Читать книгу История эпидемий в России. От чумы до коронавируса - Константин Васильев - Страница 2
Часть первая. С IX века до XVI века
Глава 2. Первые сведения об эпидемиях в Древней Руси
ОглавлениеПервые достоверные сведения об эпидемиях на Руси относятся к XI веку, т. е. к временам создания первых древнерусских летописей.
В то время на территории будущей Европейской России существовало уже древнерусское государство, объединенное под властью киевских князей. Создание этого государства было обусловлено развитием феодальных отношений и явилось результатом длительного процесса социально-экономического развития. С возникновением Киевского государства начинается объединение восточных славян в единую древнерусскую народность; растут города, являющиеся ремесленными и торговыми центрами, развивается торговля. Создается самобытная культура. С расширением феодальных землевладений основная масса сельских производителей – смердов, вовлекается в феодальную зависимость, а вместе с тем растет и их эксплуатация. Народные массы отвечают на это рядом стихийных выступлений (восстание смердов в Суздальской земле в 1024 г., движение новгородских горожан, восстание «простой чади» в Киеве в 1068 и 1113 гг.). Эти выступления побуждают феодалов пойти на некоторое ограничение эксплуатации. Однако положение низших и самых многочисленных классов Киевского государства остается по-прежнему тяжелым. Большие разорения и тяготы причиняют многочисленные войны и набеги соседних кочевых народов. Отсюда нередкие «глады», т. е. голодные годы, после неурожая или войны.
Развитие торговых связей и нарушение экономической замкнутости отдельных районов страны в значительной степени способствовали быстрому распространению инфекционных болезней; частые «глады» подготавливали почву для возникновения эпидемий. В древнерусских летописях содержатся многочисленные указания и о «морах», т. е. возникавших на территории Древней Руси эпидемиях. Однако отдавая должное усердию русских летописцев, оставивших нам описания этих эпидемий, нужно сказать, что сделать какой-либо эпидемиологический анализ по их данным не представляется теперь уже возможным прежде всего потому, что совершенно неясно, о каких болезнях в летописях излагаются сведения. Все попытки расшифровать, какая инфекционная форма вызывала тот или иной «мор», носят в значительной степени гипотетический характер и являются лишь более или менее хорошо согласуемыми с современными взглядами догадками.
Поэтому мы приводим описания моров в том виде, как они сохранились в древнерусских летописях, не беря на себя смелость делать какие-либо далеко идущие эпидемиологические предположения и ограничивая свою задачу более скромными рамками – рассказать об эпидемиях, бывших на Руси, и мерах, принимаемых для борьбы с ними.
Первое достоверное указание о появлении какой-то эпидемической болезни относится к 1060 г. В этом году среди «торков» – кочевников, живущих в Причерноморье, разразился мор. Летописец писал: «В сем же лете Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав, совокупивше вой бесчислены, поидоша на коних и в лодьях, бесчислено множьство, на Торки. Се слышавше Торци, убояшася, пробегоша… и помроша бегаюче… ови от зимы, друзии же гладом, ини же мором»[15]. Болезнь не была занесена в русские города, а поразила только войска князей, ушедших в поход.
В 1092 г. описана эпидемия, появившаяся вначале в Полоцке, а затем в Киеве. Летом этого года была страшная засуха: «В се лето ведро бяще, яко изгораше земля и мнози борове (леса) възгорахуся сами…», и люди стали «умираху различными недугыи».
Летописец так описывал болезнь: «Предивно бысть Полотьске:…бывше в нощи тутън (туман), станяше по улици, яко человеци рищюще беси; аще кто вылезяше из хоромины, хотя видети, абье уязвен будяше, невидимо от бесов язвою, и с того умираху, и не смяху излазити из хором, по семь же начата в дне являтися на коних, и не бе их видети самех, по конь их видети копыта; и тако уязвляху люди Полотьскыя и его область»[16].
В Киеве от болезни умерло «от Филипова дне (14 ноября) до мясопуста (7 февраля) 7 тысячи…»[17]. О характере болезни судить трудно. Эккерман (1884) высказал предположение, что это был «аптонов огонь» – Jgnis persicus или Jgnis sacer. Болезнь приблизительно в это же время описана в Западной Европе. Клинически она выражалась судорогами и гангренозными поражениями разных органов и тканей. Иногда вследствие гангрены отпадали целые конечности и у больного оставались лишь голова и туловище.
По мнению современных исследователей, «антонов огонь» представлял собой отравление спорыньей.
В 1128 г. был великий «глад и мор» в Новгородской земле. Летописец отмечал: «Осминка ржи по гривне бяше, и ядаху люди лист липов, кору березову… ипии ушь (ужей), мъх (мох), конину, и тако другым падшим от глада, труппе по улицям и по търгу и по путъм и всюду; наяша наймиты возити мьртвьця из города; а смородм нелга вылезти (т. е. от смрада нельзя выйти), туга беда на всех отец и мати чадо свое въсажаше в лодыо даром гостьм (купцам), ово их измъроша, а друзии разидошася по чюжим землям и тако, по грехом нашим, погыбе земля наша»[18].
При описании этого мора летописцы впервые указывали, что в Новгороде были наняты особые люди, чтобы хоронить за городом тела погибших от заразной болезни.
О характере эпидемии сведений нет.
В соседних странах: Польше, Лифляндии – в то время эпидемии не были описаны.
В 1153 г. была какая-то эпидемия и эпизоотия в войске великого князя Юрия: «Поиде Гюрги с Ростовци, и с Суждалци, и со всеми детми в Русь, и бысть мор в коних во всех воих его, акъже не был николиже»[19].
Следует сказать, что Ипатьевская и Воскресенская летописи говорят лишь о падеже коней, не упоминая об эпидемии среди воинов.
В 1158 г. эпидемия и эпизоотия свирепствовали в Новгороде: «Мор бысть мног в Новегороде в людех и в конех, яко нельзе бяше дойти торгу сквозе город, ни на поле выйти, смрада ради мертвых; и скот рогатый помре»[20] Тверская.
В 1162 г. голод и болезни снова опустошали Русь: «И на осень ту возсташа мрази велици зело, зима не бысть вся тепла, и дожди велици, и млениа (молнии), и громы страшни зело, и множество человек избиваху, кадь же ржи бываше тогда по рублю и по сороку алтын, и бысть в людех скорбь (болезнь) и печаль велиа, а плачь неутолим»[21].
Следующие сведения об эпидемии на Руси датированы 1187 г. На этот раз летописцы упоминают только о болезнях без «глада»: «Бысть болесть силна в людех вельми, не бяше бо ни единого же двора без болнаго, в ином дворе не бяше кому воды подати»[22]. Ф. А. Дёрбек отметил, что на этот раз в летописях говорится о повальном заболевании, но ничего не упоминается о смертности, очевидно, течение болезни было легким.
Эпидемия началась в Новгороде и распространилась на многие города Руси. В Западной Европе приблизительно в это же время описаны большие эпидемии гриппа (Шнуррер). В 1180–1181 гг. в Германии повальные болезни уничтожили будто бы половину населения. В 1185 г. эпидемия свирепствовала в Испании.
Судя по тому, что эпидемия началась в Новгороде, бывшим в то время как бы воротами, через которые Русь сообщалась с остальной Европой, можно думать, что болезнь была занесена с Запада. Весьма возможно, что это был грипп.
В 1229 и 1230 гг. голодом была поражена почти вся Русь (исключая Киев); в 1229 г. «того же лета глад бысть по всей земле, и простреся три лета… и помре множество людей»[23].
В 1230 г. «И пойде дождь от Благовещениа до Ильина дни, днь и нощь, и возста студень, и быша мрази велици, и поби всяко жито, и купиша хлеб по осми куп, а четверть ржы по 20 гривен… и бысть мор в людех от глада велик, яко не мощи и погребати их… Глад же наипаче простреся… по всей земли Русской, точию кроме едина го Киева, и толико гнев божий бысть, яко не точию мертвыа человеки ядяху, но и живыа человеки друг друга убиваху и ядяху, а еже конину, и пси, и кошки и иная таковая, где кто налез, ядяше, инии же мъх, и сосну и илем, и кору липовую… ядяху. Злии же человеци, где аще слышаху у кого жито, силою прихожаху в место такое, грабяху и убиваху… и помроша люди по всей земле, имже не бе числа. Сие же бысть по два лета».
Подробно описан «глад и мор» 1230 г. в Царственной летописи: «И купиша хлеб по осми кун, а четверть ржы по 20 гривен Новгородских, а в иных местах сельскых четверть ржы по 30 гривен, а пшеница по 40 гривен Новогородских… и бысть мор в людех от глада велик, яко не помощу и погребати их. Глад же наипаче простерся не точно кроме Киева».
Летописец прямо указывает на связь мора с «гладом». Под словом «мор» здесь, возможно, подразумевается смерть от голода наряду со смертью от эпидемии. О характере последней можно высказаться лишь предположительно. Ввиду связи ее с «гладом» это скорее всего сыпной тиф. Не исключена, конечно, возможность, что наряду с ним имел место и брюшной тиф.
В это же время был голод, и разразилось моровое поветрие в Новгороде: «И постави архиепископ Спиридон скудельницю (братскую могилу)… на Прусьской улице, и пристави мужа блага… возити мъртвьця на кони, кде обидуце по городу; и тако безпрестани по вся дни влачаше, и наполни до върха, иже бысть в ней числом 3000 и 30… и поставите другую скудельницю на поле, коньц Чюдиньчеве улици, и бысть та пълна, в нейже числа несть; а третью поставиша… за святым Рожьством (церковью), и та же бысть пълпа; в ней же числа несть».
В этом летописном сказании обращает на себя внимание то, что нанимали «мужа блага», чтобы подбирать мертвых на улицах и хоронить их.
В 1230 г. появилось в Смоленске моровое поветрие, которое за 2 года унесло 32 000 человек: «В Смоленьске сътвориша 4 скуделници в дву положиша 16 000, а в третьей 7000, а в четвертой 9000; се бысть зло по два лета».
В XIII веке русский народ подвергся тягчайшим испытаниям – порабощению татаро-монгольскими завоевателями. Татарское иго было подготовлено феодальной раздробленностью русского государства, непрерывными распрями князей за власть и территорию. Это разорило и ослабило страну.
«Погибали люди русские
От раздоров – споров княжеских».
(«Слово о полку Игорсве»)
Русский народ, приняв главный удар татаро-монгольских орд, спас Западную Европу от разорения и угнетения, заплатив за это полной мерой: неслыханными тяготами, сотнями сожженных городов и сел, вытоптанными полями, тысячами тысяч рабов на невольничьих рынках Востока.
Летописи сохранили лаконичные, но полные драматизма описания татарского нашествия: «Татарове же взяша град их Рязань… и пожгоша весь, а князя великого Юрия Ингворовичя убиша, и княгиню его и иных князей побиша, а мужи их, и жен, и детей, и черньца, и черници и ерея емше, овых разсекаху мечи, а других стрелами состреляху и во огнь вметаху, а иныа емлюще вязаху, и груди возрезываху, и жолчь гымаху, с ыных кожи одираху, а иным иглы и щопы за ногти биаху, и поругание черницам и попадиам, великим же княгиням, и болярыням, и простым женам и девицам пред материи и сестрами творяху».
Взяв в 1237 г. Рязань, татарские орды рассыпались по всей русской земле: «Инии взяша Ростов, а инии Ярославль… а инии взяша Городец, и по Волзе вся грады поплениша и до Галица Мерскаго, а инии взяша Юрьев, и Переславль, и Дмитров, и Тверь, и Кашин, и Волок, и Коснятин, и вся поплениша даже и до Торжку, и несть нигде же места, где не воеваша, и взяша во един февраль месяц 14 градов… Бе же пополох тогда зол. По всей земли, сами бо себе людие не ведаху кто где бежит от страха»[24].
То, что пощадили татарские мечи и пламя, стало добычей «глада и мора».
Голодовки и эпидемии отмечались на Руси в течение всего XIII века. В 1265 г. в Пскове «мор бяше на людех», а по Густинской летописи, был также «велик мор на скотех».
В 1278–1279 гг. «Мнози человеци умираху различными недуги»
В 1282 г. «Бяше глад крепок, яко и дети своя ядяху»[25].
В 1283–1284 гг. во время осады татарами городов Подолья, Волыни и Польши среди осажденных вспыхнула какая-то эпидемия, указания о которой содержатся только в Ипатьевской летописи. Судя по короткому сообщению летописца, эпидемия вспыхнула сначала в осажденном городе: «Измре в городех во остою бесчисленое множьство», а затем в окружающих селах, куда бежали горожане «по отшествии безаконных Агарян» (т. е. татар)[26].
В 1286 г. снова была эпидемия на Руси, причем появление ее летопись связывает с чародейским отравлением татарами колодцев: «Многа же зла тогда сотвориша Руской земле… аще не мечем и не огнем… но чарами своими: иземше бо сердце человеческое мочаху во яде аспидном и полагаху в водах, и от сего воды вся в яд обратишася, и аще кто от них пияше, абие, умираше, и от сего великий мор бысть во всей Руской земле»[27].
При всей наивности подобного объяснения это – первое указание в русских летописях на возможность возникновения болезни вследствие загрязнения воды и первая попытка объяснить появление эпидемий более или менее материальными причинами, до этого все эпидемии объяснялись летописцами как «казни от бога», или как «попущение божье».
Возможно, что эпидемия 1286 г. стояла в какой-то связи с употреблением воды, и не исключено, что это была эпидемия кишечных инфекций. Была ли она занесена к нам татарами с востока или поляками с запада, сказать невозможно. Нужно отметить, что в 1286 г. русские князья вместе с татарами сделали опустошительный набег на Польшу, где в этом году свирепствовала какая-то, точно не описанная повальная болезнь, занесенная из Франции и Богемии.
15
Лаврентьевская летопись. С. 70.
16
Там же. С. 92.
17
Там же.
18
Новгородская I летопись. С. 5 (упоминает также Ипатьевская летопись. Новгородская IV, Воскресенская).
19
Лаврентевская летопись. С. 146.
20
Тверская летопись. С. 226.
21
Лаврентьевская летопись. С. 146.
22
Там же. С. 101–102.
23
Никоновская летопись. С. 88.
24
Там же. С. 109–115.
25
Густинская летопись. С. 346.
26
Ипатьевская летопись. С. 212.
27
Прибавление к Ипатьевской летописи. С. 347.