Читать книгу Любовь и джунгли - Кора Бек - Страница 1

Оглавление

Ссора

С книжкой в руках Амели сидела на куске высохшего дерева. Девушка читала “Исповедь сына века” ещё не так давно популярного романтика Альфреда де Мюссе и была настолько увлечена чтением, что невольно вздрогнула всем телом, когда на страницы книги легла чья- то длинная тень. Подняв голову, она увидела Жермена Дюбуа. Это был отчим Амели.

Её родной отец скончался, когда девочке было три года. Мать, Кларисса Дюбуа, спустя пять лет по совету родственников вышла замуж за двоюродного брата покойного мужа. В этом браке у супругов Дюбуа родился сын Леон, которому теперь было девять лет. Глава семьи являлся биологом и работал в Париже в институте Пастера.

Но год назад семья выехала во французскую колонию на западе Африки – Гвинею, где мсье Дюбуа занимался исследованиями, связанными с шимпанзе. А они, как известно, обитают лишь в Западной и Центральной Африке. Семья поселилась в небольшой деревушке Томбо, состоявшей из нескольких десятков круглых глиняных хижин, крытых соломенной крышей и обнесённых невысокой глиняной изгородью. Мадам Дюбуа занималась хозяйством, а её восемнадцатилетняя дочь Амели помогала матери и присматривала за младшим братиком, ведь в тропических лесах водилось немало хищников и опасных рептилий.

Пригнув голову, мсье Дюбуа, как всегда, молча прошёл в хижину. Он вообще не отличался разговорчивостью, а если открывал рот, то лишь для того, чтоб выразить своё недовольство. Вот и сейчас из хижины раздался его ворчливый голос: “Где мать?”.

У Амели засосало под ложечкой. Девушка знала, что её ответ отчиму не понравится. Только куда деваться? И она ответила, как есть:

– Мама с Леоном пошли к шаману.

– Зачем?! – взревел Жермен Дюбуа таким голосом, что перистые листья финиковой пальмы, из которых был сшит дверной полог, задрожали.

– У Леона уже третий день подряд болит живот. Мама боится, как бы он не подхватил какую- нибудь опасную инфекцию.

– И Кларисса решила, что ему поможет какой- то необразованный шаман?! – судя по голосу, мсье Дюбуа разозлился на жену не на шутку.

Амели промолчала. Собственно, о чём говорить, если девушка знала, что любой ответ будет воспринят отчимом, когда он не в настроении, в штыки? К счастью, мсье Дюбуа больше не стал задавать никаких вопросов. Амели снова взялась за взволновавший её мечтательную и романтичную душу роман, как к её ногам вдруг упали грязные мужские носки.

– Постирай! – не выходя из хижины, приказал отчим.

– Мама постирает, когда вернётся, – с трудом сдерживая негодование, ответила девушка.

Уже не в первый раз мсье Дюбуа пытался заставить падчерицу делать то, что ей совершенно не нравилось. Да и какой юной незамужней девушке понравится стирать бельё человека, с чьим присутствием в её жизни она вынуждена мириться в силу семейных обстоятельств? А с тех пор, как они оказались в Африке, вдали от привычного образа жизни и друзей, между Амели и её отчимом ссоры участились. Девушка тосковала в чуждой ей по духу среде, а у мсье Дюбуа, судя по его неизменно дурному настроению, что- то не ладилось с работой, из- за чего он часто срывался на домочадцах.

– У тебя тоже есть руки, – выкрикнул мужчина. – Посмотри на туземок? Более чистоплотных женщин я в своей жизни не встречал. Они день- деньской стирают и не жалуются.

– Женщины в деревне обстирывают свои семьи, – возразила Амели.

– А я что, для тебя – не семья?! – взбешённый отчим, сжимая кулаки, выскочил из хижины.

– Я имела в виду замужних женщин, – поправилась девушка.

– Амели, я требую, чтоб ты сейчас же постирала мои носки! – заорал мужчина. – Я полностью вас с твоей матерью обеспечиваю, поэтому ты обязана выполнять всё, что я тебе скажу.

– В мои обязанности стирка нижнего белья не входит, – настаивала на своём Амели.

– Да ты просто ищешь причины, чтобы ничего не делать! – мсье Дюбуа чуть ли не трясло от охватившего его гнева. – Думаешь, я не знаю, что тебе лень даже пошевелить пальцем?

– Неправда! – услышав столь несправедливое обвинение, воскликнула Амели. Девушка была так поражена, что выронила из рук книгу. – Я всё делаю по дому, но стирать ваше нижнее бельё ни за что не стану!

Однако, похоже, Жермен Дюбуа сильно завёлся и не удержался от дальнейших и абсолютно необоснованных обвинений в адрес падчерицы.

– Нет, правда! – заявил мужчина и добавил: Ты – лентяйка и дармоедка, которая уже десять лет сидит на моей шее!

Широко раскрыв свои красивые серые глаза, Амели в оцепенении смотрела на отчима. Хоть их отношения изначально были далеки от идеальных и даже просто нормальных, но таких откровенно грубых вещей мсье Дюбуа себе прежде не позволял. Он терпел падчерицу. Нет, отнюдь не из любви к её матери. Просто слабохарактерная, послушная Кларисса устраивала этого чёрствого по натуре человека. Одержимый наукой, Дюбуа потому и женился на вдове, что у него не было ни желания, ни времени для ухаживания за дамами. В глазах учёного женщина являлась такой же необходимостью, как, например, пища, одежда или мебель, и не более. Иметь жену, которая бы ему готовила, стирала его вещи, убирала дом, с которой он время от времени мог заниматься сексом, по мнению Жермена, было гораздо удобнее, чем нанимать помощницу по хозяйству и пользоваться услугами жриц любви.

Клариссе мужчина сделал в своё время предложение в свойственной ему сухой, грубоватой манере, нисколько не сомневаясь, что она согласится. Также сухо он общался с падчерицей и собственным сыном. Жена и Леон с этим свыклись и старались лишний раз не раздражать деспотичного главу семейства. А вот Амели периодически бунтовала, не желая мириться с теми порядками, которые навязывал им отчим. Непослушание падчерицы, её своенравный характер ужасно бесили мсье Дюбуа. Тем не менее ради мира в семье он сдерживал себя и особо не скандалил.

Однако очередная неудача, связанная с поимкой самца шимпанзе для опытов, довела мсье Дюбуа до ручки. Копившееся в нём в течение многих лет раздражение, которое вызывала в нём падчерица, вдруг вырвалось наружу и вылилось в выяснение отношений практически на пустом месте. Он настолько был зол, разочарован, что абсолютно себя не контролировал. И если все предыдущие годы Жермен говорил себе, что ему нужно немного потерпеть, пока Амели не вырастет и не выйдет замуж, благодаря чему ему удавалось держать себя в руках, сейчас в пылу ссоры он проговорился, обозвав падчерицу дармоедкой.

Конечно, мужчине не следовало бы этого делать. В конце концов, Жермен целых десять лет терпел в своём доме дочь Клариссы от первого брака, можно было ещё немного потерпеть. После их возвращения в Париж Амели скорее всего выйдет замуж. У неё даже есть жених: студент факультета медицины Сорбонны Артур Венсан. Амели с ним познакомила какая- то её подруга. Правда, Дюбуа этот франтоватый и чересчур болтливый юнец не нравился. Но ему с ним детей не крестить. Главное – его несносная падчерица заживёт своей жизнью и больше не будет мозолить Жермену глаза. Что ни говори, молодёжь нынче пошла не та. По любому поводу они высказывают своё мнение и спорят, в отличие от поколения Дюбуа, которое боготворило своих отцов и вообще отличалось примерным поведением.

Нельзя сказать, что мсье Дюбуа сожалел о сказанном. Самолюбивый, самовлюблённый, он был искренне уверен в собственной непогрешимости, в том, что он всегда прав. А в данной ситуации Жермен, по его мнению, всего лишь озвучил то, о чём давно думал, назвав вещи своими именами. Ведь он действительно облагодетельствовал Клариссу, когда решил взять её в жёны с ребёнком, и считал, что это даёт ему право требовать от них обеих абсолютного послушания и покорности. Однако широко распахнутые глаза Амели, её полный изумления взгляд вызвали в учёном чувство некоей растерянности и даже тревоги. Но остановиться у него не получилось, и мужчина угрюмо повторил:

– Я хочу, Амели, чтобы ты постирала мои носки. Ты обязана слушаться взрослых.

Посчитав их разговор исчерпанным, Жермен повернулся к Амели спиной, собираясь опять войти в хижину, как вдруг вслед себе услышал:

– Ни за что! Наше с вами родство – вещь относительная, и вы, сир, не имеете права требовать то, что для меня является неприемлемым.

– Мне осточертели твои выходки, дрянная девчонка! – взревел мсье Дюбуа и пригрозил: Ты доиграешься, что я отправлю тебя работать на вождя этого чёртового племени! Думаю, он будет счастлив показать своим соплеменникам, что ему прислуживает белая женщина.

Ткнув пальцем в сторону самой высокой хижины в селении и удивляясь, как же он раньше не додумался до такого наказания, мужчина злорадно уставился на падчерицу.

– Тогда я сбегу из дома, – пообещала девушка.

В ответ раздался громкий, издевательский смех. Амели резко развернулась и выбежала со двора.

На берегу речки

Плотно прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, под удивлёнными взглядами и перешёптывания жителей селения Амели выбежала за глиняную ограду, которая окружала Томбо со всех сторон. Укрывшись под одиноко растущим хлебным деревом, девушка дала волю слезам.

Конечно, они не в первый раз ссорились с отчимом. Причём деспотичный самоуверенный Жермен Дюбуа не подозревал, как часто его падчерица сдерживала себя, чтоб не нагрубить мужчине и тем самым не спровоцировать очередной конфликт. Не знал Дюбуа и о том, что девушка не меньше, чем он, мечтает скорее покинуть опостылевший ей дом. Однако Амели просто некуда было идти. Несмотря на провозглашённые во Франции равноправие мужчин и женщин и право на образование, в начале 20 века уделом женщин по- прежнему являлось ведение домашнего хозяйства. Но юная романтичная девушка выходить замуж без любви не хотела. На примере своей матери она видела, чем заканчиваются подобные браки.

Оказавшись в Африке, где женщины день- деньской работали по дому или в поле в то время, как их мужья либо отдыхали, либо охотились, Амели пришла к выводу, что ей необходимо реализовать себя, как личность, а уж потом пытаться устроить личную жизнь. Романтичную чувствительную девушку завораживал, манил к себе театр. Амели старалась не пропускать ни одной премьеры в самых популярных театрах Парижа: в “Комеди Франсез” и “Одеоне”. Глядя на игру известных актрис, она нередко представляла себя на их месте. А ещё втайне мечтала повторить успех божественной Сары Бернар.

– Если мне это удастся, – фантазировала Амели, – тогда может измениться вся моя жизнь.

Этими планами девушка ни с кем не делилась, опасаясь, что окружающие её не поймут и могут над ней посмеяться. В свою очередь, Дюбуа зря надеялся, что его падчерица выйдет замуж за Артура Венсана и, подобно своей матери, а также другим знакомым женщинам, заживёт жизнью обычной домохозяйки. Однако Амели общалась с Артуром только потому, что он был приятелем брата её хорошей подруги, и время от времени они виделись в доме Катрин. Никаких чувств к юноше она не испытывала, и тем более не собиралась выходить за него замуж. Да и вообще, у Амели Габен были другие планы на жизнь, а больше всего на свете она боялась повторить судьбу своей матери.

Однако сегодняшняя ссора с отчимом совершенно выбила девушку из колеи. После того, как Жермен Дюбуа обозвал её лентяйкой и дармоедкой, Амели не представляла, как теперь она будет жить под одной крышей с этим человеком. Близких родственников, к которым она могла бы обратиться за помощью, у неё тоже не было. У озабоченной этой, неожиданно возникшей проблемой, девушки даже заболела голова. Юности свойственен максимализм, и Амели казалось, что нужно срочно решить этот вопрос, иначе произойдёт что- то ужасное.

И вдруг невдалеке раздались весёлые девичьи голоса. Подняв голову, Амели прислушалась и поняла, что это девочки – жительницы их селения, собрались на реке, что протекала близ Томбо. Их отцы, братья неделю назад отправились в саванну на охоту. Поэтому, оставшись нежданно- негаданно без строгого присмотра, юные озорницы на радостях пошли к речке, чтоб вдоволь поплескаться, поболтать. Ведь матери запрещать им это не станут, поскольку знают, что недолго их дочерям осталось радоваться жизни. В Африке девочки рано выходят замуж, а в семейной жизни их не ждёт ничего хорошего.

Встряхнув головой, Амели встала и направилась к речке. За год жизни в Томбо она худо- бедно научилась понимать здешнюю речь и даже умела немного объясниться с жителями племени. Правда, завести подруг ей не удалось. Её сверстницы уже давно были замужем и им, имевшим по несколько ребятишек, некогда было общаться с белой девушкой. Поэтому иногда Амели болтала с девочками, которым было 10- 12 лет. Они знакомили француженку со здешними обычаями, порой рассказывали разные страшилки, даром что жизнь в саванне изобиловала всевозможными опасностями, а она им рассказывала о жизни во Франции.

Слушая Амели, юные жительницы племени нередко цокали языком, били себя по ляжкам, потому что у них в голове не укладывалось, как можно жить в жилище, где прям над тобой ходят люди, а над этими людьми ходят другие. Также туземок поражало, что европейские женщины не черпают воду из речки, и еду готовят не на костре, а на газовой плите. Правда, как выглядит эта плита или труба, из которой течёт вода, им всё равно невозможно было представить. Поэтому девочки скорее верили рассказчице на слово, а про себя радовались, что они живут гораздо более простой и понятной жизнью. Тем не менее это бесхитростное общение было по- своему приятно и той, и другой стороне. Сейчас, не будучи уверена, что мать с Леоном вернулись домой, Амели решила, что ей лучше провести время с девочками.

Поприветствовав подростков, Амели присела у небольшого костра. Девочки развели костёр на берегу речки, чтоб пожарить кукурузу. Проткнув острым концом ветки початок, каждая держала его над огнём, проворачивая ветвь, чтобы кукуруза как следует прожарилась. Одна девочка держала в руках два початка. Как догадалась Амели, Яхимба – так звали эту милую девчушку, собиралась угостить сладостью своего братика. Этим летом ей предстояло выйти замуж, и Яхимбе хотелось напоследок побаловать брата, который не мог её сопровождать в прогулке, на которой присутствовали только девочки. Однако, увидев чужестранку, она с улыбкой протянула ей кукурузный початок. Амели смутилась и попробовала отказаться, но Яхимба настаивала, чтоб она взяла угощение. Пришлось согласиться. В противном случае девочка могла подумать, будто чужестранка ею брезгует.

Кукуруза отлично прожарилась и была очень сладкой. Амели с удовольствием ела, а одним ухом прислушивалась к разговору, который девочки начали до её прихода. Как оказалось, подростки делились друг с другом страшными историями. В принципе, обстановка к этому как нельзя более располагала: река протекала в низине, поэтому их селения отсюда не было видно; рядом находился большой лес, где, со слов взрослых, водились не только хищники, но также злые духи; и, наконец, на улице уже вечерело.

Тут, как говорится, сам бог велел испуганно хвататься за сердце, чтоб потом с неимоверным облегчением перевести дыхание. Ведь люди потому и любят слушать страшные истории, что они происходят не с ними. Для многих это что- то вроде катарсиса, который необходим, чтобы ценить жизнь со всеми её взлётами и падениями. А осознание того, что ты, конкретно ты жив, а другой, быть может, менее удачливый человек, уже покоится в могиле, придаёт отдельным субъектам вполне конкретные силы.

Что касается девочек из глухого африканского селения, то помимо вышеназванных причин, для них такие рассказы служили ещё развлечением. Их жизнь проходила по одному строго определённому сценарию. Поэтому, пока не обременённые семьёй, они старались хоть как- то её разнообразить. Вот и рассказывали подростки, пользуясь отсутствием взрослых, друг другу страшные истории. Конечно, большая часть была выдуманной, но встречались среди них такие, что имели под собой реальную основу, как, например, рассказ Яхимбы, который она начала рассказывать, едва её подружки и Амели закончили есть кукурузу.

Со слов девочки, этот случай произошёл в их деревне лет десять назад, и был он настолько печален, что жители Томбо постарались как можно быстрее выбросить его из своей памяти и запретили о нём рассказывать. Однако Яхимба случайно о нём узнала, подслушав беседу матери с их соседкой – пожилой женщиной, которую духи забрали к себе прошлым летом.

Старуха Оумоу плохо чувствовала себя, страдала бессонницей, из- за чего и заглянула в тот памятный вечер к соседям, чтоб скоротать время и отвлечься от тяжёлых мыслей о болезни. Мать Яхимбы встретила её по обыкновению приветливо и даже угостила пивом, сваренным из проса и сорго (злаковая культура, произрастающая в Африке), чтоб подбодрить бедную женщину. Посидев в хижине, они вышли наружу, но далеко уходить не стали, а присели тут же на поваленное ветром сухое дерево. Яхимбе тоже не спалось, поэтому от нечего делать она прислушалась к разговору взрослых.

Сначала женщины, как водится, перемыли косточки их ближайшим соседям. Но так делают все люди в деревне, и Яхимба уже начала скучать, как старуха Оумоу кряхтя произнесла:

– Помнишь, Мариама, девушку по имени Асаби, дочь Абубахара?

Конечно! – в голосе матери Яхимбы послышались удивление и некоторая насторожённость. – Только прошу вас, Оумоу, говорите тише?

– Не бойся, нас никто в этом месте не услышит, – успокоила её старуха и, выдержав паузу, продолжила:

– Я ведь почему её вспомнила? Приснилась она мне накануне последнего полнолуния. Стоит, одетая в тёмные одежды, и смотрит на меня с укором в глазах. А после этого я заболела.

– О, предки! – испуганно воскликнула Мариама. – Да обойдут нас стороной все беды!

Яхимба не поняла, почему испугалась её мать – бойкая решительная женщина, поскольку в силу своего возраста она не знала ни Асаби, ни её отца. Это уже потом девочка узнала, что семья Абубахара после несчастья, случившегося с Асаби, покинула Томбо и переселилась в другую деревню, где проживали какие- то их дальние сородичи. А старуха тем временем продолжила говорить:

– Думаю, Асаби на меня в обиде, что я не заступилась за неё в своё время, – с грустью сказала Оумоу. – Ведь я помогла её матери разрешиться от бремени, когда она носила эту девчонку под сердцем. Тогда я случайно наткнулась на жену Абубахара в лесу, где она, сидя в кустах, тужилась, но у неё ничего не получалось. Ребёнок не спешил покидать материнское лоно. Я изо всех сил надавила ей на плечи. Она вскрикнула, сделала ещё одно усилие, и младенец вылетел из женского стыда, подобно стреле, выпущенной метким лучником.

– Наверное, Асаби предчувствовала, что её в этой жизни не ждёт ничего хорошего, – заметила мать Яхимбы и тяжело вздохнула.

Сообразив, что ей предстоит услышать какую- то любопытную историю, Яхимба ещё ближе придвинулась к выходу, чтобы не пропустить ни слова, благо отец со старшим братом был на охоте, а младший братик крепко спал.

– Может быть и так, – согласилась Оумоу и посетовала: А вот я себя корю за своё молчание, когда жители нашей деревни отказались принимать обесчещенную девушку. Все пошли на поводу у шамана. Хотя я всегда подозревала, что Тонгу- Тонгу не настолько умён и силён, каким он пытается казаться!

– А что нам оставалось делать, ведь Тонгу- Тонгу сказал, что предки нас проклянут, если мы оставим Асаби, сделав вид, что ничего не случилось? – сказала Мариама голосом, в котором ощущалось нешуточное волнение. – Вы и сами знаете, Оумоу, как страшен гнев предков!

– Слишком высокую цену мы заплатили, чтобы их умилостивить, – возразила старуха. – Зато над нами теперь висит проклятие бедной девушки. Чувствую я, будут, будут ещё смерти! Ладно, я – старая, мне этот мир покидать не страшно. А ни в чём неповинных детей жаль!

– Не говорите так, Оумоу, – зашептала Мариама умоляющим голосом. – Может, беда обойдёт нас стороной? Может, и вы ещё поживёте? Давайте, принесём в жертву Асаби козлёнка? Я думаю, её дух останется таким подношением доволен.

– Боюсь, теперь уже поздно, – проворчала старуха. – К тому же, мы не знаем: может, Асаби тогда выжила? Надо было нам оставить у себя девчонку. Асаби – не первая и не последняя, кого обесчестила горилла. Чувствую, уйду я скоро. А ты, Мариама, береги своих детей. Они у тебя хорошие, да ты и сама – добрая женщина. Я буду за вас молиться.

Вскоре старуха Оумоу действительно отправилась к предкам. Хотя, несмотря на возраст, со слов Яхимбы, она была крепкой, выносливой женщиной и могла прожить ещё не меньше десяти лет, если бы не проклятие девушки, которую выгнали её соплеменники после того, как Асаби однажды похитила горилла.

К несчастью, подобные вещи на бескрайних просторах Африки периодически происходят, и люди ничего не могут с этим поделать. Трудно объяснить, почему женщины привлекают Великих обезьян? Но факт, что презрев собственных самок, гориллы и шимпанзе уносят в таинственные лесные дебри какую- нибудь очередную жертву. Участь этих бедняжек очень печальна. Практически все, особенно в случае с гориллами, погибают в страшных объятиях огромного примата. Не раз и не два в лесах находили трупы женщин со сломанной грудной клеткой. Разумеется, гориллы, заинтересованные в сексуальных контактах с людьми, их не убивали. Однако далеко не каждая женщина способна выдержать любовника весом в 200 килограммов, тем паче африканки, которые большим весом никогда не отличались.

Любовь и джунгли

Подняться наверх