Читать книгу Стихи песен. Зимовье Зверей - Константин Арбенин, Константин Юрьевич Арбенин - Страница 53

Пока Пенелопа вязала носки,

Еженощно их вновь распуская,

На том берегу быстротечной реки

Одиссей повстречал Навсикаю.

Навсикая сказала ему: «Одиссей!

Возвращение – лишь полумера.

Оставайтесь со мной – быть вдвоём веселей.

Почитаем друг другу Гомера».

И стекла со страниц типографская мзда,

Надорвав путеводные нити,

И магнитною стрелкой морская звезда

Задрожала в грудном лабиринте.

И рискнул Одиссей сделать медленный вдох,

И, забывшись в прекрасной атаке,

Опроверг каноничность сюжетных ходов…

А тем временем там, на Итаке,

Пенелопа плела ариаднову нить,

Ахиллесовы дыры стараясь прикрыть,

Но, сизифов свой труд

Распуская к утру,

Понимала: ничто не поможет!

Не вернёт Одиссея драконовый зуб,

Не убьёт Одиссея горгоновый суп,

Не взойдёт тот посев, если разве что Зевс

Обстоятельств пристрастную сеть

Не переложит!

Но и Зевс был не в силах распутать любовь —

Так уж мир был самим им устроен.

Только тот, кто своих уничтожит богов,

Может стать настоящим героем.

И, приняв этот тезис как истинный дар,

Одиссей наплевал на иное —

Лишь вдыхал семизвучный гортанный нектар

В колоннадах царя Алкиноя.

Даже в ставке Аида не знали, чем крыть,

В перископ увидав Одиссееву прыть,

И Олимп с этих пор

Стал не больше, чем хор, —

Рабский хор на правах иноверца.

Одиссей промышлял по законам ветрил —

Он своими руками свой эпос творил

И, ломая покой,

Прометеев огонь

Насаждал глубоко-глубоко

В Навсикаино сердце.

И всё, что было запретным с отсчёта веков,

Проливалось в подлунном слиянье

И маячило целью для обиняков

В преднамеренном любодеянье.

Но судилища лопались, как пузыри,

И на дно уходили по-свойски,

И тогда посылали земные цари

К Навсикае подземное войско!

Одиссей понимал, что вверху решено

Изрубить золотник в золотое руно,

Но средь лая охот

Каждый выдох и ход

Он выдерживал, будто экзамен.

И опять ускользал, оставаясь, с кем был,

Из циклоповых лап одноглазой судьбы,

Потому что решил:

Сколько б ни было лжи,

Не садиться по жизни в чужие

Прокрустовы сани…

Но однажды взорвётся картонный Парнас,

И уйдут часовые халифы,

И сирены морей будут петь лишь для нас —

Лишь про нас, ибо мифы мы, мифы!

Жаль, счастливая будущность – только оскал

Прошлой дерзости на настоящем.

И погибнет в итоге, кто жадно искал,

Тот, кто выждал, бездарно обрящет.

Эта истина пала, как камень, с небес —

И накрыла обоих. Но мудрый Гермес

Через брод облаков

Их увёл от богов,

И от звёзд, разумеется, тоже.

И, присвоив им высший языческий сан,

Он согласно подземным песочным весам,

Чтобы жар не зачах,

Их семейный очаг

Превращал по началу начал

В полюбовное ложе.

Так, пока Пенелопа вязала носки,

В аллегории снов не вникая,

На том берегу самой быстрой реки

Одиссей повстречал Навсикаю.

Навсегда.

1997