правда, тут все складывалось не самым радужным образом. Началось все с того, что после возвращения ей пришлось быстро искать жилье. Комнату в общежитии надо было освобождать. Пришло время Ане, Полине и Насте разъезжаться. Для Насти это проблемой не стало, на последнем курсе она влюбилась, и еще весной практически перестала появляться в общаге. Так что, сразу после диплома перевезла оставшиеся вещи в квартиру своей второй половинки. Но не всем квартирный вопрос дался просто. Полина хотела уезжать домой, но ей предложила работу одна крупная фирма, и она осталась. С дочерью все было еще труднее. Поиски работы затянулись, а сроки поджимали. Они хотели снимать квартиру вдвоем, но даже на двоих это было достаточно дорого. Ну, и, я был бы не я, если бы не позвал их временно пожить у меня. Моя холостяцкая обитель не была, конечно, подходящим местом для совместного проживания троих человек, но выбора не оставалось. Предвидя несколько месяцев жизни по принципу в тесноте да не в обиде, я обзавелся спальником и циновкой, чтобы спать на полу под кухонным столом было удобнее.

Настал день X. Его я тоже помню отчетливо. Солнечное летнее утро. Было не жарко, чему каждый из нас несказанно радовался. Я настоял на том, что расстояние не велико, и все тяжести унесу сам, без посторонней помощи. Мы спустили все коробки из комнаты на крыльцо, их оказалось не так уж и мало. Вполне приличная кучка. Унести все удалось лишь за шесть рейдов. Происходило все по следующей схеме: Поля оставалась смотреть за вещами возле общаги, я брал самую тяжелую коробку, если она была не слишком большая, то еще парочка маленьких докладывалась сверху. Анка подхватывала парочку пакетов, и мы отправлялись в путь. Доходили до дома, оставляли добро в квартире, и возвращались. Аня занимала место смотрителя, а Поля шла со мной. Праздношатающиеся дети к третьему рейду уже сбились в стайку и с удовольствием наблюдали за нами, делая ставки, как быстро мы управимся. А закончили мы только ближе к вечеру. Зато сами. Гордые собой и уставшие мы просто повалились на диван, как придется, и минут пятнадцать просто лежали, глядя в потолок. Пока у кого-то не возникла идея хорошенько отпраздновать это дело, новоселье все-таки. Девчонки еле оторвали меня от дивана, я отчаянно сопротивлялся и не хотел никуда идти, обещая им все земные блага, если только они оставят меня в покое. Но они были непреклонны. Мне ничего не оставалось кроме как сдаться, и сопроводить их выбирать праздничный ужин. Они достаточно долго шушукались возле полок с приправами, и я понял, что Анька хочет забабахать нам карри. Ничего против я не имел, поэтому смиренно предоставил свои руки для транспортировки большого пака Коллы. Потом оказалось, что план я расшифровал неверно. Потому что в магазине кроме газировки мы почти ничего и не купили. Зато завернули в лапшичную по дороге, и заказали там каждому по коробочке. Дома, усевшись на пол посреди нераспечатанных коробок, мы душевно отужинали, передохнули, и приступили к разбору вещей. В тот вечер и ночь, комната пережила второй апокалипсис. Я умудрялся распечатывать именно коробки с каким-то личным содержимым, поэтому быстро бросил это дело, и стал просто отдавать указания, что и куда лучше разместить, прихлебывая темную жижицу из стакана, в котором только чудом не плавала пыль и обрывки скотча. Анька ворчала на меня, потому что я жил, по ее утверждению, в берлоге, впрочем, с этим утверждением трудно было спорить. Она все грозилась навести здесь уют и порядок, и всячески склоняла Полину к проведению генеральной уборки прямо завтра. Та, в свою очередь, энтузиазма не проявляла, но и открыто возражать не стремилась. Где-то к рассвету мы закончили. Вещи, которые долго не пригодятся, были компактно размещены в две коробки, которые я унес в кладовку, остальное нашло свое временное пристанище на полках шкафа, в ящиках стола, на стеллаже и подоконнике. После сбора мусора и пустых коробок и бутылок, все выглядело вполне прилично. Но Аня все равно пообещала в ближайшее время навести здесь шмон.

– Ну, что, может быть спать пойдем? – задала дочь риторический вопрос.

– Не-а, – весело ответил ей я. – Уже четыре часа утра, мне в шесть на работу вставать. Уже смысла нет. Пошли купаться? Мне где-то ваши купальники попадались. На пруду красиво очень по утрам.

– Холодно же, – послышался тихий голос Поли.

– Это далеко не самая светлая твоя идея. Однозначно, – подтвердила дочь.

– Ну, и зря. Очень бодрит. Явно то, что мне сейчас нужно. Что ж, схожу один. А вы тогда давайте спать. Пока я собирал в рюкзак вещи, чтобы переодеться и сразу отправиться на работу, они разложили диван и устроились спать.

– Сладких снов, – сказал я, задергивая штору.

– Доброго утра, – отозвался кто-то из них усталым голосом.

Я закрыл дверь и устроил себе пробежку до пруда. Диск солнца уже немного поднялся над гладью воды. Утренняя тишина была прекрасна. Раньше в такую рань здесь сидела бы парочка другая рыбаков, но рыба поизвелась, и они перестали пытать здесь счастья. Здесь и купаться-то осмеливался далеко не каждый, даже в самую жару люди предпочитали загорать или просто лежать в тени деревьев, заходили в воду только самые отчаянные. Я был из их числа. Достаточно безумный, чтобы верить в собственную неуязвимость. Пустая полоса песчаного пляжа привела меня в дикий восторг, вероятно, виной тому бессонная ночь. Я прямо на бегу скинул рюкзак, и раздевался, стараясь не останавливаться, раскидывая вещи куда попало. Рюкзак остался под деревом, кеды с носками разлетелись в стороны от него, футболка спланировала на песок, а джинсы остались уже на деревянном помосте, который раньше был пристанью яхт-клуба, разорившегося еще много лет назад. Высоко подпрыгнув и сделав кувырок в воздухе, я погрузился в прохладную темную воду. Пруд не отличался глубиной, и я быстро уперся ногами в песчаное дно. Оттолкнулся и помог воде вытолкнуть меня на поверхность. Проплыв до другого берега и обратно, я вышел и сел на травянистый островок, обняв колени. Что-то прекрасное было в этом утре. Что-то незабываемое. Я чувствовал себя на своем месте. Ровно там, где и должен был быть. Идиллия, впрочем, продлилась недолго. Я быстро замерз, и отправился собирать разбросанные вещи. Достал из рюкзака полотенце, вытерся, потом оделся. Потом посмотрел на часы. Времени оставалось как раз на то, чтобы не спеша дойти до работы. Чем я и занялся. Совершенно умиротворенный я шел и улыбался редким прохожим.

После работы один из клиентов попросил меня зайти, чтобы устранить пустяковую проблемку, так что домой я попал только в девятом часу. Вошел, и не узнал свою квартиру. Анна, будучи девушкой ответственной, свое намерение добросовестно исполнила. Мое прежнее обиталище едва угадывалось в этом приличном помещении. Все было вымыто, понятия не имею, как Анюта уговорила Полину ей помочь, но, привыкший к полумраку своего жилища, я чуть не ослеп. Дочь нашла в кладовке лампочки, и поменяла все перегоревшее, коих было гораздо больше половины. Но вместо того, чтобы освещать темные углы, украшенные пылью, свет лился во все стороны чистой квартиры. Они даже окна помыли, и шторы постирали. Самым же удивительным и приятным был запах. Пахло вкусной домашней едой. Вот и настал тот день, когда по приходу с внеочередной рабочей смены меня ждало классическое семейное счастье. Я не то, чтобы когда-то мечтал об этом, но сразу проникся всем кайфом ситуации. За ужином выяснилось, что расплата за все это великолепие меня неизбежно настигнет. И состоять будет в том, что с завтрашнего дня к моим профессиям прибавится плотник. Мне надо будет сделать полки, потому что часть вещей негде разместить. Благо, инженерный план Аня взяла на себя. Он, в общем, был уже практически готов. Так началась наша совместная жизнь. Продлилась, впрочем, она не долго, до начала нового года. Но я вспоминаю это время как одно из самых счастливых в своей жизни. Первый месяц мы втроем совершенствовали наше жилье. Полки появились в комнате и на кухне, так что я туда практически переехал. Весь необходимый повседневный минимум был под рукой, так что, как человеку, встававшему раньше всех, мне не приходилось никого будить, пытаясь тихо собраться на работу. Под столом мы спроектировали специальный ящик, куда аккурат входило мое спальное место в собранном состоянии. После двух недель мне так понравилось спать на полу, что я и после того, как мы разъехались, продолжал это делать. В комнате, где обитали мои соседки, мы совместными усилиями собрали шкаф, занимавший мало места и в то же время вмещавший очень много. В общем, из одной холостяцкой берлоги вышло целых три отдельных зоны, в которых каждый из нас обрел свой угол. Когда улучшать стало нечего, вечерами мы стали играть по сети или в карты, смотреть кино или ходить гулять. В общем, то, что я считал неслабым испытанием, обернулось приятным времяпрепровождением. Мы отлично сжились. Где-то ко дню своего рождения Аня устроилась на постоянную работу, и все потекло стабильно и даже несколько скучно. Я так замотался, что даже забыл о своей ежегодной встряске. Но судьба не подвела.