Читать книгу Убийство на пляже - Крис Чибнелл - Страница 12

Элли и Бэт стоят спиной к скалам и смотрят на воду. На золотистом небе низко висит розовое солнце. Вокруг почти никого нет – то ли из страха, то ли из уважения. Даже море ведет себя сдержанно в это время – прилив сменяется отливом. Элли, которая боится сказать что-то не то, испытывает облегчение, когда Бэт заговаривает первой.

– Я часто приносила его сюда, когда он был совсем маленьким, – говорит она. – Середина дня, и только мы с ним на пляже. Я поднимала его и опускала в волны, а когда вода омывала его маленькие пухлые ножки, резко поднимала вверх. Господи, как же ему это нравилось, он всегда смеялся как сумасшедший! – Она улыбается, и это самая печальная картина, которую Элли видела когда-либо в своей жизни. Без всякого перехода Бэт вдруг с силой бьет себя кулаком в грудь. – Здесь, Элл, пусто, ничего нет. Как будто я головой понимаю, что случилось, но не могу ничего почувствовать.

– Думаю, это шок.

– Обещай мне ты, Элли, потому что о твоем боссе я не имею ни малейшего представления… – Под ложечкой у Элли снова тоскливо сосет, потому что она понимает, что Бэт по-прежнему не связала имя Харди с Сэндбруком. – Но нам-то с тобой есть что вспомнить. И нашим мальчикам тоже. И я рассчитываю на то, что ты его поймаешь.

– Клянусь тебе, – говорит Элли.

Может быть, сказать Бэт сейчас? Уж лучше она узнает это от нее, от подруги, чем сделает выводы сама или поймет из газет. Элли набирает побольше воздуха в легкие, но ловит на себе умоляющий взгляд Бэт.

– Он ведь знал, да? Как я люблю его.

Момент упущен. Как может Элли в ответ на такой вопрос выкладывать ей свою правду про Сэндбрук? Она выберет другой день, чтобы все рассказать. А до пресс-конференции все равно ничего не выяснится.

– Что ты, – говорит она Бэт, – конечно, он знал. Он был замечательным мальчиком. Ты не заслуживаешь такого.

Бэт отворачивается.

– У меня такое ощущение, будто я сейчас очень далека от самой себя.

Солнце касается горизонта и, кажется, зависает там навеки.

Элли паркуется перед своим домом на Лайм-авеню и еще долго смотрит на него, вместо того чтобы сразу выйти из машины. Пять минут здесь для нее обычно достаточно, чтобы переключиться с работы на домашний лад, но сегодня все границы нарушены и сделать это не получается. В спальне Тома горит свет, у Фреда занавески задернуты, и это означает, что он уже спит. Благодарность за то, что ее дети по-прежнему на месте, вдруг сменяется вызывающим тошноту чувством вины. Это вина выжившего, которую она ощущает опосредованно, через сына: она задумывается, чувствует ли Том реальность произошедшего.

Должно быть, Джо услышал, как она вставляет ключ в замок, потому что ждет ее в прихожей, чтобы обнять. Он выглядит опустошенным. Элли прячет лицо у него на груди: от Джо пахнет йогуртом и детскими влажными салфетками, и его знакомое крепкое тело – это как раз то, что ей сейчас нужно.

– Ты в порядке? – шепчет он ей на ухо.

Элли кивает ему в плечо, хотя это и неправда.

– Я заехала, только чтобы принять душ, потом мне нужно обратно. Том уже знает?

Джо размыкает руки и качает головой.

– Он наверху. Я старался удержать его подальше от всего этого. – Он испуганно прижимает ладонь к губам, словно боясь задать следующий вопрос. – А нам тоже есть чего беспокоиться? За других детей?

– Не знаю, – честно отвечает она. – Я хочу сказать, мы должны пристально следить за Томом, но одиночный это случай или…

Она не может договорить эту фразу: слишком жутко думать о том, что такие вещи могут повториться.

Джо гладит ее по щеке.

– Мне очень жаль насчет твоей должности, – говорит он.

Контраст между утренним ощущением счастья и полным отчаянием вечера является тем тормозом, который Элли нужно отпустить, чтобы поплакать.

– Я видела, как он там лежал… – говорит она. – И я не знаю, смогу ли сделать это.

Джо бормочет какие-то слова утешения и нежно покачивает ее.

– Эй! – говорит он через некоторое время. – Впрочем, ладно, неважно.

– Что?

Джо качает головой.

– Это может подождать. Тебе нужно возвращаться на работу.

Он всегда так делает, причем знает же, как это ее бесит.

– Я буду не в состоянии сосредоточиться на работе, если стану думать о том, что ты хотел мне сказать.

– Заходила Люси.

Джо сжимается в пантомиме ужаса, который лишь отчасти является наигранным. Он всегда немного побаивался Люси, и последняя стычка, когда он видел ее во время перебранки между двумя сестрами, громкой ссоры по поводу пропавших в доме денег, явно не способствовала улучшению ситуации. Причем он, вероятно, после этого начал побаиваться и Элли тоже. Она и вспомнить уже не могла, когда в последний раз так злилась.

– Она барабанила в дверь по-настоящему громко, – говорит он. – Фред дремал, так она его разбудила.

Было не похоже, что Люси приходила, чтобы извиниться, хотя это было единственное, что Элли хотела бы сейчас от нее услышать.

– Пошла она к черту. Надеюсь, ты ей так и сказал?

– Я не смог найти подходящих слов.

Она медленно поднимается по лестнице, лелея надежду, что Том уже спит и она сможет отложить задуманное до утра. Но он, от усердия высунув язык, играет в какую-то игру на своем телефоне. Несколько мгновений она молча следит за этой версией своего сына, наслаждаясь последними секундами его детства. Потом тихонько входит и присаживается на край кровати.

– Ты знаешь, что Дэнни сегодня не было в школе? – спрашивает она.

Он мгновенно улавливает ее напряжение.

– И что?

В голосе его слышится страх.

Элли берет Тома за руку.

– Том, солнышко. Дэнни умер. – Тот никак не реагирует. – Мне очень жаль…

Он часто моргает. Элли знает, что его слезы уже на подходе, и видит, каких усилий ему стоит сдерживать их.

– Как это случилось? – наконец выдавливает из себя Том.

– Мы пока точно не знаем. Его нашли на пляже, рано утром.

– А его мама с папой знают?

Солипсическая наивность этого вопроса, мысль о том, что она рассказала бы – или могла бы рассказать – об этом Тому раньше, чем Бэт и Марку, разбивает ей сердце.

– Да. Так что… Послушай… Когда кто-то умирает неожиданно, это оставляет в душе большое незаполненное пространство. И это нормально, если становится грустно или хочется плакать.

Эти слова ей самой кажутся каким-то памфлетом по поводу тяжелой утраты.

– О’кей. А ты… Я хочу сказать, а полиция захочет задать мне какие-то вопросы?

– Да. Есть что-то такое, что ты хотел бы сказать мне прямо сейчас? – Она движется по очень тонкой грани между мягкостью и неопределенностью. – С Дэнни все было в порядке?

– Да. Конечно. – Он мнет в руках край одеяла. – А можно, я немного побуду один? – спрашивает он.

Элли думает о том, когда же он начал стесняться плакать при ней.

– Конечно.

Ко времени, когда она приняла душ и переоделась, Том уже спит. На улице темно. С арестом подозреваемого до наступления ночи ничего не вышло.

Когда Элли уже идет к двери, Джо сует ей в руку сэндвич. Она жует его по дороге в полицейский участок, уже за письменным столом запивает чашкой слабого чая и начинает просматривать составленный одним из детективов-констеблей список вещей, изъятых при осмотре тела Дэнни и его комнаты. В глаза ей бросается один момент – точнее, отсутствие одного предмета, – и сердце ее замирает. Она читает еще раз. Нет мобильного телефона. А он у Дэнни определенно был. Той же самой модели, что и у Тома. Элли оглядывается, чтобы рассказать об этом кому-нибудь, но она в офисе одна.

Отложив список в сторону, она приступает к просмотру записей с камер видеонаблюдения в центре города за прошлую ночь. Делает с экрана несколько снимков появившихся там фигур. Затем, на отметке времени 22:47, видит такое, от чего у нее перехватывает дыхание. Изображение очень крупнозернистое, но нет никаких сомнений в том, что мальчик, со свистом мчащийся на своем скейтборде по Хай-стрит, – это Дэнни Латимер. Какого черта он делает ночью на улице, да еще совсем один? Она покручивает этот фрагмент дважды.

– Эй, вы только посмотрите! – зовет она.

На этот раз за ее плечом материализуется Харди, одет он уже в другой костюм. Элли чувствует, как он наклоняется к ней.

– Он не был похищен. Он сам сбежал. Но зачем? Куда он направляется? С кем собирается встретиться?

Харди делает паузу, чтобы потуже затянуть галстук. Элли подбрасывает еще один вопрос.

– И куда подевался скейтборд?