Читать книгу Содружество. Начало. Том 1. XXI—XXVIII столетия - Константин Страувель - Страница 7

Эта история была записана со слов свидетеля катастрофы на Амнараксе, последствия которой пришлось ликвидировать самым лучшим пилотам системы Х-40.

Время действия: 2517 год

Место действия: Млечный Путь, Восточное Галактическое Содружество, Звездное скопление Плеяды, Система Х-40

«Это случилось со мной пятнадцать лет назад. Тогда я возвращался с задания в системе Х-37, когда на связь вышел радист с космодрома на планете Цеврус. Он сообщил, что меня срочно хочет видеть доктор Мидгоф. Я попытался узнать, в чем дело, но радист ответил, что больше информации сможет дать только ученый.

Было, конечно, обидно, что с наградой придется повременить, но если я был так нужен, значит, дело – непростое. После приземления командир космопорта познакомил меня с доктором Мидгофом. Это был невысокого роста человек в бело-синем халате, такого же цвета брюках и белых туфлях. На его халате поблескивал значок в виде микроскопа, красноречиво говоривший о роде деятельности этого немолодого мужчины.

Поприветствовав его, я попросил ознакомить меня с деталями. Он предложил мне проследовать в лабораторию, где можно было наглядно продемонстрировать все, о чем нужно было рассказать. Путь был недолгим, и уже спустя считанные минуты я оказался в просторном помещении, набитом электроникой. Несколько десятков человек сидело за терминалами, еще примерно десять человек внимательно следили за тем, что происходило на огромном экране, занимавшем всю стену напротив меня.

Там доктор подошел к экрану и начал свой рассказ. От него я узнал, что станция «Taurus» на Амнараксе последние 24 часа посылает какие-то странные сигналы, не поддающиеся расшифровке. Цеврус уже отправил туда двух пилотов, но ни один из них на связь так и не вышел. Мое задание заключалось в том, чтобы установить причину такого поведения станции и узнать о судьбе двух пропавших пилотов, которых отправили с той же целью несколькими месяцами ранее.

Выслушав, я сначала отказался. Причиной тому был страх, что я стану третьим пилотом, не вышедшим на связь. Сначала мне пришлось отказать ученому мужу, но тут на связь вышел полковник Бунго и сообщил, что за информацию о двух пропавших пилотах назначена награда в миллион галактических кредитов. Это заставило меня пересмотреть свое решение – все-таки миллион под ногами не валяется. Немного помявшись (скорее, для виду), я дал свое согласие.

Ученый крепко пожал мне руку (должен признать – он был достаточно сильным, несмотря на небольшой рост) и присоединился к своим сотрудникам лаборатории.

Я тем временем направился к космодрому. Через несколько минут меня встретил полковник. От него я и узнал, что Амнаракис, представлявший собой небольшой каменный шар, вращается вокруг газового гиганта Амнары, поэтому при полете мне следует быть предельно внимательным, чтобы меня не разорвала на части его огромная гравитация. Приняв это к сведению, я сел в свой корабль и запустил его. Через несколько секунд он был уже в космосе.

После того, как корабль был выведен в открытый космос, я приказал автопилоту проложить курс к Амнаракису. Вскоре на радаре отобразилось расстояние и приблизительное время прибытия. Получилось следующее: до Амнаракиса было 700 миллионов километров, и при максимальной скорости моего челнока в 25 тысяч километров в секунду путь займет 7 часов 40 минут.

Тихо проклиная такую медлительность, я включил режим «Форсаж» и откинулся на спинку сидения. На радаре цифра, обозначающая расстояние, медленно, но неумолимо сокращалась.

А пока мой челнок оставлял за собой миллионы километров каждую минуту, я раздумывал над тем, почему такое могло случиться. Так как у меня не было такой детальной информации о работе станции и о том, какие сигналы она должна была подавать при нормальной работе, то все, что мне оставалось – перебирать возможные варианты. Прежде всего, я попытался понять, почему мог выйти из строя передатчик. Самой близкой к реальности идеей мне показалось следующее: биосхемы¹ могли просто повредиться в результате воздействия какого-либо фактора. Это могла быть и звездная радиация, и перепад температур или даже фоновая радиация от планеты.

Но радиация от светила вряд ли могла воздействовать на схемы, так как сама планета находится слишком далеко – их разделяет почти 2 миллиарда километров.

Перебрав подобным образом еще три или четыре варианта, я, не сумев найти доказательств в их пользу, бросил это занятие. В конце концов, я – пилот, а не ученый.

А пока моя голова была занята разными мыслями, корабль приближался к планете. Несмотря на то, что расстояние оставалось более чем приличным, уже можно было рассмотреть вспышки. Маленькие красные и желтые светящиеся точки, блуждающие по всей поверхности – именно это безошибочно позволяло определить Амнару среди других планет-гигантов. Для менее опытных пилотов и торговцев, осуществляющих рейсы по системе, Амнара – своего рода маяк, не позволяющий заблудиться. Если двигаться в сторону Х-40, то можно пополнить запасы топлива на одной из планет или многочисленных станций. Но если двинуться дальше, то можно увидеть огромное металлическое кольцо неподалеку от астероидного облака. Это – Кротовая Нора Дальнего Следования.

Взяв управления челноком на себя, я вернул на экран показания дальномера. Оставалось 450 миллионов километров. То есть с моей скоростью мне потребовалось бы еще пять часов для того, чтобы добраться до планеты. Сожалея о том, что корабль не может лететь со световой скоростью, я откинул спинку сидения и, отдав приказ автопилоту следовать к планете, закрыл глаза.

Но подремать я так и не смог, так как в гиперэфире послышался голос полковника. Он сообщил мне, что в астероидном поясе за Амнарой была зафиксирована повышенная активность, причины которой пока не установлены. После этого последовало:

– Будьте внимательны и осторожны. Ждите следующих сообщений.

Поблагодарив командора, я отключил приемник.

Корабль тем временем приближался к планете, которая теперь выросла в размерах. Я обдумывал услышанное. Такие сообщения были редкостью, а это означало, что происходить могло все, что угодно. Это мог быть и заблудившийся корабль, нуждающийся в топливе и ремонте, и метеорит диаметром в несколько сотен метров.

Чтобы убедиться, что услышанное мной – не более чем призыв к осторожности, я решил связаться со своим другом, который работал на никелевом секторе астероидного пояса.

Включив приемник, я начал искать его частоту. На радаре его шахтерский рудовоз был не виден, поэтому полагаться оставалось только на слух. Спустя полминуты я услышал знакомый голос.

После нескольких минут пустого трепа я задал ему вопрос, касающийся повышенной активности в поясе. Друг удивился и сказал, что ничего об этом не знает. Но если на фабрике станет что-то известно, он обязательно мне сообщит.

Закончив сеанс связи, я вернул спинку сидения в исходное положение. Радар показывал, что до планеты осталось три с половиной часа полета. Взяв в руки штурвал, я немного повернул корабль, чтобы лучи света не мешали.

Фраза «повышенная активность» вновь всплыла в моей голове. Астероидный пояс – место достаточно опасное. Достаточно всего лишь нескольких неверных движений – и пилот может погибнуть. Корабль же превратится в кучу металла, который будет летать в космосе, пока кто-нибудь его не подберет. А теперь «повышенная активность» (я мысленно обругал автора столь туманного выражения) сделала это место вдвойне опасным.

Но планета приближалась, и мне пришлось сосредоточиться на задании. Теперь мне были видны еще и точки, вращавшиеся вокруг зеленого газового гиганта. Одна была яркой и неторопливо двигалась вокруг планеты, а вторая была ее полной противоположностью: тусклая, почти не видная глазу, она буквально мчалась, наматывая круг за кругом.

Спустя два часа я смог увидеть оба спутника. Первый выглядел, словно маленькое пятнышко, на поверхности которого что-то сияло. Только подлетев ближе, я смог его разглядеть. Это была постройка, а свет отбрасывала крыша, усеянная солнечными батареями.

Сбавив обороты, я приказал автопилоту включить систему «Атмо-3»². Через несколько секунд весь корпус был покрыт панцирем из полиметаллидовых пластин. Вот так я и вошел в атмосферу Амнаракиса, первого спутника Амнары.

Когда я ступил на поверхность спутника, моему взору предстала отличная картина. Небо, до которого можно было дотянуться рукой, если захотеть, было покрыто полупрозрачными рыжеватыми облаками. Сама почва была твердой, как камень, поэтому следов от ботинок на ней не оставалось. Обернувшись, я увидел на горизонте половину огромного шара, неспешно вращавшегося вокруг своей оси. Он был так велик, что, даже находясь на расстоянии почти в миллион километров, я мог видеть каждый пояс на его поверхности.

Картина была восхитительной, но я понимал, что цель моего прилета совсем другая. Обернувшись, я включил все датчики на скафандре и зашагал вперед.

Идти было удивительно легко, но слишком быстро двигаться было невозможно. Датчик силы тяжести показывал всего 0.3 G, поэтому при очень резком движении я мог просто отправиться в свободный полет. Во избежание этого я включил СИГ³, что замедлило мое движение.

Сделав несколько сот шагов, мне, наконец, удалось найти лабораторию. Внешне она напоминала куб со стороной примерно в семь метров. На ее крыше торчал небольшой маячок, который отправлял и принимал сигналы. Эта конструкция стояла на плоской платформе с тремя опорами. Взобравшись на нее, я связался с полковником и доложил ему ситуацию. Выслушав меня, он рассказал, как добраться до приемника, затем послышался голос Мидгофа. Он подробно описал приемник, и дал мне перечень деталей, которые необходимо починить. Выслушав, я поблагодарил обоих за полученные данные и пообещал связаться с ними, как только выполню задание.

Я вошел внутрь куба. Свет горел очень ярко, но из-за повреждения некоторых светопанелей освещение кое-где было тусклым или отсутствовало вообще.

Делая шаг за шагом, я удивился тишине, царившей в лаборатории. Даже если брать во внимание то, что всю работу обычно выполняет автоматика. Но ведь и за ней требуется наблюдение, ремонт и уход. Именно для этого на любой станции наземного базирования и нужны люди. Но в этой постройке я не слышал ни шагов, ни каких-либо других звуков, говорящих о наличии человека в принципе. Слышался только гул работающих приборов. Постепенно продвигаясь вглубь, я дошел до развилки. Как мне сказали, комната, в которой установлен прибор, находится за правой дверью.

Когда я открыл дверь, моим глазам предстала жуткая картина: на месте связиста сидел полуобглоданный скелет. На корпусе от формы остались только жалкие лохмотья, но ноги, как ни странно, выглядели почти нетронутыми.

Сделав несколько шагов, я увидел, что в кармане штанов что-то мигает. Вытащив устройство, я глянул на передатчик. На сенсорной поверхности, занимающей примерно три четверти всего устройства, сменяли друг друга строки, состоящие из иероглифов, геометрических фигур, цифр и еще каких-то неизвестных знаков. Стоило мне дотронуться до боковой стенки передатчика, на рукаве моего скафандра загорелся индикатор. Это был гиперприемник.

На связи был доктор Мидгоф и полковник Бунго. Командор сообщил, что есть тревожные известия для меня, затем передал слово ученому. Тот сказал, что несколько минут назад был обнаружен астероид, движущийся по направлению к Амнаре. Чуть помолчав, он добавил, что мне лучше поспешить, чтобы не столкнуться с небесным телом, летящим на огромной скорости.

Приняв информацию к сведению, я отключил передатчик и вернулся к прерванному занятию. Чтобы вытащить блок памяти, нужный мне для этого задания, мне надо было снять боковую панель передатчика. Это оказалось не так просто, так как соответствующие крепления были залиты какой-то полупрозрачной субстанцией, которую удалось убрать с помощью лазерной указки. Очистив крепления, я осторожно снял панель. Начинка устройства была покрыта какими-то насекомыми. Их было так много, что казалось, будто передатчик работает благодаря им, а не таким деталям, как нанопроцессор или квантовый модуль оперативной памяти.

Медленно я засунул руку внутрь устройства. Кода мой палец случайно коснулся одного из шлейфов, слой черного вещества ожил. Я почувствовал, как по руке поползли сотни, если не тысячи насекомых. Резко выдернув руку, я затряс ею так, будто через меня пустили ток. Но насекомые, словно по кому-то собственному маршруту, ползли вниз, не обращая внимания на мои действия.

В порыве гадливости я хлопнул ладонью по манжете, где еще осталось несколько маленьких точек. После удара они больше не двинулись, в отличие от многих тысяч своих собратьев, которые исчезли уже через минуту. Аккуратно я сложил этих насекомых в карман и продолжил исследование машины. Нужный мне блок памяти оказался не слишком далеко – в четырех-пяти сантиметрах от боковой стенки.

Потратив немного времени на отсоединение шлейфов и проводков, я наконец-то извлек заветную схему. Сине-зеленый квадратик перекочевал в потайной карман моего скафандра, где уже находился гиперприемник мертвеца.

Я уже собрался покинуть этот безжизненный шар, когда индикатор гиперсвязи замигал вновь. В этот раз первым заговорил ученый. Голос его буквально атаковал мои перепонки, поэтому громкость пришлось немного убавить. Он вопил:

– Капитан Амен, скорее улетайте оттуда. Ситуация изменилась, и теперь пребывание на спутнике смертельно опасно.

После эмоциональных реплик ученого голос полковника показался мне образцом спокойствия и выдержки. Он рассказал о том, что астероид, который двигался в направлении Амнаракиса, каким-то неизвестным образом увеличил свою скорость, и до столкновения со спутником осталось меньше пяти минут.

Также я узнал, что астероид серьезно повредил шахтерскую платформу на никелевом секторе. От этой информации у меня по телу пробежал холодок. Ведь там был мой друг, и не исключено, что он мог пострадать во время этого инцидента. Но может быть и так, что моего друга уже нет в живых. Отогнав от себя эти печальные мысли, я осторожно положил схему в карман скафандра и ринулся к выходу. Минуту спустя я уже шел по поверхности спутника.

Теперь гравитация играла против меня: СИГ работала на последних процентах заряда, поэтому в любой момент мое движение могло резко замедлиться, что было бы равносильно гибели.

Я поднял голову и увидел огромный шар. Он казался не больше мяча, но мне было ясно, что это – лишь иллюзия. Ни на секунду не сбавив темпа, я добрался до своего корабля. Не знаю, как мне это удалось, но даже оставшегося заряда СИГ хватило, чтобы благополучно добраться до корабля.

Сев в кабину, я тут же принялся переключать рычажки, нажимать кнопки и отдавать приказы автопилоту. Через несколько секунд я почувствовал, как подлокотник завибрировал. Понимая, что от взлета вибраций быть не может, я с ужасом осознавал, что через миг от спутника может остаться лишь груда камней. Вибрация усиливалась с каждой секундой, вскоре механический голос сообщил, что передняя опорная точка повреждена. Корабль опустился носом в землю, и у меня оставалось меньше минуты, чтобы покинуть злополучный шарик.

Взяв управление на себя, я вытянул штурвал и потянул его на себя так сильно, как было возможно. Одной рукой держа корабль, второй рукой я запускал двигатели. Даже сквозь звукоизолирующий материал кабины я слышал гул приближающейся глыбы. И тут я почувствовал, как меня резко отбросило назад. Мой корабль оторвался от поверхности, и словно пробка, взметнулся вертикально вверх. Вращаясь вокруг себя, он в считанные секунды оказался там, где был хвост метеорита. С большим трудом выровняв корабль, я убрал опоры, включил режим «Форсаж» и взял курс на Цеврус.

Каких-то несколько секунд спустя на панели заднего вида я увидел ужасающую картину: огромных размеров камень на неимоверной скорости врезался в Амнаракис. Сила удара была такова, что спутник раскололся на несколько огромных каменных глыб. Я бы увеличил скорость, но тогда от двигателя, а значит – и от корабля, не осталось бы ровным счетом ничего. Поэтому пришлось ограничиться тем, что мог дать форсаж. Через час или около того на связь вышел полковник. Рядом с ним слышно было дыхание перепуганного Мидгофа.

– Как вы, капитан? – сказал командор.

– Все хорошо, сэр. Микросхемы у меня – отчеканил я, затем, после небольшой паузы, произнес – Я захватил еще кое-что. Думаю, ученым будет интересно это исследовать.

Послышалось молчание. Затем командор вздохнул и произнес:

– Возвращайтесь. На Цеврусе обсудим детали.

Все кончилось. После гибели спутника было послано несколько эскадрилий Космического Флота для уничтожения обломков, представлявших угрозу системе Х-40.

Можно сказать, что моему другу повезло. Он не погиб при столкновении платформы с космическим телом, и даже принял участие в ликвидации последствий, за что получил орден «Золотого Крыла». Устройство погибшего жителя станции помогло раскрыть тайну гибели всех ее обитателей. Оказалось, что все дело было в тех насекомых, которые по неизвестной науке причине напали на людей и уничтожили всю команду.

Сами насекомые тоже оказались непростыми. Доктор Мидгоф и многие другие светлые умы спустя много месяцев исследований пришли к следующим выводам:

Оказалось, что эти «жучки» – биомеханическая форма жизни, разработанная в галактике Андромеды. В нашем Содружестве (с большой вероятностью – даже во всей Галактике) не было известно никого, кто смог бы таким уникальным образом совместить совершенство искусственного интеллекта и тело насекомого.

Над секретом микросхемы до сих пор бьются лучшие программисты Содружества, но пока что никаких результатов добиться не удалось. Судьба двух пилотов так и осталась покрытой мраком.

А что до меня? Я получил полмиллиона кредитов за доставку уникальных образцов в области бионики, кибернетики, а также – за бесценную информацию о самом спутнике. Также я получил повышение до майора и право командовать космическим крылом».