Читать книгу Хоббит. Путешествие по книге - Кори Олсен - Страница 12

Прежде чем мы перейдем ко второй главе – подлинному началу приключений Бильбо, – я предлагаю сделать шаг назад и взглянуть на первую главу шире. Давайте посмотрим, чего достигает Толкин за счет первой главы. Он прекрасно понимал, за какое сложное дело взялся, затеяв писать книгу в жанре фэнтези, особенно потому, что фэнтези в те времена, в начале двадцатого века, было направлением, далеким от популярной литературы, и массовым спросом не пользовалось. Толкин заранее знал, что его читатели, приступив к «Хоббиту», вынуждены будут покинуть привычный будничный мир и перенестись с помощью воображения в вымышленный волшебный мир, полный неожиданностей и чудес. В первой главе Толкин наглядно показывает нам, как происходит это перенесение, причем показывает в рамках самого повествования. Уже в первой главе мы из уютного привычного мира переносимся в мир, где обитают маги, гномы и драконы. И переносимся мы не просто так, а вместе с протагонистом, с главным героем – с Бильбо, потому что Бильбо переживает все то же самое. Он – персонаж, который воплощает конфликт между обыденным и чудесным. Мы знакомимся с таинственным, магическим и опасным миром именно тогда, когда с ним знакомится и Бильбо, смотрим его глазами, а его переживания – нерешимость, колебания, неумение приспособиться к новому миру – замедляют действие и дают нам время на то, чтобы переключиться самим, преодолеть собственные сомнения и ограниченность. Бильбо Бэггинс становится для читателей отличным пробным камнем, потому что он и исследует, и воплощает грань между предсказуемым и внезапным.

Еще одна непростая задача, с которой Толкин столкнулся в работе над «Хоббитом», была связана с тем, что книга была адресована в основном юным читателям. По мере того как он вводит детей в свой фантастический мир, мы видим, какую осторожность проявляет писатель, как бережно относится к читателям. Яркий пример тому – первая встреча читателей с магом Гэндальфом. Что первым делом вспоминает о Гэндальфе сам Бильбо? То, что маг «подарил Старому Туку пару волшебных бриллиантовых запонок, – они еще застегивались сами, а расстегивались только по приказу». С одной стороны, это подлинное чудо, фокус, в котором красоту и притягательность создает не только магия, но и драгоценные камни. Безусловно, это щедрый и удивительный подарок Гэндальфа старому другу. Однако запонки – в то же время и первое наше знакомство с магией Гэндальфа, и для первого раза образ очень уж домашний, уютный, хотя и впечатляющий. Но чего добивается автор, введя в текст такой образ? Того, что читатель-ребенок знакомится с волшебством и магией через привычные, будничные и понятные вещи; ребенку предлагают представить, как здорово было бы, если бы застежки на одежде не только были бриллиантовыми, но еще и застегивались по команде и никогда не подводили. Даже самые зрелищные чудеса Гэндальфа, его знаменитые фейерверки, все-таки напоминают о привычном и знакомом мире, потому что и обычного фейерверка довольно для того, чтобы потрясти и впечатлить ребенка. Толкин умело заставляет ребенка-читателя вспомнить об этих впечатлениях и тем самым включает читательское воображение, так что дальше ребенку уже легче представить себе и другие чудеса Гэндальфа. Великолепные волшебные фейерверки, которые, как мы понимаем, еще в юности произвели на Бильбо неизгладимое впечатление, позволяют ребенку ощутить, насколько же больше чудес в этом магическом мире и как они разнообразны. Толкин делает воображаемый фантастический мир представимым и доступным для юного читателя, одновременно подчеркивая его красоту и волшебность.

Большой такт и мудрость Толкин проявляет и в том, как знакомит ребенка-читателя с другими, более серьезными составляющими рассказа. Когда Торин описывает красоты и роскошь гномьего царства стародавних времен, повествуя о нападении дракона Смога, то упоминает золото и самоцветы, но самым ярким образом, доказывающим баснословное мастерство гномов, становятся «диковиннейшие волшебные игрушки». А когда он расписывает эпоху процветания гномьего царства, то краеугольным камнем в этом описании служит то, что «ярмарка игрушек в Дейле считалась чудом Севера». Удивительно, но как раз после этой фразы Торин переключается на зловещие темы: «Все это, несомненно, и привлекло внимание дракона». Получается, что Толкин едва ли не заявляет, что жадного Смога приманили в основном великолепные игрушки гномьей работы. С помощью этого приема Толкин показывает жадность и ненасытность драконов в масштабе, близком и понятном ребенку. Кроме того, он вносит некоторые вольности в перечень драконьих сокровищ, тем самым смягчая ужас, который юные читатели испытывают от истории про нападение дракона.

Дело в том, что Толкин собирается рассказать читателям весьма серьезную, а местами мрачную и жуткую историю. Торин и его товарищи-гномы, изгнанные драконом из родных подземелий, много лет скитаются по свету, бесприютные и сирые, без крыши над головой. А теперь они мужественно решились на безнадежную по сути затею – пойти войной на дракона Смога, отомстить чудовищу, на совести которого убийство их сородичей и разрушение гномьих жилищ.

Гномы хотят отвоевать у него свое законное имущество: родной дом и сокровища. Однако в первой главе Толкин методично и последовательно смягчает мрачность истории за счет легкого шутливого тона. Когда гномы вторгаются в дом Бильбо и переворачивают его хозяйство вверх тормашками, Толкин то и дело вносит в текст юмористические штришки – например, замечает: «Такого несуразного чаепития в его жизни еще не бывало». Даже описание резни, учиненной кровожадным драконом на Одинокой Горе, – и его Толкин в одном месте слегка разряжает. Гэндальф замечает, мол, Смогу навряд ли удалось протиснуться в узкий потайной ход: «В такую нору Смог не мог бы протиснуться даже в молодые годы, а тем более теперь, когда он пожрал столько гномов и людей из Дейла». Но красноречивее всего то, как Толкин смягчает и затушевывает трагическую историю – исчезновение и смерть Торинова отца при таинственных и страшных обстоятельствах. Как он этого достигает? Толкин заставляет Гэндальфа начать эту историю с юмористической фразы: «А Трейн, ваш отец, двадцать первого апреля – в прошлый четверг минуло как раз сто лет с того дня – ушел неизвестно куда, и с тех пор вы его не видели». Итак, Толкин рассказывает о мрачных, порой трагических событиях, однако стремится за счет комических приемов удержать текст на грани, чтобы читать «Хоббита» было не очень страшно.

Такое решение отражает отношение Толкина к детям и детской литературе в целом. С одной стороны, он понимает и щадит чувства детей, вникает в их страхи и не желает слишком пугать юных читателей. С другой стороны, он совершенно не хочет полностью заслонять их от серьезного и даже жестокого. В своем эссе «О волшебных историях», где Толкин излагает многие свои теории о литературе фэнтези, он настаивает на том, что детская книга ни в коем случае не должна быть взглядом сквозь розовые очки, не должна быть очищена от всего темного и пугающего. Он настаивает на образовательной ценности хороших книг, затрагивающих серьезные вопросы и темы, книг о добре и зле, книг, которые признают, что в мире есть и ужасное, и жестокое. «Дети и должны взрослеть – не остаться же им вечными Питерами Пэнами, – объясняет Толкин. – Взрослеть вовсе не значит терять невинность и способность удивляться; это значит – идти по назначенному пути». Он утверждает, что «…в неоперившемся, неуклюжем, себялюбивом юнце разговор об опасности, горе и тени смерти может пробудить достоинство, а иногда и мудрость».[12]

К концу книги мы увидим, что интонация и настроение порядочно изменятся и будут сильно отличаться от комического и легковесного начала. По мере того как Бильбо проходит свой путь и набирается мудрости и опыта, само повествование тоже созревает и меняется. В первой главе Толкин бережно готовит юных читателей к путешествию, которое им предстоит совершить вместе с Бильбо, и, если у них хватит туковского упорства последовать за Бильбо в его героическом походе до конца, они тоже обнаружат, что постепенно изменились и повзрослели в ходе приключений.