Читать книгу Джо Варвар и Чвокая Шмарь - Крис Ридделл - Страница 3

Ночь спускалась на Чвокую Шмарь. Солнце давно уже село, и на темный небосклон выплыли из-за Гнилых Гор две из трех здешних лун – одна багряная, точно пернатая мышь, а вторая желтая, как подштанники людоеда в день стирки. И обе светили очень ярко, ибо наступило полнолуние.

Сумерки еще полнились шумами: дневные существа (древесные кролики, длинноногие коромыши, горные рыбы и розовые смердуны), собираясь лечь спать, здоровались с существами ночными (пернатыми мышами, птицами-ленивками и газовыми лягушками), которые еще только пробуждались. Высоко в небесах в багряно-желтых полосах лунного света уже вовсю носились пернатые мыши и, врезаясь друг в друга спросонок, громко вскрикивали: «Ай! Ой!»

В Эльфийском Лесу под порывами сырого холодного ветра кланялись и качались деревья. А в Благовонных Грязях липкая жижа вздувалась огромными пузырями, которые лопались с громким и неприятным хлюпаньем. С Людоедских Холмов доносилось мощное чавканье – словно тысяча очень крупных младенцев одновременно сосут во сне большой палец.

По мере наступления темноты все чаще вспыхивали огоньки в огромном и весьма перенаселенном Гоблинтауне: это гоблины готовили себе ужин, громко перекликаясь между собой, распространяя вокруг запахи вонючей овсянки и сопливого хлеба.

– Ты в жаркое плевал?

– Нет еще.

– Ну так плюй скорей, а то у меня духовка перегреется.

Зато Мост Троллей был, как всегда, объят тьмой, казавшейся в ту ночь особенно промозглой. В кромешном мраке тамошние тролли не способны были разглядеть даже кочаны капусты и клубни турнепса, приготовленные на ужин, и порой из-под моста доносился утробный голос:

– Эй, никто мой турнепс не видел?

– Да вот же он!

– Ты что! Чуть башку мне не оторвал!

Когда багряные и желтые полосы лунного света сползли по склонам вулкана Маунт-Бум к его подножию, где высился величественный замок Рогатого Барона, ночную тишину разорвал вдруг пронзительный вопль, донесшийся из окна самой высокой башни замка. Похоже, и здесь кто-то из обитателей Чвокой Шмари перепутал чужую голову и известный корнеплод.

– Уолтер, свекольная твоя башка! УОЛТЕР! ГДЕ ЖЕ ТЫ, НАКОНЕЦ!

Пронзительный голос принадлежал Ингрид, супруге Рогатого Барона, и радости в этом голосе, надо сказать, было мало.

– Иду-иду, радость моя! – заторопился Рогатый Барон, карабкаясь по узкой винтовой лестнице.

– Знаешь, я нашла в каталоге именно то, что хотела! – сообщила ему Ингрид. – Поющие шторы! Вот послушай, что здесь говорится: «Ни одна уважающая себя супруга Рогатого Барона не может обойтись без волшебных поющих штор, ибо они будут нежно убаюкивать ее по ночам, а по утрам будить ласковой и одновременно бодрящей песенкой». Я непременно хочу такие шторы, Уолтер! Хочу, чтобы меня нежно убаюкивали! И будили ласковой бодрящей песенкой! Ты меня слышишь?

– Да, любимая, ты, как всегда, говоришь очень громко и ясно, – ответил усталый барон. – СЛИШКОМ громко и ясно! – проворчал он себе под нос.

* * *

Как раз в эти минуты взошла и третья луна Чвокой Шмари – маленький ярко-зеленый шар, который, похоже, появлялся на небесах исключительно в зависимости от собственного желания. Зеленая луна образовала идеальный равносторонний треугольник со своими соседками, желтой и багряной. Разноцветные лунные лучи скользнули по водам Зачарованного Озера, висевшего в воздухе довольно высоко над землей, и высветили семь восхитительных плавучих домиков, что покачивались на темной воде.

Шесть домов были темны и, казалось, покинуты их обитателями. В седьмом же светились все окна; он буквально купался в маслянисто-желтом свете, исходившем изнутри. На верхнем этаже дома, у окна, стоял невысокий и полный господин по имени Рэндальф и не мог оторвать глаз от треугольника, образованного в небесах разноцветными лунами. На лысине у Рэндальфа уютно устроился маленький волнистый попугайчик.

– Ну что ж, Норберт, – обратился толстенький господин к своему помощнику, – астральные знаки вполне благоприятны. Подай мне волшебную шляпу. Я чувствую: у меня в душе зреет заклинание!

– Сию минуту, господин мой, – молвил Норберт голосом грубоватым, но вполне добродушным и, шаркая ножищами, протопал через всю комнату к шкафу. Плавучий дом закачался. Для людоеда Норберт Невеликий был, пожалуй, мелковат, да и силой особой не отличался, но, как и все представители его породы, даже самые тощие и слабые, весил немало.

– Значит, у тебя в душе зреет заклинание? – ироничным тоном переспросила попугаиха, которую звали Вероника. – Ни за что не поверю! Неужели ты опять готовишься произнести то самое, с помощью которого вызывают героя-воителя?

– А почему бы и нет? – с вызовом ответил Рэндальф.

Вероника презрительно фыркнула:

– Я так и думала! Ты у нас, конечно, настоящий волшебник и даже знаешь одно заклятие, вот только…

– Да, да, да! И, пожалуйста, не сыпь мне соль на раны! – воскликнул Рэндальф. – Я делаю все, что в моих силах. Поскольку никого из волшебников… э-э-э… дома нет, оборону крепости приходится держать мне одному!

– Это всего-навсего плавучий дом, а не крепость, – заметила Вероника. – А остальные волшебники…

– Заткнись, Вероника! – резко оборвал ее Рэндальф. – Ты же обещала никогда больше не упоминать о той ужасной трагедии!

Плавучий дом снова закачался, поскольку Норберт наконец пустился в обратный путь.

– Вот, господин мой, – сказал он, подавая Рэндальфу остроконечную волшебную шляпу, и тот, надев ее, подчеркнуто вежливо поблагодарил людоеда, стараясь подавить вызванное Вероникой раздражение. Всезнайка проклятая! Ну почему он не завел себе в качестве ближайшего друга какое-нибудь другое существо, милое и доброе, вроде газовой лягушки или скользкого болотного духа? Оба они, правда, пахнут не слишком приятно, зато не стали бы ему без конца дерзить и перечить! А эта чертова попугаиха совсем обнаглела! И все-таки он так к ней привязан… Так что Рэндальфу пришлось в очередной раз спустить все на тормозах.

Он осторожно извлек из складок своего черного плаща кусок пергамента, бережно развернул его и откашлялся.

– Начнем! – провозгласил он.

Голос его из-под надвинутой на лоб шляпы звучал несколько придушенно, и Рэндальф как следует прокашлялся, а потом прочел первые строки великого заклятия:

– «Привет вам, Тройственные Луны Чвокой Шмари! Светите же с небес на тот листок с волшебными словами, что я держу в руке…»

– Начало отличное, просто замечательное! – прервала его Вероника. – Но ты не забыл, что нужно прежде всего сосредоточиться на последнем куске?

– Да знаю я! – раздраженно прошипел Рэндальф сквозь стиснутые зубы. – А теперь помолчи: я как раз стараюсь сосредоточиться.

– Раньше надо было стараться! – небрежно бросила Вероника и вспорхнула с полей его шляпы.

Рэндальф в отчаянии посмотрел на текст заклятия. Как ни тяжело это признавать, но Вероника совершенно права! Ему надо было действительно заранее сосредоточить все свои силы на последней части заклинания. Беда в том, что нижняя часть заветного листка давным-давно оторвана и утеряна, а вместе с нею исчезли и последние, самые важные слова волшебного заклятия, способного призвать героя-воителя. А значит, Рэндальфу в очередной раз придется импровизировать…

– «…О, чудотворец, искусств изысканных знаток, владеющий умениями такими, что дух захватывает…» – монотонно вещал Рэндальф.

– Смотри не перестарайся, – предупредила его Вероника. – Однажды ты уже произнес нечто в этом роде. Или, может, ты хочешь, чтобы явился ВТОРОЙ Квентин Кондитер?

– Нет, ни за что! Ты права. – Рэндальф задумчиво погладил бороду. – Ну а если попробовать так? – Он набрал в грудь побольше воздуха и громко произнес, опасливо глянув на Веронику: – «О, сильный… верный… с шевелюрою густою, приди! О, Тройственные Луны, светите ж ярче! Пусть явится могучий избавитель!»

Вспыхнул яркий свет, что-то загремело, из камина вырвались облака багряного, желтого и зеленого дыма, который постепенно рассеивался. Рэндальф, Норберт и Вероника, раскрыв рты (и клюв), смотрели на непонятное существо, возникшее перед ними.

– А это еще ЧТО такое? – ошалело пробурчал Норберт.

Вероника, пискнув от изумления, рассмеялась и воскликнула:

– Пожалуй, тут сказать можно только одно: «Вернись, о Квентин Кондитер! Ты полностью прощен!»

– Заткнись, Вероника! – велел ей Рэндальф. – И перестань наконец хихикать. У нас все получится просто прекрасно! Верь мне, я ведь волшебник!