Читать книгу Сумасшедшая Белка - Корнеева Наташа - Страница 4

Вот мне интересно, есть люди, которые равнодушны к музыке и мотоциклам?. Нет, не к машинам, ленивым и комфортным попоперевозкам, к байкам, друзьям ветра, свободы и вестникам смерти. Меня хорошая музыка и байк не просто сводят с ума, а напрочь сшибают голову по самые пятки.

А в молодости процесс сноса головы проходил более бурно и многоцветнее. Моя тяга к танцам в один из вечеров торпедой врезалась в байкеров. Вот где родственные души! Полная нирвана.

Начиналось всё обычно. Вечер, мы с Лариской в крутых штанах с нашлёпкой на аппетитных попах, в кожаных куртках и с бутылкой чистого ректификата в сумке, появились на открытом танцполе. Народ разогревался у кого на что хватило. У нас – всё с собой. Билеты мы уже давно не брали, потому что всех дискжокеев, или как там они назывались, давно и окончательно споили, припоили. и по братски полюбили. Спирт, да ещё ректификат, в то время ценился ну очень высоко. Спасибо тебе, мама.

Обычно перед непосредственным дёрганьем членами тела, ребятки ставили что-нибудь посерьёзнее и новенькое. Старались. Рассказывали про музыкантов, про композиции и т. д. Танцевать в это время запрещалось. Но мы с Лариской – не слушались. Тем более музыку ставили обалденную.

Но ещё раньше в каморке «папы Карло», где хранилась аппаратура и стаканы, мы пили спирт. Не много, для нерва. Потом пьяные охламоны включали музыку, мы с подругой шли танцевать. Чё мы творили! Елки палки! Классно было. Нет, честно, танцевали мы хорошо, нагло так, отчаянно и помню, что нас совершенно не смущали зрители, а даже наоборот. Длилась эйфория не долго, минут 10 – 20. Потом распахивались дверцы чудо-клетки и – Welcome!!! А мы уходили в каморку – пить спирт.

В этот, простите за пошлость, памятный день на танцпол занесло байкеров. Что им там нужно было – не знаю. думаю, что или случайно, или девок снять. А вот кто кого снял – завтра расскажу…

***************************

Продолжим, полистаем странички, пошуршим юбками в сундуках.

Байкеры… Байки… Рок-н-рол… Водка… Йеху! Кто этого не пережил – тот… …, ну, сочувствую (в переводе).

Представляете: лето, ароматы цветов, пота молодых тел, алкоголя и секса! Да! В каждом выдохе и вдохе, в каждой выпитой рюмке, в сигарете, в мате, взгляде, мысли, в каждом дереве и доме, даже в каждой урне, прилепленной к деревянным лавкам жил, цвёл, куражился секс. (В Совке секса не было)

И в этой ауре сумасшедшего лета стоят они! В кожанках, очках и гермошлемах! Я сдохла сразу и насовсем!

Лариска, зануда такая, даже не пошатнулась. Сказала: «Дура, куда лезешь? Им снять кого-то надо и трахнуть». Эх, Лариска, ты, Лариска! Сама ты дура! Мне-то чего надо? А? Правильно! Снять их и трахнуть! Да так, чтоб у них подфарники поотлетали.

Короче, как говорится ближе к телу. Эти секс машины стояли и смотрели на танцующих нас до конца, пока музыка не кончилась. Мы, разумеется, себя показали в танце. А как же. Я, например, изобразила все пластические па, на которые была способна, с большим риском заполучить растяжение или даже разрыв связок. А Лариска меня страховала и, вообще, вела себя возмутительно, как-будто ей не 17 лет, а 107. Дура она.

Краем глаза наблюдала за самцами. Всё нормально. Шлемофоны накалились, поворотники замигали, стойка спринтера есть! Ждутс… Идёмс… Ага! Щазссс! Нас так просто не получишь. Помучиться надо. И мы с Лариской перед самым носом дорогих моему либидо байкеров гордо промели хвостами – пошли в каморку пить спирт.

Когда мы вышли из каморки, их не было. Пьяные музыканты провожали нас до остановки. А я по запаху чую, что здесь они, здесь, сидят в кустах и ждут. И я не ошиблась.

Парк, где проходили танцы, находился на окраине города. И это даже не парк, а огромная берёзовая роща, настоящая, никто её не сажал и не особо ухаживал. Центральные аллеи заасфальтировали, а вот тропки -стёжки-дорожки уводили вас в «вольному – воля, спасенному – боль.» Там можно было найти грибы, землянику, пустые бутылки и даже кем-то забытые трусы. Чтобы попасть в этот дремучий лес, нужно спуститься по высокой и широкой каменной лестнице.

И вот мы подходим к лестнице и слышим рыки. Львы в прыжке наперевес с палицей (с ума сойти) наверху стоят, как неуловимые мстители в закате – четыре всадника на четырёх байках. Они резко крутанули газ, подпрыгнули на месте вверх, как застоявшиеся коники, и, не приземляясь, черными ангелами полетели стремительно вниз, прямо на нас, не касаясь земли.

Я рванула навстречу. Лариска дала мне пинка.

********************************

Да. Лучшие подруги, лучшие подруги мои… Где вы? Ау-уууу! Как в склепе. Ни одной не осталось… Смылись …Ушли… Оставили… Они есть, даже разговаривают со мной, пишут мне, читают мой бред и восхищаются им, приходят в гости, дарят мне подарки, и я им, но… их нет. Как это у Григоряна: " …я не смог вспомнить прежней тебя…» Вот и у меня такая же петрушка. Грустно… Улетели птички, пришли курочки… Что ж теперь поделать…

А там, в далёкой юности моей, бесбашенной и кем-то нежно охраняемой, любимый май бурлил и тормошил наши сердца, вытаскивал самые запрятанные желания и прикуривал ими.

Лариска – девка крепкая. Сильная такая девка. В пинок вложила всю любовь ко мне, а она меня очень любила. Поэтому я полетела навстречу с лестницей. Лечу и думаю: «Вот ведь незадача. Щас вся испачкаюсь, покалечусь, ужас. И это первое свидание!»

Мотоциклы приземлились одновременно со мной, учтиво не врезаясь в размазанное по ступенькам тело. Еле сдерживая слёзы (больно было реально) и желание убить эту сцуку Лариску, я встала и улыбнулась. Ну, картина меня порадовала, порадовала… Красавцы, чёрт их дери – все с гермошлемами на бошках! И я – руки содраны в кровь, джинсы на коленках драные (я ещё и проехала по асфальту), моська в авангардном макияже грязи и травы. Единственным плюсом, перебивающим всё это паскудство, была блузка. Потому что все до единой пуговицы оторвались. И я стояла гордая и грязная, но счастливая, амазонка! Шлемаки поползли сначала вверх, затем вниз. Нам открылись лица с лёгким шоком в глазах. Музыканты стояли рядом и смущённо улыбались. Лариска пыталась хоть как-то прикрыть мою красоту (а смотреть-то было на что) четвёртого размера. И только я буревестником реяла и абсолютно не смущалась..

Лягнув подлую подругу, я подошла поближе к самому брутальному на мой вкус и спросила: «Зеркало есть?» Он кивнул. Взял меня примерно за талию, приподнял, усадил перед собой, покрутил зеркала-рога и дал платок. Всё. Я в него влюбилась.

Размазав равномерно по лицу грязь, я уселась поудобнее и принялась скрупулёзно рассматривать байк-банду. Парни-то были не сопливые абитуриенты. Старше нас с подружкой (тьфу, ты, язык не поворачивается её так называть) лет на десять. Наглые, но умные глаза, надменная улыбка, лёгкая небритость. Ну, что? Всё ясно – нормальные байкеры. Можно расслабиться. Пусть Лариска хоть до смерти меня запинает, не пойду я сегодня домой. И я свысока глянула на подругу, которая не желала, видите ли, садиться на мотоцикл, показала ей язык и сказала своему спасителю: «Погнали».

**************************************

«Когда же, когда же уже эти пчёлы прилетят?» – томно спросил цветочек у цветочка. Вообще, я очень люблю анекдоты. Хорошие анекдоты. Даже бородатые, но чтобы приправка в них -УХХ! Но рассказываю их отвратительно. Мне ещё со школы рассказывать что-то неуютно было. А вот писать – это да! Помню классе в 4 – 5 дали задание написать сочинение в былинном стиле. Я так увлеклась, что написала на 12 листочках тетрадных былину в стихах. Ну, там что-то «цветочки уплетались..» Не помню. Учительница обалдела, заставила переписать красиво и забрала себе. Потом было много стихов, посылала моя первая учительница их в какие-то газеты, журналы. Что- то там где-то печатали. Мне это было абсолютно не интересно. А сколько их сожгли в печке вместо бумаги для растопки – и не сосчитать. Для меня это всегда был лишь способ пережить, перемолоть, подумать, удивиться и т. д. Все по-разному …у всех одинаково…

Куда-то меня утащило круто.

Нового знакомого дважды просить не нужно было. Мой рот ещё произносил последний звук, а Серёга (так звали его) уже летел вверх по лестнице. А фигли? Чё нам по дорогам позориться? Я отбила всю попу, потому что сидела практически на бензобаке. Стоим, ждём остальных. Те втроём звезду Лариску уламывают, с неба снимают. Я даже заматерилась, не сильно, джуть-джуть так, нежно спросила у подружки: " Ты чего выё…?» Подружка призадумалась не на долго, что-то там прикидывала. Может четыре на два делила, может думала, как. и где достать выпить. Но байкеры, красавцы, умницы, вот расцеловала бы их всех и сразу, мысли Ларискины вместе с телом сгребли жёстко и нежно, посадили на байк и поехали. А она орала, дралась, а всем было по фиг, мы куда-то стремились, мотоциклы ревели, я обнимала Серёгу – веселье продолжалось!

Поскакав на мотоциклах по окрестным лестницам, мы задумались. Состоялся совет идиотов. Вопросов было три: что пить, где взять, сколько взять. Высоко интеллектуальные девочки и мальчики.

Решили быстро. Канистры у меня дома пополнялись регулярно. Покатили, предварительно пересадив меня и подружку назад. Ехали нагло и весело, долго. Жила я далеко. Подъехав к дому я вспомнила, что родители уехали на дачу. Квартира свободная, но ключей у меня нет. А спирт там стоит, ждёт. И его надо достать. Как?

Наша девятиэтажка представляла собой довольно скучное, но уникальное строение. Все балконы располагались с одной стороны дома. И эти балконы «украшала» лестница – кудесница. Шла она снаружи балконов параллельно дому и по ней можно залезть хоть на небо. Я сняла сабо. Лариска молча последовала моему примеру. (Вот может же, когда захочет). Друзья наши находились с другой стороны дома и не имели счастья наблюдать за восхождением двух дур.

Жила я на 4 этаже. Балконные двери родители бдительные закрыли. А вот форточка в моей светёлке была открыта! До балкона добрались привычно легко и шустро. Постояли, покурили, пошли штурмовать форточку. А она, зараза, была узкая и неудобная. Сначала я попыталась затолкать в неё Лариску. Подруга долго кряхтела, выдыхала, даже материлась, что редко себе позволяла (видать байкер -то зацепил), но не проходила. Вернувшись в исходное положение, эта развратница уставилась на меня. И как-то нехорошо уставилась. Я прям вся съёжилась и уже собралась лезть вниз, но это паразитка схватила меня за шкирку и прошипела, змеюка такая: " Куда собралась, сцучка крашеная?» Я как Табаки в мультике закрутилась и заподлизывлась: " Ларочка, пойдём вниз. Ну, ты же знаешь, я высоты боюсь». Да куда там! Если Лариска закусила удила, то всё, труба, пока своего не добьётся – не успокоится. А у нас с ней разные весовые категории. Она меня, как щенка, почти с размаху, забила в эту злосчастную форточку, а потом ещё засунула в неё свою милую морду и приказала: «Ищи!» Ох, даже сейчас мне плохо от воспоминаний.

Я мало чего боюсь, но вот высота – это фобия. Одно дело лезть по лестнице лицом к стене и не видеть больше ничего, тем более, что снизу постоянно чувствуешь голову подруги. И совсем другое дело лезть в форточку, под которой бездна в 4 этажа. Чтобы в неё залезть, нужно встать на тонюсенькие перила балкона одной ногой, а другой, почти в шпагате, пнуть фрамугу. Это очень страшно… для меня.

Очутившись в родной светёлке, я приободрилась. Поскакала в комнату с канистрами, нацедила литр, подумала и нацедила ещё два, так, на всякий случай. Потом на носочках подошла к двери, открыла её потихонечку, ужиком выползла в подъезд, закрыла дверь тихо-тихо и ломанулась вниз. Это была моя маленькая мстя коварной и жестокой Лариске.

***************************************************

Завязла я в воспоминаниях юности, молодости. Хотя, по ощущениям и сейчас такая же балбеска, влюблённая в жизнь, как бы она меня не шпыняла, люблю её, люблю людей, даже сволочей люблю, во что окружающим верится с трудом. Да и не верится вовсе. Буквально на днях прочла критику на свой совсем незатейливый стих, в котором была такая строчка: «Жалею даже сволочей живущих». Мол, это пафос, ложь, п@здёшь и провокация, рисовка дешёвая и детский лепет. Да! Да! Именно детский. Живёт во мне девочка шальная и дай бог, чтобы жила всегда. Жаль, что не у всех внутри есть ребёнок с кристальными глазками, ибо дети – это ангелы. Ну, вот, опять меня унесло…

Я выскочила на улицу. Стоят мои орлы! Ждут. Глазками хлоп, хлоп, хлоп. Чувствую, что зреет у них желание покрутить пальчиком у виска. Представьте себе такую красоту: босая, лохматая, в драных джинсах, с грязной моськой и в распахнутой во всю широту души блузке, с тремя плоскими канистрами из нержавейки в руках, на лице дебильно- отрешённая улыбка, глаза горят, хвост дёргается.

Прыгаю к Серёге и ору:" Погнали, погнали быстрее!» Серёга-то не прочь. У него комплект развлечений упакован и ленточкой перевязан. А вот Ларкин, как бы это покультурнее выразиться, (О) бойфренд начал задавать дурные вопросы: «Где? Почему? Как?…". «Ладно», – говорю, – Будет тебе белка. Будет и свисток.»

Вова сказал, что свисток ему не нужен.

Мы эскортом подъехали на другую сторону дома. Под моими окнами стояли две пары одинаковых сабо. На балконе материлась Лариска. Да как поэтично материлась! Хоть записывай. Вовка напрягся. Серёга тоже. Остальные двое соблюдали нейтралитет. Да и действительно, чего соваться.

А эти «жонихи» недоделанные орут то на меня, то, задрав морды вверх, на Лорку: " Дуры две! Скотины две! Жить надоело!» А злая, как жучка, Лорка: «Да на х@й такую жизнь! Снимайте меня отсюда! Быстро!»

Мальчики полезли вверх. Ой, не могу! Ну, придурки. Вот почему, ну, почему при виде сексуальных и полураздетых баб у многих мужиков мозг перемещается в яйца?

«Куда вы, соколы? – ору им, – Эта дура летать умеет. Чё ты там сидишь, Лорка? Слазь!» Лорка вытаращила свои огромные зелёные глазищи и как плюнет в меня. Вот ведь выдра какая. Не попала. На Вовку сдуло, а он и не заметил. За Ларку переживал.» Ну, ну… Ты ещё Ларочку не знаешь. За неё переживать – себе дороже.»

Слезла эта дурища с балкона. Сели. Поехали. Ко мне в гости почему -то никто не захотел. Да и ладно. Грязи меньше. Да и опасно их к канистрам пускать. Не, не, не..Мне не жалко. Но от спирта можно и сдохнуть. У него классный эффект есть. Утречком встаёшь, хлобысь! стакан воды и всё: «До свиданья, мама, я не вымыл пол, синие туманы птица рок-н-ролл».

Едем на байках. Ох, как классно! Была бы моя воля, я бы не останавливалась. Всё бы делала в полёте! И пила, и жила, и любила! Но народ не мог – не приспособлен. Решили поехать к Вовке. У него там что-то вроде домика для любви и пьянок. Однако, нержавеющие фляжки не шли у всех из головы. Булькали, холодили тело, грели душу.

Остановились перекусить по-маленькой. Как же здорово бухать с байкерами! Им стаканы на фиг не нужны! Они пьют из… Короче, отдала им фляжки и думаю: " Из горла что ли пить будут». А нетушки, нетушки! Они открутили пластиковые колпачки с поворотников и налили в них спирт. Только в четыре. Воды не было. Налили и говорят: " Дамы ждут до хаты. Запивать не чем.» Только я рот открыла, чтобы объясниться, как моя интеллигентная подруга хватает один из «бокалов» и резко, не дыша, проглатывает спирт, потом делает смачный выдох: «Ххуу!» Байкеры расстреляны в упор. Я, пока они не опомнились, опустошаю второй сосуд подобным образом. Спирт, неразбавленный, нужно уметь пить. Вдох – спирт – выдох – всё!

Вова и Серёга переглянулись, молча, налили ещё. Один из нейтралитета прохрипел:" Ну, вы, девки, даёте!» Ответ был молниеносным, хором: " Мы не даём. Мы – берём.» Подруги всё -таки.

Парни очень старались выпить спирт красиво, и у них это почти получилось, только морщились сильно.

И вот теперь нам предстоял путь с бухими байкерами. Если бы я знала, что мне предстоит пережить! Если бы я знала… Ничего бы не поменяла. Ни-че-го!

******************************************

Ах, Лариска моя, Лариска! Где ты, дурында любимая? Околдовали, заковали тебя проблемы, заглотили и выплюнули другой, чужой и мне не интересной.. Как жаль. Как же мне жаль. Зеленоглазая, рассудительная, но отчаянная. Не то, чтобы красивая, но чертовски харизматичная. Гениальная Ларка. Богиня в черчении. Все 28 парней нашей группы авиационного колледжа молились на тебя и знали, что ты поможешь, спать ночей не будешь, но сделаешь чертежи курсовой, а потом будешь спать младенческим сном на лекциях, а они будут прикрывать тебя своими широкими спинами. Чертила Лариска гениально в любом положении и состоянии. Помню на какую-то олимпиаду, по-моему областную, приехала Ларка с глубокой ночной попойки. И ведь выиграла, победила! Вот только училка недоумевала, почему у любимой Ларочки техника необычная была. Если бы она знала, что Ларочка была просто мертвецки пьяна. Но гений, гений может творить в любом состоянии.

Пора заканчивать шоу клоунов. Переходить к коде и финалу.

До хатки бобра Вовки мы добрались без приключений, если не считать моих назойливых попыток полетать.

Я отпускала Серёгу, раскидывала руки и ноги в стороны, отклонялась назад и орала: " Я чайка… смотрите!…чайка!» Серёга притормаживал и грозился посадить меня на бензобак лицом к нему. Немного успокаивала меня такая перспектива. Ненадолго. Потом пыталась встать на сидение, держась за Серёгину голову в скользком шлеме и выпрямить ноги, за что получала выговор и угрозы.

Почти доехали. Перед самым поворотом с асфальта на грунтовку частного сектора стояли бдители – блюстители – гаишники. Пропустить такой шедевр они не могли. Ехали мы так: впереди Вадик, за ним Серёга и Вовка параллельно друг другу, уху в ухо, ноздря в ноздрю, а замыкал колонну идиотов Поц. Ну, нам так и не назвали его имени и все его звали просто Поц.

Байкеры поубавили пыл. Я спрятала грудь полуобнажённую за спину Серёги и со всей дури прижалась к нему. Серёга застонал. Гаишник махнул палкой. Мы ломанулись с места в апорт на заднем колесе. Все. И в разные стороны. Гаишники прыгнули в уазик и помчались за кем? Правильно – за Серёгой! Включили сирену, мигалку и орали в матюгальник непристойности.

Серёгу подобный экзерсис не смутил. Прошипев мне: «Держись крепче» этот гад свернул на поле, поросшее бурьяном, а самое неприятное то, что всё оно утыкано кочками, такими противными штуками на ножках. Моя попа заняла подвешенное положение между байком и луной. Шлем, т.к. никто его не застёгивал, улетел сразу. Ноги мои, в жестких сабо на огромной шпильке и без застёжек, беспокоились уже не о подножках, а как бы эти самые сабо не потерять, что мне удавалось с трудом. Серёга – бог! Летел и не падал. Я флажком болталась сзади. Уазик догонял, врубил дальний свет, орал, матюкался, вращал синей мигалкой и прыгал по кочкам лихо и профессионально.

И тут Серёга мне говорит: " Слышь? Давай садись ко мне спиной, ситуацию отслеживай и мне говори». Да запросто! Чё мне стоит! В воздухе поворот на 180 градусов! Блузка в стороны, грудь- вперёд, сабо – в поле! Делов-то! Всё, сижу лицом к врагу! Пулемёта не хватает.

Но просто так сидеть мне скучно. Надо чем-то себя занять. И я начала строить преследователям рожи, показывать язык и какие у меня длинные руки от локтя до пальчиков. Те в матюкальник давай меня стыдить. Когда она прорычали: " Девушка, спрячьте грудь. Не красиво!», Серёга не выдержал и заорал; «Чё, совсем менты ох"ели? Натаха, покажи им, покажи. Там всё зае…!» Даже скорость сбавил. Закрались нехорошие подозрения: " Серёга хочет убедить гаишников, что с грудью всё в порядке?» Я не на шутку перепугалась. Общаться с разъярёнными гаишниками мне не хотелось. Поэтому я заорала Серёге: " Гони, гони быстрее! Догонят и меня и тебя вые…!» Серёга газанул, запетлял по полю и свернул в неприметную щель частного сектора. Уазик туда не пролез. Я задорно на прощание повторила жест Адриано.

Мы неслись по тёмным улочкам «Кулацкого посёлка». Фонарей здесь отродясь не было. Свет в домах давно погасили. Все спали. Серёга, чтобы нас не засекли менты, выключил фару. Всё. Полная нирвана. Я вцепилась в него руками, ногами и зубами буквально. Он орал, чтобы я его отпустила. Я молча грызла его кожанку.

И тут я полетела к звёздам… Красиво и легко… В полете успела различить под собой огромную траншею, метра 3 глубиной, не меньше. Луна освещала мой путь. Я простилась со всеми.

Но, рухнув в канаву, успокоилась. Рано успокоилась, слишком рано… Подняв голову я увидела Серёгу. Он летел прямиком на меня и матерился. Я поняла, что мои 53 кг его 90 с гаком не готовы принять на себя, как бы сексуально он не выглядел. Резко прыгнула назад. Оказалось что и это не всё.

Вслед за Серёгой, сверкая и рыча, на нас летел мотоцикл. Никогда. Ни-ког-да не забуду этих замедленных кадров. Колёса вращались медленно и зловеще, руль поворачивался из стороны в сторону, словно выискивал жертву подостойнее, спицы сверкали. Луна освещала его полёт.

Мы перекрестились, закрыли головы руками, Серёга сгрёб меня под себя, мотоцикл мягко скатился по насыпи и спокойно устроился рядом с нами. Я заржала, как лошадь. Серёга затыкал мне рот перепачканными глиной руками и шипел: " Тише. Тише. Тцц. Менты услышат». Я взвыла в голос с прихрюкиванием и стонами. Ибо спрятал нас Серёга надёжно.

Успокоившись, мы задумались. Как отсюда выбираться? Траншею рыли для огромных труб. Стены вертикальные, выступов никаких нет. Глина, одна глина, рыжая и гадкая. Всё. Здесь нас и найдут.

Но Серёга проявил чудеса смекалки. Он поставил свой байк на переднее колесо в вертикальное положение, заднее торчало в бесконечность. Залез на своего верного коня, подтащил меня за остатки блузки и довольно легко выкинул наверх, а через минуту вылез сам. Взлетел что ли?

Мы пошли к нему домой. Дома у Серёги все спали. Но… нас встретила его мама. Открыв двери, она с подозрением спросила, кивая в мою сторону: " Это кто?» Серёга махнул рукой:" Та, никто уже.» Взял меня за руку и потащил к себе.

Я подошла к зеркалу. Зря. Зря подошла. Никогда в жизни я не была столь феерична. Во-первых, я вся была в глине, черные волосы порыжели. Но самым ужасным было во-вторых! Во-вторых, у меня не было груди! Я чуть не заплакала. Не было её. Не было и всё тут. Видать отвалилась при падении. Ровным слоем меня покрывала глина. И лишь сумасшедший блеск глаз выдавал заключенного в глине человека. Половая принадлежность не определялась.

Через минут 30 пришла Серёгина мама. Принесла мне большой шуршащий пакет и приказала: " А ну-ка, Анчутка, проститутка, марш в баню! Во. В пакете тебе всё принесла. Прости ты меня господя, такая страшнАя, а туда же – в проститутки. Тьфу, срамота!»

Я с благодарностью пошла в баню. Вода, мыло, полотенце и прочие приятные вещи вернули меня в мир беззаботного счастья. Отмылась. Мамка Серёгина положила меня спать с собой: " Чтобы не снасильничал Серёга».

Утром добрая женщина напоила, накормила меня. Дала вещи своей дочери (с возвратом!), сходила к соседу и попросила отвезти меня домой. Соседом оказался вчерашний мой собутыльник Вадик, который и доставил меня с ветерком к родной панельной коробке. Дома в слезах сидела моя Ларка, банда музыкантов, влюблённый в меня одноклассник и и соседка сплетница. Я вошла и гаркнула: «Что, сцуко, кисель варите?! Хрен вам! Не дождётесь!» Села за накрытый стол поправлять здоровье.

С Серёгой мы остались добрыми друзьями. Часто вспоминали эту историю и ржали от всей души. А через год я вышла замуж за того самого Вадика. Ну, не устояла против байка, бас гитары и замечательного баритона. Дура, чё взять?!

P.S. Все имена и события сохранены в их первозданности и неповторимости. Вымысла нет. Чистая, кристальная, правда. (Дура же))))

Я ЕХАЛА ДОМОЙ…

Я ехала… в… ну, предположим, в один из прибалтийских городков с условным названием ЁЖ – 51. Это закрытый, малипусенький военный гарнизонный городочек на пересечении границ трёх государств: России, Белоруссии и Латвии. Две кольцевые улочки, три – четыре магазина, штук десять пятиэтажек да менее десятка коттеджей для ком. состава.

Ехала из Новосибирска через Москву. На Рижском вокзале купила билет в плацкарт, и покатила в «родное болото». Ехать нужно было ночь, все спали, а я сидела и пялилась в чёрную пойму окна. Девушка я была очень молодая, красивая и дура. Ну, не в смысле психическая, нет. Просто с окружающим миром у меня с рождения выстроились свои дебильноватые отношения. Мы друг друга любили, любили горячо и самоотверженно. Вот и сидела такая самоотверженно – отречённая от мира сего «красота» и пялилась в темноту и что-то там видела.

Полночь. На очередной станции в вагон зашёл молодой, даже симпатичный, но по виду ещё дурнее меня, бродяга. Бухой. Не по запаху бухой, а по-настоящему: глаза по разным полюсам, ноги шире плеч, волосы бунтуют, душа просит. В одной руке колбаса, в другой – водка. Всё. Полумрак… и…«звезда» у окна.

Когда этот дурень обшарил взглядом пространство, причем глаза его двигались не одинаково, они разошлись в начале пути и, описав эллипс вагона, встретились на мне, сфокусировались и замигали как у мультяшного Тома при встрече с Джерри, пошёл сигнал.

Тело село напротив, молча поставило бутылку, расчленило на уродливые куски колбасу и посмотрело на меня. Вопрос прозвучал просто и лаконично: «Стаканы принеси, пжлстаа». Я сижу фря фрёй. Таращусь в окно, общаюсь со своей дурью. А Дурь напротив от такой невнимательности с моей стороны одурела напрочь. А я – ни-ни! Девка честная, интересная. Вдумчиво и туманно прописав взором круги на моей груди, потенциальный собутыльник хмыкнул, сказал, точнее плюнул, что-то типа «ну и х.. с тобой», встал и пошатался к проводникам. А идти-то через весь вагон, полутёмный, забитый чем попало и кем попался, качающийся и дерущийся полками, чемоданами, пятками и всеми другими штуками. Я наблюдала уже не за окном. Стало интересно – дойдёт или нет. А чё? Упадёт на какую-нибудь полку с тёткой да и задрыхнет. Но он дошёл.