Читать книгу Пчела Циния, её сёстры и племянницы - Константин Владиславович Рыжов - Страница 4

Дождавшись, когда площадка опустеет, Кливия нырнула в ближайшую ячейку. Эта ячейка не имела дна. Госпожа наставница протиснулась сквозь нее и оказалась на противоположной стороне сота, где пролегала одна из центральных улиц города. Пчелы ползли по ней бесконечным потоком сверху вниз. У них над головами тянулся параллельный сот. Точно такой же поток двигался по нему снизу вверх. Между сотами был перекинут восковой мостик. Кливия перебралась по нему на соседнюю сторону и вновь нырнула в узкий тоннель. Так она делала несколько раз, пока не оказалась на внешней стороне Первого сота. Того самого, что находился ближе всего к летку. Теперь ей оставалось только спуститься вниз.

Леток одно из самых оживленных мест в гнезде. Здесь всегда можно встретить множество пчел. Почти каждую секунду на ветку перед щелью, ведущей внутрь дупла, опускалась пчела-сборщица, нагруженная добычей. Кто-то может спросить: как же это пчелы могут доставлять в гнездо собранный нектар и пыльцу? Ведь у них нет при себе ни бидонов, ни хозяйственных сумок. На самом деле у рабочих пчел есть кое-что получше! Нектар, который они высасывают из цветка, попадает не в желудок, а в специальную полость перед ним. Это медовый зобик. Его можно сравнить с персональным бидончиком или чемоданчиком. Именно в нем каждая пчела доставляет собранный нектар в родное гнездо. Кроме того, у пчелок на каждой из задних ножек с внешней стороны есть слегка вогнутая поверхность, ограниченная длинными волосками, – своеобразная «корзиночка». В ней они переносят собранную пыльцу.

Прибывших с луга сборщиц у летка прежде других встречали бдительные стражницы. Только убедившись, что перед ними своя, а не чужая пчела, они пропускали ее внутрь. Тут к сборщице устремлялись молодые пчелы-приемщицы. Им она и сдавала свой нектар и свою пыльцу. А те отправлялись с ношей на склад. Таким образом работницы не тратили лишнего времени и могли совершать в течение дня больше вылетов.

Добравшись до места, Кливия стала оглядываться по сторонам и вскоре обнаружила прогульщицу. На пару со своим дружком-трутнем она бродила за спинами стражниц и старалась выглянуть из гнезда наружу. Увы, ничего интересного Циния отсюда увидеть не могла и потому с завистью провожала взглядом каждую улетавшую пчелу. Госпожа наставница стала пробираться к ней сквозь толпу приемщиц. Подойдя поближе, она услышала, как Циния возбужденно жужжала трутню:

– Ах, Фикус, как надоели мне эти школьные уроки! Чем слушать о цветах в тысячу раз лучше увидеть их хотя бы издалека своими глазами. Как не терпится мне, опуститься на лепесток цветка и ощутить на язычке вкус нектара! А что ты обо всем этом думаешь?

Однако Фикус не успел ответить, потому что как раз в это время Кливия подошла сзади к Цинии и сердито дернуло ее за прозрачное крылышко.

Пчелка быстро обернулась и, увидев наставницу, сильно смутилась.

– О, госпожа Кливия, – произнесла она упавшим голосом, – вы здесь?

– Ступайте за мной! – сердито прожужжала старшая пчела.

– Но…

– Марш без всяких разговоров!

Ученикам пришлось подчиниться. Часть пути наставница хранила грозное молчание, но потом, решив, что провинившаяся прониклась сознанием своей вины, принялась ее отчитывать:

– Циния!

– Да, госпожа?

– У меня просто нет слов от возмущения! – гудела Кливия. – Ты прогуливаешь уроки, ты не выполняешь своих обязанностей дежурной, ты самовольно отправляешься в такие места, где особы твоего возраста вообще не должны находиться без присмотра взрослых! Как все это понимать?

– Госпожа, – попыталась оправдаться Циния, – вы так интересно рассказывали нам в пошлый раз о прекрасном цветущем луге, о голубом небе, о ярком солнышке, что мне захотелось взглянуть на них хотя бы одним глазком! Мне так захотелось этого, что я ничего не могла с собой поделать.

– Ничего не могла с собой поделать? – грозно повторила Кливия. – Что ты, голубушка, о себе возомнила? Чем болтаться неизвестно где, лучше бы подумала о том, как выполнять свои прямые обязанности. А в чем состоят твои обязанности? Во-первых, ты должна хорошо учиться! Учиться тому, что должна знать каждая рабочая пчела! А во-вторых, ты должна помогать сестрам во время уборки.

– Но госпожа Кливия, – напомнила Циния, – сестры берутся за уборку после уроков. Я рассчитывала вернуться к этому времени.

– А на уроке цветоведения занимались повторением, – вставил Фикус. – Цинии там нечего было делать. Госпожа Малопа не раз говорила, что она уже усвоила всю программу.

Но Фикус зря старался, приводя свои доводы. Госпожа наставница сделала вид, что не замечает его. А Цинии она сердито сказала:

– Ты самовольно нарушила школьные правила и будешь за это наказана! Никому не позволено прогуливать уроки. Выходить за пределы гнезда пчелам твоего возраста запрещено. И ты знаешь об этом не хуже меня.

Когда они добрались до школы, Фикус помахал Цинии крылышком и хотел отправиться по своим делам. Тут Кливия соблаговолила наконец его заметить.

– Трутень Фикус! – строго предупредила она, – не думай, что твоя дерзость останется без последствий. Я обязательно сообщу кому следует о возмутительных нарушениях дисциплины, которые ты себе позволяешь.

– Сообщайте, госпожа наставница, – рассеянно произнес Фикус, – делайте так, как вы считаете нужным.

И он исчез. Циния только тихонечко усмехнулась. Они оба понимали, что угроза Кливии ровным счетом ничего не значила и не могла иметь для Фикуса никаких серьезных последствий. Порядки, царившие в школе трутней, были прямо противоположны тем, что установились в школе рабочих пчел. Никто с них строго не спрашивал, и никто не интересовался их успехами. Школьное начальство не особенно следило даже за тем, посещают их ученики занятия или нет. И эта безнаказанность совсем не шла трутням на пользу. Некоторые из них так распускались, что вообще забрасывали учение и целыми днями болтались без всякого дела. А иные позволяли себе по-настоящему возмутительные поступки – взламывали ячейки с медом и бессовестно объедались им. Правда нельзя сказать, что эти вольности оставались для них без последствий. По приказу царицы рабочие пчелы строго следили за своими кладовыми и, случалось, что нарушители получали от них порядочную взбучку. Но это ни в коей мере не меняло их поведения. Однако Фикус никогда себе подобных вольностей не позволял. И если бы госпожа Кливия имела хотя бы маленькую толику справедливости, она бы признала, что Фикус, порядочный и серьезный трутень: вежливый, предупредительный и очень умный.

Дежурная пчела как раз известила об окончании урока. Сестры Цинии под предводительством старосты Камассии уже ожидали свою наставницу. Подойдя к ним, та внушительно произнесла:

– Циния!

– Я здесь госпожа, – отозвалась нарушительница порядка.

– Сейчас мы отправляемся на экскурсию. А после ты вернешься и уберешься в классных ячейках. А в наказание за свой возмутительный проступок сделаешь уборку также в ячейках младших сестер.

– Хорошо, госпожа.

– И пожалуйста, обойдись без своих обычных фокусов! Я все потом проверю. Ты поняла?

– Поняла, госпожа, – уныло произнесла Циния.

Сестры с видимым удовольствием наблюдали за разносом, который учинила ей старшая пчела. Они и сами готовы были принять в нем участие. Впрочем, слишком «наседать» на Цинию у них никогда не получалось. Язычок у нее был острый и она очень даже могла за себя постоять.

– Циния, – сказала Калатея, – когда примешься за работу, не забудь почистить ячейки под потолком, а то малышки до них не достают.

– Не волнуйся, все сделаю как надо – отвечала Циния, – я ведь не такая коротышка, как ты.

– Надеюсь ты постараешься, – вставила Азалия. – Будет плохо, если госпожа Кливия найдет какие-нибудь недоработки.

– А откуда она о них узнает? Уж не от тебя ли?

– Прекратите этот галдеж! – одернула воспитанниц наставница. – Ступайте молча за мной и ведите себя прилично, чтобы мне не было за вас стыдно.

Кливия вновь проползла сквозь ячейку без дна на противоположную сторону сота. Ученицы последовали за ней. Циния была последней. Ей было очень грустно. И не только из-за наказания. Злорадство сестер ее тоже тяготило, хотя она никогда бы в этом не призналась. «И почему меня никто не любит?» – не раз уже задавалась она вопросом. На самом деле причина нерасположения к ней лежала на поверхности и не надо было обладать большой проницательностью, чтобы ее увидеть. Как-то так получилось, что с самого своего рождения Циния была «не такая, как все». Игры сестер, их детские тайны, интересы, увлечения и стремления совершенно ее не занимали. Сама не зная почему, она находила их мелочными и наивными. И действительно, мирок рабочих пчел достаточно узок. Они целиком погружены в заботу о своем гнезде, которое представляется им центром мироздания. А все, что находится за пределами гнезда, они воспринимают только как приложение к нему. Но Циния, сама не зная почему, имела тягу именно к этому, далекому и «запредельному». И поскольку вокруг не оказалось никого, с кем бы она могла поговорить на интересующую ее тему, наша пчелка искала друзей в другом месте. Так уж получилось, что из всех ее знакомых один только Фикус думал и чувствовал также как она. Конечно, будь Циния чуточку хитрее, она могла бы притворяться, изображать интерес, хотя его на самом деле не было. Но как раз притворство было Цинии совершенно чуждо. Обычно она говорила то, что думала. Стоило ли удивляться, что все считали ее «странной» или того хуже – «гордячкой» и «зазнайкой»?