Читать книгу Волшебство Кристины - Крис Леве - Страница 5

Из рассказа Кристины:

Алла Викторовна тогда сказала, что нам понадобятся семь сеансов, это я хорошо помню. Ну и скажем так, семь сеансов я к ней отходила, и с каждым сеансом мне становилось лучше. Так невыносимо было только на первом сеансе, хотя на других мне тоже все еще было тяжело. Но с каждым разом мне становилось все легче и легче – как будто меня откуда-то вытаскивали. И бок переставал болеть. Эта боль уходила. И мое состояние потихоньку менялось. Я уже ждала, чтобы к ней поехать.

И вот она чуть ли даже не в первый день сказала: «У вашей девочки откроются способности». Я на нее смотрела и думала: «Много здесь таких, которые это говорили. Ты главное – мне помоги». У меня было одно – мне помогите.

Потому что способности для меня были чем-то из мира какой-то фантастики и какой-то дури. Я к этому относилась очень несерьезно. Дома у нас эта тема вообще не обсуждалась. Если честно, я даже не понимала, о чем речь.

Эта тема от нас вообще была далека. Это было что-то из телевизора. Какие-то чудаки там заряжали воду и делали пассы руками. И я над всем этим хихикала, когда мама воду ставила перед экраном. И я этим совсем не увлекалась.

Когда Алла Викторовна что-то мне говорила, я выходила из ее кабинета – и тут же забывала все, что она мне сказала. Мне хотелось, чтобы мне помогли, чтобы болезнь прошла и чтобы я вернулась к тому, чем я занималась, – к моим танцам, гулянкам, мальчикам. К своему образу жизни – я хотела вернуться.

И когда на последний сеанс мы приехали с папой – и она мне сказала: а теперь посмотри на папу… И я увидела эту картину…

***

Мы приехали с папой. Последний сеанс. Я зашла к ней. Папа сидел в коридоре, меня ждал. И во время сеанса она начала на эту тему активно говорить, что, мол, вот ты понимаешь, что у тебя есть способности.

И это неизбежно.

Они у тебя уже есть, они у тебя уже открылись.

Сегодня ты попробуешь посмотреть.

Я ей говорю – да нет у меня никаких способностей, ничего я не вижу.

«Я тебе сегодня все объясню, как это делать. Тебе надо будет настроиться. Ты будешь смотреть с закрытыми глазами. Как будто между бровей у тебя есть глаз».

Я говорю: «Алла Викторовна, нет у меня там никакого глаза, что вы мне ерунду говорите».

Она сказала, что все равно это произойдет, только главное – понять, как быть дальше, потому что надо будет учиться, и что у нее нет таких способностей, и она не сможет меня научить.

И когда последний сеанс закончился, она сказала, что у меня теперь есть защита – я реально почувствовала, что теперь мне хорошо: у меня вообще перестал болеть бок, и мне уже хотелось скорее на улицу, к друзьям…

И она говорит: «Давай мы сейчас твоего папу позовем – и ты попробуешь на папу посмотреть. Сделаешь, как я тебе сказала».

Заходит папа – я закрываю глаза и пробую.

У меня ничего не получается – я ничего не вижу.

Она говорит: «Еще раз пробуй».

Папа начинает психовать: «Хватит здесь уже это устраивать, что за ерунда!»

Я нервничаю. Мне некомфортно.

Она меня не отпускает: «Давай еще раз попробуй, сосредоточься, вот так посмотри».

И в какой-то момент происходит в голове как будто щелчок. Такое же я испытала, когда потом ногу сломала. Опять я звук этот слышала – как будто кость с хрустом ломается. И здесь было такое же – щелк, и я вижу вдруг просто как фильм: я вижу папу с маминой подругой, как они с ней целуются, я прямо вижу, как папа руку под юбку – я просто все это вижу. Я открываю глаза – и говорю: «Папа, ты что, с тетей Олей был?» Я прямо эту фразу произношу: «Ты что, с тетей Олей, – и такая пауза, – был?»

И я вижу, как папа краснеет, меняется на глазах и начинает что-то такое говорить: «Да пошли вы все…» Выскакивает из этого кабинета и убегает.

Алла Викторовна мне говорит: «Ты увидела ПРАВДУ».

А у меня внутри от того, что я увидела, – какой-то ужас. Я не хотела этого увидеть. У меня внутри начало все бурлить. Очень неприятное было чувство. И я говорю: «Так я что, буду вот это видеть?» Она говорит: «Нет, почему? У тебя это будет разное. Но ты будешь видеть и болезни людей. И плохое. И хорошее».

***

С этого дня, можно сказать, я стала совершенно другой.

Я уже приехала домой, я начала уже думать обо всем этом, все прокручивать. Я начала представлять, как все это будет. И понимать, что я действительно что-то вижу.

И с этого дня все пошло уже совсем по-другому.

Через несколько дней Алла Викторовна пришла к нам домой.

Она нашла тот предмет, из-за которого я заболела. Это было пришито к матрасу моей кровати. Выглядело это как конверт, сделанный из тряпки. И в этой тряпке была моя фотография, еще кукла, сделанная из каких-то ниток, обмотанная ее волосами. Моя фотография – вся-вся-вся будто исколотая иголками. Сзади было что-то непонятное нарисовано. И это все было замотано черными нитками. И это лежало в тряпочке, а тряпочка была пришита к моей кровати.

Алла Викторовна все это взяла, сказала, что она это сожжет.

С этого момента, как она приходила к нам, я уже как будто начала участвовать во всем этом процессе. Когда она чистила квартиру, я ходила, смотрела. Что-то я уже начинала видеть, что у нас в квартире какие-то сущности, какие-то предметы – энергетические.

Она стала приглашать меня к себе на работу – чтобы я начинала смотреть людей. И я с каждым разом стала все больше и больше видеть. У меня больше все открывалось. Но потом случилось другое – я не знала, как этим всем управлять. Оно у меня включалось само по себе. Я могла сесть в трамвай или автобус – и у меня это включалось. Вокруг меня стояли люди, я видела их внутренности, я могла считать их проблемы. Я видела, что кто-то вчера там ругался, кого-то ударили. Получалось, что я в грязи какой-то находилась. Это продолжалось недели три. Потом Алла Викторовна поняла, что это опасно. Видимо, я начала себя как-то странно вести. Я-то этого не понимала. Я так сильно в эту тему погружалась, и только это меня волновало, и только об этом я говорила.

Тогда Алла Викторовна приехала к моим родителям и сказала, что она собирается ехать в Москву, ее пригласили работать, и что она хочет меня взять с собой, чтобы я там поработала. В Москве она обещала отвести меня в Ассоциацию народных целителей России, чтобы меня там протестировали.

Мои родители соглашаются и отправляют меня с ней.

И я лечу в Москву.

Но только я беру свою подругу Наташу. Она полетела с нами за компанию.

(Москва Кристине никогда не нравилась. Точнее, ей интересно было смотреть в кино, как там все устроено. Как красиво иногда прогуливались герои по улицам или сидели в кафе, особенно летом. Даже временами хотелось поехать и тоже посидеть в кафе на террасе в красивом платье и пить коктейль через соломинку – и смотреть на прохожих, и ни о чем особо не думать. Но чтобы там жить? Такой мысли никогда и не было.)

***

Рассказ Кристины:

В Москве мы сразу отправились в гостиницу.

Я сразу поняла, что Аллу Викторовну ждали. А ждала ее какая-то женщина-администратор, которая работала в этой гостинице. Звали ее Елена Сергеевна. И первое, что было сразу очень примечательно: мы пошли в гостинице в ресторан обедать. И Алла Викторовна, сидя за столом, начала этой женщине говорить, что у нее чуть ли не рак груди, и она ей этот рак сегодня будет лечить.

А я смотрю на эту женщину – и никакого рака у нее не вижу. Потом Алла Викторовна начала ей говорить: «У тебя, помимо еще этого рака, есть проклятье». Алла Викторовна очень любила такие слова, и так все – открытым текстом.

И тут сидит она в ресторане и говорит этой женщине, что у той родовое проклятье и опухоль в груди.

Я смотрю – и понимаю: Алла Викторовна врет.

Но я молчу. В номере мы жили все вместе – я, Наташа и Алла Викторовна. Вечером после ресторана мы приходим в номер – и у нас первая стычка с Аллой Викторовной по поводу этой женщины.

Я ей говорю: «Алла Викторовна, у нее там нет рака, Ну да, у нее там немного что-то на поле сделано».

Алла Викторовна мне говорит: «Тут ты будешь делать все по моим правилам. Ты будешь говорить то, что надо, и мне подыгрывать. Потому что я сюда приехала зарабатывать деньги».

Прием у нее стоил дорого. Она брала все в долларах. По тем временам это были большие деньги.

Со следующего дня начался ад, потому что в номере, где мы жили, она начала принимать людей.

Очередь стояла по всему коридору гостиницы. Он был полностью заполнен людьми. На первом этаже висел большой плакат: «Целительница из Сибири». Алла Викторовна меня сразу предупредила: «Смотри, если человек богатый, то ты мне как-то маякни и дай знать». Я сказала, что в этом участвовать не буду. Но она начала меня шантажировать: «Ты должна мне подыгрывать!»

Параллельно с работой в гостинице мы поехали с ней в Ассоциацию народных целителей России. И когда мы первый раз туда с ней приехали, там был Николай Федорович – основатель ассоциации.

Мы приехали к нему. Алла всю мою историю рассказала.

Я была как пришибленная – я вообще боялась слово сказать и вся тряслась.

Они первые и начали тестирование проводить.

Там был один прибор. На этот прибор надо было положить руки – и он измерял твое количество энергии. У меня получалось, что прибор постоянно зашкаливал. Они вставляли постоянно несколько пластин туда – и никак не могли мою энергию измерить… Потом они мне сказали делать воду. Я не знала, как это делать. Они просто сказали: «Ты берешь воду, ставишь туда ладошку и представляешь, что у тебя из руки идет энергия».

Потом они эту воду брали, вставляли туда какую-то палочку с этим измерителем и измеряли эту воду.

А потом меня уже повезли в ЦКБ – в Крылатское – и там мне приводили пациентов, и я должна была говорить, в каком месте и что мне не нравится. Но так как я анатомию не очень хорошо знала, то просто показывала, где у человека проблема.

Так они проверяли меня месяц. Месяц я находилась в Москве. Они тестировали-тестировали, и заключение было такое: очень сильные способности, но так как я молодая и мне нет еще 16 лет, я не могу всем этим заниматься. Я могу быть только поисковиком – я могу искать, я могу смотреть, потому что у меня этот сильный дар. Но лечить людей я не могу. С этим вердиктом меня отправили обратно в УУ.

Я прошла курс помимо этого. Первый мой диплом биоэнерготерапевта я там защитила. Я научилась, как включать и выключать эти способности.

***

А Алла Викторовна начала зарабатывать деньги.

И многих людей, которые приходили, она просто обманывала.

Первое время я даже ей где-то подыгрывала.

У меня был какой-то страх: мы тут с Наташей, у меня особо денег нет, я боялась, что она нас сейчас вышвырнет на улицу.

Мы дня три прожили в такой обстановке – и она говорит: «У меня здесь есть подруга, тетя Ася, ты можешь пожить у нее».

Алла Викторовна улетала через десять дней, а мне надо было оставаться учиться. В гостинице я жить уже не могла – это было дорого.

Мы поехали к этой тете Асе втроем – Алла, я и Наташа. Когда мы приехали к тете Асе, то Алла опять начала врать и говорила, что у той тоже болезни. Вечером мы вернулись в гостиницу – и я поняла, что больше участвовать в этом не хочу. Я буду только ходить учиться – и мне не надо никаких денег.

На следующий день утром мы с Наташей собрали свои вещи и ушли.

Алле Викторовне перед уходом я сказала, что не хочу начинать свою деятельность с обмана людей. Но когда мы уезжали из гостиницы, ко мне подошла администратор Елена Сергеевна и спросила: «Где я тебя могу найти?»

Я ей оставила телефон тети Аси и телефон в УУ, тогда же не было никаких сотовых телефонов.

***

Немного позже, когда я жила у тети Аси, эта Елена Сергеевна мне позвонила. И от нее много было клиентов: кто-то от нее приходил, и сама она ко мне приходила. Никакой онкологии у нее, конечно, не было. Потом она вышла замуж и уехала жить в Австрию. И я смотрела этого мужчину и видела, что у них будут отношения, – так все и оказалось. А она мне помогла в работе и отправляла клиентов ко мне.

И потом она рассказала, что в тот приезд Алла Викторовна заработала на две машины в этой гостинице. Но когда целительница уехала, люди начали жаловаться, Елена Сергеевна потом еще отдувалась за эту Аллу Викторовну.

Алла Викторовна вернулась в УУ и сразу пошла к моим родителям и сказала, что если Кристи так будет относиться, то у нее ничего не получится.

Мама с папой, конечно, ничего не поняли, что такого я сделала.

Она им правды не говорила, но когда через месяц мы с Наташей вернулись в УУ, Алла Викторовна встречала меня в аэропорту вместе с родителями.

Мы прилетели. Погода была – дождь, ветер. Вышли из аэропорта – ветер сносит. Алла на улице стоит и мне говорит: «Все понятно, мы разные, все люди разные. Ты еще молодая, ты ни о чем не думаешь. Только я прошу тебя, ты меня не бросай, давай вместе работать».

Тогда я, в принципе, согласилась и еще какое-то время приходила к ней – и работала.

В это же время произошла еще одна странная, прямо магическая история.

Там был один человек. Довольно молодой – ему было года двадцать три. Он считал себя особенным и говорил, что у него какая-то особая связь со звездами и луной. Он ночами работал. Что он делал, я толком не знаю, но он утверждал, что у него ночная сила, что он обладал какой-то магией. И он на мне провел такой опыт – типа приворота. Невозможно передать, как я по нему сохла.

У меня было чувство, что я медленно схожу с ума. Я только о нем и думала. Я бежала туда в управление, где он работал, потому что я хотела увидеть его. Это было умопомрачение.

Я была еще маленькая, никаких отношений у нас с ним не было, но мы гуляли, целовались, какая-то симпатия была.

Но я-то не знала, что он надо мной такой опыт проводил.

Алла Викторовна снимала с меня его воздействие. Я ей рассказала, что я ощущаю, и она снимала все это с меня. Она рассказала, что он как раз тренируется делать приворот. Я спросила: «На мне, что ли?» Он и на других девушках пробовал. Она все с меня сняла – и сразу все прошло. Я и его стала видеть другими глазами. Его нельзя было назвать симпатичным, но когда я была под воздействием, мне казалось, что он – просто мечта. И я по нему страдала. Он меня так специально привораживал.

Потом, когда мы с ним уже начали дружить, он сам признался во всем. Я его спрашивала: «Зачем ты это делал?» Он говорил: «Мне же надо было на ком-то это практиковать». Он специально пробовал на таких девочках, с которыми у него не могло бы быть никаких отношений.